До сдачи работы на конкурс оставалось пять дней. Эта мысль назойливо стучалась в голову девушке, словно была огромным молотком, но Оксана отгораживалась от нее совершенно другими думами. Она чахла так, как чахнет цветок без воды, и даже мысль о том, что Рэй, наверное, сейчас бродит по миру Оксаны, но в каком-то другом месте — или же и вовсе у себя дома, — не приносила так нужного девушке спокойствия. Просыпалась она без улыбки, без какого-либо желания, прежде не покидавшего ее, она, понурив голову, шла в школу. Когда Оксана приходила домой, на автомате лицо посещала дежурная улыбка, а с губ срывалось «привет, мам», совершенно без эмоций, положительных или отрицательных.

Девушка стала рассеянной. Пару раз происходило так, что она случайно забывала заплести тонкую косичку. Иногда она, помогая матери на кухне, получала небольшие царапины: то от терки, то от ножа. Но на взволнованный вопрос Евгении Валентиновны о том, что же происходит с ее любимой дочуркой, Оксана лишь улыбалась и с невинным выражением лица заверяла мать, что все в порядке.

Оксану мучила бессонница. Девушка часами могла лежать на кровати, пусть даже и с закрытыми глазами, и видеть только темноту, изредка — нечеткие силуэты предметов. Она смотрела на потолок и думала о том, что каких-то несколько часов — или дней? или уже недель? — назад там ходила Рэй и своими комментариями мешала Оксане делать домашнюю работу или, наоборот, молчала и просто наблюдала за девушкой, а та смущалась и старалась придать себе спокойный вид. Но Оксану выдавало сердце. Только потом она это поняла — тогда, когда Рэй ей об этом рассказала.

Когда Оксана не могла уснуть и Морфей обходил стороной ее квартиру, девушка, стараясь не разбудить родителей, выходила из квартиры и поступью кошки кралась наверх, к незапертой двери крыши. Ночи были холодные, потому, закутавшись в плед и поставив рядом с собой заранее приготовленный термос с горячим чаем, она садилась на крышу и, прислонясь спиной к ледяной стене чердака, смотрела на ночное небо. Конечно, звезды были видны не всегда. Все-таки и облакам хотелось порезвиться на черном, как волосы Рэй, небе.

Но иногда девушке все-таки удавалось заснуть, и тогда ей приходилось видеть сны, которые были сродни кинжалам со сверкающими лезвиями. Когда блеск отвлекал глаза — ведь их так легко обмануть, — лезвие незаметно подкрадывалось все ближе, пока в роковой момент не вонзалось в и без того страдающее сердце. Тогда Оксана просыпалась в холодном поту. Ее била дрожь. А потом приходили горячие слезы.

Оксана честно пыталась вырвать из себя это чувство, она даже хотела избавиться от всего, что так или иначе связывало ее с Рэй, но, увидев смеющиеся глаза, с хитринкой смотревшие на девушку с ее рисунков, у Оксаны опускались руки. Все эскизы, как и рассказы, были положены в папку, а затем похоронены в самом нижнем ящике стола. У девушки не хватило сил уничтожить их.

Проснувшись на следующее утро после их последнего разговора с Рэй, Оксана по привычке сладко потянулась и еще чуть хрипловатым после сна голосом с улыбкой прошептала:

— Ну что, Рэй? Доброе утро.

Никто девушке не ответил. Холодное молчание, переплетаясь с весенним свежим ветром, отражалось от стен и в конечном итоге натыкалось на девушку. После таких прикосновений Оксана сразу же проснулась, вмиг вспомнив все, что было сказано еще вчера.

Оглядевшись по сторонам, тогда она нарушила молчание, неуверенным голосом произнеся:

— Я… ладно, вечером, наверное, поговорим…

 Но и вечером Рэй не появилась. Не появилась она и на следующее утро, и через день, и через пару дней.

***

Переступив порог школы, Оксана поздоровалась с вахтершой. Та мило улыбнулась в ответ, и на какое-то мгновение девушка почувствовала, что все еще живет, но потом всепоглощающая грусть с новой волной нахлынула на нее, едва не погребя под собой.

Гардероб все еще работал, хотя был уже май месяц, но Оксана, посмотрев на галдящую очередь, покачала головой и решила не сдавать свою ветровку. Сняв ее, девушка перекинула ветровку через руку и медленной поступью направилась в сторону лестницы. Несмотря на то что все вокруг шумели, стук ее каблуков был слишком громок для ушей Оксаны. Каждый шаг был словно секунда, отмеряющая время после последнего разговора с Рэй. Подумав об этом, девушка остановилась.

Вдруг ее случайно задели плечом. Это привело Оксану в чувство, и она, подняв глаза, произнесла:

— Простите, я просто задумалась.

— Ничего страшного, — отмахнулся рукой Никита. — На самом деле это я виноват, так что это ты меня прости. Просто мне казалось, что я опаздываю, но раз ты так медленно идешь в сторону кабинета физики, то, выходит, время еще есть.

Видимо, парень ожидал какого-то ответа, но Оксана молчала и, казалось, вовсе уже не слушала Никиту и смотрела куда-то сквозь него.

Почесав затылок, парень неуверенно улыбнулся.

— Слушай, я тебя сильно задел?

Оксана моргнула:

— Что?

— Я тебя сильно задел? — Никита повторил свой вопрос.

— Все в порядке, — безрадостно улыбнулась в ответ девушка.

И вроде бы уже все было сказано, да вот только парень остался стоять на месте и, переминаясь с ноги на ногу, все-таки не уходил. Подойдя поближе к Оксане, он, понизив голос до доверительного шепота, мягко поинтересовался:

— Я понимаю, что это не мое дело, но… — парень пожевал губами и на мгновение отвел глаза в сторону, будто проверяя, не следят ли за ним. — У тебя все в порядке? Просто ты уже который день выглядишь неважно. Если там случилось чего, ты скажи. Может, и смогу чем помочь. Все-таки ты меня не раз и не два выручала на всяких там самостоятельных и контрольных. Благодаря твоей помощи у меня нормальный аттестат будет, а это круто. Поступлю, надеюсь туда, куда хочу.

Парень улыбнулся, но не встретив ответной улыбки, немного погрустнел и виновато продолжил:

— Прости, от темы отошел. Так… случилось чего или как?

— Спасибо, Никита, — краешками губ улыбнулась Оксана, в этот раз искренне. — На самом деле спасибо, что спросил, но, правда, у меня все нормально. Просто это период такой, — произнесла девушка, а затем, задумавшись ненадолго, добавила: — Пройдет.

— Все проходит, и это пройдет? — усмехнулся Никита, вспомнив рассказ о кольце Соломона. — Ну ладно, пойдем тогда, что ли, в класс? — глянув на часы, спросил парень. — Ого! Уже через две минуты звонок.

— Да, ты прав, пойдем.

Поднимаясь по лестнице, парень и девушка молчали. Для Оксаны это было не в тягость, а вот для Никиты, судя по его частым взглядам в сторону девушки, было как раз таки наоборот. Он несколько раз порывался что-то сказать, но потом замолкал, недоговорив и предложения.

Зашли они в класс уже со звонком. Учителя еще не было на месте и, судя по восторженным крикам одноклассников, сегодня его и вовсе не было в школе. Чтобы им не прислали замену или еще кого пострашнее, староста класса громогласно рявкнул, чтобы все заткнулись или говорили хотя бы раз в сто тише. Поначалу его, конечно, все послушались, но потом опять подняли шум.

Таня, заметив, что ее подруга зашла в класс вместе с Никитой, сощурила глаза и недовольно надула губы, когда заметила, что парень пропускает Оксану вперед, а затем заходит за ней и закрывает дверь. Отчего-то все на мгновение застыли, услышав звук захлопнувшееся двери, и с замиранием сердца оглянулись.

— Фу-ты ну-ты! Это всего лишь Никита с Оксаной! Пляшем дальше! — крикнул кто-то из учеников.

На него сразу же шикнул староста.

— Привет, Никита, — млея, пропела Таня, когда парень прошел мимо нее и поздоровался первым. — И тебе привет, подруга, — выделив слово «подруга», произнесла девушка, тяжелым взглядом пытаясь прибить Оксану на месте.

Однако заметив, что подруга никак не отреагировала на голос и взгляд Тани, та сразу же забыла все обиды, вспомнила о том, что Оксане вообще-то девушки нравятся и на ее Никиту никто не посягает. Сказав Оксане, что ее соседки по парте сегодня не будет, она предложила ей сидеть рядом с ней. Разумеется, сперва она поинтересовалась у Никиты, не будет ли он против, если Таня украдет его соседку по парте.

— Конечно, — улыбнулся Никита, и Таня чуть не растаяла. — Все в порядке.

Оксана иронично изогнула одну бровь.

— А меня почему никто не спросил?

— Ты потеряла право голоса в тот самый момент, когда позволила хладной руке печали прикоснуться к твоему чистому ангельскому лицу… — картинно вздохнув, тихим мелодичным голосом сказала Таня, бросив мимолетный взгляд на удивленно посмотревшего на девушку Никиту.

— Эх, лучше бы ты вместо меня в этом чертовом конкурсе участвовала, — досадливо бросила Оксана, присаживаясь на стул.

Таня довольно усмехнулась, а затем придвинулась ближе к подруге и, обняв ее, притянула к себе. Их лбы соприкасались, и со стороны казалось, что девушки обсуждают какой-то вражеский злодейский заговор, но на самом деле Тане просто не хотелось, чтобы их разговор кто-нибудь слышал. Даже Никита.

— Ты меня беспокоишь, подруга, — без вступлений начала девушка. — Что с тобой происходит? В последнее время ты сама на себя не похожа. Еще пару недель назад ты буквально светилась от счастья, и я уж было подумала, что у тебя кто-то на примете появился, да только спрашивать не рискнула… А теперь ты такая, как будто тебя парень бросил… Тьфу ты! Вернее, девушка, — торопливо исправилась Таня.

— Все в порядке, — безжизненным голосом ответила Оксана.

Ответ сорвался с ее губ на автомате. Девушка даже не успела и задуматься над ним. Просто Таня была не первой, кто спрашивал у нее, что с ней происходит. Оттого и ответ стал выскакивать сам собой, как будто уже был заранее запрограммирован на это.

Таня нахмурилась и чуть-чуть потрясла девушку за плечо.

— Я не поняла, — обиженно-недовольным голосом прошептала Таня, — что это сейчас такое было. Этими «все в порядке», «у меня ничего не случилось» можешь кормить кого угодно, хоть маму, хоть самого Хью Джекмана…

— А он тут каким боком вылез? — перебила девушка подругу.

— Симпатичным боком, — огрызнулась Таня и добавила: — Тебя родители не учили, что перебивать — это не очень хорошо?.. Так о чем это я? А, ну да. Слушай, ты этими дешевыми фразочками можешь откупаться от всех, но не от лучшей подруги, ясно? Я, конечно, не мудрец с горы, — видя, что Оксана опять хочет что-то сказать, Таня торопливо произнесла: — Да неважно! Какая тебе разница, какая там гора? К слову пришлось… Я не умудренная жизненным опытом женщина, я многого не понимаю, я очень часто ошибаюсь, но скажу тебе одно. В чем я уверена на все сто тысяч процентов, — Таня выдержала паузу и выразительно посмотрела в голубые глаза подруги. — Я знаю, что друзья всегда выслушают. Пусть они и не всегда могут помочь, но они всегда рядом. Понятно тебе? И если ты говоришь друзьям о чем-то, то ты не жалуешься, ты делишься.

Глаза Оксаны подозрительно заблестели, а возле дуг бровей стали складываться небольшие морщинки — первый признак того, что человек готов заплакать. Нижняя губа едва заметно задрожала, что не укрылось от зорких глаз Тани.

— Эй, Оксана, ты это… не реви, ладно? Я не знаю, что в таких ситуациях делать надо, — растерянно произнесла Таня.

— Просто… твои слова… — шепотом выдавила Оксана. — Ты рядом.

— Конечно, — усмехнулась Таня, похлопывая подругу по спине. — Ты не одна.

И после этих слов Оксане стало чуточку легче. Разумеется, Таня была далеко не идеальным человеком. Она часто не замечала того, что важно Оксане, даже что-то игнорировала, чем причиняла подруге боль, но все-таки она всегда была рядом, а глупые обиды не давали толком этого понять. Почему-то иногда необходимо произнести вслух простую истину, чтобы в нее можно было поверить, чтобы ее можно было понять и наконец-то пропустить через свое сердце.

Тыльной стороной ладони смахнув слезинки, Оксана улыбнулась и, посмотрев во все еще обеспокоенные глаза подруги, прошептала:

— Спасибо тебе. Ты всегда была рядом…

Таня хмыкнула:

— Что значит «была»? Я есть и буду есть! Хе-хе… — неуверенно засмеялась девушка, а потом, видя, что Оксане стало уже чуточку легче, мягко спросила: — Так что с тобой все-таки происходит, подруга дней моих суровых?

Перестав улыбаться, Оксана вздохнула и, выпрямившись на стуле, отвернулась от Тани, после чего положила голову на сжатую в кулак руку и надолго замолчала, совершенно не обращая внимания на гомон, царствовавший в классе, на прохладный ветерок, дующий из окна, и нетерпеливый взгляд Тани, направленный на нее.

Девушка думала о том, стоит ли Тане рассказывать всю правду. Конечно же, Таня не поверит во всю, как она сама это называла, лабуду про девушку из другого мира, парящую в воздухе и владеющую какой-то неведомой этому миру силой. Потому, вновь тяжело вздохнув, Оксана решила, что все рассказать она не сможет. Да и говорить о Рэй ей очень тяжело, не говоря уже о том, чтобы и думать о ней.

— Мне кое-кто нравился, — начала Оксана.

Глаза Тани расширились от удивления, радости и обиды. Все эти чувства каким-то загадочным образом умудрились сплестись в один клубок и отразиться в глазах девушки. Видя, что Таня сейчас лопнет — то ли от любопытства, то ли от еще чего-нибудь, — Оксана осеклась и выжидающе посмотрела на девушку. Она знала: либо Таня остынет через пару минут, либо сразу засыплет ее ворохом вопросов.

— Так я все-таки была права! — воскликнула она, а затем, извинившись перед старостой, который шикнул на нее за то, что девушка слишком громко стала говорить, продолжила: — И кто тебе нравился? Я ее знаю? Она из нашего класса? Может, параллели? Или хотя бы просто из школы? Надеюсь, не малолетка, а то мое сердце этого не выдержит. Ну! Чего ты молчишь? Рассказывай давай!

— Да, ты была права, — совершенно не улыбаясь, ответила Оксана. — Нет, ты ее не знаешь. Нет, она не из нашей школы.

И не из нашего мира, проскользнуло в мыслях девушки.

— Она меня старше… намного, — добавила Оксана.

Как-то Рэй сказала ей, что она гораздо старше Оксаны, но девушке тогда и в голову не пришло узнавать точный возраст Рэй. Она была рядом, а это для Оксаны было самым важным. Возраст — это дело не главное.

— Воу… — присвистнула Таня.

— Ш-ш-ш! — рявкнул староста, поправив очки на носу. — Не свисти!

— А чего? — в ответ огрызнулась Таня. — Денег, что ли, не будет? В минус я не уйду! И вообще! Хватит на меня шикать, очкастый, задолбал уже!

Ноздри старосты гневно раздувались, и парень уже хотел было преподать Тане урок и напомнить ей о том, кто здесь главный, но потом успокоился, подумав о том, что ссориться с девушкой — это нехорошо, и добром такое дело никогда обычно не заканчивается.

— Так ты, выходит, во взрослую женщину втюкалась, подруга… — удивленным шепотом выдала Таня. — Слушай, лучше б уже, наверное, малолетка… Черт, и что я несу? — девушка хлопнула себя по лбу. — Слушай, это, конечно, романтично, ну, влюбляться во взрослого человека, который гораздо старше себя, но, Оксана, это не дело.

Оксана уже пожалела о том, что упомянула о возрасте Рэй. Но теперь же Тане не скажешь, что на самом-то деле она влюбилась не в какую-то там женщину, а в обычную девушку, вернее, необычную.

— Теперь-то мне понятна твоя тоска, — с сожалением в голосе прошептала Таня. — Ну, ничего. И на твоей улице перевернется грузовик с вкусняшками, я тебя уверяю. Не грусти из-за этого, ладно? И вообще я не понимаю, где ты уже эту женщину откопала…

— Никого я не откапывала, — со вздохом ответила Оксана.

— Это твоя репетиторша?

Оксана сразу же вспомнила женщину, которая была у нее репетитором. Нет, бесспорно она была красива и очень даже неплохо сохранилась для своего возраста, но думать о ней в любом другом плане, кроме занятий, девушке было неприятно. Даже стыдно.

— Нет, ты что! Она… она из далека к нам… приехала, — запинаясь, произнесла Оксана, стараясь не смотреть подруге в глаза.

— Иностранка, значит… — задумчиво протянула Таня. — Тем более забудь! Вот уедет она к себе на родину, так и вовсе о ней вспоминать не будешь.

— Она уже, — с трудом выговорила Оксана.

Таня непонимающе воззрилась на подругу.

— Что уже? Уехала?

Не найдя слов для ответа, Оксана подавила комок в горле и, закрыв глаза, медленно кивнула.

— Так вот почему ты вялая такая… — Таня вновь положила руку на плечо подруги. — Я с тобой, Оксана. Знаю, будешь еще грустить какое-то время. Сразу все не забывается. Но время справится и с этой проблемой, ты же это лучше меня знаешь. Обещаешь мне постараться не грустить и забыть эту взрослую иностранку? Господи, как же стремно это сейчас прозвучало…

Оксана издала смешок, больше похожий на всхлип, и Таня, с грустью посмотрев на подругу, обняла ее и прижала к себе. Но Оксана отстранилась. Виновато посмотрев на задетую этим жестом подругу, она, безрадостно улыбнувшись, виноватым голосом произнесла:

— Не надо, Тань. Пожалуйста. Это… сложно объяснить, но… — она вновь запнулась и, сглотнув, серьезно посмотрела на притихшую подругу. — Просто не надо.

— Я понимаю, — спокойно ответила Таня, которая на самом деле не понимала, но ей не хотелось расстраивать подругу, а обижаться на нее было бы сейчас верхом глупости. — Я просто буду рядом, если что. Ладно? Тебя пока не трогать?

— Если можно.

— Хорошо, — улыбнулась Таня; отвернувшись от девушки, она достала мобильный телефон с наушниками и стала слушать музыку.

Оксана с благодарностью посмотрела на подругу.

Кто-то громко засмеялся на задней парте, а затем, ойкнув, уронил ручку, и она покатилась между парт, пока не встретила препятствие в виде туфли Оксаны. С удивлением посмотрев под ноги, девушка заметила там черную шариковую ручку. Нагнувшись, она кончиками пальцев взяла ее. Повернувшись, она глазами стала искать обладателя этой ручки. И оный вскоре нашелся.

Подойдя к парте Оксаны, Денис улыбнулся и, поблагодарив девушку за то, что она подняла его ручку, поблагодарил ее. А потом ушел, и Оксана пару секунд смотрела ему вслед, бессознательно отмечая в голове то, что с того дня, как парень как ошпаренный выскочил из раздевалки, он больше не приставал к Оксане с глупыми вопросами и пошлыми шуточками. Теперь девушка стала для него просто одноклассницей, не больше и не меньше. И здесь была заслуга Рэй.

Все-таки избавиться от всего, что связывает одного человека с другим, невозможно. Как бы ты ни старался выкинуть что-то, убрать, спрятать, уничтожить, обязательно найдется кто-то или что-то, что точно напомнит тебе о прошлом, которое ты так тщательно старался забыть.

***

Очередной вечер был таким же серым и пустым, как и предыдущие. Ничего не хотелось делать, но и просто так лежать на кровати и плевать в потолок было подобно пытке, медленной и мучительной. Чтобы отвлечься от мыслей, необходимо было что-то делать. Беспрестанно. И Оксана, переодевшись в спортивный костюм, совершила вечернюю пробежку, чем приятно удивила отца. Но ни бег, ни громкая музыка, звучащая в ушах, не помогли.

Тогда девушка выбрала один из самых полезных способов убить пожирающую ее тоску. Она просто села за домашнюю работу. Открыв учебник по алгебре, она вчиталась в задание и, напряженно думая, полностью отдалась учебе. За каких-то полтора часа непрерывных занятий девушка выполнила домашние задания не только на завтрашний день, но на послезавтрашний, да и вообще сделала то, что необходимо было выполнить только на следующей неделе.

Но после того, как она дописала последнюю строку, закрыла тетрадь и отложила ее в сторону, пустота вернулась вновь, выплыла из темного угла и напомнила о себе слабым покалыванием где-то в груди.

В голове слабо всколыхнулась старая мысль о том, что скоро конкурс. Причем совсем скоро. Оторвав руку от стола, Оксана с трудом взяла в руку карандаш, который казался ей непомерно тяжелым, и, раскрыв перед собой черновик, бессмысленным взглядом уставилась на чистый лист, словно в ожидании того, что строки рассказа появятся сами собой. Шло время, а их все не было. Как и вдохновения, которое ушло вместе с Рэй. Оксане совершенно не хотелось ничего писать, и она никогда не заставляла себя, если даже надо было. Девушка всегда считала, что текст, написанный без желания, не имеет души, он безжизненный, сухой и, если бы он имел материальную форму, то определенно противно хрустел бы на сильном ветру.

Родители смотрели телевизор. Только пару раз в комнату заглядывала мама и спрашивала о том, почему Оксана не спит или не делает домашнее задание. У девушки не хватило сил ответить, что она уже давно все сделала. Молча выслушав лекцию о том, что она под конец учебного года совсем расслабилась, Оксана крепко сжала зубы.

В скором времени заглянул и отец. Он сразу заметил, что его дочь грустит: это сквозило во всем ее облике. Подойдя к Оксане, он просто ободряюще положил руку ей на плечо, спросил, как прошел день, поучил не совсем правдивый ответ, улыбнулся и, поцеловав дочь в макушку, пожелал ей спокойной ночи. Как обычно, только подойдя к двери, он вспомнил, что забыл спросить о самом главном.

— Как поживает твоя работа на конкурс?

Оксана оторвала взгляд от пустой страницы и повернулась к отцу. Губы улыбались, но в глазах так и оставалась неисчезающая нотка печали.

— Написана. Но я не думаю, что я отправлю ее на конкурс, — тихо произнесла Оксана; говорить громче она просто не могла. — Наверное, напишу другую работу.

— Но ведь последний срок сдачи уже скоро. Разве нет? — отец нахмурил брови.

— Скоро, пап, скоро, — ответила девушка.

— Но ты, тем не менее, хочешь написать еще одну работу? — чуть подавшись вперед, спросил отец.

— Да. Но не факт, что я ее напишу.

Мужчина вздохнул и, улыбнувшись дочери, произнес:

— Ты у меня умница, так что, даже если ты не отправишь свою работу на конкурс, я все равно уверен, что она — лучшая. А если ты хочешь писать вторую работу, подстраиваясь под возможное мнение жюри, то… — отец поджал губы и слегка покачал головой, — то подумай еще раз, прежде чем сделать это, ладно?

Оксана задумчиво кивнула.

— Ну тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, пап, — с нежностью отозвалась Оксана.

Когда за отцом закрылась дверь, девушка еще несколько минут смотрела на нее, не желая отводить взгляда. В ее душе за долгое время наконец-то появились какие-то приятные эмоции. Она во второй раз за день подумала о том, что она никогда и не была одна. Всегда рядом была Таня. Всегда рядом был отец, пусть он и часто уезжал в командировки. Но он всегда верил в нее, даже когда почти все хмыкали и отворачивались. И Оксана вдруг переполнилась любовью к своему отцу, и чувств вдруг стало слишком много для одного сосуда. Слезы хлынули слишком внезапно.

Закрыв лицо руками, девушка старалась всхлипывать как можно тише. Ей не хотелось, чтобы родители слышали, как она плачет. Тогда начнутся расспросы о том, что случилось, а этого девушке не хотелось. Постепенно от мыслей об отце Оксана переключилась на недавние воспоминания. Только в этот раз она уже не смогла себя остановить. Да и не хотела.

Плечи вздрагивали от безудержных, но тихих слез, и Оксана просто дала им волю. Положив руки на стол, она уткнулась в них лбом и закрыла глаза. Чуть прикусив губу, она всхлипывала и с шумом вдыхала воздух, так сильно, что легкие готовы были лопнуть.

— Рэй… — горячий шепот сорвался с соленых губ и, отскочив от стола, растворился. — Прости меня…

Только теперь до Оксаны дошло окончательно, что, просыпаясь, когда она по старой привычке желала Рэй доброго утра, девушка отвечала ей не потому, что она была обижена и не хотела, чтобы Оксана ее видела, а потому, что она действительно ушла. От этого осознания на душе стало совсем невыносимо, и, не зная, куда себя деть, Оксана порывисто поднялась со стула. Тот с грохотом упал. Отец крикнул из комнаты, все ли в порядке, и Оксане потребовалось немало усилий, чтобы нормальным голосом ответить ему, что все хорошо.

Дрожащими руками она медленно подняла стул и, поставив его на место, замерла. Больше всхлипов не было, но слезы все еще продолжали течь по щекам, обжигая кожу и подгоняя душевную тоску. Хотелось выть, но Оксана сжала руки в кулаки, зная, что долго в таком относительно спокойном состоянии ей побыть не удастся.

И не удалось.

Упав на колени, девушка согнулась пополам. Вся спина ее дрожала, и вскоре стали слышны приглушенные всхлипы. Оксана что-то шептала, бесконечно повторяя: «Рэй, прости меня…» За что именно она просила прощения? За то, что соврала Рэй? За то, что позволила ей уйти? Она и сама толком была не в силах ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Просто она чувствовала, что именно эти слова, рваные, но искренние, должны звучать. Она вкладывала в них все свои чувства, всю свою душу. Она надеялась, что они достигнут своего адресата.

Но в звуках, которые доносились до Оксаны, не было голоса Рэй — только приглушенный треск телевизора, голос матери, разговаривавшей с кем-то по телефону, да собственные всхлипы и бешеный стук сердца.

— А сердце стучит так, словно оно на скачках, — тихо произнес кто-то.

Оксана мгновенно замерла. Медленно она выпрямилась и так же неторопливо поднялась на ноги. Голубые глаза были широко раскрыты, но невидяще смотрели перед собой, потому что сейчас девушка вся обратилась вслух, ожидая продолжения. Она боялась повернуться, поскольку знала, если за ее спиной не окажется того, кто только что нарушил ее тягучую тишину, то Оксана точно не выдержит.

Тихонько всхлипнув, она напряглась, как тетива лука, и, боясь даже моргнуть, ждала. Прошло немного времени — или много? — и она порывисто, но все так же тихо вдохнула, как только почувствовала, что кто-то обнимает ее сзади, несильно и как будто бы боясь того, что Оксана может оттолкнуть. Щеку приятно защекотали длинные черные волосы, и девушка на пару секунд позволила себе закрыть глаза, чтобы дать себе хотя бы немного времени, чтобы поверить, что это не сон.

— Прости… — раздался всхлип, слишком громкий для этой комнаты. — Рэй, прости меня…

— Ну тише-тише, — мягко прошептала Рэй в макушку девушке и уже чуть смелее покрепче обняла ее.

И Оксана дала волю своим чувствам. Извернувшись в руках Рэй, она, даже не посмотрев на нее, притянула парившую в паре сантиметров от пола девушку к себе и, уткнувшись носом в ее теплое плечо, зарыдала так, как не плакала в своей жизни ни разу. Держа Рэй за майку, она притягивала ее к себе еще сильнее, и хоть прижимать ее еще крепче было невозможно, Оксана все равно продолжала тянуть.

Рэй не останавливала ее. Чувствуя, как ее майка постепенно становится мокрой, она опустилась на пол, чтобы Оксане было удобнее и, аккуратно запустив руку в ее растрепанные волосы, с нежностью прислонилась к ней щекой. Говорить о том, чтобы Оксана перестала плакать, было бессмысленно — это как просить водопад на пару минут остановиться, — и Рэй просто была рядом, молча поглаживая девушку по спине. Изредка ее губ касалась мимолетная улыбка, которая сразу же испарялась, стоило Рэй услышать очередной всхлип девушки.

Когда слезы наконец-то иссякли, Оксана в последний раз шмыгнула носом, мягко отстранившись от Рэй, быстро отвернулась и подошла к своему столу. Взяв в руки носовой платок, она попыталась привести себя в порядок. Рэй поднялась в воздух и, перевернувшись, стала на потолок, с улыбкой наблюдая за действиями Оксаны.

— Я же не сплю? — тихо прошептала Оксана.

— А даже если и спишь, то что? — тихо засмеялась Рэй и, склонив голову набок, посмотрела на затылок Оксаны: та еще не повернулась к девушке.

— Я не хочу, чтобы этот сон заканчивался, — тихо, но твердо произнесла девушка и повернулась к Рэй.

Улыбка застыла на губах девушки, но затем Рэй сделала несколько шагов, обогнув люстру, оттолкнулась ногами от потолка и приблизилась к Оксане настолько близко, что чувствовала ее неровное дыхание на своих растянувшихся в усмешке губах.

— Я могу стать твоим самым приятным кошмаром, — стараясь не улыбаться еще откровеннее, прошептала Рэй.

Оксана постаралась спокойно вздохнуть и придать себе совершенно невозмутимый вид, но, вспомнив о том, что Рэй слышит ее сердце, она поняла, что девушку так обмануть не удастся. Оксана была слишком рада была видеть Рэй, до слез, которые уже успели закончиться. В этот момент ее не волновало то, почему Рэй все-таки пришла к ней. Главным было то, что теперь она здесь. Она рядом. И Оксана не собиралась отпускать ее. Теперь уже она не допустит такой ошибки.

Глядя в черные глаза, девушка мимолетно отметила, что возле уголков глаз у Рэй собрались очень милые морщинки — признак того, что Рэй очень много улыбается. Плясавшие в глазах маленькие чертенята с лукавым вызовом смотрели на девушку. Взгляд Рэй говорил о том, что теперь-то она поняла мелодию сердца девушки, и теперь оставалось лишь последнее.

Слова были излишни, и Оксана, медленно, будто бы до сих пор не позволяя себе поверить в правильность того, что сейчас происходит, подняла руку и, на мгновение замерев возле губ Рэй, дотронулась до них кончиками пальцев, по которым перекатывались маленькие электрические разряды. Очертив губы девушки, Оксана была не в силах оторвать от них взгляд. Теплые и приятные на ощупь, они были удивительно мягкими. Как пастила, подумалось девушке. Затем кончики пальцев скользнули ниже по щеке Рэй. Оксана словно бы изучала ее лицо, касалась каждого сантиметра ее бледной кожи, будто старалась запомнить все до мельчайших подробностей. И, уже собираясь отнять руку от лица, она вернулась к губам, только в этот раз Рэй не бездействовала.

На миг ее улыбка стала еще шире, а после девушка чуть приоткрыла губы, позволяя дыханию коснуться кончиков пальцев. Рука дрогнула, и Оксана немного отступила назад, всего на пару сантиметров, и, заметив это, Рэй немного сощурилась, не отрывая взгляда от девушки, а затем поймала губами один из пальцев Оксаны.

Казалось, весь мир только что взорвался. Девушку словно пронзили тысячи приятных и сводящих с ума эмоций. На чуть подкосившихся ногах, она вплотную подошла к Рэй и, закрыв глаза, прикоснулась к ее губам своими.