В Штадтвонде сегодня была особенно ненастная погода. Всё утро шёл дождь, из-за чего улицы города покрылись лужами и грязью. По водосточным трубам домов звонко журчала вода, которая в конце своего пути поступала в, пропускающие сквозь себя лучи солнца, водостои. С молодых дубов и клёнов падали золотые, бордовые и рыжие листья. Некоторые из них уже так вымокли, что прохожие чуть ли не поскальзывались, проходя по дороге. А прохожих было очень много, ведь, несмотря на дождь, в Штадтвонде, как и всегда, продолжала кипеть жизнь. Город в час пик сами жители нередко называют «муравейником». 

Удивительно, как такой некогда мелкий и тихий городок, превратился в почти мегаполис. И не менее удивительно то, как он изменился внешне: вместо симпатичных маленьких светлых домов давно выстроили серые безрадостные пятиэтажки. Они будто хоровод окружили рыжеволосого юношу, который усердно перешагивал лужи и куда-то шёл, постоянно поправляя свой переполненный дипломат. Помимо сумки парень нёс в левой руке папку с бумагами, которая иногда выскальзывала. Он выглядел раздражённым, пыхтел и ругался. 

— Лоренс, здравствуй!

Рыжий пошатнулся, резко замолчал и поднял голову, устремив взгляд на парня с чёрными зачесанными назад волосами и такими же чёрными круглыми очками, сквозь которые не было видно даже очертаний глаз:

— Ага, привет, — Лоренс толкнул в плечо знакомого и продолжил путь, но теперь более хмуро, — извини, нет времени.

— Ой, ты торопишься?

Черноволосый последовал за Лоуренсом и почти сразу его догнал:

— Можно я с тобой пойду?

— Хён...

— Пару фотографий, прошу, — перебил Лоренса приятель.

— Сколько можно уже?! Это политика, а не зрелище.

Рыжий закатил глаза и глубоко вздохнул. Хён раздражал его своими предложениями. Да и Лоренс ненавидел фотографироваться, хотя обладал необычайно красивой внешностью. 

Окружающие обращали внимание на его огненно-рыжие густые волосы. Каждое утро Лоренс тратил на их укладку много времени и постоянно опаздывал, но почти всегда был недоволен результатом. Выходил юноша всегда с иголочки: выглаженная одежда и идеально чистая обувь. Всё благодаря чистоплотности и аккуратности Лоренса. Он просто не мог себе позволить выглядеть несовершенно. Молодой денди думал, что именно внешний вид влияет на то, как ты себя ощущаешь. 

Идеальная наружность Лоренса сочеталась с его образцовым характером. Юный политик впечатлял толпы своей уверенностью. Да и по натуре своей будучи "революционером по сознанию долга" он заполучил репутацию весьма приятного в разговоре и отзывчивого молодого человека. Но есть те, кто плохого мнения о Лоренсе и называют его выскочкой. И среди единомышленников часто находятся завистники, которые стремятся "накопать" что-нибудь на Лоренцо.

— Куда ты так бежишь? Я за тобой немного не успеваю, — ускоряя шаг сказал Хёну.

Лоренс даже не посмотрел в сторону собеседника и продолжал идти, постоянно поправляя вещи.

— Так много материала можно сделать! Постараюсь в этот раз как можно быстрее отправить в редакцию.

— Ага. 

Лоренс попытался ускориться и обогнать надоедливого знакомого, но у него не получилось. Неприметные дома с прямоугольными балконами сменялись друг на друга вокруг рыжеволосого парня. Дипломат продолжал выскальзывать из рук, луж стало больше из-за чего юноша начинал злиться, еле-еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на по-детски наивного фотографа, надолго привязавшемуся к нему.

——

Толпа людей стояла на центральной площади города, выложенной морозно-серой брусчаткой в виде круга, и слушали человека с имитированной сцены, которая находилась на возвышенной части площади, около Дома культуры. Толпа недовольно шумела и скандировала после высказывания предыдущего вещателя.

— Спасибо большое господину Артуру Юханссону, — спешно обратился ведущий к уходящему крупному мужчине в коричневом костюме, — Товарищи, тише! Чтож, я передаю заключительное слово многоуважаемому господину Лоренцо Габену!

Лоренс поправил красный в диагональную полоску галстук, сглотнул и морально приготовился к речи. Пока он шёл к микрофону, парень заметил в стороне, фотографа, кивнувшего в знак «удачи». Фотоаппарат висел на груди у Хёна, что радовало политика. Было заметно, что использовать свою любимую вещицу брюнет не собирается. У кафедры Лоренцо немного смутился, оглянул толпу и начал говорить:

— Здравствуйте, дорогие слушатели, — он сделал паузу, — В первую очередь хотел бы поблагодарить вас, за присутствие здесь. Ваше неравнодушие к судьбе империи вызывает уважение. Судьба империи действительно находится в наших с вами руках, только мы вольны сделать наше государство лучше или хуже.

Люди застыли, внимая слова политика. Все с самого начала ожидали его выступления. От этой реакции Лоренцо вошёл во вкус и схватился двумя руками за кафедру. Он всматривался в глаза каждому присутствующему, словно гипнотизируя. Политик слегка нахмурился, но в его выражении лица не было злости. Была только стопроцентная уверенность в себе.

— Именно поэтому наша партия на стороне желаний народа, а не своих личных принципов. Мы — это те же люди, что и вы, с такими же стремлениями и мечтами. В этом мире бесконечной анархии мы обещаем установить порядок. Требования каждого будут исполнены, мы создадим новый дивный мир!

Стоящие на площади люди захлопали и радостно закричали. Речь была максимально лаконичной, но, зная все намерения революционера, общество было в восторге. Он был единственным достойным кандидатом в правители, и все верили в него.

— Спасибо! Всем спасибо! — улыбнувшись сказал Лоренцо.

Он расслабил руки и убрал их от кафедры. Теперь на душе его было невероятно спокойно. Лоренс поклонился публике и ушёл со сцены за кулисы. 

В палатке находящейся рядом со сценой политик оставил дипломат на столе, отыскал в нём книгу среди тьмы-тьмущей вещей, которые пришлось выкладывать, и сел на белый стул. Голубые ресницы опустились, и глаза под ними уткнулись в цветастую книгу. 

— Что читаешь? — неожиданно сказал только что подошедший Хён.

— «Аргументы», — ответил Лоренс, неотрываясь от чтения.

— Ого, наконец добрался до этой книги? — сквозь улыбку вымолвил Хён и уселся на ближайший такой же белый стул, — отметим твое шикарное выступление в баре?

— Нет, я сегодня не пойду.

— Как это? — улыбка с лица Хёну резко спала, — Почему?

— Я устал.

— А разве в баре кто-то напрягается? Наоборот расслабимся и отдохнём все вместе, — снова улыбаясь забалаболил Хён.

Лоренс разозлился, захлопнул книгу и глубоко вздохнул. Он поднял голову и посмотрел в сторону Хёна. На лице политика фотограф заведомо прочитал последующую фразу:

— Я не хочу сегодня в бар: я буду отдыхать дома.

Последние слова Лоренцо произнёс более раздельно с надеждой, что так ему удастся донести свое решение до Хёна. Последний хотел возразить, но промолчал. 

Лоренс встал, подошёл к белому столу и принялся собирать свои вещи в дипломат, в том числе новую книгу небезызвестного автора. Он мог бы обсудить её со своими друзьями в баре, но планы на вечер и, возможно, ночь были совсем другие. Лоренцо аккуратно уложил все вещи в коричневую кожаную сумку. Хён же откинулся на спинку стула и сложил руки, задумавшись о чём-то. 

В палатку периодически заходили разные люди, забирая вещи и иногда общаясь между собой. Один из таких — темноволосый высокий и широкоплечий мужчина в сером костюме с белоснежной рубашкой под пиджаком и синим галстуком, что смотрелось немного безвкусно, подошёл к Лоренсу со словами восхищения. В ответ на это Лоренс безэмоционально, но вежливо поблагодарил господина и пожал ему руку. Когда мужчина отошёл, Лоренцо закрыл сумку и повернул голову к Хёну, продолжающему обижаться.

— Прекрати вести себя как ребёнок. Ну, извини меня. Я могу с тобой пойти в одну сторону, если хочешь конечно, — немного смутившись от своих же слов, сказал Лоренцо.

— Ничего мне не надо, спасибо, — ответил фотограф продолжая смотреть в сторону.

Лоренс глубоко вздохнул, поправил галстук и взял дипломат с папкой бумаг. Он уже хотел уходить, но его остановил голос товарища:

— Ладно, пойдем.

Продолжая несмотреть в сторону Лоренса, Хён встал и последовал за знакомым политиком.

—

Солнце почти зашло за горизонт, и на город опустились холод и тень. Асфальт понемногу высох и крупные лужи исчезли с дорог. Буровато-жёлтые листья плавно парили, опускаясь на серый асфальт. Их движения отражались в небольших тёмных лужах, издалека похожих на мелкие бездны, таящие за собой мир зазеркалья. На улице было удивительно тихо и даже двое давно знакомых приятеля неловко молчали, пока в один момент Хён остановился на перекрёстке:

— Меня напрягает, что работа отдалила тебя от нашей старой компании, — на его вечно улыбающемся лице не было привычной эмоции, — Мы видимся крайне редко — один раз, на новый год. Удивительно, как мы все до сих пор не разошлись разными путями…

— Скажу честно, я стараюсь уделять время более нужным мне вещам, а именно — карьере и работе. Друзья мне не так важны, — ответил Лоренцо.

Его слова звучали уверенно, но Лоренс смотрел по сторонам словно Хёна здесь и не было. Небольшие облака медленно плыли по небу. В окнах домов отражалась золотая дымка заката, уходящая куда-то вдаль. Свет солнца плавно тускнел, и тьма охватывала город. На дорогах резкой вспышкой загорелись фонари. На это обратил внимание Хён и после недолгого молчания обиженно воскликнул:

— Чтож, тогда, господин Лоренцо Габен, в кабаке «Старый город» Вас больше никто не ожидает увидеть!

Фотограф возмущённо развернулся и пошёл прямо, переходя пустую дорогу. Лоренцо стоял ошеломлённый грозной речью и провожал взглядом брюнета. Лоренс почувствовал запоздалый стыд и захотел как можно скорее удалиться. Что он собственно и сделал. 

По дороге домой политик много думал о ситуации произошедшей с ним почти только что. Раздумия привели его в глубокое отчаяние, из-за которого появилось непреодолимое желание табака. Это желание не посещало Лоренса долгое время, возможно около года. Как раз кстати на глаза попался нужный магазин. Недолго думая, Лоренс спустился по старой пожелтевшей лестнице и зашёл внутрь. В помещении не было ни одного посетителя, что было неудивительно для такого позднего времени.

— День добрый, пачку «Бристоль», — сказал Лоренцо ещё с порога. 

Пока продавец находил необходимый товар в ассортименте, Лоренс подошёл к кассе. В бородатом молодом парнишке политик не узнал прежнего продавца, который был на смене в последнее посещение магазина Лоренсом. Это его немного расстроило, ведь с прошлым парнем он очень сблизился. Молчаливый нынешний кассир положил на стол пачку папирос, и рыжеволосый парень сразу их взял и расплатился. Напоследок он взглянул на загадочного продавца своими янтарными глазами и ушёл. Но этот жест так сильно удивил брюнета за кассой, что тот ещё несколько минут стоял в оцепенении. 

Благовейную тишину вечернего города прерывали крики галок, которые собирались стаями для поиска ночлега. Дул слабый ветерок, разносящий папиросный дым от Лоренса. Парню было тревожно идти по тёмной улице и единственное, что обманчиво, но успокаивало его — это никотин. Но улица всё сужалась и сужалась. Лоренс решил пройти дворами и свернул за угол серого дома. Когда политик докурил, он понял, что заблудился. Потушив и выкинув папиросу, Лоренс остался стоять около незнакомого подъезда. Лоренцо смотрел по сторонам и его медленно охватывала паника. Это чувство вызвало и злость на самого себя, ведь причиной этой ситуации стала торопливость парня. Он недовольно вздохнул. И направился в сторону дома, который казался знакомым.

Недалеко, в тёмном безлюдном парке, на голубой лавочке сидел юный фотограф. Его чёрные круглые очки висели на кармане рубашки. В руках его был фотоаппарат. Парень смотрел в него своими сапфировыми глазами и удалял снимки. Глаза фотографа смочили наворачивающиеся прозрачные слёзы. Он закончил удалять ненужное и поникнул, закрыв глаза.