Лорд Родрик Аррен был изрядно угрюмым человеком, или же он стал таким, когда делегация в лице принца Визериса и его брата Деймона явилась в Орлиное Гнездо для того, чтобы посвататься к расцветшей Эймме Аррен — его последней дочери от горячо любимой им Дейлы Таргариен. Родрик огорчился тому, что сам жених по дороге заглянул в местные бордели и не явился к назначенному дню. Деймон и сам был удивлён не меньше его, поскольку это его роль — развратный, плохой младший сын, но их дорожная ссора, потрепавшая нервы обоим, способна на многое.
Однако своих гостей верховный лорд Долины Аррен принял знатно, соблюдая все законы гостеприимства, и с радостью, не дожидаясь жениха, явил им прелестную дочь. Он подвёл её к брату жениха — Деймону, чтобы тот оценил девушку. И, боги бы его побрали, Деймон в первые мгновения, как увидел её, не мог сказать ни слова.
Бледно-сиреневые глаза Эйммы пугливо блеснули. Она вышла славной девушкой. Истинная Таргариен: сиреневые глаза, волосы серебряного цвета с золотым отливом, бледная кожа лунного сияния. Учтива, покладиста, мудра не по годам. Девиз семьи она знала назубок и следовала ему. Деймон заверил Родрика, что нет на свете более честного человека, чем его брат, хотя эти слова и становились ему поперёк горла при мысли о том, где в эту минуту находился жених. Родрик надул губы, упрямился, но сделка состоялась. Если бы он медлил больше положенного, Семь Королевств не избежали бы войны, ведь Железному трону нужен хороший союзник.
После удачного соглашения они танцевали, и Деймону пришлось и теперь взять на себя роль брата. Эймма была в танце очень легка и грациозна. И эта улыбка… Деймон ступал по каменному полу Орлиного Гнезда, словно завороженный, не упуская ни одного движения, ни одного вздоха, ни одного робкого взгляда. Подобные ей девушки таят много секретов. Деймон, заглянув в её глаза в очередной раз, решил, что узнает её тайны все до единой.
Они пили, танцевали, снова пили, ели через край, и Родрик в конце концов подобрел. Он уже тянулся обниматься с Деймоном и предложил ему со всей делегацией подождать прибытия принца Визериса. У младшего принца не было причин уезжать так скоро. Он послал за братом людей, а сам отправился спать.
Деймон вышел в коридор чертога замка. Люди надышали, натоптали, пили непомерно много, и у него кружилась голова от сладости вина. Свежесть, исходившая от бойниц манила его к себе. Шаги стали менее уверенными, вразвалку. Несколько рыцарей, дежуривших в коридоре, предложили принцу свою помощь, но он отмахнулся и сам побрёл дальше.
Голова закружилась так, что ноги подкосило. Он едва не упал и, ухватившись за стену, дал себе время отдышаться.
— Вы в порядке? — послышался рядом девичий голос.
Деймон взглянул в сторону, откуда он исходил и увидел… её. Она стояла очень близко. От неё исходил тонкий аромат горных диких цветов. Деймон тронул рукой её локон.
— Когда вы подошли, туман рассеялся, — сказал он, играя с завитком пальцами.
И вдруг в его разуме возникла безумная мысль. Деймон никогда не противился своему безумию.
— Могу просить вас проводить меня в мои покои, а то я вовсе забыл, где они расположены?
Эймма смутилась. Она попыталась позвать служанку, но тех рядом не оказалось. Девушка повела его по коридорам, а затем по лестнице. У самой двери Деймон поцеловал её ручку. Будущая принцесса красиво смутилась. Её щёки покрылись лёгкой розовинкой.
— Спокойной ночи, — почти шёпотом произнесла она.
— Боюсь, что моя ночь будет полна беспокойных снов с вами, — ответил Деймон.
— Нам не следует…
Деймон не дал ей договорить. Он подался к её лицу и беззастенчиво тронул розоватые губки своими губами. Чувствуя её застенчивую неподвижность, Деймон крепче надавил сверху. Медленно, позволяя ей привыкнуть и распробовать вкус вин, что пил он, Деймон углублял поцелуй, который сошёл бы за целомудренный, и это делало её губки подвижными.
— Но ты всё-таки пошла со мной, — оторвавшись от неё, проговорил Деймон.
Для него это был самый сладкий поцелуй в жизни.
— Прошу вас… вы и вправду мне понравились, принц Деймон, — томно прошептала Эймма, попытавшись вырваться из его рук.
— Тогда не отказывай себе в том, что тебе нравится.
Он притянул её за щёки к себе и поцеловал сильнее, чем прежде. Не дожидаясь её согласия, Деймон подхватил Эймму на руки и понёс в темноту своей спальни. Не столь долго она сдавалась. Деймон ввёл ладонь под вырез на груди, прихватил кончиками пальцев выскочивший сосок. Парой нажатий он превратил его в крохотный холм, а затем двинулся к плечам, чтобы снять с неё одежду, но потом вспомнил — никто ничего узнать не должен. Губами он переместился к открытой белой шее и провёл жадным языком от мочки уха до ключицы, вырисовывая им незамысловатые узоры, отчего девушка напряглась.
— У тебя есть ещё шанс уйти, — выпалил Деймон, отпустив её талию.
Он всегда так поступал с женщинами. Распалял их, а потом давал иллюзию выбора. Но Эймма ответила ему отчётливо:
— Я не хочу уходить.
Она попыталась избавить его от одежды. Слишком жёстко рванула шнурки на рукавах и сорвала их. Гулкий смех прокатился по комнате, и Эймма, обретя прежнюю решимость, помогла ему избавиться от скрытых завязок на груди. Её руки, не привыкшие к тяжёлой работе, тем не менее, справились с этими мелкими шнурками и высвободили будто пронизанное иглами нестерпимого возбуждения тело. Восхищение захлестнуло Деймона до того, что он вновь остолбенел. Она распустила волосы, и волнистые пряди серебряного оттенка рассыпались по хрупким плечам. Жестом очень нежным она отвязала шнур портков и упала в могучие объятия. Деймон прижал её за поясницу, томно и долго лобызая разгорячённые губы. Язык её научился гибкости. Они сталкивались, мокрые, пахнущие вином, исследовали нёбо, гладкие щёки и зубы.
Деймон фыркнул, теряя контроль над эмоциями. Он и без того был пьян. Пальцы вжались в её бёдра и приподняли вверх. Эймма закрепила ноги у него за спиной, боясь упасть, и обвила шею руками. Её лицо оказалось на уровне чуть выше его, и Деймон смог разглядеть расширенные зрачки любовницы. Он рванул к кровати, уложил её на лопатки и принялся за поцелуи. Новые, безумные, хаотичные. Он бросал их по всему телу, точно голодный зверь. Смутный морок услады одурманил рассудок, и она обмякла, нежась в неумелых, но расторопных и жгучих поцелуях. Деймон вынырнул из-за рёбер и зацепил губами зудящий сосок, смочил, пощекотал языком. От ласк ко второму соску Эймма не сдержала разморенного стона. Громкого, страстного. Он впился поцелуем в её шею, где пульсировала голубая венка. Тёплый и твёрдый член тёрся о её мягкое платье, пробуждая спящие в дневное время мысли.
— Ты всё ещё можешь уйти, — прошептал Деймон ей на ухо, вжимаясь руками в трепещущее под ним тело.
Она надавила ладонью сверху, заставляя его лечь к ней вплотную, смазала языком ладонь и запустила её между их телами. Этот жест говорил больше любых её слов о том, какие желания сейчас управляли будущей женой его брата. Прикрывая глаза, Деймон подавался бёдрами навстречу движению её ладони.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила Эймма, оттянув его короткие волосы. — Хочешь?
— Нет, — твёрдом ответил Деймон.
Она была очень умна. Она разгадала правила его игры и втянула его в его же сети. Эймма толкнула его вбок с себя и оседлала, сжав коленями бёдра. Она начла мучительные ласки, подавшись тазом вдоль его живота. Деймон затянулся духотой комнаты, подхватив её под бёдра, и принял эту игру, направляя её. Она обагряла его своей влагой, тёплой и липкой, будоражащими утробу движениями. Гибкое тело волнообразно изгибалось. Деймон не мог подобрать слов, чтобы выразить свой восторг. Обоюдное трение распалило их, накалило и без того горячий воздух. В приближающемся экстазе Эймма опустилась к его груди и оставила влажный поцелуй, мазнула языком в середину грудной клетки, где сходились рёбра, пока не достигла губ. Он робко присоединился к её ритму. Этот плен, пусть и сладостный, быстро надоел Порочному принцу. Он жаждал власти, а не подчинения.
Он одним движением перевернул её на спину и нырнул под юбки, через светлый треугольник волос к жаждущим ублажения нижним губам. Эймма, против воли, сомкнула ноги у его головы. Её руки стиснули бурый мех покрывала. Из глубины груди вылетел торжественный счастливый стон. Она заметалась под ним. Эймма и не подозревала, что кто-то мог вытворять с её телом подобное: язык упоённо играл с саднящим бугорком, губы вторили ему с сладострастным причмокиванием, а потом присоединились и прыткие пальцы. Эймма подтянула бёдра к себе, безудержно всхлипывая. От низа живота к груди приливала томная услада. Она приминала губой нижнюю, впивалась пальцами в кожу бёдер и подавалась к ласкам. Тело билось в судороге от бледного огонька приближающегося конца. Влажные причмокивания уносили её далеко от реального мира. Она не слышала собственного голоса, будучи где- то на вершине блаженства.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — не прерывайтесь, мой принц…
Деймон улыбался, слыша её молитвы. Он вновь и вновь целовал её внизу, врывался пальцами до дрожи в её бёдрах. А затем он вдруг сел перед её раздвинутыми ногами. Ему хотелось войти в неё и не покидать этого тёплого и влажного пространства, но Деймон лишь поцеловал её в лоб.
— Если ты станешь королевой Семи Королевств, я исполню твою просьбу, — сказал Деймон. — Я буду принадлежать тебе. Но не раньше.
Она встала. Волосы растрепались. В глазах горел дикий огонь. Эймма молча отдышалась, а после резко шлёпнула его по щеке.
— А кому буду принадлежать я?!
— Кому ты пожелаешь, — Деймон взял её руку и коротко поцеловал тыльную сторону ладони.
Когда она ушла, Деймон довёл дело до конца. Он представлял её без одежд, не засватанную Визерисом. Он видел её своей, и от этих мыслей кровь всё сильнее приливала к члену. Стоя около раскрытого окна, Деймон разразился громким протяжным стоном, чувствуя, как в ладони его стало более влажно.