***

Автомобиль «Турбина» мчал по недавно проложенной дороге в сторону комплекса «Павлов». Сеченов сидел на переднем сидении и смотрел в окно. Стекло было немного приоткрыто, свежий воздух заполнял пространство салона, а лёгкий ветерок развевал слегка растрепавшиеся короткие волосы мужчины каштанового цвета. За окном густая растительность сменялась стройплощадками, на которых в скором времени будут возводиться новые комплексы Предприятия или инфраструктура для работников.

Учёный перевёл свой взгляд на Василису, сидящую рядом, лихо управляющую транспортным средством. Её губы были слегка поджаты, она была сосредоточена на дороге, но академик заметил, что девушка всеми силами пытается скрыть своё недовольство. Она иногда щурилась из-за солнца, которое светило ей в бок, а её светлые волосы как-то по-особенному переливались от его лучей.

— Василиса Андреевна, — всё же решил нарушить тишину учёный. — Вы чем-то недовольны?

«Тц», — цокнула в мыслях девушка, украдкой смотря на мужчину. «Как он догадался? Теряю хватку, видимо», — подумала про себя Сова.

— А почему Вы сели спереди, Дмитрий Сергеевич? — вопросом на вопрос ответила девушка.

— Для этого должна быть причина? — удивился учёный, с интересом продолжая разглядывать старшего лейтенанта.

Её нос немного поморщился от появившегося из-за дерева солнца, а губы на миг поджались ещё сильнее от слов академика. Но затем лицо Василисы расслабилось и, шумно выдохнув, она сказала:

— Дело в том, что переднее сидение рядом с водителем — самое небезопасное место в салоне автомобиля, в отличие от мест сзади. Так как при лобовом столкновении водитель инстинктивно повернёт руль влево, тем самым спасая себя. В то время как пассажиру рядом достанется весь урон, — на секунду Сеченов заметил, как девушка вздрогнула, но она сразу продолжила. — А я не хочу, чтобы Вы пострадали, Дмитрий Сергеевич, — закончила Сова, ненадолго задержав взгляд на мужчине.

Он сидел к ней полубоком в белой рубашке с длинными рукавами, серой жилетке и такого же цвета брюках. Взгляд его карих глаз был направлен на Василису, а лицо украсила мягкая улыбка в ответ на слова девушки.

«И всё же красивые у него глаза; при таком освещении кажется, что они не просто карие, а янтарные что ли», — подумала Светлова, вернув своё внимание на дорогу.

— Я думаю, лобовое столкновение нам не грозит, Василиса Андреевна. Движение тут неоживлённое, к тому же Вы аккуратно водите, поэтому, думаю, всё будет в порядке, — сказал учёный.

— Эх… Сидите, где хотите, — проговорила на выдохе девушка, скрывая улыбку на лице.

*Комплекс «Павлов» подземные этажи под окружной больницей №9. 16:00*

Василиса с Сеченовым спускались в лифте на центральный этаж комплекса. Отделение нейробиологии. Девушке приходилось бывать в «Павлове», но вотчину профессора Захарова она посещала впервые.

«Главное, не поддавайся на его провокации, Василиса. Ты же профессионал. Зашла, спросила всё, что нужно, осмотрела место и ушла. Делов-то», — мысленно подбадривала себя девушка.

В комплексе изучают физику и химию тела; самые прорывные исследования в области биологии организмов берут свои корни отсюда. Поэтому это и самый засекреченный комплекс из всех. Эксперименты здесь далеко не всегда отвечают общепринятым рамкам этики, но что не сделаешь ради прогресса. Василиса была с этим согласна при условии, что человек пошёл на это добровольно. Поэтому ничего особо критичного она не видела в методах работы здешних сотрудников, ссылаясь на то, что у большинства людей на этом Предприятии моральный компас весьма расшатан, включая саму девушку.

Створки лифта открылись, и они ступили в главный зал комплекса. Их сразу встретила огромная позолоченная статуя Асклепия. От неё в разные стороны начинались коридоры, ведущие к различным отделам и лабораториям.

— Ведите, Дмитрий Сергеевич, — сказала старший лейтенант, оборачиваясь к академику. — Где отдел нейробиологии я не знаю. А «Павлов» — тот ещё лабиринт, похлеще «Вавилова».

— Согласен, планировка этого комплекса весьма изобретательна, — подтвердил учёный, жестом показывая девушке на один из коридоров и приглашая пойти с ним.

В отличие от «Челомея», комплекс «Павлов» был не особо уютным местом для Василисы. Она не любила «больницы». Для девушки подобные учреждения ассоциировались далеко не с приятными воспоминаниями. Едкий запах спирта и различных химикатов пробуждал в ней память о войне: о криках и воплях страдающих в агонии товарищей, о резком запахе крови и смерти, который не покидал полевые госпитали на всём протяжении той злосчастной мясорубки. Под конец войны, находясь в лазарете и в очередной раз зализывая свои раны, ей казалось, что Красная Армия сделает всё ради победы, даже если последние остатки фашистских войск захлебнутся в крови советских солдат. Пытаясь отвлечься от этих мыслей, она посмотрела на Сеченова. Он шёл уверенной походкой, лавируя между работниками и изредка кивал головой на приветствия.

«А ведь он тоже был там», — задумалась старший лейтенант. «Под градом пуль в окопах не сидел, но у него была своя война. Война со смертью. Даже не представляю, каково ему было, когда вытаскивая из лап костлявой очередного молодого солдата, тот отправлялся снова на фронт, а Дмитрий Сергеевич даже не знал, увидит ли юноша завтрашний день».

Василиса продолжала смотреть на его прямую вытянутую спину, словно он и не горбился никогда в жизни, хотя в этом старший лейтенант очень сомневалась.

«Да, он в своей стихии. Как и на всём Предприятии», — думала девушка. «Нужно и мне взять себя в руки», — заключила Сова, шагая рядом с академиком.

Запоминая путь, по которому её вёл учёный, Василиса всё же смогла отвлечься от неприятных мыслей и уже у двери в отдел нейробиологии была вновь настроена на работу. Зайдя внутрь и пройдя по широкому коридору, вдоль которого расположились двери в различные кабинеты, операционные и лаборатории, они увидели девушку невысокого роста в медицинском халате и шапочке. Она стояла на небольшой лесенке у стеллажа с документами и пыталась достать какие-то отчёты.

— Кристина Викторовна, добрый день, — сказал Сеченов, обращая на себя внимание девушки.

— Ох, Дмитрий Сергеевич! Что Вы так пугаете, я чуть не упала, — ответила учёная, поворачивая голову в сторону академика. Её взгляд зацепился за Василису и она кивнула ей в знак приветствия, тепло улыбнувшись. Девушка ответила аналогичным жестом, останавливаясь рядом с Сеченовым.

— Прошу прощения, товарищ Терехова, не хотел Вас напугать. Лишние травмы на Предприятии нам ни к чему, — извиняющимся тоном произнёс учёный. — И Харитон Радеонович будет недоволен, если я ненароком оставлю его без его лучшей ученицы и ассистентки, — губы мужчины тронула едва заметная улыбка.

«Она с ним работает? Ох и несладко же ей бывает», — думала про себя Василиса, вспоминая своё короткое общение с профессором. «Но обречённой она не выглядит, значит, это того стоит. Её же силком никто сюда не загонял», — делая пометки в планшете, размышляла Сова.

— Харитон Радеонович всегда недоволен, — ответила девушка, немного смущаясь от похвалы лучшего друга своего наставника.

— И где он сейчас? — задал интересующий его вопрос Сеченов.

— Да там же, где и всегда, — сказала девушка, неопределённо показывая куда-то в сторону. — Рвёт и мечет, выдёргивая с головы несуществующие волосы. Мы возимся с конфигурацией полимера для улучшения ПВ-связи. Сами знаете, что это поможет не только в передаче информации на более длительные расстояния, но и улучшит его характеристики в более тонкой работе с телом человека, — выдохнув, развела руками учёная. — Дело это не быстрое, вот товарищ Захаров и нервничает, — со снисходительным тоном в голосе сказала девушка, словно немного оправдывая своего начальника.

Это не осталось незамеченным для старшего лейтенанта, которая снова оставила несколько пометок у себя в устройстве.

— Тогда, я думаю, это немного поднимет ему настроение, — сказал Сеченов, обращая внимание Тереховой на синюю папку, которую он всё это время держал в правой руке.

— Было бы славно, Дмитрий Сергеевич. А-то когда тебя отправляют в сотый раз в картотеку, чтобы найти «то не знаю что», очень выматывает, знаете ли, — на выдохе сказала Кристина Викторовна, взглядом изучая предмет в руке академика.

— Не могу с Вами не согласиться, — по-отечески улыбнувшись, проговорил учёный и направился в сторону, куда ему указала ассистентка Захарова.

Василиса пошла следом за ним. «Надо будет поговорить с ней. Раз она его ученица, то много времени тут проводит. Наверняка что-то могла заметить, но не придать этому значения», — думала старший лейтенант, пока они продвигались вглубь отдела. Чем ближе они подходили к лаборатории, где обитал профессор Захаров, тем отчётливее девушка понимала, что приятного разговора не будет. «Даже собственная ученица не особо хочет попадаться ему сейчас на глаза. Ну да ладно. Как там говорила моя бабушка: ‘Тебе с ним детей не крестить’. Поэтому расшаркиваться не стану», — твёрдо решила для себя Василиса, уже стоя у лаборатории главы отдела.

Это были массивные металлические двери из неизвестного для девушки сплава. Справа от них была установлена вызывная панель для связи с сотрудниками внутри помещения. К ней и подошёл Сеченов. Нажав на кнопку вызова, они сначала услышали треск помехов, а потом резкий мужской голос, который из-за частотного шума казался совсем не человеческим.

— Кристина Викторовна, где Вас черти носят?! — донеслось из устройства. — Час назад отправил Вас за нужными мне документами, Вы там опять чаёвничали с лаборантами из неврологии? — с упрёком в голосе спросил профессор.

— Я за неё, Харитон. Впустишь? — на выдохе сказал академик, внутренне сокрушаясь на своего друга.

Тут послышался противный писк аппаратуры, и металлическая дверь, громко щёлкнув, открылась.

Зайдя внутрь вслед за учёным, старший лейтенант увидела огромное по своим размерам помещение, напичканное различным медицинским оборудованием. Свет от ламп был тёплым, и не скажешь, что лаборатория находится глубоко под землёй. Он отражался от приборов, словно они пришли из будущего. На столах аккуратно размещены высокотехнологичные устройства: ультразвуковые аппараты, анализаторы крови, сверкающие хромированными поверхностями и яркими экранами. Каждый прибор был словно живое существо, готовое раскрыть тайны человеческого организма. В углу комнаты расположился письменный стол, заваленный различными результатами исследований, за которыми даже компьютера с Грушей толком было не видно. То тут, то там ходили «Вовчики» и «Доки», чётко выполняя поставленные им задачи. В целом, лаборатория была такой же, как у самого Сеченова, за одним исключением: в центре находился огромный стеклянный цилиндр, полностью заполненный прозрачным полимером, который переливался в псевдодневном свете, приковывая взгляд. Вокруг него в белом халате суетился профессор Захаров, изучая образцы с помощью высокоточного микроскопа. Он был настолько сосредоточен, что поначалу даже не заметил, как к нему кто-то вошёл, хотя только что сам же посетителей и впустил.

Гермодверь с громким глухим звуком закрылась, заставив профессора вздрогнуть и обернуться на шум. Обратив внимание на Сеченова, он не заметил Василису, которая стояла почти за спиной академика.

— Не ожидал сегодня тебя увидеть, Дима, — сказал Захаров, поправляя свои очки. Он повернулся к академику полубоком. Сейчас учёный был одет в тёмно-коричневые брюки и горчичного цвета водолазку под белым халатом.

— И тебе доброго дня, Харитон, — ответил учёный, медленно подходя к другу. — Я тут по делу, — продолжил Сеченов, передавая профессору папку со вчерашними результатами эксперимента.

Взяв документы в руки, Захаров перевёл взгляд с академика в сторону, тем самым, заметив старшего лейтенанта. Она стояла тихо, осматривала лабораторию; её глаза искрились интересом, но когда она обратила внимание на профессора, огонёк в её глазах пропал, уступив место холодно-спокойному сосредоточенному взгляду.

«Тц, снова она», — возмущался про себя профессор. Странные эмоции начали окутывать его. И без того не особо хорошее настроение начало превращаться в паршивое. Черты его лица стали жёстче, что не осталось незамеченным со стороны Светловой.

— А что она тут делает?! Или ты теперь без своей карманной собачонки шагу ступить не можешь? А, Дима? — с едким сарказмом в голосе не совсем контролируя себя, выпалил Захаров.

— Харитон! Ты что себе позволяешь? — повысил голос Сеченов. Его лёгкая дружеская улыбка вмиг сменилась на серьёзное выражение лица.

«Собачонка? Ну ладно, недопрофессор. Давайте поиграем», — подумала девушка, натянув на лицо улыбку, больше похожую на оскал, а глаза холодные, словно две льдинки, смотрели на Захарова из-под пышных ресниц. Пока академик постепенно искренне закипал от поведения своего друга, старший лейтенант подошла ближе к учёным.

— И Вам доброго дня, Харитон Радеонович. Что, настроение не задалось? Настолько, что даже Ваша собственная ученица не хочет попадаться Вам на глаза? — сказала девушка наигранно, склонив голову на бок. Она всё ещё держала в руке планшет, надеясь получить от учёного хотя бы крупицу нужной ей информации. «Простите, Дмитрий Сергеевич, но так с собой общаться я не позволю. Даже если это говорит Ваш друг».

— А Вам разве разрешили подавать голос? — ехидно заметил учёный, обхватывая папку двумя руками, скрестив их на груди. Смотря сверху вниз в её уверенные и холодные глаза, Захаров поражался выдержке девушки, что почему-то злило его ещё сильнее.

— Насколько я помню, это не в Ваших компетенциях решать, как Вы выразились, «подавать мне голос» или нет. Я выполняю приказ и на данный момент Вы, Харитон Радеонович, препятствуете его исполнению, — холодным тоном, подавляя в себе всю злость, направленную на учёного, сказала Сова.

— Но я, будучи учёным, не пляшу под чужую дудку, в отличие от Вас, недокандидат! — уже не сдерживая себя, рявкнул профессор.

Девушка не ожидала таких слов от учёного. «Да что я вам такого сделала? Он будто знает, на что нужно давить, чтобы стало больнее всего», — подумала про себя Василиса, сдерживая эмоции, которые предательски начали подступать комом к горлу.

— Харитон, хватит! — на удивление не громко, но твёрдо, со сталью в голосе сказал Сеченов. Он смотрел прямо в глаза друга, со смесью злости и разочарования.

Сова только хотела ответить профессору, чтобы не дать себя в обиду, но поднятая рука академика в немой просьбе остановиться заставила девушку сосредоточить всё внимание на Сеченове.

— Харитон Радеонович сегодня не в духе, Василиса Андреевна, — на удивление ласково обратился к девушке глава Предприятия, что контрастировало с его предыдущей репликой. — Вы не должны были это выслушивать. Я очень сожалею, что не вмешался раньше. Насколько мне известно, инцидент произошёл недалеко отсюда, в соседней лаборатории. Поэтому Вы можете сейчас пойти осмотреть место и если у Вас возникнут вопросы, то обратитесь к Кристине Викторовне. Она Вам с радостью поможет, — всё с той же теплотой говорил академик, словно пытаясь успокоить бушевавший внутри девушки ураган эмоций. Василиса продолжала смотреть на учёного, ловя в его взгляде заботу и с трудом понемногу успокаивалась, внешне продолжая держать маску невозмутимости и холодной отстранённости.

— А пока Вы будете заниматься этим важным делом, — тут вся теплота в его голосе сошла на нет, и взгляд Сеченова переместился на Захарова, который всё это время не сводил с друга глаз. — Я поговорю с Харитоном Радеоновичем, чтобы по вашему возвращению он смог ответить на все интересующие Вас вопросы, — с нажимом закончил учёный, смотря на друга.

Тут снова послышался глухой звук открывающейся двери, и девушка, благодарно кивнув академику, быстро вышла из помещения.

Выскочив за дверь, Василиса быстро пошла в сторону лаборатории, о которой говорил Сеченов. Но сделав ещё несколько шагов, она поняла, что её ноги тяжелеют, и если сейчас не присядет, то позорно упадёт на пол посреди коридора. Как раз рядом была небольшая деревянная скамейка, на которую девушка и присела, облокотившись на холодную бетонную стену. Василиса тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. Её распирало от возмущения, злости и обиды на профессора. «Он ничего обо мне не знает! Как он вообще может меня судить?» — негодовала старший лейтенант. Она положила планшет обратно в сумку, расслабив руки на коленях. И чтобы заглушить свои эмоции, Сова не рассчитала силу и смачно приложилась затылком о стену.

— Ай, твою мать! — ругнувшись, воскликнула девушка, схватившись за травмированное место левой рукой и немного наклонилась вперёд. На глазах непроизвольно выступили слёзы, от которых старший лейтенант поспешила избавиться. «Ещё не хватало, чтобы меня кто-то в этом виде заметил. Слишком много чести. Я сильная и мне всё по плечу», — мысленно подбадривала себя девушка.

— Что Вы так неаккуратно? — со стороны, откуда пришла Сова, послышался заботливый женский голос. Это была Кристина Викторовна, которая сейчас стояла у скамейки и смотрела на Светлову полными беспокойства зелёными глазами.

— Всякое бывает, не страшно, — сказала девушка, мысленно расстраиваясь, что её всё же кто-то заметил. «Нефиг было так громко ругаться и привлекать к себе внимание», — пожурила себя Сова.

— Да, особенно когда на тебе срывается один из именитых учёных, а ты при этом даже не понимаешь за что, — усмехнувшись, сказала Терехова, словно читая мысли Светловой.

Кристина присела рядом с Василисой на скамейку. Поправив халат и приняв удобное положение, она повернулась полубоком к собеседнице.

Убрав руку с травмированного затылка, Василиса скрестила их на груди, закинув ногу за ногу и пронзительно посмотрела на собеседницу.

«А какое Вам до этого дело?» — подумала про себя Сова.

— Почему Вы решили, что дело не в том, что я просто ударилась головой о стену? — подняв правую бровь, спросила Василиса, спокойно смотря на девушку напротив. Теперь она была без шапочки, и Светлова смогла вблизи рассмотреть её тёмно-русые волосы, которые волнами доходили до плеч и зелёные глаза, в которых так и искрилось сочувствие.

— Я видела, как Вы выскочили из лаборатории и на ватных ногах еле дошли до скамейки, поэтому — да, думаю, Ваша травма — следствие, а не причина, — проговорила девушка и, улыбнувшись, повторила движение собеседницы. — Кстати, нас так и не представили, — сказала Терехова, протянув руку Сове.

Выдохнув и официально познакомившись, Кристина всё же вопросительно посмотрела на старшего лейтенанта в ожидании ответа на её немой вопрос о произошедшем.

«Эх, теперь мне в любом случае понадобится её помощь, так как от Захарова ничего не дождёшься. Что ж, ладно, нужно строить приятельский диалог», — подумала Василиса, смотря на стену напротив. На ней висел агитплакат, где учёный, держа лупу, исследовал какие-то культуры, а надпись гласила: «Я буду голосовать за рассвет науки!». Увидев странно нарисованного мужчину и то, как его палец погружён в неизвестное вещество, Василиса невольно хмыкнула и встала со скамейки.

— Кристина Викторовна, — начала Василиса, но её тут же перебила девушка.

— Просто Кристина, не люблю этот излишний официоз. Мы с тобой примерно одного возраста, Василиса, и положения. Не вижу смысла для подобных расшаркиваний, — сказала девушка, вставая и по-доброму улыбаясь Сове.

— Хорошо, гхм… Кристина, возможно, и произошло небольшое недопонимание у нас с Харитоном Радеоновичем, но в детали вдаваться не буду, — ответила Светлова.

«К тому же Сеченов сказал, что разберётся. Надеюсь, после этого подобных скандалов не будет», — думала девушка.

— Как скажешь, — кивнув, тут же оживилась Терехова. — Просто… — немного замявшись, девушка продолжила. — У меня тоже с ним поначалу не заладилось. Я не понимала, в чём дело, но потом мне сказали, что у него кто-то погиб. После чего он и стал более чёрствым к людям. Точных причин не знаю, но не принимай это всё на свой счёт. Я думаю, он страдает от этого не меньше, — закончила Кристина, с некой робостью смотря на Василису.

— У нас у всех кто-то умер, товарищ Терехова, — резко сказала старший лейтенант. — В такое время живём. Поэтому это никак его не оправдывает. Мы живём в социуме, а не вне его, и с этим приходится считаться. Хотим мы этого или нет, — произнесла Сова, смотря своими голубыми глазами в лицо Кристины.

«Видимо, и ты тоже потеряла кого-то близкого, раз так рассуждаешь. Понимаю…» — подумала Терехова. Почувствовав неловкое молчание между ними, учёная продолжила.

— Я так понимаю, Дмитрий Сергеевич поручил тебе какое-то задание? Тебе помочь? — спросила Кристина, спрятав руки за спину и немного наклонившись в сторону Совы.

— Да, я была бы очень признательна, — ответила старший лейтенант, слегка улыбнувшись. — Вы… ох, прости… Ты не против, если я запишу наш разговор, чтобы ничего не забыть? — спросила девушка, доставая планшет из сумки.

— Да, конечно, делай, что нужно, — ответила Кристина, наблюдая за действиями Совы.

Удовлетворённо кивнув, Василиса включила на планшете функцию щебетаря и продолжила:

— У вас же в соседней лаборатории произошёл несчастный случай, правильно?

— Да, конечно, — ответила Терехова, показывая на дверь. — Нам туда, я покажу.

Благодарно кивнув, Василиса пошла вслед за учёной. Когда они вошли в лабораторию, старший лейтенант заметила небольшой беспорядок и, в отличие от лаборатории Захарова, здесь было темновато. «Видимо, задеты провода, отвечающие за освещение», — подумала Светлова. На полу валялись медицинские инструменты и бумаги. А в левом углу комнаты с противным звуком не закрывалась раздвижная дверь, словно ей что-то мешало, но видимых препятствий не было. В лаборатории стоял затхлый запах, от чего у девушек слегка ссаднило горло, и они начали кашлять с непривычки.

Смотря на то, с каким интересом Василиса осматривает помещение, Терехова невольно добавила:

— Я тут была с Харитоном Радеоновичем когда всё произошло. Мы хотели провести эксперимент в комнате за этой дверью, но как только всё было готово и мы запустили процесс герметизации в помещении для испытаний, всё вдруг заискрилось, послышался хлопок, словно лопнули несколько воздушных шаров, и запахло дымом и гарью. Пожар начал довольно быстро распространяться. Потом резко включилась пожарная тревога и всё залило водой. Я жутко испугалась. Помнится, профессор долго выяснял отношения с товарищем Сеченовым по телефону из-за всей ситуации.

— Могу представить, как ты испугалась, — проговорила Василиса, внимательно слушая Кристину. — Не привыкла, наверное, к такому.

— Я не неженка! — вдруг встрепенулась Терехова. — Я была хирургом во время войны, хоть и в тыловом госпитале. Меня такими спецэффектами не пронять! — вспыхнула, словно спичка, учёная.

— А я и не хотела тебя чем-то обидеть, — не ожидала такой реакции Сова. Она подняла свободную руку в жесте примирения, и девушка успокоилась.

Подойдя к открытому щитку и положив планшет рядом с собой, Василиса достала из сумки специальные перчатки, чтобы её не коротнуло и начала внимательно осматривать место происшествия. «Да-а-а…» — протянула девушка в мыслях. «С виду и правда кажется, что короткое замыкание, но судя по тому, как обуглились провода и что часть из них была срезана намеренно ножом, скорее всего, чтобы перегрузить линию. Можно сделать вывод, что стоял какой-то переключатель, который просто сработал в нужный момент и даже следа от него не осталось. Эх, искусная работа», — размышляла старший лейтенант, цыкнув вслух. «Как же эта дверь мешает думать».

— Что-то нашла? — с любопытством спросила Кристина.

— Пока нет, — ответила Василиса, воюя с переключателями на щитке. Пару попыток спустя раздвижная дверь закрылась и замерла, наполняя лабораторию приятной тишиной.

— Ну хоть так. По крайней мере, не будет меня бесить, — сказала Сова, осматривая провода, отходящие от щитка к потолку, где было выведено освещение.

— Ты починила дверь? — с восхищением в голосе спросила девушка, с интересом наблюдая за работой Светловой.

— Хех, нет. Я её просто закрыла. По крайней мере, не будет действовать нам на нервы. Чинить тут всё будут техники, которые в скором времени прибудут. Я здесь по другому поводу, — проговорила Василиса, пытаясь наладить нормальное освещение, не вызвав очередное замыкание.

Тем временем Терехова уже нашла стул и, придвинувшись чуть ближе к Сове, удобно на него села, вытянув ноги. В этот момент комнату озарил свет и заработала вентиляция, понемногу заменяя затхлый и спёртый воздух чистым и отфильтрованным.

— И что за задание тебе тогда дал Дмитрий Сергеевич? — спросила Кристина, вдыхая полной грудью свежий воздух и наблюдая за девушкой.

Под любопытным взглядом собеседницы Светлова отошла от щитка на пару шагов и, опершись бедрами о лабораторный стол, отвела свой взгляд от проводов. Посмотрев на свет и удовлетворённо кивнув, девушка сняла перчатки и, скрестив руки на груди, обратила внимание на Кристину.

— Мне нужно выяснить причину этого недоразумения, — ответила Василиса, неопределённо указав головой в сторону. — Кристин, к вам в лабораторию для проверки оборудования всегда одни и те же инженеры приходят? Может, кто-то новенький был? — спросила старший лейтенант, наблюдая за реакцией девушки. «В отличие от Захарова, его ассистентка не знает, для чего я здесь. Нужно быть аккуратнее», — подумала Светлова.

— Вообще да. Я тут работаю уже год, и до последнего момента к нам приходила всегда одна и та же бригада. Но в связи с переходом всех комплексов на новый источник полимерного питания… — девушка на мгновение замолчала, но тут же продолжила. — Нужна модернизация сети, поэтому к нам стали приходить ещё ребята по нужному профилю. Почти весь отдел, включая лабораторию профессора, уже улучшили. Осталось только это помещение и пара технических.

— Понятно, — оживилась Светлова. — И когда они последний раз были?

— За пару дней до несчастного случая, — задумавшись, ответила Терехова.

Тут старший лейтенант заметила, что глаза Кристины вспыхнули каким-то нездоровым любопытством. «Ох… Кажется, я знаю, что сейчас будет».

— Тогда мне нужен… — не успев закончить фразу, учёная перебила Сову.

— Неужели ты думаешь, что это может быть шпион?! — подскочив с места, выкрикнула девушка. Она согнула руки в локтях и прижала их к груди, чуть ли не прыгая на месте от эмоций.

— Почему ты так решила? — сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, спросила лейтенант.

— Ну как же, всё как в детективном романе про Шерлока Холмса. Скандалы, тайны, заговоры. Уже давно ходят слухи, что по Предприятию бродят диверсанты, чтобы выкрасть наши передовые разработки, — всё так же возбуждённо проговорила учёная.

«Эх, так я и думала… Что ни говори, но люди, пребывающие в блаженном неведении, даже не представляют, насколько то, что они считают захватывающим и романтичным, на деле является кровавым и беспощадным», — думала про себя Василиса, наблюдая за переминающейся с ноги на ногу девушкой. Лёгкая улыбка тронула губы Совы.

— Эти слухи ходят чуть ли не с основания Предприятия, — усмехнувшись, сказала Василиса. — Благодатная почва для создания предрассудков. А постоянная секретность только подстёгивает людское воображение.

— Да, но учитывая, что здесь действительно существует угроза вражеского проникновения, мои доводы более чем обоснованы, — сказала Терехова, скрещивая руки на груди.

— Люди любят теории заговоров; они всё объясняют, скрывая все белые пятна, — на секунду замолчала девушка, наблюдая за реакцией Кристины. Терехова замерла и в её глазах начало проявляться осознание того, что хочет сказать Василиса. — Так сложилось эволюционно. Неопределённость означала смерть, — продолжила Светлова. — И нашему мозгу пришлось научиться предугадывать события, имея при себе минимум информации. Мы так устроены: свести неопределённость к нулю и сделать этот мир понятным для себя. Поэтому любому человеку, даже учёному с нашего Предприятия, проще поверить в наличие шпиона, чем в то, что неотёсанного новичка допустили до оборудования и он своими руками, которые растут из не предназначенных для этого анатомических отверстий, натворил делов, — вздыхая, закончила старший лейтенант.

«Извини, но лучше оставайся в неведении и двигай науку вперёд, Кристина», — думала Василиса.

— Эх, а я-то думала, что сейчас стану героиней из романа и буду помогать главному герою ловить преступников, — наигранно вздыхая, сказала ассистентка Захарова. Она тепло улыбнулась и села обратно на стул.

— А потом он влюбится в тебя и заберёт в свой дворец, — улыбаясь, подхватила Василиса. И обе девушки в голос засмеялись.

«Вроде хорошая она, добрая. Повезло Захарову с ассистенткой. И как она его терпит?» — воспоминания о профессоре заставили Светлову чуть вздрогнуть. Она отошла от стола и ещё раз посмотрела на стены и пол вокруг в поисках каких-либо зацепок, но ничего не найдя Сова положила перчатки в сумку и, взяв свои вещи, подошла к Тереховой.

— В принципе, я тут закончила, мне нужно возвращаться к товарищу Сеченову, — сказала девушка, наблюдая, как Кристина встаёт со стула и убирает его на место.

— Хорошо, тогда я пойду с тобой, Василис. Обед уже давно прошёл, а этот лысый чудак до сих пор не ел. Нужно ему напомнить, — учёная слегка нахмурилась, наигранно расставив руки в боки, а потом весело улыбнулась и пошла за Светловой.

«Лысый чудак… Это прям в точку», — подметила про себя Светлова.

Выйдя из помещения, девушки двинулись в сторону лаборатории Захарова.

*Лаборатория Захарова после ухода Василисы*

— Харитон! Ты не можешь так просто оскорблять Василису Андреевну! Это неприемлемо! — повысил голос Сеченов, гневно смотря на друга.

— Она постоянно язвит и действует мне на нервы. Нарушает субординацию. Спорит. Может, тебе это и нравится, Дим. Разнообразие как-никак, но меня подобные вещи не возбуждают. Я не для того столько лет работал, зарабатывал свою репутацию и статус, чтобы потом какая-то собачонка мне ставила какие-то условия! — тем же тоном ответил Сеченову Захаров.

— Ты сам проявляешь к ней неуважение, а она отвечает тебе той же монетой. К тому же она не обязана заглядывать тебе в рот. С каких пор неприкрытая лесть и обожание тебя привлекают? — сдерживаясь, сказал академик.

— Не лесть, а покорность, Дим. И знание своего места — вот что важно! А если нерадивое дитя этого не понимает, то ему нужно об этом напомнить, и чем нагляднее будет урок, тем лучше он усвоится, — закипая, проговорил профессор.

«Как маленькому ребёнку некоторые вещи объяснять надо! Уважение, Харитон, а не принуждение приведёт людей к миру и согласию», — сокрушался учёный о друге.

— При чём тут это, Харитон? Она не на тебя работает. И покорность свою проявлять не обязана. К тому же в отличие от тебя, на прямые оскорбления она не переходила. Тем более, ты сам знаешь, зачем мы сюда пришли. Почему так реагируешь? — спросил Сеченов, скрещивая руки на груди.

— Знаю! — с презрением воскликнул Захаров. — Опять твой театр с конями. И самому не надоело? — спросил профессор, впиваясь своими серыми глазами в лицо друга.

— Надоело мне или нет — это не имеет значения, — сдерживая эмоции, говорил Сеченов. — Мы уже это с тобой обсуждали, Харитон, — выдохнул мужчина. Он прошёл к центру комнаты, где стояла колба с полимером, и взял в руки несколько отчётов. В лаборатории повисла неловкая тишина.

Всё это время Захаров наблюдал за другом, не отрывая от него взгляда. Он отчасти понимал, что не прав, но не хотел до конца этого признавать. Как на зло в мысли стали лезть её глаза. Такие же холодные, как и у него. Этот взгляд он видит каждый день у себя в зеркале — взгляд, за которым прячется одиночество и горечь утраты. «Люди идиоты и глупцы», — повторял он себе не раз, стараясь не подпускать к себе никого. Но Дима… Он будто специально зная это, пытался растормошить его. Показать, что не все люди плохи и есть исключения. Захаров не заметил, как начал всё глубже погружаться в свои мысли, но вдруг из странного оцепенения его вывел голос друга.

— Чего молчишь, Харитон? — спросил Сеченов, не отрываясь от документов. Он сосредоточенно перелистывал одну страницу за другой, внимательно вчитываясь в почерк Захарова. «Неудивительно, что настроение у тебя паршивое, Тош», — вздыхая про себя, думал учёный.

— Ты слишком любишь людей, Дим, — глухо сказал Захаров. — Далеко не все представители твоего дрожайшего человечества достойны этого, — добавил он, подходя к Сеченову. Он положил синюю папку на стол и устало сел на стул рядом с другом.

Академик отложил отчёты и посмотрел на Захарова. Он заметил его усталый взгляд из-под очков. Профессор немного опустил голову и смотрел себе под ноги. «Такого Харитона не часто увидишь. Вечно прячется под своей маской холодного безразличия. Я же знаю, что ты не такой», — подумал глава Предприятия.

— Даже тебя, Тош? — спросил Сеченов, склонив голову на бок.

— Пфф! А с чего ты решил, что меня нужно спасать, Димуля? — как можно дольше, смакуя прозвище на языке, произнёс Захаров.

Академик беззлобно фыркнул на ответную колкость друга. Это был их своеобразный шифр, что, несмотря на разногласия, они всё равно заодно.

— Ладно, Дим, я постараюсь быть сдержаннее с ней. Что ни говори, а я действительно ничего о ней не знаю, — на выдохе сказал учёный, поднимая голову.

— Отлично, но есть одно условие, — улыбаясь, сказал Сеченов. Он положил руку на плечо друга и заговорчески продолжил: «Ты извинишься перед ней».

— Ещё чего! — возмутился глава отдела нейробиологии. — Она первая начала, ещё при нашем знакомстве. — Захаров попытался встать, но хватка друга на плече не сильно, но уверенно удерживала его на месте.

— А с того, что мы взрослые люди, Харитон. Думать о том, кто первый начал и чья очередь извиняться — это немного по-детски, не находишь? — спросил академик друга.

Захаров на секунду замялся, но потом всё же скинул руку академика со своего плеча. Недовольно фыркнув, он взял в руки папку, которую ему принёс Сеченов. Спустя несколько минут его глаза округлились, на губах появилась лёгкая ухмылка. Но потом, словно что-то вспомнив, он поднял глаза на друга.

— Ладно, Димуля. Извинюсь я перед ней, — съязвил Харитон и принялся дальше изучать бумаги.

Время шло. После изучения документов учёные принялись обсуждать результаты. Былой конфликт сошёл на нет, оставив место только для сияния двух разумов, которые делились своими наработками и идеями. Время протекало незаметно, словно песок сквозь пальцы, но мужчины не замечали этого, внося в компьютер новые данные и проверяя их на практике. Так длилось ещё какое-то время, пока их мозговой штурм не прервал сигнал с вызовной панели.

— Слушаю, — ответил Захаров, нажав на кнопку.

— Харитон Радеонович, мы с Василисой Андреевной закончили осмотр лаборатории. Впустите? — спросил мелодичный женский голос, и несмотря на искажение от помех, Захаров прекрасно знал, кому он принадлежит.

Не отвечая, профессор нажал на кнопку, и дверь открылась. Девушки вошли внутрь. Кристина что-то оживлённо рассказывала Василисе; было видно, что они нашли общий язык. Сеченов обернулся, его лицо озарила тёплая улыбка, когда он увидел, как Светлова легко общается с новой коллегой.

«Так, надеюсь, на этот раз всё пройдёт лучше», — думала про себя Сова, глядя на улыбающегося академика и профессора Захарова, который очень сосредоточенно что-то печатал.

— Всё прошло удачно? — осведомился глава Предприятия.

— Да, Дмитрий Сергеевич, я осмотрела лабораторию. Кристина Викторовна мне в этом очень помогла, — сказала девушка, показывая на Терехову.

— Василиса просто находка, — улыбаясь, сказала Кристина. — Харитон Радеонович, у нас теперь в той лаборатории работают свет и вентиляция. Теперь дышать можно нормально, не боясь задохнуться от духоты, — эмоционально проговорила учёная, обращая на себя внимание профессора.

Услышав слова своей ученицы, Захаров оторвался от компьютера и посмотрел в сторону девушек. «И когда они успели? Хотя о чём это я? Кристина, если ей надо, и мёртвого разболтает», — подумал про себя учёный, обращая внимание на Светлову.

— Гхм… Спасибо, Василиса Андреевна. Не ожидал такого рвения с Вашей стороны, — немного скомкано сказал профессор.

«Чего? Мне сейчас не послышалось? Он меня поблагодарил, что ли?» — удивилась девушка. Она посмотрела сначала на Сеченова, который, скрестив руки на груди и подперев кистью подбородок, пытался скрыть добродушный смешок. А потом остановила свой взгляд на Захарове, который стоял и серьёзно смотрел на Василису, словно говорить для него подобные слова было в порядке вещей. «Дмитрий Сергеевич, Вы что, затянули ему пару шестерёнок в мозгу, чтобы лучше работал? Научите, я тоже так уметь хочу».

— Пожалуйста, — неожиданно тихо ответила девушка. Она не напрашивалась на похвалу и делала это не для того, чтобы кого-то задобрить; от этого было ещё непривычнее слышать благодарность от такого человека.

— И ещё, — неуверенно начал Захаров, косясь на Сеченова. Увидев поддерживающий кивок со стороны друга, профессор выдохнул и продолжил уже более уверенно. — Я был неоправданно груб с Вами, товарищ Светлова. Прошу за это прощения. Впредь постараюсь быть более сдержанным, — закончил Захаров, всё так же серьёзно смотря на девушку.

— Что? — в унисон вскликнули два женских голоса.

— Мне сейчас это снится? — тихо проговорила Василиса, обращаясь к Кристине.

— Не знаю, — в такт ей ответила девушка. — Давай проверим, — сказала Терехова и резко ущипнула Светлову за запястье.

— Ай! — вскрикнула девушка от неожиданности, закрыв глаза. Открыв их, она всё ещё наблюдала еле сдерживающего свой смех Сеченова и чересчур серьёзного Захарова, в глазах которых читалось непонимание.

«Ну точно спелись», — вздохнул про себя профессор.

— Гхм… Простите, Харитон Радеонович, просто от кого, а от Вас я подобных слов не ожидала, — немного замешкавшись, девушка сразу продолжила. — И Вы меня простите. Я тоже иногда бываю резка, особенно при нашем знакомстве, — сказала Василиса, вежливо улыбнувшись учёному. В ответ профессор кивнул и на секунду девушке показалось, что в этом жесте она заметила облегчение.

— Я очень рад, что всё разрешилось, — сказал Сеченов и подошёл к остальным. — Василиса Андреевна, у Вас ещё остались вопросы к товарищу Захарову, или Вы уже всё узнали у Кристины Викторовны? — спросил академик у старшего лейтенанта.

Перебирая в голове информацию, которую девушка получила от ассистентки Захарова, Светлова поняла, что кое-что так и не узнала. Посмотрев на профессора, она спросила:

— Харитон Радеонович, скажите, пожалуйста, Вы знаете номер бригады, которая модернизирует электросеть Вашего отдела для перехода на новый источник питания? —спросила Василиса, вспоминая, что всё это время запись на её планшете была включена. «Вот жешь, потом придётся сидеть и это всё редактировать для отчёта», — внутренне расстраивалась девушка, выключая функцию записи на устройстве.

— Номер бригады… — Захаров ненадолго задумался, а потом пошёл к своему столу в углу лаборатории. Среди бумажных стопок он достал несколько листов и вернулся к учёным. — Вот держите, номер бригады 4058. Также там написаны ФИО инженеров, их должность в бригаде и уровень допуска. Надеюсь, Вам это поможет, — закончил профессор, протягивая документы старшему лейтенанту.

— Конечно поможет, благодарю, — сказала Сова, забирая документы и аккуратно складывая их в сумку. «Отлично, теперь понятно куда двигаться дальше», — размышляла девушка.

Обменявшись ещё парой слов и попрощавшись с профессором и его ассистенткой, Сеченов с Василисой направились на выход из лаборатории. Идя обратно, девушка обратила внимание на высокий потолок, так не свойственный для подобных помещений, находящихся глубоко под землёй. Предприятие часто рушило в голове Василисы все представления о возможностях человека. Так и сейчас — она смотрела на видимые коммуникации и металлические балки на потолке, что придавало помещению индустриальный шик. Здесь и там можно было заметить встроенные светильники, которые мягко освещали рабочие зоны, создавая уютную атмосферу даже в процессе сложных исследований. На стенах висели интерактивные экраны, отображающие данные экспериментов и графики, рассказывающие о достижениях отдела.

На обратном пути к выходу из комплекса девушке уже было проще абстрагироваться от тяжёлых для неё ассоциаций, но когда они проходили через окружную больницу, воспоминания о прошлом снова нахлынули на неё. Сеченов заметил странное состояние Совы и, взяв её под руку, спешно вышел с ней на свежий воздух. Усадив девушку на ближайшую скамейку, он сел рядом и с беспокойством посмотрел на Светлову. Её лицо было бледным, как мел. Девушка тяжело дышала и не реагировала на него.

— Василиса, с Вами всё хорошо? — громко проговорил учёный, тряся её за плечо.

Несколько мгновений она не отвечала, но потом, словно очнувшись от кошмара, Светлова произнесла:

— Всё нормально, — она посмотрела на академика и удивилась тому, сколько беспокойства было в его глазах. Отвернувшись, она продолжила:

— Не делайте такое лицо, Дмитрий Сергеевич, я же не умираю. Просто не люблю больницы, — слегка смутившись под таким пристальным взором учёного, сказала девушка.

Рука Сеченова, будто поддавшись внутреннему порыву, мягко скользнула с плеча Василисы на её лопатки, нежно поглаживая спину. Он надеялся, что это простое, но искреннее прикосновение сможет принести ей хоть каплю успокоения в этот напряжённый момент.

— Поделитесь, почему? — мягко спросил учёный.

— Да тут и рассказывать нечего, неинтересная история, — выдохнула девушка.

— А Вы всё же попробуйте, — мягко настоял учёный, не прекращая своих манипуляций.

Василиса медленно обняла свою шею рукой, как будто искала поддержку, а затем повернула голову к академику. В его глазах читался интерес и забота, поэтому, выдохнув, Светлова сказала:

— Я слишком часто теряла на войне товарищей, не в силах им помочь, — девушка тяжело вздохнула, но всё же продолжила. — Но даже если их удавалось доставить врачам в госпитале, это не гарантировало спасение. И эта выученная беспомощность вкупе с переживаниями и чувством вины за погибших даёт о себе знать в подобных местах, — заметив в глазах академика сожаление смешанное с чувством вины, Светлова непроизвольно поёжилась, и лишь успокаивающие поглаживания учёного помогали девушке прийти в себя.

— Вы уж простите, Дмитрий Сергеевич, некудышный телохранитель Вам достался; пока только Вы меня спасаете, — усмехнулась Василиса, смотря на закатное солнце, которое пробивалось сквозь кроны деревьев.

После слов Совы Дмитрию захотелось обнять девушку и дать ей свою защиту, но в последний момент он смог остановить этот порыв. Вместо этого он положил свою руку на её кисть, согревая своим теплом, и сказал:

— Вы сделали всё, что могли, Василиса, — академик старался заглянуть в её глаза. — Поэтому не стоит винить себя за то, что вы были не в силах изменить. Вы живы. Вы здесь — и это главное. К тому же Вы меня полностью устраиваете, так что Вам не за чем извиняться. А помочь красивой и умной девушке в беде будет приятно любому мужчине.

Услышав слова учёного, Василиса посмотрела на Сеченова и искренне улыбнулась.