— Ты поздно, — сказал Лань Чжань, когда его брат вошел в циньши, на ходу снимая верхние одежды.

— Прости, сегодняшнее собрание кланов затянулось, а потом еще дядя задержал. Он недоволен мной.

— Опять рассеянность?

— Хуже: я случайно заснул на совете и дядя это заметил.

— Как самочувствие?

— Спасибо, нормально. Просто очень устаю в последнее время. Это был не первый раз. Я и раньше нечаянно засыпал в ланьши, когда вел занятия для Сычжуя, Цзинъи и остальных. Мне было очень неловко, пришлось сказать им что в последнее время страдаю расстройством сна.

— Ты еще не оправился. Дай обработаю шрамы, — сказал Лань Чжань и указал на намокшие от молока нижние одежды брата. — Опять все насквозь. Сними, я принесу тебе свое.

Сичэнь послушно стянул нижнюю рубашку и остался раздетым по пояс. Ванцзи аккуратно смазал шрам мазью.

— Оденешься, когда мазь впитается. Пока поешь.

Набросив брату на плечи одеяло, Лань Чжань усадил его за стол, поставил перед ним пиалу с чаем, тарелку с едой и положил пару палочек цвета слоновой кости.

— Я ел, всех участников совета угощали обедом. А где ребенок?

Лань Хуань указал на угол, где у стены стояла деревянная колыбель, обычно скрытая от остальной комнаты занавеской. Сейчас занавеска была отдернута, а кроватка пуста.

— Вэй принесет его. Ты кормишь, тебе нужно есть больше.

— Спасибо, брат, за то что продолжаешь готовить для меня. Расскажи, что нового.

— У нас гости.

— Кто здесь? — моментально напрягся Сичэнь, бросив взгляд на Ванцзи. Словно в ответ на его вопрос, дверь в комнату открылась.

Вошли Вэй Ин, Цзинь Лин и Цзян Чэн с ребенком на руках. Довольный младенец подергивал ручками, теребя Цзян Чэна за волосы, выражение удовольствия отражалось на его пухлом личике.

— Приятного аппетита, глава Лань. Мы успели познакомиться, пока ждали вас, — улыбнулся Цзинь Лин. — Но почему же вы не сказали, что у меня есть двоюродный брат?

— Простите за мой вид… — слегка покраснел Первый Нефрит.

— Это вы простите за внезапное вторжение, — перебил его Цзинь Лин. — Очень хотели взглянуть на малыша.

— Но кто вам о нем рассказал?

— Никто не говорил, — ответил Цзян Чэн. — Извините, глава Лань, но я заметил у вас промокающую на груди одежду и другие признаки и сам обо всем догадался. Нетрудно сложить два и два. Какой здоровяк, — проговорил он и легонько пощекотал пальцем подбородок ребенка, тот на секунду засмотрелся на переливающееся фиолетовым кольцом цидянь на его руке, улыбнулся и схватил за палец.

— Дядя, можно теперь я его покачаю? — попросил Цзинь Лин.

— Глава Лань, вы не возражаете?

Сичэнь молча кивнул.

— Держи, только осторожно, — сказал Цзян Чэн, передавая племяннику ребенка, который явно был доволен вниманием стольких людей.

Малыш засмеялся, когда Цзинь Лин поднял его, и, заметив метку киновари, потянулся всей пятерней пытаясь схватить ее.

— Правильно, — проговорил юноша. — У тебя тоже должна быть такая…

К большой радости ребенка Цзинь Лин подбросил его под самый потолок и ловко поймал. Старшие недовольно проследили за полетом.

— А ну хватит. Дай сюда.

— Дядя, но я же его не уронил, — обиженно возразил Цзинь Лин.

— Еще этого не хватало, — резко ответил Цзян Чэн. — Я тебя, оболтуса, в детстве не ронял, а что толку?

— Ладно, дядя, бери. Кстати, судя по запаху, его пора переодевать, — забавно сморщился юноша.

— Такой вот паршивец твой старший брат, — сказал Цзян Чэн малышу, баюкая его на коленях, и добавил, обращаясь к Вэю: — Найдется что-нибудь чистое и сухое?

— Давайте я… — начал Сичэнь, вставая из-за стола, но Цзян Чэн его остановил.

— Сидите, я сам, мне не сложно.

Он переодел ребенка так ловко и с такой скоростью, что Сичэнь невольно восхитился им. Пожалуй из всех присутствующих Цзян Чэн был лучшим отцом.

Вэй тоже удивился, наблюдая за своим шиди. Как он умело держал ребенка, нежно и ласково разговаривал с ним. «Надо же: грозный глава ордена Юньмэн Цзян научился обращаться с детьми, — думал он, глядя на Цзян Чэна — А помнится когда-то на горе Луаньцзан чуть ли не шарахался от маленького А-Юаня…»

Но переодетый ребенок требовательно заплакал, интерес от общения с незнакомцами уступил место голоду. Маленькие ручки пытались распахнуть одежды Цзян Чэна и прощупать грудь в поисках пищи. Глава Цзян тихо усмехнулся его попыткам.

— Вот тут я ничем тебе помочь не могу, — Цзян Чэн протянул ребенка Сичэню. — Ему нужны вы.

Со вздохом облегчения Первый Нефрит взял малыша, отошел в угол и пристроил у груди, смущенно поглядывая на мужчин. Младенец довольно зачавкал.

Лань Чжань и Вэй вежливо отвернулись, Цзинь Лин и Цзян Чэн последовали их примеру, но последний продолжал невольно улыбаться, прислушиваясь к причмокиванию маленьких губ.

Лань Чжань бесшумно вышел и также тихо вернулся назад с аккуратно сложенными, чистыми нижними одеждами и большим чайником. Положив стопку одежды рядом с Сичэнем, он вернулся к столу и налил гостям по пиале чая.

— Это особый сорт, — пояснил он. — Такой есть только в Гусу, обладает успокаивающим действием.

Цзян Чэн глотнул напиток, тот обладал непривычным, но приятным горьковатым привкусом.

Насытившись, малыш сразу заснул и привольно раскинулся на руках Сичэня. Он ровно дышал, его лицо во сне — здоровом, счастливом детском сне — разрумянилось. Смотреть одно удовольствие! Сичэнь не сводил взгляда с детского личика, стараясь угадать в нем черты то брата, то свои, но почему-то образ Цзинь Гуан Яо назойливо вставал перед глазами. Усилием воли отогнав видение, Лань Хуань отнес младенца в колыбель и задернул занавеску. Чтобы хоть как-то привести себя в приличный вид, надел нижние одежды, оставленные братом, и тоже подошел к столу, сев рядом с Цзян Ванинем.

Вэй Усянь украдкой наблюдая за ними, заметил как его шиди, передавая Первому Нефриту пиалу с чаем, якобы невзначай коснулся его руки, а тот вздрогнул от этого прикосновения. Строгие правила Гусу запрещали обниматься, целоваться и держаться за руки даже людям состоящим в браке. «Да от них обоих на несколько ли разит влюбленностью, — подумал Вэй. — Но не один не признается другому. Надо бы их как-то подтолкнуть…»

Его мысли прервал послышавшийся за окном звук шагов, затем раздался требовательный стук в дверь.

— Что сегодня за день такой? Кто там еще? — возмутился Вэй Ин и распахнул дверь, даже не взглянув. За что и поплатился. Мощным толчком его отпихнули в сторону.

— Дядя! — вскочив воскликнули одновременно Сичэнь и Ванцзи.

— Да, я смотрю мне здесь не рады, — заметил Лань Цижэнь и сделал шаг по направлению к старшему племяннику. — Глава Лань, не желаете ли объяснить, что вы здесь делаете в такой поздний час да еще в таком виде?

Сичэнь молчал, от смущения опустив глаза. Он одновременно был рад, что дядя не зашел раньше и не видел его прикрытым одним лишь одеялом, и пожалел, что не надел верхние одежды сразу. Впрочем, все равно дела были плохи, очень плохи.

— Из-за твоего состояния я согласился отсрочить заслуженное тобой наказание! Думал, образумишься! — бушевал Лань Цижэнь. — А ты вместо этого продолжаешь в том же духе!

— Признаю, я виноват и готов понести самое суровое наказание, — наконец ответил Сичэнь и начал опускаться на колени. Но чья-то рука удержала его за плечо.

— Нет, — услышал он голос Ванцзи. — Дядя, прошу, не причиняйте брату вреда, он еще слишком слаб. Накажите меня. Меня, не его. Прошу вас.

— Лань Цижэнь, одумайтесь, — перебил его Цзян Чэн. Он резко встал, заслоняя собой Сичэня. — Вы что, хотите наказать родных племянников за заботу о вашем единственном внуке? Ребенок не виноват в том, кто его отец! И мне не нравился Цзинь Гуан Яо, но я никогда не упрекал Цзинь Лина в том, что он и его племянник тоже — родственников не выбирают! Как бы там ни было этот малыш сын вашего старшего племянника, в нем есть и ваша кровь!

— Лань Чжань, похвально что ты готов принять наказание за брата, но нет нужды, — непринуждённо отозвался Вэй и тоже встал между Лань Цижэнем и Ванцзи. — Сичэня не за что наказывать, даже по вашим строгим правилам.

— Молодой господин, вы хотите сказать, что знаете правила Ордена Лань лучше меня? — разозлился Лань Цижэнь.

— То, что касается беременности, знаю. Специально изучал в библиотеке. Разве там нет уточнения, что забеременевшие в результате изнасилования не подвергаются наказанию?

— Есть, — подтвердил Лань Цижэнь. — Но какое это имеет значение?

— Племянник не рассказал вам как именно забеременел? — спросил Вэй, обернулся и посмотрел на Сичэня, тот красноречиво отвел глаза в сторону. — Тогда скажу я: Цзинь Гуан Яо обманом опоил его и взял против воли. Сичэнь ничего не нарушил.

— Это правда?

— Да, дядя.

— Значит ему ты сказал, а мне нет…

— Сичэнь ничего не говорил мне, — уточнил Вэй. — Я сам увидел через Сопереживание. Он сдержал данное вам слово.

— Но почему ты промолчал?

— Мне было стыдно, дядя, простите, — с трудом признался Сичэнь. — Гордиться здесь нечем…

— Ах, стыдно! — воскликнул Лань Цижэнь, он попытался отодвинуть Цзян Чэна и дотянуться до старшего племянника, но пошатнулся и схватился за сердце.

— Дядя, успокойтесь, сядьте, — одновременно воскликнули племянники.

Лань Чжань кинулся поддержать его. Цзэу-Цзюнь тоже подался вперед, но Цзян Чэн удержал его за руку.

— Куда вам! Ванцзи один справится, а вы лучше сами присядьте.

Сичэня бросило в дрожь даже от такого невинного прикосновения руки Цзян Ваниня. Он поспешил отнять свою руку и скрестить руки на груди в защитном жесте. Саньду-Шэншоу заметил этот жест, но понял его по-своему:

— Знобит? Сейчас…

Через секунду Цзян Чэн подал Сичэню его верхние одежды и заботливо помог их надеть.

— Спасибо, — тихо сказал Лань Хуань.

В это время Лань Чжань усадил дядю и дал выпить чаю. Постепенно гнев Лань Цижэня уходил. Поначалу он тихо сидел и смотрел в окно. Видимо, чай и правда был успокаивающим. Он смог немного прийти в себя после второй пиалы. Лань Цижэнь повернулся к племянникам, с удивлением заметив, что Сичэнь уже успел полностью одеться.

— Как вы назвали ребенка? — уже спокойно спросил он.

— В честь нашего отца, — одновременно ответили братья Лань.

— Цин Хэн Цзюнь, брат... — вздохнул Лань Цижэнь, задумавшись о чём-то, а потом попросил с некоторой грустью. — Покажите его.

Вэй Усянь отправился за занавеску и вернулся с младенцем на руках. От шума он проснулся, из одеяла высунулась круглая детская головка. Большие умные глазки смотрели прямо на нового гостя. Надо было видеть, с каким любопытством Лань Цижэнь взял малыша на руки. Довольный ребенок, обрадовавшийся еще одному незнакомцу, сразу принялся дергать и играть с его бородой.

— Просто копия вас обоих в детстве, — сказал дядя племянникам. — Вот только глаза…

— Глаза мои, — горячо вставил Вэй.

— Ну да, ну да, — с усмешкой закивал Лань Цижэнь. — Надеюсь, хорошее воспитание перебьет дурную наследственность.

Он отдал ребёнка обратно Вэю, ещё раз посмотрел на него, попрощался и вышел.

— Поздравляю, кажется, дедушка тебя наконец-то признал, — улыбнулся Вэй малышу и повернулся к Сичэню. — Простите за то, что все рассказал, но я не мог допустить, чтобы вас или Ванцзи ни за что наказали…

Мысленно добавив: «и чтоб у Цзян Чэна остались сомнения насчёт ваших с Мэн Яо отношений».

— Я понимаю.

— Глава Лань, — обратился Цинь Лин. — Неужели ваш дядя наказал бы вас? Как вы сейчас смогли бы это выдержать? Ему совсем вас не жалко?

— Все немного иначе, — попробовал объяснить Сичэнь, но после всех волнений не мог подобрать слов. — Дядя так понимает заботу о нас…

— Что-то не заметно чтоб он о вас заботился!

— Вы видели мой шрам, представляете сколько крови я тогда потерял? Первые дни после операции я от слабости руки поднять не мог. Ко мне не пускали даже брата, кроме целителя, рядом был только дядя…

— И он наверняка вас ругал, — перебил его Цзинь Лин.

— Да, вы правы, ругал и ни слова не говорил о том что стало с ребенком, потому что считал, что делает так лучше для меня. Но не только. Мне требовался уход, и он почти не отходил от меня: ночевал у меня в ханьши чтоб все время быть рядом, переливал свои духовные силы, кормил с ложки, давал лекарства, делал перевязки, переодевал, расчесывал волосы, мыл, менял постель… И этого я никогда не забуду. Дядя любит нас с Ванцзи, также сильно как глава Цзян вас, только по своему. И если он и наказывает, то только считая, что это нам во благо…

— Мой дядя совсем не такой, — возразил Цзинь Лин. — Даже сравнивать нельзя. Он может замахивается кнутом на всех подряд, но меня никогда и пальцем не тронет, как бы сильно не ругал. По сравнению с вашим он очень добр со мной.

— Все, хватит, подлиза, — смутился внезапной похвалы Цзян Чэн. — Пойдем, уже поздно.

— Пожалуйста, простите, мы доставили вам хлопот, — сказал Сичэнь, поднимаясь. — Я тоже пойду, очень устал и неважно себя чувствую, а завтра еще продолжение совета кланов…

— Помощь нужна? — спросил Ванцзи.

— Нет, мне надо просто прилечь.

Лань Чжань понимающе посмотрел на брата, который хоть и пришел в себя, но все же оставался слаб: он двигался медленно, неуверенно, украдкой стирая капельку пота с виска.

Во время разговора братьев Вэй Ин незаметно улучил момент, отозвал в сторону Цзинь Лина и быстро перекинулся с ним парой слов, вручив небольшой, но увесистый сверток, который тот спрятал в рукаве.

— Глава Лань, разрешите нам с дядей проводить вас? — сказал подросток, украдкой подмигивая Вэй Усяню.

Сичэнь недолго молчал, глядя на Цзинь Лина и его дядю, но потом нерешительно начал:

— Главы кланов…

— У нас будет время обговорить все, что случилось, — перебил его Цзян Чэн. — А сейчас идемте. Нам всем не помешает хороший отдых.

Сичэнь одобрительно кивнул, они вместе направились к выходу. Вэй тихо последовал за ними, наблюдая за мужчинами. Он заметил, как Цзинь Лин, точно так же, глядел то на дядю, то на Лань Хуаня и хитро улыбался.

Цзян Чэн шёл за Сичэнем, сохраняя достаточное расстояние, чтобы успеть поддержать его, если он вдруг оступится.

«Этим двоим нужно о многом поговорить», — подумал Вэй.

Он ещё какое-то время смотрел на них, пока они не разделились: мужчины в сторону ханьши, а Цзинь Лин — в другую. При этом сверток перекочевал в руки Саньду-Шэншоу.

— Лань Чжань, посмотри, каков хитрец, — сказал Вэй, указывая на это мужу. — Явно что-то придумал, чтобы оставить их наедине.

Его прервал заворочавшийся в кроватке малыш. Вэй Ин тихо подошел и принялся осторожно качать кроватку.

— Хоть бы у них все получилось, — шепнул ребенку Вэй. — После всего пережитого твой папа заслуживает того, чтобы быть счастливым.

Малыш что-то пробормотал, как будто отвечая, зачмокал во сне и затих.