Жизнь на ферме в Эпплвотче лёгкой не назовёшь. Горы Джерол кругом, ветрено, холодно. Уже дважды за последний год в сад забредали огры, раньше жившие только в диких местностях и горах. То ли лютая голодная зима, то ли военные действия на Красной дороге гнали их к людям, в маленькие поселения, в поисках легкой добычи.

К счастью, с ними разбирался муж Леоны — Маттео, боевой маг Легиона в отставке. Получив серьёзное ранение, ослеп на один глаз, лишился половины ноги, но огненными шарами бросался по-прежнему метко. А Леона ухаживала за ним, за садом и как могла присматривала за двумя детьми — мальчишкой Карием тринадцати лет от роду и восьмилетней дочкой Аннет.

Маттео, хромая, мог разве что помочь собирать яблоки в саду. Озимый сиродильский сорт, не боящийся холодных ночей.

На плечах Леоны держалось всё хозяйство, и хоть она смертельно уставала изо дня в день, все равно чувствовала себя счастливой. Ферма приносила неплохой стабильный доход, из яблок получался прекрасный сидр, дети росли послушными и учились присматривать за хозяйством.

И главное, муж не погиб на войне, вернулся, пусть и пострадал. О чем ещё мечтать, когда в Империи такие тяжелые времена? У многих и такого нет, «нужно радоваться тому, что даровали милосердные боги», как говорил жрец в храме.

Жизнь счастливой фермерши не терпела никаких перемен, Леона очень этого не любила.

Богобоязненная, она раньше каждый день ходила на службу в часовню, но на дорогах стало очень опасно, поэтому пришлось обустроить дома небольшое святилище Кинарет.

Помолившись богине природы и положив перед алтарем веточку лаванды, Леона приготовила на ужин жареную тыкву и немного мяса — удалось выменять на рынке Брумы несколько куриных грудок. Этим в войну уж точно не всякий мог похвастаться.

Вечером все семейство собралось в теплом просторном доме за прямоугольным столом. Во главе стола всегда располагался Маттео, справа и слева от него садились жена и дети.

— Как славно прошёл день… — вздохнула Леона, вытерев руки о передник. — Кажется, все, наконец, успокоилось. И погода, говорят, скоро улучшится. На следующей неделе можно вместе поехать в Бруму за припасами. Соседи тоже собираются.

— Да, пожалуй, можно… — протянул муж, беря деревянную ложку.

— Приятного всем аппетита! — улыбалась фермерша, чувствуя, что сегодня вечером сможет немного отдохнуть.

Громкий требовательный стук испортил её планы, развеял приятные, спокойные мысли. Сердце тревожно вздрогнуло. Звук повторился, кто-то настойчиво долбил по двери кулаком.

— Кого это принесло в такой час? — заворчал Маттео. Дети, сидящие спиной к двери, испуганно обернулись.

— Я открою, — Леона вспорхнула с места и бесстрашно подошла к двери, прислушавшись. Даже если это спятивший огр, ему не удастся испортить вечер.

— Маттео! Дядя! Это я! — басовитый голос заставил женщину отшатнуться назад и в ужасе посмотреть на мужа.

— Это… это он… — побледнела Леона, узнав голос. Лучше бы это был огр, а не племянник Маттео, Тилион, ещё в юности ушедший в дозорные Стендарра. Женщина знала, что он стал командиром отряда и борется за правое дело — помогает искоренять зло даэдра на и без того истерзанных войной землях. Но каждый раз, когда дозорный появлялся на пороге, он приносил с собой в дом что-то зловещее. Тьму, которая преследовала его в надежде уничтожить. Рядом с ним фермерша испытывала кажущийся беспочвенным страх, а, ловя его взгляд, видела, что в его глазах таится ужас, из которого он только что выбрался к свету.

— Открывай, это же Тилион!

— Дядя Тилион? — оживился Карий, заерзав на стуле. — Круто!

Остальные члены семьи не разделяли тревог Леоны, муж и сын и вовсе приходили в восторг, слушая истории о его похождениях по подземельям, населенных вампирами, некромантами и злобными колдунами. Фермерша никогда не находила в них ничего занятного.

Маттео и вовсе пекся о племяннике, как о родном сыне. Все дело в трагической судьбе, настигшей его сестру — мать Тилиона. Они вместе с мужем оказались даэдропоклонниками и сами пали от рук дозорных. Маттео винил себя, что не доглядел и даже не подозревал об этом, общаясь с сестрой.

Леона отворила дверь и увидела дозорного с щуплой, чумазой девочкой на руках. Их одежда была заляпана пятнами засохшей крови. За ними в дом пролез колючий холод ночи.

— Кинарет, сохрани меня! — охнула женщина, заломив руки и отшатнувшись от двери поближе к горящему очагу и святилищу богини природы.

Дозорный вернулся к свету, таща за собой смрад смерти и разложения, но в дом вместе с девочкой прошел по-хозяйски, будто жил здесь постоянно.

— Племянник! — Маттео привстал, схватив свой костыль, и протянул руку для приветственных объятий.

— Сиди, дядя… я… прошу у вас укрытия, — сказал дозорный Стендарра, — для неё.

Он осторожно поставил ребенка на пол и похлопал Маттео по плечу. Леона осмотрела её, но вместо сочувствия и беспокойства за судьбу этой бедняжки, ощутила только, что ей противно находиться рядом с этим ребёнком. От неё и от дозорного смердело, как от трупов, да и выглядела она такой чумазой, будто её саму выкопали из какой-то могилы.

Дети таращились на него и девочку с интересом, но в страхе не двигались с мест.

Леона, преодолев отвращение, присела рядом с малышкой и дотронулась до её плеча.

Та посмотрела с подозрением, промолчала, надув губы так, словно это прикосновение её оскорбило.

— Мы нашли её в логове даэдропоклонников, не буду даже рассказывать, что они там творили и кому поклонялись… Она сидела в клетке, — рассказал дозорный.

— О боги! — очнулась фермерша. — А где же её родители?

— Не знаю, за все время она ни слова не проронила, хотя нас она понимает, — продолжал Тилион, сев за стол и облокотившись на него. Он скинул с головы капюшон, и свет очага сделал отчетливее морщины на его лице и контуры кровавых следов. — Мы потеряли десять хороших воинов в этой клоаке.

Дозорный выглядел старше своих лет, его волосы уже посеребрила седина. Леона не хотела даже воображать, через какие ужасы приходится ему проходить на самом деле. Понятно, что в тех героических бравадах, которые он рассказывает Маттео и Карию, нет даже половины правды.

— Ора жива? — спросил Маттео.

— Да, жива, отправилась в Бруму, — ответил дозорный. — Мне надо привести себя в чувства. Не возражаете, если сегодня заночую у вас?

— Конечно нет! Оставайся, сколько пожелаешь!

Леона обеспокоенно смотрела то на мужа, то на его племянника, то на девочку.

— А что делать с ней?

— Я надеялся, вы сможете о ней позаботиться…

— У меня будет сестрёнка! — радостно зашептала Аннет, сияющими глазами глядя на Кария, который только нахмурился в ответ.

Девочка посмотрела на неё странно и пристально.

— Мы… — Леона понимала, что ребёнку надо помочь, но вопреки всем божественным заветам, не желала этого. Ей вполне хватало своих идеальных детей.

— Само собой, мы присмотрим за ней! — ответил Маттео за жену.

— Этого должно хватить на первое время. Позже пришлю ещё золота, — спокойно сказал Тилион, положив на стол туго набитый кошель. — Ни о чем не волнуйтесь!

Леона подумала, что проблема вовсе не в деньгах. Их дела шли совсем неплохо, фермеры не бедствовали, прокормить ещё одного ребёнка не стало бы в тягость. Женщина не посмела бы сказать, что просто не хочет помогать этой девочке и не может объяснить себе, отчего не ощущает ничего, кроме брезгливости, глядя на неё. Ни жалости, ни сочувствия не возникало в её сердце. Только смутное желание избавиться от неё поскорее. Возможно, дело в запахе, которым бедняжка пропиталась насквозь за то время, пока была пленницей в жутком культе. Леона решила, что девочку, так или иначе, сначала нужно накормить, отмыть и переодеть в чистое, а потом… все к ней привыкнут.

Смогут сделать это.

Тем более, Аннет уже смотрела с любопытством и радостью, вдруг девочки сдружатся?

— Ты, наверное, голодна? — спросила Леона, наклонившись к сиротке. Та взглянула на неё как зверек, но в девочке не было страха. Она изучала это место и людей, к которым она попала.

— Да, — тихо ответила она.

— А как тебя зовут? — женщина попыталась изобразить доброту и открытость, надеясь, что это поможет им с девочкой найти общий язык.

— Грейс, — её голос был сиплый, простуженный. Не удивительно после сырых подземелий!

— Вот и славно, Грейс! — притворно радовалась Леона под умилительные улыбки мужчин и детей. — У нас в доме, прежде чем садиться за стол, нужно обязательно помыть руки! Пойдём! — женщина отвела Грейс к бадье с водой, где та медленно, но тщательно помыла грязные ладошки. Явно она раньше жила в семье.

— Где твои родители, дитя? — мягко спросил Маттео.

— Папу и маму убили, — ответила Грейс. — Теперь я одна.

— Ох, какой ужас… — Леона прикрыла рот ладонью.

— Стендарр милостивый, — Тилион возвел глаза к потолку. — Боюсь даже думать о жуткой участи этих людей! Но хвала богам, что она заговорила. Надеюсь, всё с ней будет хорошо.

Леона почувствовала страх от того, что происходит сейчас. Привычная, размеренная жизнь как будто рушилась на глазах. Нечто жуткое медленно вползало в дом, сгущало тени, воняло мучительной смертью и кровью. Перед глазами мелькали мрачные картины, как они с Маттео гибнут, а их дети остаются брошенными сиротами.

Леона знала, что в мире существует зло — иная сторона жизни, противная богам. Но фермерша предпочитала отвернуться от этого, закрыть глаза и не видеть, проигнорировать. И даже если кто-то начинал рассказывать о Кризисе Обливиона, Леона испытывала страх и молилась Акатошу, чтобы защитил её.

Да, мир не так прост. Он намного больше её фермы и графства Брума, в Сиродиле идет кровопролитная Великая Война с Альдмерским Доминионом, на которой едва не погиб её муж, но пусть это всё происходит где-то далеко, не рядом с ней и её детьми. А сейчас, вместе с переступившей порог дома Грейс, тьма обретала форму и её больше нельзя было отрицать.

Она существует, она здесь.

Все чувства женщины впитывали её вместе с запахами.

Грейс, чинно выпрямившись, села за стол. Ей поставили тарелку с жареной тыквой и кусочком курицы. Дали ломоть хлеба и налили молока в глиняную кружку.

Такую же порцию получил и Тилион, который сразу жадно накинулся на еду.

Все остальные ужинали, поглядывая на гостей.

Грейс с мрачным интересом посмотрела в тарелку, неуверенно взяла ложку и неуклюже поддела ей кусочек тыквы. Придирчиво рассмотрела и понюхала содержимое, сморщив носик, подула на него и проглотила так, словно заставляет себя это съесть.

Леона покачала головой. Уж она-то на месте Грейс хотя бы могла сделать вид, что ей вкусно.

— Когда вы её нашли? — спросил Маттео, тоже заметивший странное поведение девочки.

— Три дня назад, в айлейдских руинах.

— Ух ты! — выдохнул Карий. — Дядя Тилион, а ты можешь сходить со мной в руины неподалёку? Я так хочу посмотреть, что там, а мама…

— Карий! — Леона повысила голос, постучав пальцем по столу. — Там живут огры! Даже не думай о том, чтобы лазить в такие места!

Тилион засмеялся, но его смех звучал с горечью.

— Всего лишь огры, Леона… — проронил он. — Знала бы ты, как безобидны эти создания, по сравнению с тьмой, что бродит среди нас.

Ужин закончился на гнетущей и долгой ноте молчания. Грейс съела мясо, но не доела тыкву, а Леона не стала настаивать и убрала всё со стола.

Девочка выглядела потерянной, осматривала дом, но за неё тут же взялась общительная малышка Аннет.

— Грейс, а у тебя есть куклы? Пойдём, я покажу тебе своих!

Сиротка растерялась от такого напора, но пошла за новой названной сестрой. Тилион взялся помогать Леоне с посудой, а Маттео вышел во двор вместе с сыном, проверить, все ли в порядке, да покормить пса объедками.

— Это Милли, а эту куклу я зову Мартина… а эту мне сломал Карий и теперь у неё нет ноги! — беззаботный щебет дочурки успокоил Леону. Она исподтишка наблюдала за девочками, видела, как Грейс взяла сломанную куклу и начала её рассматривать, двигать её руки и уцелевшую ногу.

— А как её зовут?

— Уже никак! Я с ней из-за этого больше не играю. И ты не играй, бери лучше Милли, они с Мартиной лучшие подружки!

Грейс ловким движением оторвала у безымянной куклы голову.

— Теперь она умерла, — сказала она. — Дай мне вон ту.

Аннет испуганно замерла, прижимая к себе игрушки, а потом неуверенно протянула Милли.

Грейс погладила её по волосам из цветных ниток и улыбнулась.

Леона сделала вид, что ничего не заметила. Это же дети, игры у них порой бывают странными. И неужто сама она в детстве не сломала ни одной куклы?

Тихие игры в уголке продолжались, пока мать семейства была занята уборкой, а дозорный мыл посуду в бадье с водой.

— У вас есть вино? — спросил Тилион, закончив мытье последней тарелки.

— Да, немного в погребе. Пиво, сидр и последняя бутылка вина Тамики 399 года. Бережём на особый случай.

— Ого! — усмехнулся дозорный. — Она сейчас стоит целое состояние!

— Всего пару сотен золотых, — скромно отозвалась Леона, развязывая фартук.

— Значит, можно выпить? — Тилион радостно направился к люку, ведущему в погреб. Женщина вспыхнула и угрожающе резким жестом закинула фартук на плечо.

— Шучу, — поспешил успокоить её родственник. — Возьму пива, чтобы лучше спалось.

Тилион спустился в погреб, и в это же время вернулись Карий с отцом.

Снизу раздался вскрик, ругань, вспышка заклинания.

— Твою ж… тут крыса! — дозорный вылез с пивом в одной руке и убитой крысой в другой. Серая шкурка паразита почернела и обуглилась от огненного заклятия. Едко запахло паленой шерстью.

Все в ужасе смотрели на Тилиона, а он спокойно поставил пиво на стол.

— Скорее выкинь её в выгребную яму! — поморщившись, сказала Леона.

Маттео открыл дверь и выпустил дозорного во двор.

Тот вскоре вернулся, проверил подпол ещё раз, но крыс не нашел, хотя даже одной хватило, чтобы окончательно испортить настроение хозяйки. Она быстро успокоила себя, решив, что, когда они поедут в Бруму, непременно купят немного крысиного яда, чтобы проклятые твари больше не осмеливались появляться здесь! Ещё было бы правильно отвести Грейс к целителям, проверить, не больна ли девочка чем-нибудь.

Позже Леона уложила детей спать. Решила, что раз Аннет и Грейс немного подружились, им будет лучше спать рядом. Тем более, кроватей на всех не хватало, Тилиону пришлось лечь на спальнике возле очага.

Сама она привычно устроилась в кровати рядом с мужем и очень быстро уснула после столь насыщенного дня.

Во сне она увидела, как ферму заполонили крысы. Их были сотни, бегающих среди яблонь. Леона увидела, как они загрызли их пса. А посреди серого кишащего полчища спокойно стояла Грейс и прямо смотрела на свою «новую маму».

— Я знаю. Ты меня не любишь, — сказала она.

И Леона, вздрогнув, проснулась от того, что её кто-то тормошит за рукав сорочки.

— Мама! Мама! Просыпайся! — хныкала Аннет. — Грейс пропала!

— Что? — женщина привстала на локте и потерла глаза. Потом толкнула храпящего мужа в бок.

— Маттео! Грейс пропала!

Он торопливо встал, нашёл свой костыль.

— Что? А! Надо проверить во дворе!

Леона разбудила весь дом, первая схватила светильник и выбежала во двор, накинув дорожный плащ. Её сон застыл перед глазами, но к счастью на ферме не было ни одной крысы, пес Барк мирно спал в конуре. За забором в тишине стояли ровные ряды яблонь, а сбежавшей сиротки нигде не было.

Тилион отправился обыскивать сад, вооружившись освященной булавой.

Леона решила обойти дом вокруг, но стоило только завернуть за угол, как свет пламени выхватил из серой тьмы девочку, сидящую у выгребной ямы.

— Грейс, что ты здесь делаешь? — фермерша наклонилась, и сиротка резко вскинула голову.

Её зубы жадно впивались в плоть мёртвой крысы, кровь зверька стекала по подбородку, а в глазах девочки вместо зрачков льдом застыли мутные бельма. И позади неё клубилась и собиралась в фигуру чудовища плотная чернота, та, что гуще и древнее любой ночи. Казалось, её силы исходят от перегноя в выгребной яме за домом. Нитями дыма струилась она вверх, тянулась к лицу Леону, обволакивала влажным промозглым туманом поздней осени. Она — отравляющая, завораживающая своей омерзительностью, от неё не оторвать взгляда, ибо она то, что под запретом.

Оцепеневшая от ужаса и холода женщина едва не выронила светильник из ослабевшей руки. Леона закрыла глаза, боясь, что чудовище тут же её убьет, но ничего не произошло.

— Грейс? — она нашла в себе силы поднять гаснущий светильник дрожащей рукой и посветить на яму, где только что сидела девочка. Но здесь никого не было. Только мусор и тушка крысы сверху. В тот же миг раздался крик Тилиона из сада.

— Я её нашёл!

Дозорный привел Грейс к дому, по-отечески заботливо отчитывая.

— Зачем ты убежала? Здесь ночью небезопасно! А если бы тебя утащил огр?

Сиротка молчаливо потупилась, показала сорванное яблоко.

— Наверное, она не хотела никого будить, — решил Маттео, облегченно выдохнув. — Ну, ничего страшного. Только больше не убегай.

Грейс кивнула.

— Простите...

Когда они вернулись в дом, Леона снова уложила детей спать. Перед тем как задуть свечи, она заметила на губах Грейс темнеющие следы засохшей крови.