Мое каждое новое утро вдруг обрело смысл. А смыслом стал, как ни странно, Ваня. Ну так, фигурально выражаясь, конечно. Имею в виду, утренний, скажем так, балконный перекур-пересменка. Он — отсыпаться перед сменой, я — заступать на смену.
Встаю в восемь тридцать, принимаю душ, варю кофе (в турке, на минуточку! это вам больше не растворимая бурда из пакетиков с сухими сливками и сахарозаменителем! неужели я повелся на его провокацию!? кошмар!) и дожидаюсь победного хлопка балконной двери, оповещающего о том, что пора выходить в уютное нейтральное пространство разговоров с соседом.
Это стало рутиной. Приятной, горячо ожидаемой каждым вечером, морочившей голову перед сном и не дававшей погрузиться в долгожданный сон.
- Доброе утро! — Каждый раз я.
- Ебать ты громкий. — Он раз от раза. Головные боли были его неизменным спутником каждое окончание смены.
Но улыбался. Он вообще улыбался всегда, когда меня видел. Зачастую измученно до безобразия, но от того не менее искренне.
- Как на личном дела? — В одну из ещё немногих курительно-кофейных встреч спросил я, пряча вымерзшие в ноябрьском ветру ладони в карманы парки. Нащупал в них несколько сплющенных и давно забытых бычков и вляпался пальцами в забившийся в карманные уголки табак. Постирать бы, наверное…
В последние пару-тройку дней в квартире Вани царила поразительная тишина что днем, что вечером. Ни намека на женский гундеж или истерики. Соответственно, не задаться вопросом я не мог – неужто всё нормализовалось? Однако как именно подступиться к данному разговору я, честно признаться, в душе не чаял. Потому и выбрал самый тупой из всех представившихся вариантов. Так сказать, под стать мне.
- Не знаю, — хмыкнул он, неопределённо дернув плечами. — Но она ушла. Просто растворилась в ночи одним днем.
Догадки подтвердились.
- Может, случилось что? — Я вскинул бровь, мельком поглядывая на соседа. Неужто его альтруизм, наконец, иссяк, сменившись здоровым похуизмом? Но что-то он не слишком воодушевлён данным фактом.
- Неа. Она просто, кажется, нашла новую жертву. — Он глухо усмехнулся, отщелкивая бычком в банку. В этот раз новую, из-под вареной сгущенки с опасно острыми, рваными краями. — Я иногда просматривал ее соц. сети. Ну, из тех, что мне доступны. В последние два дня она публиковала фотки из другого города и новой квартиры. Короче, у нее все в шоколаде. Не стоит переживать.
Пиздит, как дышит, а дышит он часто. Я видел, что он переживал. По-своему, незаметно глазу того, кто не сосредотачивался на эмоциях посторонних людей. Но переживал.
Наверное, и в их условных взаимоотношениях был грамм чего-то хорошего, к чему Ваня точно успел хоть немного привязаться. И это паршиво. Ну, в смысле, что не для меня! Ему. Ему паршиво.
А мне… ну и мне, видимо, тоже не слишком-то вкатывает, когда ему грустно.
- Да и.. чёрт бы с ней. — Неуверенно сипнул я, придвигаясь к перегородке ближе на долю дюйма в попытке в очередной раз показать свою небезучастность к его волнениям. — Тоже мне. Царевна блять. Нашла новый хуй и новые увлечения. Тебе оно и не надо было.
- Не надо было. — Повторил Ваня, задумчиво крутя в пальцах ещё не прикуренную сигарету и непроизвольно интонацией вытягивая фразу. — Мне двадцать восемь в следующем месяце. А последние мои отношения были в двадцать три. Может, пора уже остепениться? Тридцатка скоро, как-никак, а я до сих пор как не пришей к пизде рукав. Или говно в проруби. Подчеркни нужное.
Вопрос был явно задан в воздух и ответа совершенно не требовал. Мои высказывания не повлияли бы ни на что, поэтому их неопределённость оказалась вполне себе к месту. Как мне казалось.
- У каждого свой путь. Кто-то женится в шестнадцать, кто-то аж в восемьдесят. Границ у этого дела нет. Поступай как знаешь.
Ваня оглянулся на меня. И взгляд его сквозил... даже не знаю. Тоскливым пониманием и принятием смысла моих слов, но абсолютным несогласием с ними.
Нет, а что тут скажешь? Он что, другой реакции ожидал, что ли? Знаете ли, читать мысли как-то за свои двадцать один не научился. Потому отвернулся, теряясь взглядом в неизменно пугающей высоте дома.
В то утро диалог между нами так и не склеился.
Я грешу на погоду. Ноябрь ежедневно подтягивал на небосвод тяжелые металлические тучи, неизменно выливающие на промерзшие улицы литры воды вперемешку с мокрыми снежными хлопьями, заунывно свистел в деревянных оконных рамах, облизывая босые пятки, шлепающие по холодному линолеуму от кухни до спальни, колючим сквозняком. Темнело рано, утрело ещё позже. Просыпаться становилось всё тяжелее, когда после открытия глаз перед собой ты по-прежнему наблюдаешь ночную мглу, а не пробивающиеся сквозь тонкие шторы первые лучи рассвета.
Авитаминоз по всем фронтам, дерьмовейшая погода вкупе с похолоданием вставляет только самоотверженным мазохистам и прочим психбольным, которые называют это «особой осенней эстетикой». Что они нашли, конечно, в той куче говна, именуемой грязью и слякотью, которая теперь поглотила город целиком, я задаюсь вопросом ежегодно, но за ответом не лезу. Больше не лезу. Один раз спросил и о том пожалел.
КАК ЭТО я не люблю осень? КАК ЭТО слишком холодно? Это не говнище! Это всего лишь слякоть, которая потом красиво припорошится первым снегом!
Как по мне, сколько сахарную пудру на говно не сыпь, пирожным оно не станет. Но у каждого свои тараканы чешут череп изнутри. Как хорошо жить без недостатка в солнце и теплой погоде, даже завидую!
На следующий день случилось странное. В девять утра дверь соседского балкона не хлопнула. И в девять ноль пять тоже. Даже в девять десять ситуация не изменилась. За бортом комнаты – штиль и гробовое молчание. А я сижу на кровати, как наивный чукотский мальчик, и гипнотизирую взглядом вид из окна, открывающийся на соседнюю многоэтажку.
- Сдох, что ли, — бурчу я себе под нос, отрывая задницу с кровати и вываливаясь в ледяное подпространство квартиры в виде балкона, мгновенно кутаясь в куртку по самый нос.
- Доброе утр…
- БЛЯТЬ!
Лицо Вани, показавшееся сбоку с сигаретой в зубах наперевес, чуть не довело меня до моментального инфаркта. Как минимум, в штаны я УЖЕ почти наложил.
- Понимаю, конечно, что я после смены не Бог весть как выгляжу, но чтобы так сразу и в проституты записывать… — Хохотнул сосед, перекладывая сигарету в пальцы и пуская изо рта плотное облако дыма куда-то вниз.
- Ты нахер так пугаешь!? — Театрально хватаясь за правую грудинку, я трясся, как хомячиный окорочок.
- А ты нахер опаздываешь? — Кажется, сосед улыбнулся ещё шире, кидая насмешливые взгляды в сторону моей руки, сжимающей в пальцах хрустящую ткань верхней одежды. — Ты в курсе, что сердце находится слева? Ну, у нормальных людей.
- Ты сам ответил на свой вопрос, - буркнул я, протягивая ему ещё теплую кружку с кофе и параллельно копошась в кармане в поисках зажигалки. — У нормальных. Я что, на них похож? Не оскорбляй меня.
Ваня рассмеялся, жадно припадая губами к кружке, а после кидая на меня недоуменный взгляд.
- Чего? — Я трижды чиркнул зажигалкой у своих губ, непременно блякая через раз от легкого раздражения. Пластиковая хренотень отчаянно сопротивлялась, бойкотируя мои попытки поддать огонька и поджечь, наконец, никотиновое чудо.
- Вкусно, — переводя по-прежнему удивленный взгляд с меня на кружку и обратно, я заметил, как порозовели его кончики ушей. — Ты что туда добавил? Кофе совсем не горчит.
- По мелочи. Кардамон, корицу, соль и сахар. Хотел ещё сливки, но я не знал наверняка, есть ли у тебя непереносимость лактозы, так что… Кстати. Она есть?
- Непереносимость-то? Ну… типа того. Когда как, на самом деле, но в большинстве предпочитаю от молока, молочных добавок и изделий всяких отказываться.
Я криво улыбнулся, потому что всё ещё пытался выглядеть серьезным, а его это, похоже, только до дурости забавляло.
- Так чего опоздал? — Спрятавшись обратно на свою сторону балкона, спросил сосед. Я опешил. Это Я опоздал!? Вот скотина!
- Это ты слишком рано пришёл! — Выпалил я и только потом дошёл до сути. Действительно. А схера ли он так рано тут делает?
- Я пришёл всего-то за пять минут до назначенного времени.
- А я ориентируюсь всегда по хлопку твоей двери!
- Моей двери?
- Блять.. да! Слушаю, когда хлопнет балконная дверь, чтобы понять, что ты точно вышел на балкон.
- Хера се у тебя схемы, конечно.
Он молчал секунд с десять, прежде чем вальяжно добавить.
- Зачем ты всё ещё на это ориентируешься, если у нас есть договорённость на точное время? А я не из тех, кто не держит слово или неожиданно сливается.
Я раскрыл рот, чтобы тут же что-то противопоставить, но осёкся, сомкнул губы, прикусывая себя за внутреннюю сторону щеки. Он прав. Он прав! А меня это бесит. А почему бесит? Потому что он это… он, блять!
Ну и сюр.
- Да кто тебя знает. — О, универсалочка! Не только последнее слово осталось за мной, но и проигравшим из спора я не вышел! Ха! Выкуси, засранец!
На свой неопределенный ответ я получил лишь сдавленный смешок.
- А ты чего не на учебе? — Игра в поддавки продолжилась. Столь обескураживающее заявление меня малость смутило, заставив зависнуть над вопросом почти на полминуты.
- Э-э-э… так, это самое. Я и не учусь.
- Разве? — Лицо соседа снова мелькнуло на моей стороне. Читаемая в глазах бегущая вопросительная строка заставила меня неуютно поежиться. Не большой я, знаете, любитель, когда копаются в подробностях моей жизни. А ещё угнетающее ощущение того, что сейчас на меня выльется шквал дерьма из осуждения, настроения вообще не добавляло. — Напомни, сколько тебе лет?
Ох-х, как же жаль, что я не девушка, а! Был бы я ей, с удовольствием бы бросался фразой «негоже, сударь, такие вещи спрашивать у дамы!» и тупенько хихикал. Нет, конечно, я и сейчас мог такое провернуть, но что-то мне подсказывает, что столь изысканного съезда с темы Ваня бы точно не заценил.
- Двадцать один, — не возьму глупостью, значит возьму наглостью! Я приподнял бровь, с легкой дерзостью поглядывая на оппонента. — А что? Какие-то проблемы, что в двадцать один я всё ещё без высшего?
- Да нет, — хмыкнул Ваня, задумчиво почёсывая висок. — Это вообще твое дело — учиться или нет. Просто у меня прям ощущение такое, что я тебя явно видел в каком-то здешнем колледже…
И тут я спохватился. Дерзость смылась в моральный унитаз, уступая место лёгкой заинтересованности.
- А где ты работаешь?
- Вопросом на вопрос отвечать — некультурно, — непременно поторопился съязвить сосед со своей фирменной хитрющей улыбочкой, в которой так и тянется рученька зубки-то пересчитать, но я стоически и по всем ментальным каналам послал его в грубейшее пешее эротическое, требовательно продолжая вглядываться прямо в глаза, буравя те немым вопросом. — Бар «Оранжерея». Вдоль по набережной к центру города, по соседству с… А.
Осознание пришло к нам обоим одномоментно.
- Ну вот и сообразил, — я деловито вытянул кулак с задранным кверху пальцем.
И я, видимо, тоже.
Мы всё это время были по соседству друг с другом! Ну и дела. Только лица я его с тех лет совершенно не припоминаю. Зато он помнит. Сталкер, вашу ж мать!
- А на кого?
Каюсь, хотелось. Хотелось мне придумать какую-то просто грандиознейшую шутейку, которая отлетит от моих зубов спустя секунду после заданного вопроса и подарит мне позолоченный клоунский парик на пару с гравированной пищалкой на нос как «самому умственно пытливому долбаебу года!», но моим жалким юморным потугам не суждено было проявить себя в полную силу. Словарный запас, кажется, наряду с былой дерзостью давно тек по ментальной канализации, от чего я пару раз, как конченый идиот, хватанул холодный воздух ртом, закашлялся до слёз и сипло выдавил из себя в перерывах на попытки отдышаться.
- На педагога.
- На… кого?
Я прям почуял, как его начинает разрывать со смеху. Что за унизительный ржач! Между прочим, важная и востребованная профессия! Не всем же стакашки в барах полировать и барыжить подпольно наркотой! Это же… обычная работа в таких заведениях, разве нет?
- Чё ты ржёшь? — Глубочайше оскорбленный я скрестил руки на груди, едва не выпячивая нижнюю губу вперед, точно обиженный детеныш.
- Ты? Учитель? — Чуть подкашливая в ладонь от неудачной затяжки, Ваня смотрел на меня слезящимися от смеха глазами. — Хоть трудовик, надеюсь?
ЗАВХОЗ, БЛЯТЬ! Сволочь пиздливая!
- Ну ты и скотина! — Схватился я уже было за ручку двери, собираясь в сердцах скрыться в спальне, как он меня одернул.
- Ладно, ладно, прости! Не хотел тебя обидеть, правда. Просто… я не знаю! Удивительно, что ты со своим темпераментом выбрал именно эту профессию.
Да какой там темперамент? Всё куда проще — куда взяли, туда и поступил. В школе я отличником никогда не был, хоть учителя и говорили, что парень я вообще не глупый, просто наглый и ленивый. И не согласиться вот совсем не могу! Я отдавал предпочтение личным интересам, а не стачиванию и без того не самых хороших зубов о треклятый гранит науки. Вы мне лучше скажите, кто из вас в пятых, шестых, седьмых классах прямо СИДЕЛ за домашкой? Пацаны, вопрос по большей части к вам! Футбол, гаражи, заброшки, петарды, брошенные в мусорку. Ну какая нахер алгебра? Какая к хренам физика? Конечно, совсем до двоек я не скатывался, батя не давал. Точнее давал, а потом догонял и ещё раз давал. Короче, потребность в пиздюлях у меня всегда была отменная, что отцу было только на руку.
Да-а, веселые семейные деньки…
- Я был бы хорошим учителем математики, вообще-то, — фыркнул я, едва не ударяя кулаком в грудь.
- Тут не поспорю, — выставляя ладони перед собой, Ваня слегка покачал ими из стороны в сторону. — С твоей-то текущей подработкой познания в математике должны быть на уровне. А судя по тому, что говорят соседки, бизнес ты вообще хорошо ведешь. В твоем ларьке — единственном на районе никогда обвесов не было. По крайней мере, в твою смену.
- Это типа похвала?
- Это типа общественное одобрение.
Ладно. Я сдался. Впервые за весь сегодняшний диалог я искренне улыбнулся, даже не пытаясь заталкивать свое подкатившее счастье на уровень простаты.
- Иногда ты не такая уж и скотина.
- Чего? — Ваня изящно выгнул смольную бровь, задерживая руку у рта с тлеющей на ветру сигаретой.
- Блять. Я это вслух сказал?..