Джин заснул в объятиях Намджуна. Это случалось и раньше, но никто из них не признавал, какое утешение это приносит им обоим, и никто не поднимал эту тему. Они не обсуждали это, вероятно, боясь реакции другого. Однако они должны поговорить об этом в какой-то момент, лучше раньше, чем позже, но определённо не сейчас.

Пробуждение после совместного сна — обычно приятное дело. Джину нравится тепло, которое встречает его, когда он открывает глаза, дыхание Намджуна, щекочущее лицо. Ему нравятся моменты, когда он просыпается и видит глаза мужчины, смотрящие на него с нежностью и чем-то, что Джин боялся назвать.

Но прямо сейчас пробуждение было далеко от приятного.

Внезапное выдергивание из сна потрясло его. Кто-то что-то говорил громким, паническим голосом, и Джину пришлось сдерживаться, чтобы не закричать.

— Хён. — Кто-то сильно тряс его. — Хён, проснись.

Когда он заставляет себя открыть глаза, первое, что он видит — это раздражённый Намджун, выражение которого удивительно быстро сменяется явным беспокойством. Джину требуется мгновение, чтобы сконцентрироваться на словах, но первое, что он слышит, заставляет его сердце болезненно быстро биться в груди.

— Тэхён ушёл, хён. Его нет в своей комнате. Его нигде нет в общежитии, — это говорит Чонгук. И слов, пронизанных страхом, достаточно, чтобы стряхнуть остатки сна у Джина. Он через секунду вскакивает с постели, Намджун отстаёт от него всего на один удар сердца.

— Я пошёл к нему в комнату, потому что не мог заснуть. Я хотел извиниться, но его там не было.

Джин старался сохранять спокойствие. Конечно, Чонгук мог ошибиться. Может быть, Тэхён в ванной или решил, что ему нужен свежий воздух, и просто вышел на террасу. Может быть, он заснул где-нибудь ещё. Но когда они вошли в комнату Тэхёна, незапертую, со слегка приоткрытой дверью — вероятно, из-за Чонгука, — того нигде не было видно. Комната была необычайно чистой. Тэхён не был неряхой, но в его пространстве всегда был какой-то контролируемый хаос.

Намджун проверил балкон, а Джин ванную. Макне просто стоял в центре комнаты. Его глаза блуждали по сторонам, как будто в надежде, что Тэхён внезапно появится перед ним.

Не было никаких признаков Тэхёна, и все присутствующие были близки к тому, чтобы выбежать из квартиры в поисках пропавшего человека.

Чимин появился из ниоткуда. Просто взглянув на лица собравшихся, он мог догадаться, почему они здесь. Он поднёс руку ко рту. Казалось, он вот-вот заплачет.

— Я знал, что не должен был оставлять его.

Вскоре появились Хосок и Юнги, вероятно, разбуженные шумом, который наполнил общежитие, когда Джин и Намджун побежали в комнату Тэхёна.

— Что случилось? — спросил Хосок, заметно напряжённый.

Он уже знал, что происходит, но ждал, что кто-нибудь скажет что-то, что опровергнет его подозрения.

— Успокойтесь, — прошипел Юнги. — Он, наверное, просто вышел прогуляться, вы зря паникуете. Он уже взрослый.

Несмотря на то, что его голос как всегда был ровным и спокойным, его глаза говорили обратное.

Чимин подошёл к кровати, как будто внезапно что-то увидел. На тумбочке лежала небольшая стопка бумаг. Это не было чем-то необычным, у всех были бумаги, разбросанные по их комнатам, но что-то подсказывало Джину, что это была не просто партитура или написанный текст песни, как это было, например, с бумагами Намджуна.

Чимин дрожащими руками поднял листы. Когда его глаза сосредоточились на словах, написанных на первой странице, он мгновенно побледнел. Его затрясло, и после прочтения ещё нескольких строк бумага выпала у него из рук. Он побежал в ванную, выглядя так, словно его сейчас стошнит, и вскоре из комнаты донёсся звук рвоты. Юнги быстро последовал за ним. Его лицо было таким же бледным, как у Чимина несколько секунд назад.

Джин не мог заставить себя наклониться, чтобы посмотреть, что написано на бумагах, но он знал, что если не двинется, то Чонгук, стоящий ближе всех, подберёт их, и поэтому дрожащими руками взял листы.

Он был рад, что Намджун стоит прямо за ним, иначе он упал бы на пол, увидев, что держит. В его руках, на тех бумагах, что лежали на прикроватной тумбочке, когда их друг внезапно пропал, была профессионально написанная, вероятно юристом, последняя воля Ким Тэхёна.

***

Улицы Сеула никогда не были пусты, но сейчас Тэхён чувствовал себя так, словно он был единственным, кто бродит по ним. Этот город никогда не засыпал, однако Тэхёну казалось, словно бодрствует только он один.

Дождь не переставал лить, и теперь, куда бы он ни посмотрел, он видел, как вода медленно стекает по дорогам, тротуарам и зданиям.

Ему было холодно. И физически, и морально.

Он не утруждал себя надеванием какой-либо маски, как обычно делал, выходя на улицу, и поэтому холодный ветер жадно ласкал его мокрое от дождя лицо. Направляясь к выходу из общежития, он схватил первое попавшееся в шкафу пальто, которое оказалось довольно длинным, но тонким. Вместо того, чтобы укрыть от воды, оно сделало его более уязвимым. От промокшего материала движения стали ещё более вялыми, чем уже были.

У него не было чёткого пункта назначения. Ему просто хотелось пойти куда-то, где он сможет лечь, закрыть глаза и молча покинуть этот мир.

Тэхён не хотел умирать.

Он правда не хотел этого, но ничего не мог сделать, чтобы остановить неизбежное. По крайней мере, он мог заставить сердце перестать биться в своих условиях, без посторонней помощи, без того, чтобы кто-то дышал ему в затылок, ожидая момента, когда он наберётся достаточно храбрости, чтобы покончить с собой.

Было около двух часов ночи, когда он остановился. На его теле не было сухого места, он онемел от холода.

Тэхён не назвал бы место, в котором оказался, одним из предместий Сеула. Ему пришлось бы идти гораздо дольше, чтобы добраться до некоторых пригородных районов столицы Южной Кореи, но он был в довольно пустынном месте. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он стоит на мосту. Река, протекавшая под ним, стала едва видна из-за отсутствия дневного света и контраста с окрестностями. Всё вокруг было мокрым.

Он достал свой телефон, нашёл контакт по имени Сан Ук и отправил короткое сообщение: «Я сделаю это сегодня ночью». Он был уверен, что мужчина поймёт, что он имел в виду. Затем он выключил телефон и быстро сунул его в карман. Тэхён боялся, что если увидит, что кто-то звонит ему или пишет смс, его решимость рухнет.

Ему хотелось попрощаться с Ёнтаном. Он хотел бы попрощаться со всеми должным образом, но маленький комочек меха, который стал для него одним из самых драгоценных существ на свете, заслуживал надлежащего прощания за бескорыстную любовь к нему.

Тэхён окинул взглядом место. Когда стало ясно, что вокруг никого нет, он расшнуровал ботинки, снял их и аккуратно поставил у основания перил.

Затем он поднялся на мост.

Было скользко, и сначала Тэхён подумал, что упадёт с него. Это было бы так похоже на него. Глупая, неуклюжая смерть. Насколько это было бы смешно? Несмотря на годы танцев, иногда тело предавало его, делая его полным идиотом.

Он слабо улыбнулся.

Он правда не хотел умирать. Он хотел продолжать жить. Он так отчаянно хотел остаться в живых.

Тэхён хотел снова увидеть своих родителей, братьев и сестёр. Хотел сказать им, как сильно он их любит, как благодарен за то, что они у него есть. Ему хотелось обнять их, поиграть с Ёнтаном. Хотелось ещё раз поговорить со своими мемберами, станцевать с ними, снять фильмы, написать песни. Он хотел съесть еду Джин-хёна ещё раз, услышать его очередную шутку, а также ворчливые — но, несомненно, любящие — комментарии Юнги-хёна, его новые песни. Хотел изучить новую хореографию с Хосок-хёном, подурачиться с ним. Он хотел, чтобы Намджун-хён отчитал его, а после успокоил. Хотел ещё раз лечь с Чимином в постель и просто поговорить о чём угодно.

Он хотел поиграть в какую-нибудь видеоигру с Чонгуки, как они делали это всего несколько месяцев назад. Просто посмеяться вместе с ним, ведя себя, словно маленькие дети, как они всегда делали; обнять его, как будто в мире не было никого, кроме них. Он хотел, чтобы младший приходил к нему ночью и обнимал. Он хотел услышать мягкое: «Люблю тебя, хён», даже если Чонгук имел ввиду это только платонически. Это нормально. Он примет любую любовь от Чонгука. Он был бы счастлив просто жить рядом с ним.

Его лицо было таким мокрым, что он не заметил, как слёзы текли по его лицу, оставляя тёплые дорожки на щеках.

Он так сильно хотел жить.

Почему он должен был умереть? Почему был кто-то, кто решил, что ему лучше умереть? Почему каждый человек, которого он так любил, якобы соглашался, что он не нужен?

В нём ещё оставалась капля надежды — надежды, что всё, что Гук Сан Ук говорил ему, было или ложью, или ошибкой, или совершенно не смешной шуткой, но он знал Сан Ука ещё до того, как стал частью БТС. Этот человек был его другом, когда он был только сыном бедного фермера из Тэгу. Если бы не он, Ким Тэхён никогда не добился бы такого успеха, никогда не стал бы стажёром Биг Хит, никогда не стал бы официальным участником БТС.

Сан Ук был тем, кто притащил его на одно из своих прослушиваний, в котором Тэхён в конечном итоге принял участие и прошёл. Тэхён почувствовал себя виноватым сразу после получения роли трейни, потому что ему казалось, что он крадёт мечту у своего друга, но Сан Ук только рассмеялся и отбросил все беспокойства, поздравляя его. Через несколько лет Сан Ук стал одним из сотрудников Биг Хит и успешно поднялся на одну из самых высоких должностей в компании. У него не было причин лгать Тэхёну. Он, казалось, был так убит горем, когда открыл ему то, что обсуждал с руководством.

Поначалу это казалось таким неправдоподобным. Биг Хит, возможно, были суровы в прошлом, но они высоко ценили физическое благополучие всех участников. Однако со временем, всё больше разговаривая с Сан Уком, больше взаимодействуя с мемберами, Тэхён увидел это. Он действительно увидел признаки того, что Сан Ук говорит правду.

У него по-прежнему были только слова мужчины о том, что происходит за закрытыми дверями высшего руководства Биг Хит, но он верил в это. Иногда больше, иногда меньше, пока не осталось почти никаких сомнений, что это правда происходит.

Он больше не был нужен компании. Он больше не был нужен БТС. Но он не мог просто так уйти. И все знали, что есть только один способ исчезнуть навсегда, не разрушив Биг Хит и БТС, а вместо этого разрушив только свою репутацию, привлекая больше внимания к группе.

Он должен был покончить с собой.

Сан Ук сказал ему, что весь мир к-попа будет плакать по нему. Они будут считать его слабым, неподходящим для жизни айдола, полной давления, но они будут жалеть его и скучать по нему. Они будут скорбеть и пытаться утешить остальных участников, которые в свою очередь будут демонстрировать душераздирающие проявления горя.

Это был действительно идеальный план, но Тэхён не хотел умирать. Подписывая контракт с агентством, он вложил свою жизнь в их руки. Но он никогда не думал, что наступит день, когда они решат выбросить эту жизнь.

Сначала он не верил, что они обладают такой силой, но Сан Ук, с глазами, полными слёз, заставил его поверить. Так что это был лишь вопрос времени, когда он получит известие от начальства или, что ещё хуже, от Намджун-хёна. Одно дело знать, что он и остальные хотят его смерти, но совсем другое слышать, как они это говорят.

Тэхён глубоко вздохнул. Дышать было тяжело. В горле пересохло, лёгкие горели, сдерживая истерические рыдания, которые грозили вырваться изо рта.

Он так молод, ему всего двадцать пять. Почему он должен умереть? Может быть, ему стоит попытаться поговорить с руководством, несмотря на то, что Сан Ук сказал ему не делать этого. Может быть, ему следует умолять их, встать перед ними на колени, пока они не передумают.

Но он знал, что это будет напрасно. Он не должен больше пытаться жить надеждой, которую он так свято поддерживал.

Он любил своих родителей. Он любил брата и сестру. Он любил Ёнтана. Он любил Джин-хёна и Намджун-хёна, Хосок-хёна, Юнги-хёна и Чимина. Он любил Чонгуки. Он чертовски сильно любил Чонгуки.

Тэхён положил руку на больное сердце. Он больше не мог сдерживать рыданий, не мог дышать без криков агонии, рвущихся из груди.

Тэхёну было всего двадцать пять, но в тот момент, стоя на перилах одного из сеульских мостов, он должен был отпустить свою жизнь. Он не был готов. Он никогда не будет готов, но он протянул руки, делая, как он считал, свой последний вздох.

С этими мыслями он закрыл глаза, чтобы никогда больше не открывать их, и шагнул вперёд, приготовившись, насколько это было возможно, встретить холодную речную воду и покинуть этот мир.