Ливий слышал, как стукнула, закрываясь, входная дверь. Он сидел в углу гостинной, удобно устроившись в мягком кресле, и читал трактат об обрядовых традициях ричменов. Не потому что это имело бы для него какую-то практическую значимость, а из простого любопытства. Ему не нужен был свет, чародей привык пользоваться заклинанием кошачьего глаза, а потому в просторном зале царила такая тьма, что вернувшийся домой старший брат неминуемо налетел на столик у стены, поставленный туда совсем недавно. Изящная стеклянная ваза с веточками лаванды задрожала, закачалась и стала медленно клониться набок. Разобьётся — разбудит мать, у неё хрупкий сон. А даже если не разбудит, то мама всё равно расстроится, обнаружив утром осколки вместо полюбившегося украшения, которое совсем недавно купила. Ливий уже собрался подхватить вазу телекинезом, но Бастиан проявил чудеса ловкости и спас стеклянный сосуд в последний момент. Замер, облегчённо выдохнув, поставил на место. В его состоянии это и правда было чудом, иначе не назовёшь.

Избежав ловушки в виде коварной вазы с лавандой, Бастиан кое-как снял сапоги и, шатаясь, побрёл в свою комнату. Ливий бы мог развлечь себя и понаблюдать, как брат сражается с лестницей, но не стал. Было много дел.

Он закрыл книгу, коснулся лица, и под ладонью разгорелось незаметное сине-зелёное свечение магии. Ливий медленно провёл рукой по волосам. 

Тусклый луч заглядывающей в окно луны лишь едва освещал черты молодого мага, но отражение в чистом стекле окон успело заметить, как прямые рыжие волосы уподобились цвету вороного крыла, а черты юношеского лица преобразились, став более острыми и взрослыми. Ливий подхватил с подлокотника безликий серый плащ и вышел в ночь.

За ним дверь всегда закрывалась бесшумно.

Ливий не сказал бы, что ночью Имперский Город спал. Пожалуй, младший Найман лучше других знал: с заходом солнца столица не засыпает, а наоборот, начинает жить своей настоящей жизнью, без придворных прикрас и высокомерной фальши.

Когда Ливий проходил неприметной улочкой мимо двери одного из домов, заметил двух типов: высокий широкоплечий коловианец пересчитывал монеты щуплого, едва держащегося на ногах бретона, и лишь убедившись, что доходяга не утаил ни единого септима, передал ему маленькую бутылочку с мутным содержимым. Ливий знал, что в Эльфийских Садах торгуют скумой, но причин вмешиваться в этого у него не было.

Оказавшись на торговой площади, он увидел, как в тенях что-то копошится. Движение можно было бы принять за крысиную возню, но эффект кошачьего глаза ещё действовал, и Ливий без труда различил босмерскую девчонку, пытающуюся взломать замок на двери ювелирного магазина. В это он тоже не вмешивался. Он не сомневался, что амбициозную, но бесталанную воришку схватят стражники в ближайшие полчаса, когда она, наконец, проникнет в лавку и напорется на одну из магических ловушек.

Глухой стук и сдавленные крики за углом тоже не привлекли внимания Ливия. Кому-то приходилось несладко, но наверняка — за дело. А может нет. Ливия это не волновало.

Не волновали его и дела норда, зажавшего в углу толстушку из публичного дома, не волновал живущий на улице нищий, который этой ночью перестал храпеть и бормотать во сне, и по лицу которого ползали мухи, не волновал свет в окнах таверны, где собирались любители игр на удачу, не волновал перебравший эля пьянчуга, которого выгнали оттуда за буйство, всё это было делами города, в котором Ливий оставался незаметной тенью.

Он дошёл до Телхолла, снял плащ, переоблачился в одеяния Пенитус Окулатус и, стянув с запястья браслет из розового кварца, спрятал его в карман. После поднялся по винтовой лестнице, прошёл в нужное крыло резиденции и, остановившись у нужной двери, постучал.

— Пусть войдёт, — донеслось из кабинета, и маленькая служанка тотчас открыла перед Ливием дверь, суетливо кланяясь.

Он прошёл мимо, даже не взглянув на неё.

— Сэр.

Ливий поздоровался с командиром, выполнив сухой воинский поклон, и больше ничего не сказал, оборачиваясь на служанку и выжидая, когда она смекнёт, что дальнейший разговор ей лучше не слышать. Девушка спохватилась и выбежала из кабинета.

Маркус предложил ему сесть, и Ливий незамедлительно воспользовался этим предложением.

— Мы не нашли доказательств, что они альтмерские шпионы, — сразу, в лоб начал командир. — Ни единого намёка на это.

— Они не глупы, — спокойно ответил Найман. — Ты и сам знал, что они так просто себя не выдадут.

— И тем не менее нельзя, чтобы они оставались в Имперском Городе. И тем более нельзя допустить, чтобы вернулись на Саммерсет.

— Не вижу в этом проблемы.

Маркус хмыкнул, напомнил:

— Их трое.

— По-прежнему не вижу проблемы.

— Это должно быть сделано чисто, тихо и быстро. Я могу на тебя положиться?

— Я вернусь ещё до рассвета.

Маркус поднялся из-за стола, и Ливий тоже встал. В Пенитус Окулатус не любили тратить время на пустые разговоры. В напутствие командир лишь добавил:

— И Призрак… постарайся остаться призраком.

Ливий поклонился. В Телхолле никто не звал его по имени. Ливием Найманом он был лишь в стенах Коллегии Шепчущих, но едва на столицу опускалась ночь, он снимал эту маску и надевал другую.

Солдат Пенитус Окулатус звали призраками из страха перед их мастерством и робости перед их вседозволенностью. Но в стенах Телхолла был только один настоящий Призрак, и, покинув кабинет командира, он снова вышел в ночь.

Служанка не заметила, как он ушёл.