«Мы выслеживали группу вампиров в горах, — говорит и кашляет кровью. Вытирает рот широкой ладонью. Рукава всё равно насквозь в крови. Страшно представить, что там под одеждой. — Нас было семеро. Достаточно, чтобы уничтожить этих тварей. Они обычно охотятся по трое, максимум — пятеро. Но тут… мы наткнулись на целое гнездо. У нас не было ни единого шанса».

Сам только сейчас начинает осознавать всё это. Сначала дотащил до храма друга и передал его целителям, а уже потом позволил себе вернуться в реальность. Друг его, кстати, вряд ли выживет. Киль бы даже пытаться не стала. Но в Храме Кинарет так не принято, жрецы любой ценой пытаются спасти умирающих, даже если те сами того не хотят. Этот вот не хочет. Трижды отмахивался от предложения помочь, говорил, что он в порядке, только друга его спасите. А у самого под рукавами будто кожи нет — ткань красная, мокрая и тяжёлая. По запястьям всё ещё ползут алые змейки. И как только донёс сюда умирающего с такими-то руками?

Киль видела много мужских слёз с тех пор, как верховная жрица привела её сюда. Да и почему бы мужчинам не плакать? Этот тоже плачет, только, кажется, не замечает даже. Вода беззвучно смывает кровь с его лица двумя бледными дорожками. Но пунцовые капли с запястий всё же срываются чаще.

Так плачут от усталости. Или крайней степени отчаяния. Киль никак не могла понять, от чего же плачет он.

Руки его ей не нравились.

«Так не кори себя, если шансов не было, — отвечает она мужчине. — Никто не мог знать наперёд».

Все целители пытаются спасти его друга, только Киль здесь. Чтобы не путалась под ногами — так решила жрица Даника. И пусть. Тот парень всё равно не выживет. А этот выживет. Может, лишится обеих рук, если продолжит отрицать проблему. Он неспециально. Конечно, неспециально, просто в голове сейчас совсем о другом. И даже не о мёртвых друзьях. Но не станет же он рассказывать о таких личных переживаниях случайной аргонианской девчонке?

Жрица Даника слишком занята и не увидит, если её ученица сделает кое-что «противное Кинарет». Эта Даника и её богиня странные. Как может быть противно то, что древнее их обеих, из чего родилась та магия, на которую они так уповают и с помощью которой лечат раненых? Киль легко касается ладоней мужчины и сочувствующе повторяет: «В случившемся нет твоей вины. Ты сделал всё, чтобы было в твоих силах».

Мужчина кивает, будто не пропустил эти слова мимо ушей, и Киль отпускает его руки. Теперь её собственные руки тоже в крови. Она оставляет мужчину одного, отходит подальше, где её не увидят, и осторожно слизывает его кровь языком.

В горах идёт снег, но всё кругом — красное. Она не знает никакой аргонианской девочки Киль, зато по именам знает всех, кто на последнем издыхании бьётся с напавшими на отряд Стражей Рассвета вампирами. Их заманили в ловушку и прихлопнули как мух. Четверо уже лежали на снегу и не шевелились. Но времени переживать о них нет.

Вампиров много. А ещё много их ручных тварей — гончих смерти. Яртаир ненавидит этих отвратительных псов-нежить и знает, насколько они опасны. Он убивает одного вампира и сразу атакует другого. Это женщина-маг в плаще с капюшоном, и огромная удача оказаться у неё за спиной. Можно нанести только один удар и покончить с ней. Но не удаётся.

Женщина сильно бьёт рукой на развороте. Дыхание перехватывает — не столько от удара, сколько от взгляда жёстких жёлтых глаз. Кажется, что на мгновение в них мелькает непонимание. В левой руке, оказывается, был кинжал, и дышать стало трудно именно из-за него. Вампир вогнала его в тело по самую рукоять.

Ноги подкашиваются. И вот холодный красный снег уже ближе. Яртаир стоит на коленях перед женщиной, а её глаза светятся под капюшоном чужим незнакомым цветом.

Её имя он тоже почему-то знает. И глаза у неё должны быть карие, а не жёлтые.

Яртаир знает её имя, поэтому стоит на коленях с кинжалом в груди и не собирается ничего предпринимать. За её спиной погибают его друзья. Он будет следующим.

Маг собирает вокруг себя снежный вихрь. Тысячи острых льдинок кружатся быстрыми лезвиями и уже в следующую секунду набрасываются на Яртаира. Он закрывает руками лицо.

И руки обжигает. Не холодом, нет. Настолько сильной болью, что она почти не чувствуется. Безупречно заточенные клиники магического льда проходятся по рукам, срезая кожу и вонзаясь глубокими занозами. Спустя вечность вихрь заканчивается. Яртаир успевает заметить, что её уже нет впереди, а три огромных чёрных пса с горящими кровью глазами бегут в его сторону.

Киль удивлённо смотрит на свои руки, пытаясь увидеть на них следы от магического вихря и укусов собак. Потом вспоминает, что она всего лишь аргонианская девчонка, а не охотник на вампиров Яртаир.

Жрицы всё ещё возятся с его обречённым другом, думая, что сумеют обмануть смерть. Так что Киль приходится брать дело в свои руки.

«Надо снять твою броню и осмотреть колотую рану от кинжала», — сообщает она Яртаиру. Не спрашивает и даже не требует, просто говорит, что прямо сейчас собирается это сделать. А потом всё-таки будто невзначай говорит: «Ты ведь мог защититься. Почему позволил сделать с собой такое?»

Мужчина молчит, но Киль знает его и знает, что он может ответить: «Я думал, она мертва. Вампиры убили её, когда напали на Зал Дозора. Она не должна была стать одним из них».

Занимаясь ранами Яртаира, Киль думает, что хочет попробовать хотя бы капельку её крови, чтобы на мгновение стать ею и понять, почему же Яртаир выжил в этой битве.