Мортред ощутила, как холодок пробежал по спине, когда глаза поочерёдно начали загораться в темноте, наполняя лес зловещим светом их оружий. Каждое новое появление увеличивало напряжение, как струна, готовая порваться в любой момент. Она знала, что теперь против неё будет не один, а целый отряд, и они не станут медлить с атакой.

Их цель была проста и понятна — вернуть себе честь убийством Мортред — той, что забрала её, когда убийца выполнила свой заказ бесшумно, не убив никого вне списка. Жертвы не так важны: можно убить и своего — так, на потеху, чтобы Фантом знала, что на её убийство они готовы на всё.

Странно, но когда ты волнуешься, на ум приходят разные мысли. Даже те, что не связаны с происходящим напрямую. Мортред могла появляться и жалить из тени, охотясь, как сова — бесшумно и быстро, но это не значило, что все вещи ей подвластны. «Будет обидно, если кошель с деньгами и контрактом пропадёт в бою» - думала она про себя. Затем она бросила свою небольшую сумку вверх и ловким движением пригвоздила её за ручки к дереву своим клинком. Теперь она не беспокоилась о такой мелочи. На кону стояла её жизнь, а она волновалась за мелочь.

Затем она начала бегать глазами по будущему полю боя. Изучая соперников, она поняла, что злится на них: «Я уже победила одного. Сколько ещё нужно?» - обычная реакция для того, кто не спал сутки — а затем до неё начало доходить, что ей грозит смертельная опасность.

«Легенда обо мне не должна закончиться в этом лесу»

По обыкновению, Мортред сражалась двусторонним клинком, лезвия которого больше напоминали лезвия извилистого топора, держа его в правой руке, но сейчас она взяла в левую руку дагу-мэн-гош, которую прятала в задней части сапога. Надо признать, что она использовала его лишь на тренировках в ордене Вуали на проработках ситуаций, когда всё оружие становится бесполезным и этим легче убиться самостоятельно, чем умереть от чужих рук. Было ли это признанием своего скорого поражения? Нет, это просто были крайние меры.

Её дага имела прямую гарду для защиты кисти, ведь ею она должна была орудовать в непосредственной близости от соперника. И в случае чего клинок мог расстроиться, чтобы в контратаке переломить вражеское оружие, попавшее в захват «трезубца».

«Им меня не одолеть. Я быстрее, я умнее, я ловче… и я знаю лес. Они ещё не знают, что уже мертвы»

Мортред встала в боевую стойку. Её дыхание стало медленным и размеренным, мысли очистились от всего, кроме предстоящего боя. Лицо Эйдмора, его советника, тренировки в ордене Вуали, новый контракт, кровь, стекающая с её рук, с клинка, страх тех, кто смотрит ей прямо в глаза — ничего, она всё забыла, её ничего не волновало. Каждая её мышцы была напряжена, но в голове царило холодное внимание. Это был её боевой фокус — состояние, в котором годы тренировок, личные умения и древние знания сестёр Ордена Вуали сливались с её инстинктами. Опыт и инстинкты научили её предугадывать движение врага, предугадывать его намерение ещё до того, как он сам их осознает.

Сквозь плотный воздух и лёгкий туман, скрывавший ранее всю эту стражу, её разум проносился, как луч света, очищая поле, обостряясь с каждым мгновением. Она больше не слышала шорохов леса, завывание ветра и покачивания деревьев — лишь дыхание стражников, скрип их доспехов, когда они передвигались вокруг неё, готовясь к нападению. В темноте мерцали лишь красные глаза, но Мортред видела больше. Она видела каждый будущий удар, каждое движение, каждую ошибку врага — они ещё не сделали первый шаг, а она уже знала, как закончится бой. Она была готова.

Её сила не в грубой мощи, а в ловкости и искусстве обмана.

Как только тот Страж с катаной сделал шаг вперёд, Мортред сорвалась с места и растворилась в тени деревьев, словно лес поглотил её. Красные глаза метались, ища Убийцу. Но тени не выдавали свою хозяйку.

Секунда напряжённой тишины. Мортред ужалила из тени, словно ночной призрак, одним быстрым выпадом даги, урезав бок брони стража. Тот пошатнулся, но не успел развернуться, как она уже исчезла вновь.

«Неудачный удар?» - думал Стражник. «Изучила» - считала Мортред.

В следующем выпаде кортик достиг своей цели ранее Мортред, но был успешно отбит наручем. Катана устремилась резко вниз, прямо в голову Убийцы, но была поймана тройным клинком даги. Удар клинком туда же, где броня была пробита предыдущим выпадом. Глаза стражника округлились, хлынула кровь. Рана несовместимая с жизнью — это ужасно, но ещё хуже, если умираешь не сразу. Он упал навзничь, смотря за последующим боем.

Следующий удар пришёлся сверху. Прыгнув меж ветвей многолетнего дерева, она нанесла удар своим клинком, полностью срезав плащ с воина. Прежде, чем он ударил, Мортред уже исчезла. Затем появилась прямо перед ним. Замах топором. Ничего. Кроме страшного грохота. Массивная ветвь упала прямо на воина, придавив его. Мортред сидела на только что срубленном суку.

«Лес валят — щепки летят»

«Невидимость — моё преимущество», - думала она, зная, что в темноте леса стражники теряют контроль над ситуацией. Она была для них неуловима.

Один из стражников внезапно услышал шорох позади и сделал резкий выпад мачете, но лезвие рассекло воздух. Мортред двигалась с такой скоростью, что оставляла за собой лишь тень, принимавшей весь удар на себя.

Её стратегия была ясна: не вступать в затяжные бои, а поражать врагов стремительными ударами, выматывать их, не давая времени на ответ.

Но Багровая стража не была бы одной из лучших групп телохранителей, не будь они бессильны перед угрозой.

Мортред металась между деревьями, прыгая из тени в тень, как хищница, подбирающаяся к своей жертве. Но внезапно резкий свист трезубца разорвал воздух — оружие стремительно вылетело вперёд, его телескопическое древко с ужасающей точностью захватило её врасплох. Острие впилось в плащ, прижав её к стволу дерева. Едва успев осознать, что её свобода движений ограничена, Мортред отстегнула плащ, пытаясь освободиться, но стражник не дал ей передышки. Он бросился в атаку с неожиданной яростью, раскручивая трезубец в своих руках, словно смертоносный вихрь.

Каждый его выпад был безжалостным и точным, каждый удар — направлен на то, чтобы выбить её из равновесия. Мортред едва успевала отражать удары своим мэн-гошем, блокируя наступление, но её противник был силён. Каждый его удар вибрировал в её руках, заставляя стиснуть зубы от напряжения.

Она уклонялась, перекатывалась, вскакивала на ноги, пытаясь выйти из дуэли, но стражник следовал за ней с холодной решимостью. Когда она наконец вывернулась из-под удара, её дыхание было сбито, а тело натянуто, как струна. Но трезубец снова летел к ней, и на этот раз, осознавая, что прямое столкновение приведёт к её поражению, она приняла единственное верное решение: исчезла в тени, бросив три кинжала прямо в него. Он раскрутил в двух руках трезубец, раскидав кинжалы по земле, разбитые на десятки фрагментов.

Мортред тяжело дышала, прячась на ветке высокого дерева, её руки сжимали клинок, а в голове гудел хаос. Гримлок оказался гораздо сильнее, чем она ожидала. Его трезубец был не просто опасным оружием — это был смертоносный инструмент, управляемый точностью и силой, с которыми она едва справлялась. Израненная, но всё ещё решительная, она искала в тенях способ вернуть контроль над ситуацией.

Внизу, под ней, Гримлок шагал по лесу, его мощные шаги разносились эхом между деревьями. Трезубец в его руках светился багровым светом, а два его острия будто пульсировали, готовые снова выстрелить смертельными шипами. Он остановился под деревом, его глаза, сверкающие ненавистью, осматривали тёмные кроны.

— Не скрыться тебе, ведьма, — прорычал Гримлок, его голос был пропитан яростью. — Ты можешь прятаться в тенях, но я тебя достану. Я убью тебя так, что ни один убийца не рискнёт бросить вызов Багровой страже!

Мортред замерла на ветке, сжимая губы. Темнота всегда была её союзником, но с Гримлоком это не работало. Он знал, как бороться с темнотой. И вот она увидела, как он медленно поднёс трезубец к земле, и вдруг, с оглушающим рёвом, полоса огня вырвалась из каждого острия его оружия. Пламя разрасталось, опаляя лес, сжигая листья и кору, освещая всё вокруг. Тени отступали, и её укрытие исчезало.

Мортред перевела дух, чувствуя, как тепло подступает ближе. Огонь был её врагом, а лес становился ловушкой.

Понимая, что не может оставаться здесь больше, она предпринимает рискованное решение: она мигом забирает свой плащ и молча исчезает в лесной чаще, нетронутой огнём. Открытое сражение против оставшихся пятерых Стражей не обернётся успехом, считала она, и поэтому вновь пошла на хитрость.

Мортред молнией неслась сквозь лес, едва касаясь земли, сливаясь с ночной мглой. За её спиной было пятеро разъярённых воинов, подгоняемых криком Гримлока. Огненные стрелы и шипы трезубцы, выпущенные Стражниками, рвались за ней, как хищники. Один из шипов просвистел в считанных сантиметрах от её плеча, ударив в ствол дерева и расплескав оранжевые искры, повалив его в огне.

Она резко свернула в сторону, едва избегая нового одновременного залпа, и услышала, как треск разрастающегося пламени становился всё ближе — Гримлок не жалел ни сил, ни своих подопечных, опаляя лес в безжалостной погоне. Трезубец его могучей руки продолжал посылать шипы, которые, как казались Мортред, никогда не иссякали.

Её дыхание было быстрым, но не сбивчивым, каждый её шаг был выверен до миллиметра. Кроны деревьев, словно союзники, скрывали её в тенях, но стражники не отставали. Пламя их стрел озаряло лесные чащи, словно свет факелов, высвечивая её силуэт. Каждый удар шипа о землю вызывал глухой треск, а звуки их шагов становились всё ближе.

Мортред на бегу зацепилась за ветку и сделала «солнышко», взмывая вверх и растворяясь среди ветвей. Лес шумел вокруг неё и трещал позади, огонь пожирал подлесок. Мортред на мгновение увидела полную луну, чей образ придавал ей сил.

«Ночь моя. Темнота — это сила, их свет меня не достанет. Они хотят сломить — не выйдет. Ещё немного.»

Мортред беззвучно скользила по верхушкам деревьев, будто её подталкивал сам ветер. Стрелы и шипы из трезубца Гримлока свистели в воздухе, но она ускользала от них, меняя траекторию в последний момент, ловко избегая каждого удара. Её ноги не касались веток дольше, чем это было необходимо, она буквально танцевала над деревьями, двигаясь к своей цели.

Стражники всё сильнее отставали, но Мортред не замедляла ход. Она знала, что впереди ждут охотничьи угодья, место, где лес сам станет её союзником. С каждым её прыжком тени густели, ловушки скрывались в глубине зарослей — ямы с заострёнными кольями, рассыпанные металлические шипы и провалы, что могли поглотить кого угодно.

Мортред мельком оглянулась через плечо: Стражи уже входили в угодья.

"Пора начинать охоту," — с холодной улыбкой подумала она, сливаясь с лесом и исчезая в тени, готовая использовать каждую ловушку на своём пути.

Мортред мягко приземлилась на луг, словно ничего не предвещало беды. Вокруг простирался лес, тени которого тянулись к ней, как к своей хозяйке. Она стояла в непринуждённой стойке, свободная рука расслабленно покоилась на бедре, а глаза блестели стальным спокойствием.

— Это твой конец, убийца, — прогремел Гримлок, его голос разносился эхом по лесу. В руках он держал свой трезубец, готовый в любой момент разить молниеносным ударом.

Мортред, не убирая улыбки с лица, чуть склонила голову набок и холодно взглянула ему прямо в глаза.

— Конец? Может быть. Но не мой, — тихо ответила она, и её голос прозвучал как шёпот ветра.

Гримлок взревел от ярости, и Стражи, не дожидаясь его приказа, спрыгнули с обрыва, ринулись на неё, как хищники на жертву. Мортред лишь качнула головой, и в этот самый момент лес ожил. Двое Стражей не успели и пары шагов сделать, как их ноги провалились в скрытые ямы с острыми кольями, мгновенно пронзившими их тела. Крики боли разорвали тишину, а Мортред стояла неподвижно, наблюдая за агонией врагов.

Оставшиеся Стражи на мгновение замерли, осознавая, что лес не на их стороне.

Мортред вновь растворилась в тени, как только Стражи замерли в нерешительности. Её лёгкие шаги не оставили следов на траве, и, прежде чем они успели что-то предпринять, она уже была далеко. Гримлок с гневом взревел, размахивая трезубцем, и оставшиеся трое бросились за ней по следу, избегая всех ловушек и капканов.

Она вела их всё глубже в лес, минуя низкие ветви и скрытые овраги, пока впереди не появилась тёмная пещера, рядом с которой лежало множество обожжёных костей. Мортред без колебаний скрылась внутри, надеясь на свою последнюю хитрость. Гримлок, ни секунды не сомневаясь, выпустил из трезубца шипы, которые прожгли проход, осветив каменные своды огнём. Как только его пламя коснулось дна пещеры, оттуда раздался устрашающий рёв, заставивший воздух содрогнуться.

— Что это? — один из Стражей отпрянул, но было поздно.

Из тьмы пещеры, словно воплощение древнего кошмара, появился огромный медведь-демон, вся его шкура трещала от жара, а глаза сверкали пламенем. Он вырвался наружу с диким рёвом, его когти обрушились на ближайшего стражника, разорвав его на куски с ужасающей легкостью.

Оставшийся страж бросился в атаку, но его удары казались медведю жалкими. Он сражался отчаянно, вонзая клинки в грубую плоть демона, но его усилия были тщетны. Вскоре он тоже был сброшен на землю, а огромная лапа чудовища сломала его тело, как куклу.

Гримлок остался один, лицом к лицу с медведем-демоном. Его дыхание было тяжёлым, но взгляд оставался сосредоточенным. Гигантское существо стояло перед ним, чёрная шкура вспыхивала языками пламени, а его глаза светились диким огнём. Гримлок сжал трезубец крепче, чувствуя его вибрацию в руках — шипы готовились снова вырваться наружу.

Медведь-демон рванул вперёд, словно вихрь огня и ярости, раскрыв пасть, наполненную клыками. Гримлок уклонился в последний момент, его движения были быстрыми и выверенными. Трезубец вспыхнул, когда два шипа выстрелили в сторону зверя. Один вонзился в плечо медведя, второй пронзил его бок. Чудовище взревело, сотрясая воздух, и в ярости ударило лапой, с силой сбивая Гримлока на землю.

Он перекатился, избежав когтей, которые вонзились в землю там, где только что лежало его тело. Гримлок вскочил на ноги, стиснув зубы. Каждый его шаг был вымерен, каждая атака продумана. Он снова выпустил шипы, целясь в голову зверя. Но медведь-демон был невероятно быстр для своего размера — один из шипов прошёл мимо, второй лишь вскользь задел его челюсть.

Гримлок отступил назад, изучая врага, готовясь к следующему удару. Медведь бросился вперёд, и в этот раз Гримлок не уклонился — он встретил его трезубцем, направив все свои силы на убийственный выпад. Лезвия трезубца глубоко вонзились в грудь чудовища, и на мгновение время словно замерло.

Но медведь не отступил. Он ревел, продолжая напирать, и Гримлок почувствовал, как земля дрожит под его ногами. С огромным усилием, напрягая каждый мускул, Гримлок вырвал трезубец из тела зверя и нанёс новый, сокрушительный удар. Лезвие рассекло воздух, пронзая голову демона. Огонь в глазах зверя потух, а его огромное тело рухнуло на землю.

Стоя среди гари и крови, Гримлок тяжело дышал, его трезубец был окровавлен, но победа была за ним. Он перевёл взгляд на неподвижное тело медведя-демона и стиснул зубы. Мортред, та, из-за которой всё это началось, завела их в ловушку.

За то время, пока Стража сражалась с чудищем, Мортред успела отдохнуть и перевести дыхание. Она вышла из-за стены огня навстречу Гримлоку. В её глазах не было ни ненависти, ни злости, ни обиды на него.

— Ты знаешь, Гримлок, я не вижу смысла в том, что произойдёт дальше. В моём списке нет твоего имени. — Мортред говорила абсолютно серьёзно, но она не сдержала улыбку.

— Ты можешь шутить, Мортред, но поверь, если ты хочешь уйти отсюда живой, то тебе придётся сразиться со мной, но в этот раз я не проиграю. — Гримлок презирал её.

— У тебя было множество шансов, чтобы одержать победу, но вместо этого, ты упустил их все до единого. Ты не смог одолеть меня, пока вас было восемь, - не сможешь и сейчас. Я прошу тебя… Давай разойдёмся с миром.

— Никогда! — Взревел Гримлок, напоминая Медведемона

В этот момент, его лицо искажалось от ярости, и в нём словно прорастали черты чудовища. Гримлок становился всё более похожим на ту звероподобную сущность, с которой только что сразился. Его глаза, некогда человеческие, наполнились звериным голодом, а его тело напряглось, как будто готовилось к прыжку. В каждом его движении ощущалась дикость, словно сам лес отзывался на его ненависть, а огонь в его руках подмигивал, жаждя разрушения. Он уже не был человеком; в его гневе не осталось места для разума, и в этот момент он стал олицетворением ярости и ненависти, превращаясь в чудовище.

Гримлок, обессиленный от гнева и ярости, метался на поле боя, словно дикий зверь, готовый разорвать всё на своём пути. Каждый его удар был полон ярости — трезубец разрывал воздух, оставляя за собой огненные искры. Он вновь и вновь атаковал, однако Мортред лишь плавно уклонялась от его ударов, будто танцуя в такт неведомой музыки. Её спокойствие было почти гипнотическим, словно в ней не осталось ни капли страха, ни тревоги. Она наблюдала за ним, словно неведомая сила вела её движения, позволяя избежать удара за ударом. Единственное, что испытывала Мортред — это была жалость.

Гримлок был в ярости, и его удары становились всё более хаотичными. Он пытался ударить её трезубцем, его глаза горели ненавистью, а мускулы напрягались от усилий. Но каждый его замах, каждый выпад лишь приближал его к поражению. В какой-то момент он снова замахнулся, стараясь пробить защиту своей противницы. В этот миг, когда его трезубец с треском ударил о землю, Мортред лишь легонько улыбнулась.

— Ты не понимаешь, — произнесла она с невозмутимым спокойствием, — гнев не делает тебя сильнее.

И в этот момент, пока Гримлок стоял в замешательстве, Мортред быстро сблизилась с ним. Её кинжал блеснул в полумраке, и она с легкостью пронзила его тело, словно игла аккуратно вошла в мягкую ткань. Удар был точным, а движение — молниеносным. Гримлок издал хриплый звук, когда холодная сталь пробила его плоть, и его гнев, казавшийся неистощимым, вдруг начал угасать, как угасает огонь под дождём.

Он опустил трезубец, поражённый не только физической болью, но и осознанием того, что он потерпел крах. Мортред осталась у него на виду, её глаза светились уверенной решимостью, и в этот момент она знала, что его конец близок.

Гримлок, тяжело дыша, упал на землю, повергнутый горем и разочарованием. Его тело лежало на боку, а глаза, полные ярости и ненависти, теперь встретились с безмолвной решимостью Мортред. Она стояла над ним, и её присутствие было как холодный ветер в знойный день.

— Смерть от моих рук — это честь, — произнесла она с легким оттенком сожаления в голосе, готовая оставить его в этом мире.

Но прежде чем она смогла уйти, Гримлок, собрав последние силы, задал вопрос, который, казалось, был не к месту:

— Не наступает ли рассвет?

Мортред остановилась, обернувшись к нему. В её глазах промелькнула искра понимания.

— Да, — подтвердила она, хотя в её голосе не было ни радости, ни злорадства.

Гримлок, зная, что его время истекло, собрал все оставшиеся силы и прошептал:

— Пожалуйста, разверни меня к рассветному солнцу.

Мортред ощутила, как жалость сдавила её сердце, но она выполнила его просьбу. Она аккуратно перевернула его, чтобы он мог лицом встретить восходящее солнце. Гримлок закрыл глаза, и в этот момент его лицо стало спокойным, как будто он наконец обрел мир.

Он смотрел, как солнце поднимается над горизонтом, заливая мир золотым светом, и в этот миг в его сердце пришло осознание: его собственное солнце зашло в тот момент, когда он выбрал путь мести. Он ушёл, оставив позади горечь и ненависть, с надеждой в душе, что, может быть, это было его искупление.

«Это будет уроком. Уроком мне. Если эмоции возьмут верх, то в следующий раз не его месте буду я. В мире, где тени сражаются за место на свету, слабость — это роскошь, которую я не могу себе позволить»