Год пролетает довольно-таки быстро и незаметно. И это удивительно, учитывая, что война между шиноби даже не думала прекращаться.
Какаши зевает и открывает глаза. Медленно потягивается, а после принимает сидячее положение.
— Какаши, сколько раз я тебе говорила не засыпать на диванах ночью, у тебя же есть своя комната, — мягко говорит Кушина-сан, но это так, для галочки.
Диван в гостинной был удобным и напоминал ему диваны в кабинете Джинн.
В моменты, когда работы оказывалось невероятно много (а особенно этих чертовых бумаг), Кэйа и Джинн работали в ее кабинете, с мрачной решимостью закончить до полуночи хотя бы половину той кипы, что угрожающе возвышалась над ними. Иногда, если упорство не давало им разойтись, а усталость брала свое, они заваливались спать прямо в ее кабинете, благо, дивана было два, а то получилось бы крайне неловко.
— Простите, Кушина-сан, — без намека на вину в голосе отвечает он, на что Узумаки только качает головой, уперев руки в бока.
У Какаши сегодня был законный, но чертовски редкий выходной, так что он вполне справедливо считал, что может заниматься ничегонеделаньем как минимум пару часиков точно.
Он вновь зевнул и потер глаза.
С тех пор, как Хатаке принял предложение пожить у Минато и Кушины, он еще ни разу не пожалел об этом. В доме была теплая атмосфера, Архонты, да он даже выглядел обжитым, несмотря на то, что тогда Минато с Кушиной начали жить вместе совсем недавно.
И хоть каждый из них довольно часто пропадал на разного рода миссиях, в этот дом определенно было приятно возвращаться. Особенно сравнивая это с прежним домом Какаши. Или комнатой Кэйи.
Кэйе было комфортно где угодно, но никак не у себя. Ему было хорошо в кабинете Джинн, в лаборатории Альбедо, но конечно, на первом месте всегда стояла Винокурня. Место, где он, по сути, вырос. Пропитанное очагом домашнего тепла и ностальгией по детству, а еще горечи от того, что он там потерял.
Он бы хотел вернуться в это прекрасное время. Когда Дилюк доверял и улыбался ему, когда мастер Крепус был жив, когда…
Когда он чувствовал себя, как дома.
Дом Минато и Кушины пробуждал в нем похожие чувства, честно говоря.
И Какаши не знал, хорошо это или плохо, учитывая свой прошлый и не самый приятный опыт. Точнее то, чем этот опыт в итоге закончился.
Какаши качает головой, стараясь не зацикливаться на плохих воспоминаниях и мыслях. Он наконец встает и медленно бредет умываться, после чего направляется на кухню.
Ему определенно нравилось ходить спокойно, никуда не спеша. Очень частые миссии выматывали как физически, так и морально, потому что на каждой из них нужно было действовать быстро, продумывая едва ли не каждый шаг.
Кэйа был капитаном, так что для Какаши это не сложно. Но утомительно.
Так что в обычные дни, в выходные, он отдавал предпочтение медленной и спокойной ходьбе, чем ненужной спешке.
Кушина-сан уже вовсю орудовала на кухне. Смотрелось это, по правде говоря, угрожающе. Кушина-сан даже с резиновой уточкой в руках смотрелась угрожающе, особенно если знать, на что способна эта девушка.
— Кушина-сан, вам помочь? — Спросил он, подходя к Узумаки.
Какаши довольно часто помогал ей с готовкой, конечно же, когда был дома. Ему нравилось готовить, особенно нравилось делать это в компании, которая была великолепна. Серьезно, он настолько близко подружился с Кушиной-сан, что даже поделился с ней своим секретным рецептом приготовления фруктовых шашлычков, от которых она, кстати, была в полном восторге.
— Да-да, Какаши-чан, мне лишние руки не помешают, — радостно сказала она и принялась шинковать капусту.
Какаши с легким сомнением оглядел полный стол различных продуктов и заготовок для блюд.
— Сегодня какой-то праздник? — Спросил он, когда мысленно перебрав в памяти все даты дней рождения всех друзей и знакомых, не нашел там сегодняшнего числа. Так что да, он решил пойти по пути меньшего сопротивления.
— Ты забыл? — Искренне удивилась Кушина-сан, отвлекаясь от капусты. — Сегодня у Рин и Обито выпуск, так что мы с тобой готовим праздничный ужин.
Какаши моргнул.
— О. — Весьма лаконично выдал он и на автомате принялся чистить морковку.
Архонты, он так замотался, что совершенно забыл об этом.
Дни рождения он начал четко запоминать и отслеживать после инцидента с Кли.
Тогда макулатуры было как никогда много (это были первые месяцы после отъезда магистра Варки), Кэйа не расставался с ними практически нигде — начиная от кабинета, заканчивая улицей. Архонты, он шел, уткнувшись в эти чертовы бумаги, как только не споткнулся и не врезался ни в кого, уму непостижимо.
В общем-то, все, о чем он мог думать в тот момент — это о чертовых бумагах (почему-то он был уверен, что этот кошмар был придуман в Бездне) и сне.
Все.
И когда в последний миг ему напомнили о дне рождении Кли… Точнее, это уже был ее день рождения, и напомнила об этом сама Кли, да. Ему стало неловко.
Очень неловко. Даже совесть проклюнулась. Благо, Альбедо был рядом и отвлек ребенка, пока Кэйа в срочном порядке придумывал, что бы такое ей подарить.
С тех пор он следил и запоминал каждый чертов день рождения близких людей, чтобы снова не попасть в подобную, совершенно точно неприятную ситуацию.
Какаши на автомате почистил и порезал морковь, принявшись за картошку.
Он определенно начинает кое-что припоминать. И причину своего выходного тоже.
Архонты, как он мог забыть?
Из-за того, что в выпускающихся классах не хватило детей, было принято решение добавить его в команду Рин и Обито. Под предводительством Минато-сенсея. Да, Минато специально просил у Хокаге, чтобы Какаши определили именно в их команду, потому что по понятным причинам с Рин и Обито он определенно сработается лучше, чем с неизвестными людьми. Хокаге, похоже, тоже это понимал, раз дал Минато-сенсею на это добро.
Если Какаши правильно помнил, распределение по командам будет завтра. Сегодня же была сдача экзаменов и выпуск.
Никто из них не сомневался, что Рин и Обито сдадут. В конце концов, дети они были не глупые, а еще старательные, так что да. Никто не сомневался.
Однако…
Хатаке задумался.
Интересно, а они вообще в курсе, что его определили в одну команду с ними?..
Вероятнее всего, нет. И хорошо. Будет забавно посмотреть на их лица.
— Какаши-чан, — позвала его Кушина-сан и Хатаке моргнул, посмотрев на него. Узумаки фыркнула. — Ты уже пару минут смотришь в стену, все хорошо?
Какаши моргнул еще раз, а после кивнул.
Кушина покачала головой.
— Нет, так дело не пойдет. Сходи проветрись, ты и так мне хорошо помог. Скоро должен прийти Минато, так что он тебя заменит. К тому же, — она глянула на настенные часы, — скоро экзамен должен закончиться, ты как раз сможешь погулять с Рин и Обито. Только не наедайтесь сильно, а то я вам уши надеру, — пригрозила она, и Какаши с трудом сдержал смешок.
— Хорошо, Кушина-сан, — послушно ответил Какаши и направился в коридор.
Уже надевая обувь, он услышал крик Кушины-сан из кухни:
— Но если все же зайдете в раменную, захватите и мне порцию!
Какаши фыркнул.
— Обязательно, — крикнул он в ответ, а затем вышел из дома, закрыв за собой дверь.
Он глубоко вдохнул, щурясь от светящего в глаза солнца.
И все-таки было так хорошо от осознания, что здесь есть место, которое он мог бы назвать домом.
Хатаке с наслаждением потянулся, а затем неспеша направился в сторону академии, мысленно прикинув, что по времени он в общем-то успевает. Он никогда не жаловался на память касательно запоминания разных дорог и каких-то определенных зданий (в конце концов, Кэйа как-то побывал в Ли Юэ и ни разу не заблудился, а это о чем-то, да говорит), так что он не боялся пропустить нужный поворот и пройти мимо академии.
А на обратном пути следует все-таки заглянуть в раменную.
Кушина-сан этому точно обрадуется.
--
При первой встрече Кушина весьма справедливо волновалась. Хотя, конечно, волнение помогло скрыть напускная злость и недовольство, что дети и Минато опоздали, но тем не менее, факт оставался фактом. Она чертовски сильно волновалась.
Обито и Рин оказались вполне себе милыми детьми. Хотя во взгляде Минато отчетливо читалось легкое недовольство, просто потому что этот защитный дуэт Какаши-куна вполне спокойно ее воспринял. Да, в самом начале они смотрели на нее с легким подозрением, но Кушина смогла наладить с ними отношения за каких-то пару минут, разговорившись.
Хотя, пусть они и стояли, загородив собой самого младшего члена компании, Кушина чувствовала, что как раз-таки Хатаке в этой самой защите нуждался меньше всего. Да, он выглядел как ребенок, но Узумаки не обманывалась — нельзя было так просто недооценивать гения своего поколения, в таком раннем возрасте ставшего чунином.
Ему пришлось рано повзрослеть. Это было видно по взгляду, движениям и речи.
Кушина полагает, что на этом сказалась как потеря отца, так и война.
Она просто надеялась, что когда у них с Минато появится ребенок, война уже окончится и он будет расти в мирное время.
От этих мыслей (их с Минато ребенок, Ками-сама), кончики ушей слегка покраснели, но Кушина предпочла сделать вид, что этого не было. Да и внимание ее уже резко переключилось на одну странную, но довольно интересную деталь.
Какаши, при взгляде на нее, замер.
Он, кажется, на какое-то мгновение даже дыхание задержал. И пусть это состояние продлилось каких-то пару секунд, Кушина заметила. Потому что потом ситуация стала еще более непонятной.
Какаши смотрел на нее так, словно увидел призрака. Так, словно один ее вид причинял ему боль.
От этого у Кушины сжималось сердце.
Первые десять или пятнадцать минут Какаши довольно часто смотрел на нее, практически не скрываясь (если бы Обито и Рин наблюдали за ним, они бы тоже это заметили, но они были увлечены разговором как с Минато, так и с ней) и во взгляде его мелькала затаенная боль.
Через какое-то время он перестал вести себя так странно, однако потом…
— Скажите, маКэйаши хотел сказать «мастер Дилюк»…— он запнулся, тяжело сглотнув, видимо, сам от себя такого не ожидав, — Кушина-сан, а…
Вопрос его Узумаки не запомнила, честно говоря. Ответила на автомате, а сердце ее обливалось кровью.
Ками-сама, неужели этот ребенок увидел в ней мать? Но каким образом? Кушина точно не могла быть похожа на его маму, но…
А помнил ли ее Какаши вообще? Могло ли быть в поведении или внешности Кушины что-то, что напоминало ему о ней?
И вспоминая его странное поведение… Это многое объясняло.
Ками-сама.
Какаши-кун был сиротой. Ребенок, которому пришлось рано повзрослеть, ребенок, который видел мертвое тело собственного отца, тот кого за спиной шепотом называли «сыном предателя». Каким бы гением ни являлся Какаши-кун, он все равно оставался ребенком.
Кушина не могла перестать думать об этом.
Ни поздно вечером, когда все уже разошлись, ни через день, ни через неделю, ни через месяц.
Она прокручивала все это в голове, в памяти, наблюдая за Какаши.
Их последующие встречи с ним определенно стали куда более спокойными, чем в первый раз.
Какаши уже не застывал при взгляде на нее, не вздрагивал от легкого прикосновения и даже сам пару раз проявлял инициативу обняться с ней.
И в какой-то момент Кушина запоздало осознает, что воспринимает Какаши не то что как младшего брата, а скорее как сына?
Ками-сама.
Нужно было срочно поговорить с Минато.
Разговор, в итоге, вышел не таким уж и долгим, как она изначально думала. Кушина начала разговор, а затем предложила Минато свою идею о переезде Какаши-куна к ним, также не забыв рассказать Намикадзе о своих догадках касательно странного поведения ребенка.
Надо ли говорить, что Минато ее идею поддержал и тем же вечером направился к Какаши-куну?
Который, к слову, особо долго тянуть не стал, видимо давно задумываясь о переезде.
И таким образом в их с Минато доме появился ребенок.
Когда живете вместе, пускай и видитесь гораздо реже, чем хотелось бы (ох уж эти миссии и война), то невольно становитесь ближе и узнаете друг о друге весьма много нового.
У Какаши была странная манера говорить «Архонты», вместо «Ками-сама». Когда Кушина заинтересованно спросила, кто такие Архонты, Какаши неловко рассмеялся и ответил короткое: «Боги, Кушина-сан». Более подробного объяснения она от него не услышала, да и не особо пыталась, в общем-то.
Пускай Какаши и казался общительным и доброжелательным ребенком, он очень часто недоговаривал и убегал от вопросов, мастерски переводя разговор в другое русло. Это восхищало и ужасало одновременно.
Кушина, кстати, так и не смогла найти ни одного упоминания о так называемых «Архонтах». Мог ли Какаши придумать их? У каждого шиноби были свои тараканы в голове, а Какаши к тому же ребенок, так что…
А еще, он определенно больше предпочитал холод, чем тепло.
В его комнате окно всегда было открыто, даже если на улице стояла зима. Кушина так и не смогла понять, с чем это связано, но Обито как-то обмолвился (Обито и Рин теперь часто заглядывали к ним по вполне понятным причинам), что в доме Какаши всегда было холодно. Словно он не знал о существовании отопления.
Однако в жару это определенно спасало, поэтому летом все трое сидели в доме Какаши, спасаясь от яркого солнца и духоты.
Теперь же в жару они сидели в его комнате.
И если уж копать еще глубже…
От Какаши веяло холодом. Да чего там, его кожа всегда была холодной, гораздо холоднее, чем это было принято у обычных людей. Мог ли Какаши владеть кекке генкаем, но не догадываться об этом?
Чем больше Кушина думала обо всем этом, чем больше наблюдала за Какаши, тем больше она находила странностей.
Однако Узумаки, вопреки своей любопытной натуре, решила закрыть на это глаза.
Надо будет, сам расскажет.
В конце концов, она любит этого ребенка и искренне дорожит его доверием.
И ломать это все слишком личными и докапывающимися вопросами ей совершенно точно не хотелось.