На подкорке сознания Тсунаеши Савада понимает, что где-то его конкретно так наебали. И иногда задумываясь об этом ночью, потому что именно в этот промежуток времени ты думаешь о всякой фигне, вроде той, как же сегодня облажался перед понравившейся девочкой или просто философствуя. Проводя параллель Тсунаеши осознает, что все начинается с пятилетнего возраста — и внезапно-появившаяся неуклюжесть, мгновенно прокачанная до тысячного уровня, и странная пустота, как в памяти, так и в атмосфере дома в целом.

В памяти, если очень-очень постараться, возникает небольшой силуэт — такой вроде бы знакомый, до ужаса родной, но вспомнить подробные очертания этого человека Тсуна не может, как не пытался. В детстве он часто устраивал из-за этого истерики. Сам по себе он не был шумным ребенком, однако конкретно эта причина являлась основной для практически всех его слез и криков. Потому что осознавать, что ты не помнишь кого-то важного, так еще и не в силах вспомнить, для маленького ребенка было отличным поводом для истерик. Мама в такие моменты становилась потерянной, Тсуна до сих пор помнит боль, мелькающую в ее глазах довольно часто, особенно когда она, сама того не осознавая, смотрит в сторону чердака.

Тсунаеши Савада решает прекратить это. Все равно ни силуэт из памяти, ни разговор из матери он вытянуть не сможет, а уж о попытке забраться на чердак и подавно желания никакого — спасибо, он пересмотрел достаточно ужастиков, чтобы подобное не казалось чем-то интересным и увлекательным. Сам по себе Тсуна был, чего греха таить, весьма трусливым, а перспектива встретить на чердаке призрака его совершенно точно не воодушевляла.

Так что, положа руку на сердце, он решительно отказался от подобной затеи. Меньше знаешь — крепче спишь. Да и ключ всегда находился при маме, а воровать его, что, несомненно, принесет за собой разочарование и слезы мамы — это не то, к чему он стремился. Да, интересно, да, ему хотелось узнать, но… Шестое чувство советовало оставить все это в покое. Это чувство появлялось редко, но Тсунаеши привык доверять ему. В итоге, он просто старался не замечать все странности и несостыковки.

Например, недостающие или обрезанные фотографии, сочувствие в глазах дяди Тсуеши, словно кто-то умер, ей Богу! — и прочее прочее, что, конечно же, Тсуна все равно замечал, скрупулезно запоминая все до мелочей и откладывая в воображаемый ящик под тысячью замками, до лучших времен.

И все же, в конечном итоге ему стало не до этого — появление Реборна, друзей, и мафии в целом, в общем, хоть какой-то движ в жизни, перевернул его мир с ног на голову. Вообще, все эти радужные сказки о мафии звучали несколько… подозрительно. Конечно, у Тсуны одни двойки да тройки практически по всем предметам, но это еще не значит, что он туп, как овощ, и что логики у него нет от слова «совсем». Как раз таки эти два качества у него были, и очень даже не плохие, особенно если была мотивация их использовать. Так что не составило труда понять, что большая часть всего этого — банальный пиздеж. Хотя нет, что-то Тсуна погорячился. Не ложь, а слишком приукрашенная правда.

И, Ками-сама, лучше бы он ошибался.

Но, как показал его уровень удачи — не, нихуя.

Не получилось, не фортануло, как говориться.

И от этого хотелось взвыть, залезть под одеяло в мягенькую кроватку и не вылезать ближайшую вечность. Но увы, у суки-судьбы, в лице многоуважаемого репетитора, было совершенно другое мнение, даже параллельно не шедшее с мнением Тсуны.

От этого, кстати, взвыть хотелось еще больше.

Он почти убеждает себя, что все в порядке, что все хорошо, поводов для паники нет, несмотря на самые настоящие издевательства, тщательно замаскированные за учебным процессом, что чертов репетитор — его единственная проблема на данный момент… когда все летит в бездну.

Тсуна с застрявшим в груди паническим воплем следит за развитием событием — каким-то ненормальным длинноволосым психом, размахивающим мечом и требующим отдать кольца, парнем, что прячется и почти подставляет его, крича уходить и невольно заставляя того маньяка обратить внимание на них, Реборном, прячущим глаза за федорой и потворствующим, наблюдающим за всем этим хаосом…

Честное слово, Тсуне хочется по девчачьи взвизгнуть и смыться как можно дальше, но что-то заставляет стоять смирно, помогать тому пареньку и бросать вызов ненормальному, чувствуя, как за спиной встают его друзья.

В этот момент он почти готов расплакаться от чужой незримой поддержки и того, какие они замечательные, пусть и немного неадекватные, странные, но все равно самые лучшие.

А потом их расшвыривают как котят и забирают шкатулку с теми самыми кольцами.

Тсуна, конечно, не удивлен, но все равно обидно. И непонятно, потому что ни у кого из них от этого краткого боя каких-то серьезных травм не осталось — царапины, ушибы и ссадины не в счет, он на тренировках Реборна получает и посерьезнее.

И внутри что-то зудит, противно так, постоянно, не давая возможности отмахнуться, заставляя вникнуть и узнать побольше. Потому что внутри что-то надрывается и почти постоянное чувство потери растет-растет-растет.

Он смотрит на задумчивого, молчаливого, какого-то мрачного Реборна и требовательно произносит, впервые говоря с ним таким тоном, будто действительно имеет право от того что-то требовать:

— Кто это был?

Черные глаза чуть щурятся, в них мелькает мимолетная вспышка одобрения и задумчивости, а потом он снова прячет взгляд под федорой и кратко приказывает собрать Хранителей. Тсуна сжимает губы, кивает и действительно зовет их, вот только не обольщается — если бы репетитор сам не планировал этот разговор, хрен бы он чего добился.

— Длинноволосый парень, с которым вы дрались вчера… — начинает он неспешно, с каким-то пытливым интересом рассматривая собравшихся ребят. — …Его имя Суперби Скуалло.

Полусонный Гокудера вдруг резко встряхивается и бледнеет, перестает что-то тихо бурчать и оттягивает ворот рубашки, словно ему не хватает воздуха. А Реборн продолжает, делая вид, что не замечает странной реакции, которая цепляет внимание Тсуны, заставляя судорожно дышать и готовиться к какому-то пиздецу, потому что заткнуть и напугать Гокудеру — та еще задачка.

— Он член так называемой независимой семьи убийц Вонголы — Варии…

Вария.

Тсуну снова захлестывает это дурацкое чувство потери, интуиция о чем-то надоедливо зудит, мешая сосредоточиться на словах Реборна, однако он все равно выхватывает самую суть из его слов. И, когда тот жестом фокусника из ниоткуда, раз за разом, вытаскивает мутные, нечеткие фотографии, впивается глазами в чужие изображения, безотчетно что-то кого-то ища и лишь краем уха прислушиваясь к его словам.

…Леви-а-Тан…

Крупный мужчина с темными волосами, усами и пирсингом с каким-то зверским выражением лица. Один из самых преданных подчиненных своего босса и наиболее беспощадный из них, сражается с помощью пламени и восьми мечеобразных клинков-зонтиков…

…Луссурия…

Высокий парень с дружелюбной улыбкой, ярко-зелеными прядями, темными очками и пушистым оранжевым шарфом-боа. Мастер боевых искусств, один из лучших целителей в Вонголе…

…Принц-Потрошитель…

Молодой и невысокий, со светлыми волосами и челкой, полностью прячущей глаза, тиарой и жуткой усмешкой. Признанный гений в бою, мастер тактических битв и ловушек…

…Мукуро Рокудо…

Такой же молодой, как и Принц, но выше, с темно-синими волосами, торчащими на затылке, разными глазами и беззаботной улыбкой. Виртуозный иллюзионист, напарник Принца, не уступающий ему в гениальности и жестокости...

…Занзас Скайрини…

Мужчина с алыми глазами и темными волосами, в которые вплетены какие-то бусины и, кажется, чей-то хвост, ужасающими шрамами и скучающим выражением. Лидер Варии, сражающийся пистолетами, яростный и беспощадный…

— И, наконец, самый загадочный член Варии… — произносит Реборн, чуть щуря глаза и смотря прямо на Тсуну, пока на стол падает последняя фотография. — …Савада Кирино.

Кажется, у него останавливается сердце.