Третий день подряд Тсунаеши просыпается с ощущением вселенского обмана и тяжело выдыхает. Третий день подряд, когда резкого пробуждения от Реборна не последовало и Тсунаеши искренне интересно, когда эта акция добра от Реборна кончится и что она может за собой привести — Тсуна как никто другой знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Чему его, опять же, научил Реборн.

Думать о том, что Конфликт колец приближался с ужасающей скоростью (дни, разделяющие их до столь знаменательного события, будто бы утекали сквозь пальцы), попросту не хотелось. Может каждое утро и было достаточно спокойным, Тсуна вставал хоть и без экстремальных пробуждений, зато вставал рано (это стало делом привычки, у Тсуны будто бы нервный червячок в мозгу начинал копошиться, стоило ему лишь попытаться насладиться полусонным состоянием и подольше поваляться в кровати), и утро было относительно спокойным, если не учитывать царящее на кухне безумие и чудовищный сюр, то дальше…

Распорядок оставшегося дня особо не изменился. Тренировки были, тренировки остались, и на каждой такой тренировке Тсунаеши искренне хотел помереть под каким-нибудь камешком. Помереть желательно насмерть, спасибо большое.

Но что-то Тсуне подсказывает, что это утро отличается от предыдущих двух. И с одной стороны он не хочет знать, чем именно, а с другой…

Откуда-то снизу (однозначно с кухни) раздается грохот и Тсунаеши давит в себе желание взвыть и накрыться с головой одеялом. Вместо этого он собирает силу воли в кулак (и всю свою мужественность тоже) и все же принимает сидячее положение. Он поворачивает голову в сторону, смотрит на все также пустующую кровать и в этот раз обреченного вздоха не скрывает — уже стоило привыкнуть, что Кирино встает рано. Хотя вопрос, спит ли он вообще, достаточно актуален, ведь глядя на его темные мешки… Что-то Тсунаеши подсказывало, что вовсе это не макияж, к сожалению.

Он медленно проводит ладонью по лицу, искренне стараясь прийти в себя, а еще, самую малость, оттягивая время. Но грустная мысль сразу же настигает его мозг — тянуть время бесполезно, потому что так или иначе придется спуститься и встретиться с очередным безумным дерьмом лицом к лицу.

Тсунаеши досадливо морщится и встает с кровати.

Это становится уже привычным ритуалом. Удивительно, как быстро он привык за два дня такого проживания. Тсунаеши делает все то же самое, что и вчера, и позавчера: он заправляет кровать (все еще неумело и криво, но уже гораздо лучше), умывается и переодевается, а после спускается вниз. Медленно и осторожно, чтобы не дай Бог не споткнуться и не пересчитать носом все ступеньки.

И спускаясь, он понимает одну страшную вещь — голосов на кухне стало на один больше.

Это что, какая-то шутка? Обреченно думает он, а после… после едва не спотыкается все-таки и ускоряется, искренне надеясь что ему показалось.

Потому что отец не посмел бы сунуть свой нос сюда. У него, в конце концов, было же хоть какое-то чувство достоинства или чего-то подобного? Пожалуйста?

Тсуна не хочет признаваться себе в том, что не верит в это.

Он быстрыми шагами добирается до кухни и… И так застывает на пороге, глядя на открывшуюся картину, которая с каждым утром становилось все более и более безумной. Иногда Тсунаеши ощущал себя Алисой, попавшей в СЕЧ. Если с расшифровкой — в Страну Ебнутых Чудес.

Он даже не думал, что будет готов к подобному дерьму, совершенно точно нет. Потому что ни одна безумная тренировка Реборна не смогла бы подготовить его к чему то… такому.

Тсунаеши прикрывает глаза, в надежде, что ему все таки показалось, и за одним столом не сидят Кирино-нии, мама, Реборн, Скалл и отец.

Обстановка на кухне была не-удивительно напряженной. И если матушка и Кирино-нии этому никак не способствовали (хотя на счет Кирино Тсуна был не уверен, все-таки брат мог чудесно держать себя в руках и достаточно хорошо не показывать эмоций), то вот Скалл и Реборн…

Что ж, они явно были настроены если не сжечь Емицу полностью, то хотя бы прожечь в нем дырку взглядом.

Чудесно, обреченно думает Тсуна. Просто великолепно.

Думать, что это утро было безнадежно испорчено не хотелось, но выбора не было — все же сложно об этом не думать, когда причина практически всех твоих проблем сидит на одной кухне с тобой и мельтешит перед глазами.

Сначала Тсуна хотел вежливо отказаться от завтрака, но… Во-первых, он правда хотел есть. Во-вторых, обижать маму не хотелось. В-третьих, он хотел как можно больше времени провести со старшим братом (который, к тому же, остался на кухне терпеть присутствие их отца, так почему Тсуна не мог также?), и в-четвертых, Тсунаеши просто из вредности не хотел уходить из-за какого-то там Внешнего советника.

— Доброго утра, — говорит он, улыбаясь, чем обращает на себя внимание. Даже Кирино-нии отрывает взгляд от своей кружки (и Тсуна уверен, что она полна кофе, и это, наверное, повод беспокоится, потому что складывалось ощущение, будто Кирино питался кофе).

Реборн и Скалл перестают буравить Емицу взглядом. Реборн, видимо, ударившись сегодня (или вчера) головой, приветственно кивает. Скалл же, в своей привычной манере приветственно машет рукой.

Краем глаза Тсуна видит, как отец начинает светиться от счастья и едва ли не подскакивает, но Тсунаеши упорно его игнорирует.

— Что сегодня на завтрак? — Спрашивает он, не давая Емицу и слова сказать.

— Омлет, — тихо отвечает ему Кирино, ставя кружку на стол.

На третий день Тсунаеши убеждается в том, что Кирино выглядит несколько… уставшим, или около того.

Он, похоже, практически не спал. Хмуро думает Тсуна. Либо вообще без "практически".

И эта мысль, сказать по правде, звучала еще хуже, чем первый вариант.

В момент, когда мама отвлекается и куда-то выходит, отец (пытаясь выглядеть предельно серьезным), проникновенно обращается к Кирино:

— Кири-чан, как отец прошу тебя, не будь слишком жесток на предстоящей бит…

— С внешним советником дела своей семьи не обсуждаю, — предельно спокойно прерывает его Кирино, однако взглядом он явно пытался испепелить отца.

Взгляд у Кирино был пугающе-пустым и холодным.

Тсуна сглотнул, ощущая, как накаляется атмосфера.

— И никаких прав отца у вас нет, внешний советник, уж простите, что рублю суровую правду-матку, — тянет насмешливо Скалл, подперев ладонью щеку.

Емицу, кажется, хотел возразить, но в этот момент Кирино встает из-за стола. Помыв за собой кружку (что заняло у него считанные секунды), он направляется к выходу.

И, дойдя до дверного проема, говорит:

— Спасибо за еду, — а после, чуть подумав, добавляет, — не опоздай в школу, отото.

И уходит.

Что ж.

Что ж.

Тсунаеши безбожно давится завтраком от такой неожиданности, пока Реборн смотрел крайне насмешливо.

# #

Кирино отказывался думать, что именно на него нашло и что это за странный порыв братской любви у него возник. Кирино предпочитал сваливать все на Шукаку (даже если это был заведомо проигрышный вариант, ведь из-за кружки выпитого кофе песчаный енот наконец уснул), даже если знал, что правдой это не было.

Но задумываться об этом Кирино не собирался, спасибо большое.

Конфликт колец должен был начаться через каких-то пару дней, и сказать по правде, Кирино даже не был уверен, что хочет приходить и поглядеть на избиение младенцев, а также позорные проигрыши некоторых его товарищей. Все-таки да, кому-то придется поддаваться, отчего никто рад не был, но что поделать.

В планах Занзаса было устроить шоу, даже если по сути своей это шоу было не совсем правдоподобным.

Да и к тому же… К тому же Бьякуран собирался приехать и это проблема была куда масштабнее, чем злосчастный Конфликт колец.

И, нет, Кирино ни в коем случае не избегал разговора с Белом и Мукуро, совершенно точно нет. Даже если скоро эти трое наконец встретятся.

Кирино поморщился от одной только мысли об этом ужасе. А то, что это будет ужас, он даже не сомневался, все же даже ему было страшно представлять, если эта троица наконец встретится.

Они и по раздельности его с ума сводили (а кое-кто уже дуэтом, спелись все-таки, маленькие бесы), а что случится, когда они встретятся этой дьявольской троицей?

Нет, об этом Кирино думать не хотел, вопреки тому, что Шукаку об этом грезил едва ли не каждый день.

Чертов Однохвостый.

Кирино любил их, правда. Но представить, что они объединились? Или познакомились? О, это казалось ему ужасным.

Но раз это все равно рано или поздно должно было произойти… Что ж, если не можешь остановить — возглавь. Кирино не помнил, от кого услышал столь великолепную фразу, но тем не менее, она подходила. Было глупо избегать этих двоих.

Кирино устало прикрыл глаза.

Ему так и так придется вернуться, встретиться с ними. Не только из-за того, что поговорить с убийственным дуэтом следовало (как и с Бьякураном, в общем-то), но и из-за того, что Кирино казалось странным жить в доме Савад с учетом, что они, как бы, не то что враги, но где-то близко.

Кирино вздохнул.

Выдохнул.

Завтра с утра он вернется к семье обратно. Погостил и хватит. Он, по правде сказать, уже успел соскучиться по этим безумцам.

Только подумав о них, улыбка сама собой тронула его губы.

Он собирался было достать телефон и позвонить Бьякурану, решив не откладывать дела на потом и поговорить сейчас, но…

Сначала Кирино ощущает Облако откуда-то сбоку, и только потом — шаги. Это заставило его слегка удивиться — в этом мире Кирино редко видел людей, способных ходить тихо. Тем более молодых.

— Травоядное, — слышит он девичий голос и медленно поворачивает голову в ее сторону.

Кирино щурится.

Сильное, но не опытное Облако, тут же понимает он. Неограненный алмаз.

Кирино убирает руку от кармана — поговорить с Бьякураном ему теперь явно не получится.

— Маленькое Облачко, — тихо произносит он, поворачиваясь к ней всем корпусом. Кажется, учитель Скалл его все-таки заразил своей дурной манерой давать прозвища.

Девчонка чуть хмурится.

— В Намимори запрещено разгуливать чужакам, — скалится она. — Загрызу.

Кирино приподнимает бровь.

Маленькое Облачко срывается с места, и будь Кирино менее сдержанным, он бы уважительно присвистнул.

Девочка двигалась достаточно ловко и била она тоже хорошо. Это было удивительно. Кирино и забыл, каково это — драться с почти ровесниками.

Он думает над тем, насколько нагло с его стороны будет временно забрать вонгольское Облако с собой? Такой талант будет грустно оставлять, да и… что-то Кирино подсказывает, что девчонка эта будет адекватнее, чем его дорогие облачные клоуны. Может, у него даже появится помощник с документацией?..

У Лусса был Шон, у босса — Скуало, у Скуало тоже кто-то был, и так далее, и тому подобное. Один Кирино возился с этим кошмаром сам, потому что Джеям документы не доверишь, а у Аиды были какие-то свои титанические принципы.

Ты просто хочешь, чтобы кто-то помогал тебе разгребать документы? Насмешливо спросил Шукаку, с чего-то проснувшийся. Хотя, ладно, не удивительно, почему он проснулся — Шукаку было скучно, и когда Кирино ввязывался хоть в какой-то движ, он тут же просыпался или подглядывал краем глаза из интереса, пусть и сам этот факт он беспрерывно отрицал.

Тебя все равно никто не услышит, флегматично парировал Кирино, параллельно уклоняясь от тонфа.

Конечно, он мог бы воспользоваться песком, да только зачем? Вредить или убивать Кирино не хотел, а так хоть разомнется и развеет скуку. Для него это было даже полезно, а то в последнее время Кирино начал ощущать, будто бы он слишком сильно полагается на песок, чего допускать было нельзя.

Как-никак, в первую очередь он был шиноби, и только потом мафиози (в чем он уже был неуверен, он слишком привязался к этому миру и жизни, что уже медленно начал забывать то, что когда-то он был Гаарой). Ему нужно было держать ухо востро.

В этот момент девочка пытается напасть вновь, но Кирино ловко перехватывает ее и валит на асфальт, зажав ей руки.

— Ты проиграла, Облачная Девочка, — произносит он, чувствуя, как она агрессивно дергается, пытаясь вырваться из хватки, но все бестолку.

— Заткнись, — шипит она в ответ.

— Не хочешь потом со мной в Варию? — Спрашивает Кирино прямо, потому что не привык как-то аккуратно подступать к теме издалека. Как бы ему этому не учили, Кирино оставался Кирино — говорил прямо все, что думает. Он был тем типом людей, которые молчат практически постоянно, но стоит им лишь заговорить, как они попадали в самую суть, заставляя остальных шокироваться.

— Травоядное, ты совсем с ума сошел? — Натурально рычит Облако, и Шукаку в его голове радостно-весело улюлюкает.

Возможно, она не совсем адекватна, раз Шукаку от нее в восторге, думает Кирино, едва сдерживаясь, чтобы не вздохнуть.

Эй, ты вообще-то не один тут, сопляк! Я все слышу, проворчал в ответ Однохвостый, что Кирино уже привычно проигнорировал.

— Я сильный, — ответил меж тем он, — научу тебя кусаться больнее.

Девочка-облако замерла под ним, похоже, взвешивая все “за” и “против”.

— Если победишь меня на Конфликте колец, то приму предложение, — наконец ответила она, — в следующий раз я не проиграю.

В этот момент Шукаку разразился визгливым хохотом.

Она даже не знает, на кого когти точит! Хохочет он. Смешная такая, мы ее одним чихом по земле расплющим.

Кирино едва ли не закатывает глаза, однако подрагивающие уголки губ выдавали его с головой.

— Как скажешь, Облачная Девочка, — произнес он, вставая с нее. Девчонка подскочила, а после вновь попыталась ударить, но Кирино вновь перехватил ее руку.

Она цыкнула.

— Хибари Кея, — словно нехотя представилась она, видимо, все же признав, что Кирино был сильным.

— Кирино, — представился он в ответ, по привычке не говоря фамилию. Что сказать, что был жителем Суны до мозга костей даже сейчас — в Сунагакуре не было никаких фамилий, лишь имена, да статусы или прозвища, которые суновец мог получить за свои деяния. Например, Акасуна но Сасори.

Либо, как его самого когда-то прозвали, Собаку но Гаара. Но полным именем он никогда не пользовался. Может, потом бы стал, да только не успел дожить, умер быстрее, чем это случилось.

Если бы это вообще когда-нибудь случилось.

Кея (Кирино обязан запомнить это имя), побуравила его взглядом пару секунд, а после резко повернула голову в сторону, как и сам Кирино.

К ним бежал какой-то нелепый с виду светловолосый паренек.

Завидев его, он как-то резко побледнел, чем заставил Кирино задумчиво его оглядеть. Он… вроде бы где-то видел этого блондина? Но где?

Судя по его реакции, он его знает. Кто-то из мафии? Но такой неуклюжий? Как он выжил?

Это какой-то знакомый нашей орущей акулы, фыркнул насмешливо Шукаку. Кирино ставил на то, что тот развалился, подперев лапой голову.

Кирино крайне задумчиво оглядел его с ног до головы.

Даже с подсказкой Шукаку он все еще не мог вспомнить личность этого блондинистого кадра.

— Конь, — то ли прорычала, то ли выплюнула Кея. Кирино приподнял бровь.

Конь?..

Кирино моргнул.

А это не Мустанг? Который, кажется, босс семьи Каваллоне?

О, ну наконец дошло, насмешливо прокомментировал Шукаку.

— Хибари-чан, — осторожно начал он обращаясь к Кее. И непонятно было, из-за чего возникла эта осторожность — из-за самой Кеи, из-за Кирино (для Кирино не было секретом то, что в мафии его многие боялись), а может из-за них обоих. — Хибари-чан, ну как так, я тебя одну оставить не успел, а ты уже…

— Замолчи, Конь, — отмахнулась от него Кея.

Кирино же с интересом наблюдал за происходящим.

— Хибари-чан, — устало вздохнул Дино (Кирино наконец вспомнил, как его зовут), нервно поглядывая в его сторону, — Хибари-чан, я же рассказывал тебе о… гхм, Облаке Варии, к слову, здравствуй, Кирино-сан, — поздоровался с ним тот, на что Савада молча кивнул. — Так вот, Хибари-чан, тебе еще не стоит…

— Старший брат Зверька сильный противник, — Кея, похоже, напрочь его игнорировала. — Мне нравится.

Дино выглядел так, словно он был на грани того, чтобы обреченно взвыть.

Шукаку, тем временем, посмеивался, явно развлекаясь.

Теперь Кирино даже не сомневался, что Девочка-Облако Однохвостому понравилась.

Тем временем, выражение лица Дино стало ближе к обреченному.

Возможно, Кирино даже ощутил бы жалость к его ситуации (или хотя бы чувство солидарности, на крайний случай), но… Нет, этого не было.

Было лишь чувство забавы и веселья.

Не то чтобы Кирино веселился со страданий Дино… Ладно, именно это он и делал. Даже не смотря на то, что у самого Кирино тоже был ручной цирк, это все равно не могло не выглядеть забавно, ладно?

Пару минут он молча наблюдает за этим шоу, пару минут он наблюдает, как Дино очень аккуратно пытается убедить Кею уйти с ним, но ничего не выходит, что ожидаемо.

Кирино вздыхает.

— До скорого, Облачная Девочка, — говорит он.

— Увидимся, — кидает она ему в ответ.

И Кирино бы еще остался понаблюдать за этим цирком, но все-таки у него в планах было позвонить и поговорить с Бьякураном.

А разговоры с Бьякураном, обычно, занимали очень много времени.

Но Кирино не был против.