Когда Кирино возвращается наконец в отель, где остановились остальные варийцы, его едва не сбивают с ног две конкретные личности. Песчаная броня, конечно же, как обычно не сработала и срабатывать не собиралась.

Тебе это нравится, не ворчи, фыркнул Шукаку, но подобное (между прочим, достаточно правдивое) заявление Кирино бессовестно проигнорировал.

— Кирино-нии, тебя давно не было, — Мукуро зажал его в объятиях с одной стороны, а с другой его обнял Бельфегор, шипяще смеясь.

— Принц не может поверить, что говорит это, но он согласен с туманным ананасом, ши-ши-ши, — произнес он.

Кирино прикрыл глаза. Итак, вот и случилось то, чего он так не хотел и откладывал как можно дальше.

Встреча с этими двумя исчадиями Ада.

Сейчас, зажатый в объятиях между этим дуэтом, Кирино вдруг заметил, как сильно вытянулся Мукуро. Конечно, Бельфегор тоже значительно подрос, однако именно Мукуро больше всего ударился в рост.

Он был значительно выше Кирино, и это слегка сбивало с толку, потому что он помнил его еще совсем мелким. Мукуро часто прятался у него под столом, катался на его спине и шее, и в целом был таким… маленьким. А сейчас Кирино внезапно осознал, каким высоким стал Мукуро и он не знал, что думал и чувствовал по этому поводу.

В груди что-то сжалось и будто бы запершило (или закололо?), отчего Кирино слегка нахмурился, но это странное чувство прошло через каких-то пару секунд.

Савада вздохнул, списав все это на подобное… осознание того, как сильно, оказывается, выросли Мукуро и Бел.

Кирино всегда видел в них детей, но сейчас, отчего-то, пелена будто бы спала с его глаз.

Долго же до тебя доходит, фыркнул Шукаку.

Я не поверю, что ты тоже не осознал это только сейчас, парировал в ответ Кирино.

На пару секунд Шукаку замолк, а после вновь заговорил.

Отстань, ответил ему страшный демон Однохвостый, сеющий ужас и хаос, чьего имени боялись люди.

Очень по-взрослому, с некой долей насмешки произнес Кирино.

— Мне нужно было проведать биологическую мать, — ответил Кирино, когда эта парочка более-менее успокоилась и прекратила трещать.

Бел и Мукуро вообще были на удивление понятливыми, осознав, что Кирино говорит только тогда, когда они замолкают.

Дуэт переглянулся и нахмурился.

— Это-то ладно, — отмахнулся Мукуро, — но звонил то тебе кто?

Кирино моргнул.

— Кто? — Искренне не понял он.

— Ши-ши, не строй из себя дурака, Кири-нии, тебе не идет, — прошелестел Бел у него над ухом, — тогда, на крыше, когда мы пугали вонгольских ребятишек, тебе кто-то позвонил. Кто это был, Кири-нии?

Кирино возвел глаза к потолку. Что ж, вот и настал тот час, когда ему придется все рассказать. Он должен сделать это максимально мягко и аккуратно, чтобы ситуация не стала еще хуже, подвести к этому так, чтобы этот разговор все разрешил, а не сделал все только хуже…

— Это Бьякуран и мы встречаемся.

…

Ты, начал Шукаку непередаваемым тоном.

Упс, совершенно не раскаиваясь ответил ему Кирино, который только что сбросил на Бела и Мукуро бомбу.

Я отказываюсь это комментировать, выдохнул обреченно Шукаку.

Кирино предпочел проигнорировать его высказывание, сначала не видя в этом проблему… Ладно, он признает, что слегка сглупил и не стоило так резко все вываливать на этих двоих.

Стоит ли вообще говорить о том, что Мукуро и Бел несколько сломались. О, они были в искреннем ужасе и Кирино мог воочию наблюдать за всеми стадиями принятия начиная от отрицания, заканчивая желанием убивать (до стадии принятия они, к сожалению, так и не дошли, кажется они и не в состоянии были).

Он смотрел, как эти гении развели бурную деятельность по устранению нежелательного любовного интереса Кирино, на что тот… никак не реагировал. Потому что знал, что эти действия были сделаны скорее в шутку, чем из действительного желания убивать.

По крайней мере, Кирино на это надеялся.

Хотя кипиш они подняли еще больше, когда выяснилось, что Бьякуран буквально появится на днях и Кирино будет проводить с ним большую часть времени… Конечно, это сглаживалось тем, что скоро и Конфликт колец настанет, который Мукуро и Бел рассматривали как возможность повеселиться.

Кирино не собирался это комментировать, хотя он их и понимал, в какой-то степени. Для него-Гаары экзамены на чунина тоже были поводом… развеяться.

Славные были времена, вздыхает ностальгично Шукаку и Кирино едва ли глаза на это не закатывает.

Он совершенно точно не собирался это комментировать, спасибо большое.

Кирино вновь смотрит на этот дуэт, и не может не радоваться от того, как они все-таки умудрились поладить. Да, по-своему, но смогли же? Конечно, порой от этого и страдала Вария и никто даже не знал, когда было хуже: тогда, когда Мукуро и Бел враждовали, или сейчас, когда они наконец подружились. Кирино считал, что второе. Остальные офицеры, капитан и даже босс, почему-то, думали иначе.

Общий враг сближает, комментирует ход его мыслей Шукаку.

Бьякуран не враг, спокойно отвечает ему Кирино, на что Шукаку заливается визгливым хохотом (вообще-то он умеет нормально смеяться, просто Однохвостый обожает при любом удобном случае действовать на нервы).

С какой стороны смотреть, все еще посмеиваясь, говорит он.

Кирино едва ли не качает головой, но молчит, глядя на Мукуро и Бела.

Они поладят.

По крайней мере, он на это надеялся.

# #

Они не поладят, немного обреченно думает Бьякуран, глядя на названных братьев Кирино. Конечно, сам Кирино их так никогда не называл, но Бьякуран прекрасно слышал об их взаимоотношениях.

Не то чтобы Бьякуран сам горел желанием подружиться с Мукуро и Белом, нет, конечно нет, уж кому кому, а Бьякурану дружба с этими сомнительными личностями нужна не была, да только вот… Кирино расстроится. И это был единственный фактор, который его держал.

Судя по выражению глаз напротив, Бельфегор и Мукуро думали точно также.

Может, при других обстоятельствах Бьякуран вполне мог бы с ними подружиться (с Мукуро как минимум, потому что Джессо прямо-таки ощущал в нем если не родственную душу, то где то близко), хотя и то не факт.

Бьякуран вздохнул.

Конечно, это должно было произойти рано или поздно, да только ему не терпелось остаться наедине с Кирино, а не проводить время, сидя напротив двух его враждебно-настроенных братьев.

Кирино же вел себя так, будто все было в порядке и никакой напряженной атмосферы не было. Конечно же она была, хотя бы по той причине, что Кирино сидел рядом с Бьякураном (а не рядом со своими братьями, которые явно этим довольны не были).

— Мукуро, Бельфегор, это Бьякуран, Бьякуран, это…

— Не волнуйся, Ирисочка, я прекрасно знаю, кто это, уж слишком наслышан.

На прозвище Кирино глаз Мукуро слегка дернулся. Бельфегор дернул уголком губ. Что ж, ладно, Бьякуран признает, что это выглядело забавно.

— Прямо-таки наслышан, — прищурился Мукуро, явно желая испепелить его взглядом.

— Ши-ши-ши, Принц доволен, что Кири-нии о нем говорил, — ладно, как минимум у одного брата он вызвал к себе более… хорошее расположение.

Бьякуран задумчиво покосился в сторону Бельфегора. Возможно, с ним будет легче найти общий язык. С Мукуро, скорее всего, придется уйти в нейтралитет. Хотя, учитывая, что Бельфегор несколько… безумен, с ним тоже будет лучше выстроить нейтральные отношения с пародией на дружбу.

— Конечно говорил, — улыбается Бьякуран, даже не соврав, —вы, все-таки, все равно что младшие братья, верно, Ирисочка?

Кирино в ответ молча кивнул, с чего Бьякуран испытал искреннее умиление.

Мукуро ничего не сказал, только фыркнул и сложил руки на груди, откинувшись о спинку дивана. Бьякуран продолжал улыбаться. На самом деле в этой комнате улыбались все, кроме Кирино. Кирино улыбался редко, но каждый раз, когда это происходило (даже если улыбка эта и была не такой явной), Бьякуран искренне любил и ценил эти моменты.

Он косится на Кирино и его сердце наполняется щемящей нежностью. Иногда Бьякурану кажется, что однажды он точно захлебнется в собственных чувствах и сильной любви к Кирино.

Но только иногда, да.

Кирино в этот момент встает с дивана.

— Я за кофе, скоро вернусь, — скупо произносит он и уходит.

Бьякуран любит в нем все. Даже то, что Кирино говорит мало, а если и говорит, то обычно рублеными и сухими фразами. Но он говорит искренне.

О, ладно, Бьякуран просто любит Кирино, вот и все. Он мог часами рассуждать о том, какой Кирино замечательный; веками перечислять все, что ему в Кирино нравилось (спойлер, все), и просто…

Бьякуран вновь смотрит на Мукуро и Бельфегора.

— Предлагаю нейтралитет, — сразу говорит он свои намерения. Ураган задумчиво шишикает, Мукуро же пару секунд прожигает Бьякурана взглядом, а после вздыхает.

— Только ради Кири-нии, он заслуживает всего самого лучшего, — Мукуро жмет ему руку.

Бельфегор же руку не жмет — он поигрывает стилеты, крутя один меж пальцев.

— Только попробуй обидеть братца, Принц из тебя решето-сделает, ши-ши-ши.

Бьякуран весело фыркнул.

— О, поверь, если я его обижу, то просто наложу на себя руки.

Мукуро приподнимает брови.

— Прямо так?

— Конечно. В конце концов, я буду хуже мусора, если раню Ирисочку.

Мукуро хмыкает.

— Хорошо, возможно, мы поладим.

Бьякуран улыбается и Мукуро отвечает ему той же улыбкой.

# #

Кирино не мог не радоваться, что Бьякуран, Мукуро и Бел все-таки нашли общий язык. Он даже не сомневался, что те между собой за его спиной провернули какой-то договор или нечто подобное, но он предпочел закрыть на это глаза.

Чем бы дети не тешились, лишь бы не переубивали друг друга, вспомнил он фразу Скуало о своих подчиненных.

Кирино должен был признать, что в словах капитана были достаточно верными, в общем-то.

Но особо долго Кирино об этом не думал, потому что сразу же на следующий день наконец начался Конфликт колец, что автоматически означало начало их представления. Стоя рядом с остальными Варийцами, глядя в никуда и совершенно не слушая Червелло, Кирино мог думать лишь о том, что следовало бы еще раз проведать близнецов и Аиду.

Как бы они Девятого раньше времени не угробили…

А они могут, хохотнул Шукаку, совершенно не помогая.

Кирино вздыхает, уже предвидя головную боль.

Он ловит на себе взгляд Тсунаеши, но тот тут же отводит глаза. Кирино чуть хмурится, но решает не обращать на это внимание. Кирино знал, что его бой будет предпоследним, однако вопрос, чей бой сейчас?..

В этот момент он услышал щебет Луссурии и краем глаза заметил стоящего в тени Шона.

Ах да, сейчас битва между Солнцами, которую Луссурия должен был проиграть.

Кирино тихо вздохнул.

Скукота, недовольно фыркнул Шукаку, который сначала надеялся на кровавые битвы до смерти.

Зря он надеялся, в общем.

Кирино испытывал огромное желание не участвовать в этом цирке, право слово.

Он возводит глаза к небу, и думает, что было бы лучше провести время с Бьякураном, а не наблюдать за этим балаганом, который вызывает странное чувство стыда, хотя позорился даже не он (и не Шукаку, которого Кирино как-то случайно стал воспринимать как часть себя).

С каких пор нас что-то останавливает? Фыркает Шукаку и Кирино практически ощущает, как лениво тот переворачивается на другой бок, устраиваясь удобнее. Мы всегда делали то, что хотели.

И Кирино не хотел бы признавать, да только вот… да только вот Однохвостый был прав.

Они всегда делали то, что хотели.

Однако ради приличия стоит все же сыграть вежливого мальчика.

— Босс, — тихо говорит он Занзасу, когда битва, кажется, в самом разгаре. Кирино не уверен, потому что вонгольское солнце слишком слабое, он знает, что Луссурии ничего не стоит размазать его тонким слоем по арене. И от этого знания наблюдать за боем (и тем, как Луссурия безбожно поддается), становится еще более грустно.

Босс, сидя в любимом кресле и подпирая щеку рукой, переводит на него взгляд.

— Могу я покинуть это…

— Этот цирк? — Фыркает Занзас, сверкая красными глазами.

— Да, — спокойно отвечает Кирино.

Занзас прикрывает глаза, чуть кивает, давая понять, что Кирино волен идти на все четыре стороны.

Кирино, сопровождаемый шелестом песка, исчезает, ловя на себе потерянный взгляд Тсунаеши.

Возможно, ему было чуть совестно перед братом, что он не остался смотреть на все это непотребство.

Но испанский стыд с легкостью переборол это чувство, так что Кирино ни о чем не жалел.