Тсуна был взволнован. Не то чтобы он всегда не был взволнован, нет, ему всегда было, о чем переживать, но сегодня случай был особенный, потому что никто, совершенно никто не сомневался, что Хибари-сан долго оставит Намимори.

О, обстановку в Намимори она проверяла и Тсуна был этому свидетелем — звонила Ямамото-куну достаточно стабильно (один раз он даже узрел подобное вживую) и говорили они впоследствии достаточно долго, чтобы можно было догадаться о том, что обсуждали Хибари-сан и Такеши не только состояние средней Нами и города в целом.

После телефонных разговоров с Хибари-сан Такеши светился не хуже новенького чайника, что наталкивало на определенные мысли, а интуиция давала понять, что двигал Тсуна эти мысли в более чем правильном направлении.

Если так посудить, волноваться стоило Ямамото-куну — все-таки Кея приедет спустя шесть месяцев, достаточно долгий срок в ее случае, но…

Такеши просто был счастлив.

Поэтому Тсуна волновался за него тоже. А еще он волновался не только из-за приезда Хибари-сан, но и из-за того факта, что приедет она отнюдь не одна, а очень даже со своим наставником.

С его, Тсуны, братом.

Вот дерьмо.

Нужно ли говорить, что он совершенно не был готов к такому удару под дых?

Но удар под дых случился быстрее, чем Тсунаеши вообще осознал это. В его ситуации, на самом деле, это можно было назвать обыденностью, за что огромное спасибо Реборну, так что Савада вроде как привык. Почти. За исключением всего того, что касалось его старшего брата.

Потому что именно к этому привыкнуть было достаточно сложно, если не сказать, что и вовсе невозможно.

Тсуна в срочном порядке помогает маме с уборкой дома, Хаято был оперативно послан за продуктами (у Гокудеры-куна прогресс, теперь при упоминании Кири-нии он не падает в обморок, а просто бледнеет).

Подготовка шла полным ходом. Отчего-то Тсуна был более чем уверен, что старший брат заглянет в гости — Интуиция на это согласно звенела и Савада не мог не улыбаться. Пускай он и волновался, но счастье все равно его окрыляло. Двойственные ощущения, конечно, но что поделать.

С этой двойственностью он практически привык жить — особенно от мысли и осознания, что Реборн, кажется, имеет виды на его маму… и что его мама даже не против… и с Емицу она развелась…

Тсунаеши мотает головой. Об этом, наверное, думать не стоит.

Савада знал, что с Реборном что-то не так, но он никак не ожидал подвоха, что его репетитор-младенец на самом деле как бы взрослый, который просто может применять форму ребенка из-за когда-то наложенного (но уже снятого) на него проклятия Аркобалено.

Скалл, перед тем, как уехать, любезно сообщил ему об этом (а потом Облако Аркобалено начало звонить его маме и какого черта эти страшные люди положили глаз на его ка-сан?), отчего Реборн был… не особо доволен. Дурить и подшучивать над Тсуной ему нравилось. Конечно, с раскрытием правды он так делать не перестал, но все же атмосфера уже была несколько другой.

Ах, а как Тсуна чуть не споткнулся, когда впервые увидел Реборна во взрослом облике… в обнимку с его ка-сан…

…

Об этом действительно не стоит думать.

Он мотает головой, отгоняя лишние мысли, и продолжает подметать в коридоре — осталось привести в порядок только его. Жаль, конечно, что все пришлось делать в срочном порядке, но о приезде Кири-нии они узнали слишком поздно, тут уж ничего не поделаешь.

Ка-сан уже готовила на кухне, Фуута помогал с уборкой, занимаясь верхним этажом (закончив, он начал следить за детьми), а Ламбо с И-Пин играли в гостиной — Тсуне с трудом удалось занять их настольной игрой, чтобы дети не путались под ногами. Конечно, можно было бы отвести их к кому-нибудь, но… Но, увы, никого на примете и не было, а еще оставлять этих двоих одних где-то в другом месте было попросту страшно. Не за детей, нет.

А за тех, кто их приютит.

Они по отдельности то были двумя маленькими чудовищами, а вдвоем? О, это был просто кошмар. Хотя помнится, в прошлый приезд Кирино, Ламбо и И-Пин вели себя достаточно смирно.

Тсунаеши их понимал в этом. Другого воздействия от присутствия Кирино ждать и не приходилось.

Тсуна только только заканчивает мести коридор, как в дверь тихо стучат. Тсунаеши вздыхает глубоко, стараясь унять бешено-бьющееся сердце и громко говорит маме:

— Я открою!

И открывает.

А на пороге стоит Кири-нии. Тсунаеши быстро окидывает его взглядом, убеждаясь, что внешне с братом все в порядке — тот стоит спокойно, с ничего не выражающим лицом, как и всегда, в общем-то.

Тсуна неловко улыбается брату.

— Добро пожаловать домой, нии-сан, — говорит он, на что Кирино смотрит на него с минуту, а потом медленно кивает.

— Да. Спасибо.

— З-заходи, а то чего мы на пороге стоим, — бормочет Тсуна, растеряв все те остатки уверенности, которые у него были. Благо, хотя бы Реборн куда-то ушел (по своим сомнительным делам, конечно же) и Тсунаеши никто не мог ткнуть в это носом.

Краем уха Тсуна слышит грохот и детский визг, и в тот момент, когда Кирино делает шаг в дом, из за поворота вылетает Ламбо с…

О, черт.

Нет-нет-нет, пожалуйста.

Но его мольбы не были услышаны и на Кирино падает Базука.

Черт.

Все, что успел сделать Кирино — это чуть удивленно расширить глаза (только сейчас Тсуна понял, каким вялым казался ему старший брат), а после все заволокло розовая дымка.

Тсуна замер, не смея пошевелиться. С одной стороны, ему было очень интересно, каким был его старший брат в детстве — Савада все-таки о нем мало что знает, и было бы неплохо…

Интуиция, отчего-то, зазвенела так, будто перед ним сейчас предстанет самое опасное чудовище, но Тсунаеши лишь мотнул головой, отгоняя эти ощущения. Он щурится, силясь разглядеть в розовой дымке брата, а после, когда та наконец постепенно тает, Тсуна…

Тсуна не может удивленно поднять брови и уставиться на… Кирино-нии?

Тот выглядел совершенно иначе, чем на фото — красные волосы, несколько иные черты лица (но может, Тсуне просто кажется), однако цвет глаз оставался все таким же — насыщенно бирюзовым. Мешки под глазами тоже были на месте, у Тсунаеши ощущение было, будто брат с ними родился (хотя на фото подобного не было).

Маленькая версия его брата подняла голову и Тсунаеши едва не растаял — Кирино выглядел таким милым, что Тсуне хватало совести игнорировать абсолютно все предостережения об опасности от Интуиции.

Он присел на колени, чтобы быть наравне с братом.

— Привет, — мягко улыбнулся Тсуна, на что малыш-Кирино нахмурился. И, Ками-сама, это было так очаровательно, что Тсунаеши был готов упасть на пол и расплыться на нем счастливой лужицей. Но перед этим обязательно потискать Кири-нии.

— Кто ты? — Хмуро спросил малыш-Кирино и Тсуна не мог не позабавиться — даже в детстве брат был таким серьезным и… Следующая мысль заставила Тсуну чуть замереть — только сейчас он осознал, каким маленьким и хрупким казался его брат. С возрастом это ощущение прошло, видимо, Кирино вытянулся, повзрослел, однако в детстве… Казалось, будто он мало ест. Если ест вообще.

— Знаю, это может показаться странным, — осторожно начал Тсуна, — но… ты сейчас в будущем. Не переживай, через пять минут ты вернешься обратно, — он не знал, насколько это хорошая идея — все рассказывать брату, но Тсунаеши был уверен, что Кирино имел право знать… Кстати… — Сколько тебе лет?

Кирино, щуря глаза, будто бы сканировал его, прежде чем медленно ответить:

— Шесть. Это не похоже на похищение. Я поверю тебе. Но если через пять минут я не вернусь — тебе не жить.

Савада неловко посмеялся. Отчего-то он знал, что слова Кирино отнюдь не пустая угроза. Для шести лет брат казался слишком взрослым, но Тсуна не был удивлен — это же Кири-нии, так что в подобном поведении не было ничего удивительного.

— К-как скажешь. Но, надеюсь, до этого не дойдет.

Тсунаеши вновь оглядывает Кирино и не может удержаться от мысли, что выглядит его брат странно. И совсем он не похож на свои фото, которые были у ка-сан. Хотя, кто знает, может это уже время, когда нии-сана забрали? Кто знает, что с ним могли сделать, раз в мафии есть ненормальные ученые (спасибо, Реборн уже успел оповестить его о многих грязных вещах, что происходят в подпольном мире)...

Точно же.

Лаборатории.

Этим вполне можно было объяснить то, что Кирино управляет песком — никто подобного феномена не видел раньше, даже Реборн, а чего не видел Реборн — это уже… вызывает сомнения. Для Тсуны Реборн — авторитет, глупо было отрицать. За короткое время репетитор практически заменил ему отца и Тсуна…

Его мысли прерывает стук в дверь.

Тсунаеши хмурится и поворачивается, открывает…

— Хо-хо, приятно познакомиться с младшим братишкой моего любимого, — на пороге стоит белое пятно и Тсуна на миг зажмуриваетя. — В прошлый раз нам не удалось познакомиться, но думаю, в скором времени мы это исправим. Кстати, не подскажешь, где Ирисочка?

Конечно же, Тсуне не могло везти — на пороге стоял Бьякуран собственной персоной и Савада тяжело сглотнул.

— И-Ирисочка? — Решил прикинуться дурачком Тсуна и Бьякуран фыркнул.

— Кирино, — ответил он, параллельно высматривая что-то за спиной Тсуны, пока в какой-то момент Бьякуран не замер.

Тсуна едва сдерживается, чтобы не возвести обреченно глаза к потолку и медленно оборачивается. Конечно же, взгляд Бьякурана был прочно прикован к нии-сану и это… было не то чего желал бы Тсуна.

Эти двое пересеклись взглядами.

— Кири… — на выдохе начал Бьякуран, но, к облегчению Тсуны, нии-сана окутала розовая дымка и через пару секунд на его месте вновь оказался Кири-нии. Савада не смог сдержаться и выдохнул — сам того не осознавая, все это время Тсуна был крайне напряжен, готовый в любой момент встать на защиту брата.

Конечно, защищать его от Бьякурана было странно, но Тсуна просто не мог поступить иначе — внезапно проснувшиеся братские инстинкты не давали покоя, как и бившая мысль о том, какой же его нии-сан маленький и хрупкий. Да, Бьякуран и его брат вроде как встречались, но так просто довериться этому человеку Тсуна не мог, что бы там ему не говорила интуиция.

Хорошо, когда интуиция говорит о чем-то благоприятном. Однако Тсуна предпочитал думать и своей головой тоже и верить Джессо он не мог. И, возможно, не хотел. Братская ревность ли это или просто недоверие к мафии (спасибо Реборну, который это недоверие вбил в подкорку мозга), а может и вовсе все вместе, Тсуна не знал.

Однако доверять Бьякурану за красивые глаза он не собирался. И уж тем более он не собирался давать ему возможность узреть Кири-нии в таком уязвимом и слабом состоянии — все-таки старший брат выглядел таким… таким маленьким, что у Тсуны невольно сжималось сердце.

Но теперь, когда Кири-нии стал собой, наваждение спало.

Старший брат выглядел задумчиво.

— Ирисочка?.. — Осторожно спросил Бьякуран и Кири-нии перевел взгляд на него. — Ты как?

Кирино качнул головой.

— Все в порядке, — ответил он. — Просто задумался.

Бьякуран улыбнулся.

— Ты был таким лапочкой в детстве.

Кирино, ничуть не впечатлившись от этих слов, приподнял бровь. Кажется, Бьякуран не совсем верно истолковал это выражение (либо сам Тсуна что-то не так понял) и начал тараторить:

— Конечно, ты и сейчас милашка, я каждый раз готов упасть на колени при виде тебя…

Кирино покачал головой.

Тсуна ощутил себя лишним. Хорошо, он должен признать, что находиться в присутствии этих двоих было неловко. На Битве Колец ничего смущающего Тсуна не заметил, но это и логично — все они были поголовно заняты разборками и разгребанием различного рода дел и проблем (что, по сути, является одним и тем же, но ладно), так что ощутить неловкость между милующимися голубками у Тсунаеши (к счастью) возможности не представилось.

А потом, в момент, когда Кирино собирался что-то сказать, интуиция Тсуны заверещала. И Тсунаеши испугался, потому что подобного еще никогда не было — еще никогда в жизни интуиция не звенела так страшно и громко, отчего сердце образовывало ком в горле.

Потому что это означало, что сейчас произойдет что-то плохое.

И, конечно же, интуиция (к огромному сожалению Тсуны) оказалась права.

Потому что в этот же момент случилось то, что случилось.

Кирино закашлял.

Кровью.