Наруто с детства чувствовал, что с ним что-то не так. Конечно, это не было удивительно — любой ребенок подумал бы об этом, ощущая на себе постоянную ненависть практически всей деревни. Наруто не понимал, почему и за что они так с ним, в конце концов, он даже не сделал им ничего плохого, но они его ненавидели. 

Наруто ощущает несправедливость, поэтому оставляет безуспешные попытки понравиться людям или выяснить, почему те его ненавидят — он просто начинает проказничать, творить чертовщину, чтобы чувствовать, что его ненавидят за что-то.

А не за тот факт, что он просто родился. 

Принять это было куда сложнее, чем то, что его могли ненавидеть из-за шалостей. К тому же, он был сиротой. Никем. У него не было никого, кто мог бы его защитить или пожалеть, кто мог бы с ним поговорить или хотя бы обнять. Конечно, всегда был Третий, но… это было не то. Да и отношения с ним у Наруто были не настолько уж и доверительные, как хотелось бы. 

У старика была своя семья, а Наруто… Что ж, это просто были обязанности хокаге. 

Когда Наруто узнает, что в нем запечатан Девятихвостый Лис, это… это многое объясняет. Но странное чувство неправильности все равно преследует его, ходит за ним по пятам и Наруто не понимает. Все, что он может делать — это притворяться, будто все хорошо, чтобы никто ничего не заподозрил (хотя, в любом случае к нему присматриваются не так уж сильно). А еще старается не думать об этом. 

Не думать о том, будто он что-то забыл. Что-то очень, очень важное и…

Наруто старается не думать об этом. 

Хотя не думать об этом сложно, особенно тогда, когда он встречает Гаару. Имя кажется странным и неправильным, но Наруто не знает, почему. Не знает он и того, почему его так сильно тянет к нему, почему он чувствует непонятное тепло, стоило его лишь увидеть.

Очевидно, Гаара его чувств не разделял — он даже не смотрел на Наруто, точно и не замечал вовсе. 

Позже Наруто узнает, что Гаара — джинчурики Однохвостого, и, черт возьми, это объясняет, почему его так тянет к нему, однако… 

Однако Наруто чувствует, что есть что-то еще. 

Что-то, чего он не может вспомнить.

Это раздражает, это ужасно бесит, но Наруто ничего не может с этим поделать, как бы не старался. 

С самого детства он жил с этой неправильностью в груди, а сейчас, когда ответ, казалось, так близок, он попросту не может дотянуться до него. Не облегчает задачу и тот факт, что Гаара им совершенно не интересуется, отчего сердце странно сжимается, причиняя едва ли не физическую боль. 

Это странно. 

Наруто уверен, что любит Сакуру, но… Но стоит ему лишь увидеть Гаару, как весь остальной мир вдруг становится блеклым и неинтересным, потому что все, куда он мог смотреть — это Гаара.  

Это ненормально. 

Наруто старается убедить себя, что все хорошо, что он просто реагирует так из-за того, что впервые встретил другого джинчурики, что…

«Ни черта это не нормально», — вдруг рычит у него в подсознании Девятихвостый, отчего Наруто крупно вздрагивает. Он пытается добиться от лиса еще хотя бы пару слов, но тот упрямо молчит, больше не выходя на контакт.  

Наруто выдыхает.

Он и сам понимает, что это — абсолютное безумие, но… Но ничего поделать он с этим не может. Только стараться игнорировать. 

Игнорировать также, как он игнорировал то, что в глазах у него — синих-синих, появляются вкрапления фиолетового. 

Наруто отводит от зеркала взгляд. 

Он намерен это игнорировать. 

# #

Чем больше времени проходит, тем больше Наруто начинает осознавать, что с ним, определенно, что-то не так еще больше. С каждым днем он все больше ощущал себя другим человеком, его характер, его мысли — все это менялось, медленно и постепенно, но менялось. Это пугало, очень сильно пугало его, но Наруто не мог ни к кому обратиться — он ощущал, что этого делать не стоило, а еще в таком вопросе он не доверял никому. 

Наруто не понимал, откуда появилось это недоверие, этот цинизм, эта гребаная увлеченность дурацким Гаарой, но оно все было с ним, приклеено прочно, не отдерешь, и с этим оставалось только смириться. Снова. 

Признаться, экзамен на чунина и тренировки с Джирайей стали едва ли не отдушиной — он мог выпустить пар, мог занять свои мозги чем-то другим и не думать о том, что так сильно его волновало. Было даже хорошо, что он давно не видел свою команду — они бы точно что-то заподозрили (по крайней мере, Наруто надеялся, что он для них был также дорог, как и они для него, и они бы все же что-то заметили), но Джирайя его не знал. 

И это было удобно. Перед ним можно было не скрывать свой характер, который, по скромному мнению самого Наруто, с каждым днем становился все паршивее и паршивее. Джирайя посмеивался и приговаривал что-то про переходный возраст. 

Неплохое объяснение, но к сожалению, Наруто нутром чувствовал, что дело далеко не в этом. 

Девятихвостый с ним больше не разговаривал, как в тот раз. Хорошо это или плохо Наруто не знал, но склонялся к первому варианту — у него и так проблем было достаточно, а еще он не представлял, как будет объяснять свой паршивый характер Сакуре-чан или Какаши-сенсею. 

И будет ли вообще.

Что-то ему подсказывало, что в итоге он просто проигнорирует все это.

В зеркало Наруто больше не смотрит. Ему резко становится не по себе от осознания, что цвет глаз медленно, но постепенно изменяется — это даже толком незаметно, оттенок за оттенком, тон за тоном. Цвет волос тоже словно стал светлее, будто бы всю яркость из него выкачали и это… это напрягало. 

Но никто, кроме его самого это не замечал. 

И когда Наруто наконец вернулся к третьему этапу экзамена на чунина, то… 

Ах. Что ж.

Никто ничего не заметил. 

Сакура-чан не стала ничего говорить, даже толком не посмотрела на него и это отзывается странной, тупой болью в сердце. Какаши-сенсея и дурака-Саске и вовсе не было. Единственные, кто хоть как то отреагировал, это Шикамару и Гаара. Оба бросили на него странные, долгие взгляды, но если Шикамару был просто внимательным гением и его можно было понять, то с Гаарой… Тут причину такого взгляда Наруто понять не мог.

Но ему определенно было приятно, что тот что-то заметил.

А потом экзамен превращается в какую-то чертовщину и становится не до всего — на них нападают, а Гаару захватывает Однохвостый и Наруто… У него перехватывает дыхание от этого зрелища, потому что это было невероятно, но он тут же отбрасывает эти мысли и идет сражаться с ним, чтобы привести в чувства. 

Наруто отпихивает Саске с Сакурой как можно дальше и те кидают на него (наконец то) удивленный взгляд, словно впервые видят, но Наруто уже не обращает на это никакого внимания. Сейчас он целиком и полностью был занят лишь Гаарой. 

И когда Наруто под конец со всей силы ударяет своим лбом об его, а потом они вместе падают на землю, падают рядом и лежат, что-то случается. 

Сначала его сознание поглощает тьма, а потом он вспоминает все. 

Наруто вспоминает абсолютно все и Бьякуран медленно поворачивает голову к тому, кого так долго искал. 

— Ирисочка, — говорит он на выдохе и видит, как глаза Кирино — эти невероятно холодные, бирюзового оттенка глаза, расширяются от неверия и узнавания (потому что, похоже, от этого удара Кирино тоже проснулся), — я и подумать не мог, что тебе так пойдет красный. 

Уголки губ Кирино дергаются и он улыбается — впервые на памяти Бьякурана. Пускай Кирино теперь меньше, его черты лица несколько иные (вдруг Бьякуран вспоминает тот случай с базукой и теперь это имеет смысл), но это его Кирино и Бьякуран невероятно рад, что у него все получилось. 

— Ты такой…

— Невероятный? Я знаю, — прерывает он не успевшего договорить Кирино и слушает, как тот тихо посмеивается. — Давай захватим этот чертов мир вместе? 

Кирино моргает, смотрит на него в течении пары секунд, а потом выдыхает с мягкой улыбкой на лице:

— Давай.