Бессонная ночь напоминала о себе постоянными зевками и усталостью, но стоило вспомнить, как всё прошло, и на лицо сама собой лезла победная и донельзя счастливая улыбка, так что приходилось прикусывать щеки, пытаясь убрать ее, что, судя по озадаченным взглядам окружающих, не имело эффекта.

      «Всё-таки Яков такая прелесть».

      Сейчас, оглядываясь назад, Немо корил себя за скованность и робость: можно ведь было воспользоваться шансом и хотя бы ненадолго коснуться его. Эти мысли часто посещали его уже после «упущенных возможностей», но напрочь вылетали из головы, стоило вновь оказаться в подобной ситуации. Тогда требования к себе стремительно падали с «Как бы снова его обнять» до «Постарайся иногда дышать».

      «Я и так был достаточно… откровенен в своем внимании».

      — Ты красивее, чем рассвет.

      Свежее и жгучее подобно перцу воспоминание об этих словах вызывало непреодолимое желание разбить голову о ближайшую поверхность. Целую ночь он ходил по краю, засыпая Якова комплиментами — абсолютно искренними, но сказанными отнюдь не просто так, а с чёткой целью в очередной раз поймать на его лице настоящую, счастливую, немного неловкую — проще говоря, особенно милую улыбку.

      «Но каким образом я решил, что это будет звучать нормально?»

      Сейчас казалось, что в тот момент он бездумно поддался соблазнительной возможности. И результат определённо не разочаровал: вряд ли ещё подвернётся шанс увидеть, как смущается Яков — и это действительно замечательное зрелище, но… Немо не учёл, что ему самому будет в разы стыднее.

      «Я надеюсь, он об этом не вспомнит…» — подумал он, мельком глядя в сторону Якова на завтраке.

      В столовой царила почти что гробовая тишина. Вчерашняя атмосфера напряжения сохранилась до сих пор, так что даже стало несколько стыдно от осознания того, о какой ерунде он сейчас беспокоится. Возможно, какая-то часть всё ещё отказывалась признавать правду и хотела как можно дольше оставаться в относительной беззаботности. Случайно встретившись глазами с Дорис, Немо потупил взгляд в тарелку.

      «Я уже сказал Якову, что помогу им. Разумеется, при условии, что они помогут мне в ответ, и мне не придётся рисковать… Но всё же я не могу так легко это принять. Я пока не готов снова с ними разговаривать».

      Поэтому он решил продолжить игнорировать всех настолько, насколько позволял совместный быт. Сложнее всего выходило с Яковом. Немо до сих пор не определился, можно ли тому доверять и как теперь относиться, а события ночи только добавили путаницы. Он хотел бы всё вернуть, но ещё свежая боль заставляла сомневаться.

      В груди ныло, пока Немо бездумно ковырял ложкой завтрак. Стоило бы поесть, но горло сдавливал ком, так что одна мысль о еде вызывала отторжение.

      К счастью, никто не пытался с ним заговорить: видимо, спецотряду хватало совести, чтобы понять степень его потрясения. Однако затишье не могло продолжаться вечно, и уже после тренировки Яков нашел его в коридоре и осторожно взял за кисть.

      — Что такое? — прозвучало крайне мягко, и это было так же автоматически и непроизвольно, как и ускорение сердцебиения.

      — Пошли за мной.

      Без лишних слов тот привёл его на кухню, где уже стоял запах свежесваренного кофе. Ничего не объясняя, Яков достал из шкафчика коробку с шоколадным печеньем.

      — Я забрал его ещё в первый день поставки и проверил на наличие яда. Так что можешь быть уверен, что оно безопасное.

      Немо опустил голову, погружаясь в тяжелые противоречивые чувства. С одной стороны такая забота грела душу, а с другой — он не мог отделаться от сомнений.

      — Зачем ты это делаешь?

      — Ну, ты же не завтракал, — глянув в сторону, ответил тот.

      Немо подошел и осторожно обхватил его руки своими. Яков перевел на них удивленный взгляд, но не оказал сопротивления, так что Немо смелее сжал их и заглянул в глаза.

      — Я спрашиваю не об этом. Я хочу знать, зачем ты на самом деле проявляешь ко мне… внимание.

      — К чему этот вопрос? — тот поднял брови, но Немо чувствовал фальшивость этого непонимания. — Я же говорил, что постараюсь наладить наши отношения.

      — Да, но я хочу знать, что стоит за этим. Я хочу быть уверен, что могу снова доверять тебе.

      Яков выдернул руки и шагнул назад, доставая револьвер и сжимая его ручку.

      — И что ты хочешь от меня услышать?! — резко воскликнул тот, прожигая то ли злобным, то ли напуганным взглядом.

      Немо замер, не зная, что сказать. Такая острая реакция абсолютно обескуражила его.

      «Разве я сделал что-то не так?» — Немо прокрутил в памяти свои слова, и всё ещё не понимал, чем так задел Якова.

      — Я хочу, чтобы ты честно ответил… — он пристально рассматривал лицо напротив, что будто побледнело от напряжения, и сам начинал паниковать от подобной непредсказуемости, — почему ты… — слова отказывались формироваться правильно, поэтому Немо постарался звучать как можно более миролюбиво и спокойно: — заботишься обо мне…

      Тот отошёл ещё дальше, но даже так его выдавали стремительно побагровевшие щёки.

      — Какой в этом смысл?! — голос дрогнул. — Разве ты мне поверишь, если я просто скажу это?!

      «Похоже, попытки осторожничать не работают…»

      Немо нахмурился и решил сказать правду:

      — Зависит от того, насколько убедительно это будет выглядеть.

      На долгую секунду Яков замер в растерянности, граничащей с испугом, а потом быстрым шагом проскользнул мимо него и устремился к выходу.

      Немо мог его остановить, но не стал. Хоть у кого-то из них должно остаться понятие уважения личного пространства.

      «Хотя Яков не побежал за мной тогда… Всё-таки он знает меру, — он мгновенно себя одёрнул. — Стоп, зачем я вообще сравниваю эти две ситуации?»

      Но произошедшее и правда было странным. Яков умел лгать с непроницаемым лицом и сохранял это умение даже в действительно опасных и стрессовых ситуациях. Почему тогда растерялся сейчас? Боится, что Немо откажется им помогать?

      «Но я ведь уже согласился… Может… — к лицу хлынул жар ещё до того, как он озвучил мысль в своей голове: — может, он пытался быть искренним… Но смутился говорить такое вслух».

      Радость расплылась по всему телу, и Немо хлопнул себя по лбу.

      «Дурак! Не надо обманываться. Я просто выдаю желаемое за действительное».

      «Даже если предположить, что я прав, не факт, что его чувства романтические».

      И всё же его не покидали сомнения. Отсутствие какой-либо определённости в этой жизни начинало действовать на нервы.

      «Чёрт… Как же с ним тяжело, — Немо сел на стол и взял из коробки одно печенье. Песочное тесто рассыпалось при укусе и таяло во рту ненавязчивой шоколадной смесью. — Вкусно».

      Гладь кофе поблёскивала и переливалась на свету, пока стойкий аромат поддразнивал обоняние. Только сейчас отсутствие завтрака решило напомнить о себе.

      «Никакого перекуса. Сначала нужно найти Якова».

      После недолгих поисков он встретил его в спальне, стоящим у окна и прочищающим дуло револьвера.

      — Эм… Можно с тобой поговорить?

      Яков молча обернулся, и Немо увидел, что его лицо скрывает маска. Несколько секунд они безмолвно рассматривали друг друга, перед тем, как он решился прервать тишину:

      — Извини за тот разговор… Я не имел намерения давить на тебя, просто… Я хочу во всём разобраться. Я собираюсь помочь вам в любом случае, поэтому тебе не нужно притворяться, если ты не хочешь.

      Яков смотрел на него глубоко и проницательно, словно насквозь видел все его чувства и мысли, заставляя невольно выпрямиться и напрячься.

      — Вчера ты говорил, что я просто пользуюсь тобой. Раньше это и правда было так, но сейчас… — тот отвёл взгляд, едва заметно хмурясь, — я понял, что ты важен мне даже без привязки к какой-либо выгоде.

      — Это правда?

      — Не хочешь — не верь, — насупленно ответил Яков.

      — Извини. Я не хотел тебя обидеть.

      — Я тоже.

      — Я не могу по-настоящему на тебя злиться, — выдохнув, признался Немо.

      «Я люблю тебя», — застряло где-то в груди и то ли грело, то ли обжигало изнутри.

      — Это потому что я слишком замечательный, — гордо усмехнулся Яков.

      — Правда, — подтвердил Немо, и в глазах промелькнула мягкая, на этот раз настоящая улыбка.

      «Возможно, я веду себя слишком покорно, но его радость мне гораздо дороже дурацкого самоутверждения».

      — Вернёмся к кофе? — спросил он до того, как тишина начала становиться неловкой.

      — Давай, пока никто не успел его отравить.

***

      Откладывание разговора со спецотрядом давило и нагоняло тревогу, так что Немо даже обрадовался, когда на следующий день Яков подошёл и без лишних слов — взгляд был достаточно красноречивым — снова отвёл его в подвал. Там они вместе со всеми опять всё обсудили и пришли к решению спрятать Немо в тайной комнате и привести туда генерала: план получился не самым надёжным, но деваться было некуда.

      До приезда Фридеманна Шмидта оставалось меньше недели. Вольфганг и Оливер занялись приготовлениями для отвлечения Вагнера, пока другим оставалось нервно, но смиренно дожидаться дня «Икс».

      За это время не происходило ничего необычного, не считая того, что Яков начал вести себя добрее и проявлять инициативу, чему Немо совершенно не мог и не хотел сопротивляться. В самом деле улыбка Якова обезоруживала его настолько, что иногда он сам пугался своей покорности. Казалось, прикажи тот сигануть с обрыва — и Немо немедля исполнит это, осознавая сделанное уже во время падения.

      Когда Яков складывал губы в трубочку и дул на кофе, чтобы он скорее остыл, когда во время дежурства деловито объяснял что-то про готовку и очаровательно улыбался, если ему говорили, что он хороший повар, когда в случайные моменты ронял о себе капли информации (вопросов было катастрофически много, но Немо пытался обуздать свое любопытство и не создавать лишнее давление) — каждый, абсолютно каждый из этих моментов ощущался крайне важным и особенным, отзываясь приятным теплом в груди. Он запоминал их до мельчайших деталей, вплоть до запаха, температуры воздуха и часа, в котором это произошло. Хотелось бы верить, что всё это следствие прочищенной памяти, но в глубине души Немо понимал, что просто безрассудно влюблён. И с каждым разом он как будто начинал любить Якова ещё сильнее, словно отправлялся глубже в море, а берег прошлой жизни виднелся дымкой на горизонте, что грозилась вот-вот исчезнуть.

      Так дни, несмотря на свою насыщенность, пролетели легко и быстро, и грусть расставания окутала Немо ещё до того, как они все снова собрались в столовой обсудить детали плана. Отчего-то он чувствовал, что с этого момента спокойствию приходит конец.

      На лицах товарищей виднелись страх и напряжение, и это успокаивало ощущением разделённой ответственности.

      После удачного отвлечения Вагнера, они с Оливером поспешили по ступенькам вниз, чтобы у самого входа в подвал столкнуться с Яковом, чьё лицо тут же скривилось, стоило взглянуть на фигуру рядом с Немо.

      — Всё прошло нормально? — нейтрально спросил Яков, поворачиваясь к нему.

      — Да.

      — Тогда пошли.

      — Но по плану Немо должен провести в подвал я… — беззлобно уточнил Оливер.

      — Нет, это сделаю я, — резко возразил Яков.

      — Но… ключ у меня.

      — Тогда отдай его мне, — раздраженно бросил тот, затем повернулся к Немо и мягко улыбнулся: — Немо ведь будет гораздо спокойнее со мной, верно?

      На лице сама проступила радость — ощущать на себе особенное отношение было до неприличия приятно, — и он кивнул.

      Нехотя Оливер всё же вручил им ключ, и они отправились в подвал.

      — Это тот самый Эдвард, которому заменили ноги? — осмотрев незнакомого, слегка хромающего охранника, спросил Немо.

      — Да, — бросив короткий безразличный взгляд на Эдварда, ответил Яков.

      «До сих пор не могу поверить, что всё это реально», — он смотрел на спину впереди и не мог представить, что там, под рёбрами, бьётся искусственное сердце, разгоняя машинное масло. Несмотря на жуткие мысли, Немо не мог испытывать презрение к Якову или его товарищам: всё-таки, несмотря на разные внутренности, все они переживали эмоции и вели себя как люди.

      — Эм, Яков… Каково быть чёрным отступником? — спросил он, когда они подошли к двери с кодовым замком.

      — Что ты имеешь в виду?

      — Ну… Тебя это не пугает?

      Яков повернулся и, смерив Немо коротким, изучающим взглядом, словно решал, стоит ли начинать разговор, ответил:

      — Научного прогресса боятся только те, кто застрял в прошлом. Модификация сделала меня относительно бессмертным — это не может не радовать, — тот опёрся о дверь и махнул рукой, рассуждая. — Конечно, мне ещё есть к чему стремиться, но меня устраивает новое тело уже сейчас.

      — То есть ты хорошо себя чувствуешь?

      — По большей части да. Если что-то барахлит, мы пьем специальные таблетки.

      — А как же тот обморок?

      На секунду Яков выглядел растерянным, а затем нахмурился.

      — Хватит уже вспоминать об этом!

      — Что значит «хватит»? Неужели тебя это не беспокоит? Вдруг с твоим здоровьем что-то не в порядке?

      — Это был давний и разовый случай, — вздохнув, объяснил тот. — Сейчас всё прошло.

      — Даже так, разве это нормально? — удивился он.

      — Переутомился, перегрелся на солнце… — с раздосадованным видом Яков начал загибать тонкие пальцы, — магнитные бури, может. Хватит параноить по пустякам, — подобные слова от него воспринимались сюрреалистично.

      Немо сложил руки на груди и сощурил глаза, не намереваясь отступать.

      — Твое отношение к своему здоровью подозрительно наплевательское. Что, если ты снова потеряешь сознание?

      — Тогда ты снова заботливо отнесешь меня в казарму, — лучезарно улыбнувшись, Яков отстранился от двери и дёрнул ручку.

      — Я… — даже небольшая запинка обескуражила Немо, отчего Яков начал выглядеть ещё веселее: — я не всегда могу быть рядом!

      — Значит исправляйся, — мурлыкнул тот и нырнул в тёмный проход, оставляя Немо только возмущённо вздыхать, сетуя на нечестную игру.

      «Стоило только подумать, что я начинаю понимать его, как я снова понятия не имею, что у него в голове. Почему ему всё равно? Есть что-то ещё, чего я не знаю?»

      Когда они вошли в тайную комнату, Яков с усмешкой оглянулся:

      — Навевает воспоминания?

      — Мы были здесь всего раз, — без энтузиазма ответил Немо. Если это место и навевало какие-то воспоминания, то они не были приятными.

      — Но именно тогда ты узнал об эксперименте, — Яков внимательно посмотрел на него.

      — Тогда я не хотел верить, что вы имеете к нему отношение, — Немо потупил глаза в пол, не желая бередить свежую рану.

      — Почему? Боялся разочароваться?

      — Нет… Это всё слишком жестоко. Я до сих пор не могу поверить, что вы правда участвовали в этом. Что ты тоже…

      — Молчи, — перебил его Яков. — Мы на пороге будущего, так что нечего ворошить прошлое. Не грузи себе этим голову и постарайся подготовиться к встрече.

      Тревога, которую он пытался подавлять всё это время, хлынула с новой силой.

      — Я… понятия не имею, как себя вести… и к чему это всё приведет.

      Яков смотрел на него где-то секунду перед тем как подойти и обнять, похлопывая по плечу.

      Немо не так нервничал, как в прошлый раз, но зато укрепился в желании остаться в его руках навечно. От охватившего тепла хотелось расплавиться и проникнуть через поры под саму кожу Якова, но на деле он не разрешал себе даже опустить голову на его плечо.      

      — Всё будет хорошо, — шероховатый шёпот на короткие мгновения отвлёк от собственных чувств. — Я почти уверен, что тебе не причинят вреда, и всё закончится благоприятно.

      — Ты неожиданно оптимистичен… — он нервно усмехнулся.

      Яков глубоко выдохнул и молчал какое-то время, словно решался что-то сказать.

      — Хм… Я уже говорил: я думаю, что Вагнер всё-таки нашёл о тебе настоящую информацию. И если бы ты оказался врагом или дезертиром, он бы не стал рисковать и опекать тебя. Он слишком осторожен для таких манёвров. Вагнер знает, что генерал расстреляет его, если с нами что-то случится.

      Немо вспомнил подслушанный из шкафа разговор.

      «И правда, тогда Вагнеру здорово досталось», — прикрыв глаза, он облегчённо вздохнул.

      — Спасибо…

      Яков отстранился и обвёл его взглядом, перед тем как усмехнуться и щёлкнуть по носу.

      — Не раскисай. Тебе нужен более уверенный настрой, иначе тебя не будут уважать. Я бы остался с тобой подольше, но будет лучше, если я проконтролирую ситуацию наверху.

      Печально выдохнув, Немо выдавил из себя улыбку и прощание. Уже на выходе Яков ещё раз ободряюще улыбнулся и помахал рукой перед тем, как скрыться за дверью.

      Только раздался ее хлопок, как Немо уже почувствовал, что скучает.

      «Он ведет себя так мило последнее время. Интересно, если мне удастся им помочь, наши отношения станут ещё лучше из-за благодарности или он отдалится от меня?..»

      От таких мыслей стало не по себе.

      «Лучше о таком не думать… Я же обещал не сомневаться».

      Следующие несколько часов он пытался пробудить в себе боевой настрой и подготовиться к предстоящей встрече. Было опасно перегибать палку, но перспектива ничего не добиться тоже пугала своей безысходностью. Мимолётные мысли о Якове прибавляли мотивации бороться, но вместе с ней — страха всё потерять.

      Наконец, дверь отворилась…

      ***

      Вереница последующих событий превзошла любые ожидания и оглушила его окончательно. Правда о своём происхождении, знакомство с Карлом, дефектные, встреча с «матерью», истории про свою прошлую жизнь и побег…

      Вальтер лежал, глядя в незнакомый потолок комнаты, в которой, по чужим словам, засыпал почти всю свою жизнь. Несмотря на моральную истощённость, сон даже и не думал подбираться. Наоборот, было страшно спать в этом месте: мерещилось, что стоит закрыть глаза, как очнётся он уже на том самом операционном столе, где из него будут делать марионетку для будущего.

      «Яков оказался прав… Правда о прошлой жизни оказалась не такой, как я себе представлял», — хотя сейчас Вальтер чувствовал под своей личностью опору и наконец восполнил зудящую дыру в понимании себя и мира, теперь его пугало будущее.

      Мысли о Якове ощущались тёплыми, но далекими, словно с их последней встречи прошла не половина дня, а целый месяц.

      «Когда я вообще смогу вернуться? Генерал обещал не трогать спецотряд, но что-то я совсем не верю ему… Он говорит о них, как о вещах. И обо мне тоже…»

      Толпа мурашек пробежала по всему телу. Вальтер пытался придумать хоть какое-то положительное развитие событий, но такого не находилось и в самых смелых мечтах.

      «Даже если мне удастся избежать модификации, мне придётся остаться здесь… А если я снова сбегу, то под риск попадут ещё и ребята. В прошлом я планировал свергнуть генерала, но какие вообще есть на это шансы?»

      «Знаешь, Немо, будь мы в параллельной вселенной, я бы предложил тебе сбежать вместе. Мы бы отправились на поиски твоего потерянного «Я». Ты бы согласился?» — всплыло в памяти до боли отчётливо, словно он вернулся в тот момент. Сейчас, оглядываясь назад, Вальтер завидовал «Немо», что жил наивными мечтами о том, чтобы узнать правду о себе и вернуться к прежней жизни. Тогда он и не предполагал, что прошлое может оказаться вовсе не тем местом, куда захочется вернуться.

      «И этого я так желал?» — Вальтер обвёл взглядом царапины на стенах бункера. Видимо, это не первый раз, когда он желает выбраться отсюда.

      «Чёрт, — пальцы сжали переносицу. — Чем больше я об этом думаю, тем больше отчаиваюсь».

      Вальтер оглядел пространство вокруг: в сравнении с узкой односпальной кроватью казармы просторная постель казалась слишком пустой. В этой тёмной подземной комнате он почувствовал себя как никогда одиноким.

      Витая среди спутанных мыслей и чувств, Вальтер и не заметил, как провалился в сон.

***

      На следующий день он очнулся на том же месте: с одной стороны, здорово, что ночью ничего не произошло, с другой — плохо, что вчерашний день оказался реальностью, а не плохим сном.

      Следующие четверо суток тянулись мучительно долго и беспокойно. Вальтер много раз просил дать возможность позвонить в казарму, но охранники всегда отказывали, ссылаясь на приказ генерала. Ни Шмидт, ни Карл не навещали его из-за занятости, оставляя на съедение собственным мыслям. А когда увидеться с Карлом всё-таки удалось, тот лишь печально покачал головой и сказал морально готовиться, заставляя внутренности заледенеть от подтверждения худших опасений.

      На пятый день Шмидт пришел к нему лично обсудить модификацию. Несмотря на активную пропаганду, Вальтер отказался, и, не успел он поверить, что всё правда обошлось так легко, как его попытались оперировать силой.

      К счастью, Карл выполнил своё обещание помочь и сумел снова организовать побег. После долгих и не самых приятных приключений он кое-как добрался до скрытого прохода, что показал ему Яков.

      Вальтер постучал по металлической крышке, всем своим существом надеясь, что ему откроют: сил на поиски альтернативных путей уже попросту не осталось.

      Крышка всё-таки сдвинулась, и из-под нее выглянули сначала дуло револьвера, затем голова Якова.

      — Немо?! — тот пытался подавить удивление, но не получилось. — Или мне стоит называть тебя Вальтером?

      — Наверное… Всё-таки это мое настоящее имя.

      «Правда у меня нет с ним ни единой хорошей ассоциации».

      Без лишних слов Яков окончательно открыл проход и освободил лестницу, безмолвно приглашая войти.

      Едва он спустился и обернулся, как тот шагнул вперёд и сжал Вальтера в объятиях. В груди тут же вспыхнул жар, а по телу растеклось тепло.

      Крепко обняв Якова в ответ, Вальтер закрыл глаза и позволил себе расслабиться и обмякнуть в ощущении нежности.

      «Какой же он милый… Как же я скучал».

      — Почему от тебя воняет трупами?

      Неловко посмеявшись, Вальтер поспешно отстранился, хотя руки буквально чесались от желания заобнимать его.

      — Долгая история… Если кратко, то я сбежал из бункера Шмидта, потому что он хотел модифицировать меня в безэмоционального робота, который слушается только его приказов.

      Яков смерил его с головы до босых ног, затем нахмурился и издал тихое:

      — Угу… Я позову остальных.

      Не успел Вальтер задуматься о том, было ли это проявлением волнения, как осторожно, но цепко схватил его за рукав, стоило увидеть, что Яков собирается скрыться в темном коридоре.

      — Погоди, пожалуйста.

      — Что такое? — тот повернулся к нему.

      — Попроси кого-то принести обувь.

      — Я это и собирался сделать.

      Вальтер смотрел на Якова во все глаза и пытался придумать хоть что-нибудь, чтобы задержать его.

      «Пожалуйста, побудь со мной ещё немного», — прозвучало бы глупо во всех смыслах, потому что очевидно Яков скоро вернётся, пускай и не один.

      — Что-то ещё? — спросил тот спустя несколько секунд молчаливых гляделок.

      — Спасибо… что помогаешь мне… — продолжение повисло в воздухе, но все слова, что приходили на ум, были излишне сентиментальными. Худшее, что он мог сейчас сделать — расплакаться, и ещё хуже этого было бы только признаться в любви, но именно эти две вещи хотелось сделать больше всего. Одновременно.

      — Будешь благодарить меня позже, — с усмешкой ответил Яков и наконец ушел.

      «Если бы я только мог что-то ему дать… — опустив голову, Вальтер рассматривал неровный каменный пол. — А так я всего лишь обуза. Нужно быть благодарным за то, что я в принципе могу видеть его. Это, как оказалось, привилегия», — грудь сдавило от таких мыслей.

      Вскоре все собрались на месте. Оливер тайно отвёл его в тюремную душевую и выдал новую форму.

      Вернувшись в тайную комнату, ему пришлось рассказать всем долгую историю о произошедшем в главном штабе. В результате они пришли к выводу, что ради всеобщего спасения им нужно остановить Шмидта.

      Вальтер не представлял, как горстка неопытных солдат без ресурсов и власти собирается провернуть это, но решил положиться на товарищей. В конце концов спецотряду уже удалось один раз убить генерала. Это почти утешало, по крайней мере до той секунды, когда он вспоминал, что потом их всех поймали и собирались казнить.

      Ближе к вечеру Руф принесла ему бутерброды с чаем. Увидеть в роли «официанта» именно ее было неожиданностью, но Вальтер так проголодался, что без раздумий бросился на еду.

      — И как давно ты начал встречаться с Яковом? — присев рядом и неодобрительно прищурившись, Руф выпалила это настолько внезапно, что он подавился. Закашлявшись, Вальтер застучал кулаком по груди, где чуть выше в горле застрял кусок бутерброда.

      Она обратила внимание на его реакцию, но продолжила свою речь, не сбавляя экспрессии:

      — Я переживал, что ты можешь начать отбивать моих цыпочек, но вообще не ожидал, что у тебя настолько специфичный и… если честно, плохой вкус.

      От подобного тона по телу Вальтера прошлась волна злости, которая тут же высвободилась в громком, агрессивном кашле.

      — С чего ты это взяла? — просипел он, когда снова смог дышать. Кожа лица будто горела, но он надеялся, что это результат удушения.

      — Ну я же не слепой! Хотя, я уверен, даже Элиас заметил, насколько влюбленно ты пялился.

      Неловкость сковала всё тело и, только повернувшись, он сумел неуверенно ответить:

      — Я не пялился. Мы просто долго не виделись.

      Оправдание прозвучало настолько жалко, что Вальтер с трудом подавил нервную улыбку.

      — А с нами виделся значит?!

      — За вами я тоже соскучился!

      — Ты на нас даже не взглянул! Все полчаса ты просто залипал на своего бойфренда!

      — Извини… — он не смог придумать другого ответа.

      — Да не в этом дело! — сильный взмах руки словно передавал всю глубину ее возмущения. — Почему ты мне не сказал? У нас ведь с тобой самая настоящая мужская дружба! Я бы принял твой выбор… даже если это Яков! Наша дружба сильнее моих перепалок с этим чок… — Руф замерла на полуслове и отвела взгляд, приглаживая волосы: — Ой, то есть, с твоим возлюбленным. Любовь приходит и уходит, а настоящие друзья остаются с тобой навсегда. Я бы дал тебе столько бесценных советов!

      «Покорять сердца Якова с помощью советов Руф звучит как по-настоящему кошмарная идея».

      — Ты не так меня поняла, — наконец одолев смущение, Вальтер решил защитить остатки чести. — Мы не встречаемся, и я в него не влюблен.

      «Ну, хотя бы половина из этого правда».

      — Не ври мне! — не успела она распалиться в возмущенной тираде, как в дверях показался Оливер.

      — Руф, у нас отбой, — прогнусавил тот.

      — Да подожди ты со своим отбоем, тут важный разговор, — раздражённо махнув рукой, протараторила она.

      Оливер озадаченно оглядел их, пока Вальтер пытался взглядом донести мольбы о помощи.

      — Вы можете поговорить об этом завтра. Утро вечера мудренее.

      «Да! Спасибо!» — внутренне заликовал он.

      — Тц, я же сказал: «потом»!

      — Правила есть правила, Руф. Дай Вальтеру отдохнуть, у него сегодня был плохой день… — Оливер задумчиво почесал подбородок. — Так ведь полагается говорить?

      Недовольно вздохнув, она все-таки покинула комнату, бросив перед этим Вальтеру цепкий угрожающий взгляд, что так и говорил: «Так просто ты от меня не отделаешься!».

      Дверь захлопнулась, и Вальтер наконец смог спокойно выдохнуть. Он откинулся на матрас, заботливо установленный здесь ещё до того, как Вальтер вернулся. Аппетит уже пропал, но он заставил себя поужинать.

      Усталость пыталась затянуть его в сон, но воспоминания о разговоре с Руф обжигали стыдом.

      «Неужели всё правда настолько очевидно?» — уткнув в подушку горячее лицо, он молился, чтобы это было не так.

      От мыслей его отвлёк размеренный стук шагов. Они приближались до тех пор, пока дверь не отворилась, пустив в комнату полоску слабого света фонарика. Яков шагнул внутрь и щёлкнул переключателем, перед тем как закрыть дверь и наконец-то обратить внимание на Вальтера, что всё это время рассматривал его с тихой радостью, точно боялся спугнуть:

      — Спишь?

      — Не сплю, — Вальтер поднялся и сел, поджав ноги под себя. Взгляд заскользил по немного помятой пижаме и растрёпанной челке, которую очень хотелось пригладить.

      — Мне тоже не спится, — спокойно ответил Яков и опустился рядом.

      Он шире открыл глаза, пытаясь вобрать как можно больше деталей: узор капилляров на веках, случайно выбившиеся пряди, четкий, красивый профиль. Хоть Руф и говорила, что он смотрел на Якова целый вечер, этого было всё равно недостаточно.

      — Хочешь поговорить? — спросил он до того, как пауза станет очевидной и, следовательно, неловкой: раз Яков сам пришёл к нему, нужно удостоить его особенным вниманием.

      — Ты обещал рассказать о своем прошлом.

      — Ко мне так и не вернулась память. Но мне обрисовали в общих чертах, какой была моя жизнь.

      Яков молча повернулся и дал понять пытливым взглядом, что пора начинать рассказ. Впрочем, новой информации было не так уж и много, и совсем скоро в комнате снова повисла тишина.

      — Получается, ты никогда не был солдатом. Откуда тогда умеешь стрелять?

      — Не знаю. Может, научился на другой стороне?

      — Думаешь, ты настолько быстро обучаем? К тому же кто и зачем стал бы рисковать и пытаться сделать солдата из ученого и сына вражеского генерала?

      — Я не знаю…

      Яков молчал, отстранённо уставившись на дощатую стену.

      — И что ты думаешь о своей жизни?

      — Она мне не нравится. Я не желаю человечеству такого будущего и точно не хочу играть главную роль в его свершении.

      — Тебе близка идеология миротворцев?

      — Не знаю. Я просто хочу, чтобы со мной и моими близкими всё было в порядке.

      — Близкими? — уставившись чёрными и нечитаемыми глазами и улыбнувшись одним уголком губ, переспросил Яков. — Совсем недавно ты говорил, что мы едва знакомы.

      — Всё изменилось, — нахмурившись, Вальтер пристыженно отвёл взгляд. — Ты сам знаешь, что дорог мне.

      «Разлука сделала его холоднее. Такое чувство, будто теперь он меньше доверяет мне…»

      — Хм… Надеюсь, это и правда так, — в интонации сквозило очевидное недоверие, и от этого стало больно.

      — Конечно, правда! — возмущение придало его голосу твердости.

      — Если ты правда спасешь нас… — Яков перестал прожигать в нём дыру своим взглядом и отвернулся, несколько секунд думая над продолжением, — то я буду очень тебе благодарен, — прозвучало тихо и, судя по недовольному лицу, чувственнее, чем предполагалось.

      Тепло, что появилось в груди, охватило всё тело до головокружения, заставляя легко улыбнуться.

      Вальтер осторожно, почти не касаясь, положил ладонь поверх руки Якова и наклонился вперед, заглядывая в глаза.

      — Я сделаю всё, что в моих силах.

      Тот протяжно зевнул, прикрыв рот ладонью.

      — Хочешь спать?

      — В последнее время мне спится хуже, чем обычно.

      — Может, пойдём сделаем тебе чай?

      Яков покачал головой, и лишь спустя пару секунд заговорил, словно только сейчас вспомнил, что нужно объяснить свой отказ:

      — Придётся пробираться через охранников. Не хочу лишних раз подставлять ни себя, ни тебя.

      — Резонно… Если тебе сложно уснуть в спальне, может попробуешь тут? — Вальтер приложил все силы, чтобы это прозвучало как можно более непринуждённо. — Здесь тихо, а я могу поспать на кресле… Я же не храплю во сне?

      На губах Якова возникла улыбка, но Вальтер не заметил, чтобы его глаза хоть немного изменились.

      — Ты спишь как мертвец.

      Проигнорировав пугающую метафору, Вальтер поднялся и подошёл к креслу у стола, рассматривая пыльную деревянную спинку.

      — Ну так что?

      — Это хорошая идея… — судя по тону, Якова одолевали подозрения.

      — Выбирай, как тебе удобно, я всего лишь предлагаю.

      — Я не против. Но на всякий случай напомню, что я всегда вооружен и готов к бою, — тот прокрутил в руке револьвер, прожигая Вальтера взглядом.

      — Я знаю…

      — Тогда спокойной ночи, — до неестественности неожиданно улыбнувшись, Яков начал осматривать и ощупывать матрас, перед тем как медленно и осторожно лечь.

      Кресло оказалось неудобным и едва ли созданным для того, чтобы на нём кто-то спал, но Вальтер избегал любого лишнего движения или шороха в страхе помешать сну Якова или ещё хуже напугать его и навлечь на себя подозрения.

      «Если он уснёт раньше меня, я смогу понаблюдать, как он спит», — в прошлый раз эта авантюра закончилась грандиозным провалом, но сейчас будто сама судьба благоволила ему. По крайней мере, Вальтер хотел верить, что после всех страданий жизнь решит наградить его чем-нибудь хорошим.

      Прикрыв глаза, он опёрся головой о спинку стула и наконец позволил себе ни о чём не думать. Яков рядом, и сейчас всё хорошо.

      Таким образом сознание вскоре ускользнуло и погасло.

***

      Почти всю неделю с отъезда Немо Яков прожил как на иголках. Он сделал свой ход, но ещё не знал, какими будут последствия, поэтому тревога не умолкала ни на минуту, сколько бы Яков ни пытался забыться в рутине. Поэтому увидеть Вальтера было таким облегчением, что он бросился в объятия. Поддаваться эмоциям — нехарактерная для него ошибка, но в этом случае это сыграло на руку: всё-таки, кажется, Вальтер действительно привязался к нему. Значит укреплять отношения будет полезно.

      Яков открыл глаза и повернул голову к креслу, где тот спал.

      И Вальтер не притворялся: Яков понял это по особенно расслабленному выражению лица, которое он успел запомнить ещё в первые дни знакомства, свешиваясь с кровати десятки раз за ночь, чтобы следить за новоявленным шпионом.

      Он был уверен, что всё в порядке, но не мог перестать сверлить его взглядом. Словно хотел чего-то, но сам не понимал чего.

      «Он выглядит мило и безобидно, и, кажется, он в самом деле такой…»

      Яков улыбнулся и поймал себя на желании, что хочет погладить его по мягкой теплой щеке: он часто так делал прежде, но сейчас это желание впервые возникло настолько четко и осознанно.

      Конечно, он не собирался вставать, делать несколько шагов до стула, чтобы ещё и разбудить Вальтера своим касанием.

      Однако хотелось бы.

      Раньше миловидность «Немо» казалась неестественной, словно тот был искусственно создан чьими-то руками подобно скульптуре — это вызывало гнетущий контраст с его подозрительными действиями и окутанной загадками личностью, отчего шло внутреннее отторжение, но вместе с ним зудящее беспокойное желание узнать получше.

      Когда Яков узнал его происхождение, многое получило свое объяснение: Вальтер перестал быть злом, нарушающим его безопасность, а наоборот стал билетом в безопасное будущее. Первые дни Яков думал, что никогда не сможет это принять и привыкнуть думать и относиться по-другому, но в этот миг, когда он взглянул на Вальтера и взгляд просто мягко очертил его, не вызывая беспокойства, а успокаивая и радуя приятной картинкой, к нему пришло осознание изменений.

      Яков прикрыл глаза, говоря себе перестать думать о всякой ерунде и попытаться заснуть.

      Долгие пять минут он пролежал, надеясь отключиться. Голова гудела, словно внутри копошился целый рой насекомых. Яков пытался расслабить тело и концентрироваться на дыхании, но оно давалось тяжело, пока сердце начинало колотиться всё сильнее и тревожнее, а шум в ушах — стоять всё громче.

      Послышались шаги, и каждый из них звучал ближе и отчётливее, звеня в висках вместе с ошалевшим сердцебиением. Затем звук прекратился, и чья-то рука потянулась к его лицу.

      В один миг он подорвался с матраса и вытащил оружие. Курок щёлкнул быстрее, чем Яков успел понять, что вокруг никого нет.

      Полтора года назад — в первый раз, когда это случилось — было по-настоящему страшно, но когда подобное начало происходить каждую ночь, кошмары и сонные параличи стали привычной неприятностью.

      В том положении было глупо бояться каких-то искривленных игр сознания, когда над жизнью висела реальная и осязаемая угроза смерти. Когда каждый день приближал к ней, разрушая ещё сильнее.

      После «эксперимента» всё это прекратилось, и Яков очень надеялся, что никогда не испытает подобного вновь.

      «Почему это повторилось?» — пульсировало в голове.

      «Неужели меня кто-то снова отравил?»

      Медленно выдыхая, он перевел рассеянный взгляд на сонное перепуганное лицо Вальтера.

      — Что случилось? — потирая глаза, спросил тот.

      Проигнорировав вопрос, Яков огляделся по сторонам и крепче сжал револьвер. То, что врага нет рядом, означало, что прямо сейчас не нужно сражаться, но это не добавило ни капли чувства безопасности.

      Впиваясь пальцами во влажное от холодного пота оружия, Яков замер и просто ждал.

      — Эй, всё хорошо? — Вальтер подкрался и присел рядом, внимательно рассматривая его.

      — Отойди. Это может быть твоих рук дело, — голос предательски дрогнул, подливая масла в огонь раздражения.

      — Хорошо… — отсаживаясь, ответил он. — Расскажи, пожалуйста, что случилось… Тебе что-то приснилось?

      Яков уперся взглядом в пол, не выдерживая странного напора этого вопроса. Казалось, любое слово будет использовано против него, из-за чего ответ костью застрял в горле.

      — Ты сильно дрожишь…

      В груди вдруг заболело.

      — Уйди, — сдвинув брови к переносице, прошипел он.

      Вальтер растерянно смотрел на него несколько секунд, прежде чем заговорить вновь.

      «Думает, как обмануть меня».

      — Я за тебя очень сильно беспокоюсь… — неподдельная нежность в интонации задела где-то внутри за живое. — Правда.

      — Мне тошно от этих слов.

      — Я не вру…

      Яков чувствовал, что это правда, но не мог отделаться от необъяснимого комка негативных эмоций, которые даже не получалось распознать.

      — Если это и правда, у меня нет сил разбираться ещё и с твоей привязанностью.

      «Этого не следовало говорить!» — тут же воскликнул разум, мгновенно пугая перспективой разрушить теперь все свои предыдущие старания.

      — Именно поэтому я хочу помочь тебе, — ответ прозвучал заботливее и мягче, чем ожидалось. Будто Вальтер в самом деле желает ему только добра.

      Яков ничего не понимал, но не хотел задумываться. Сейчас не время для бессмысленной рефлексии.

      Взгляд покосился на дверь, которая до сих пор была заперта. Страх медленно отступал, и вместо него наваливалась опьяняющая усталость. Он отложил револьвер и только сейчас обратил внимание на то, как дрожат его пальцы.

      — У тебя часто такое случается? — Вальтер всё-таки присел на самый дальний угол матраса.

      — Нет…

      Теперь он и сам озадачился о том, что вообще произошло.

      «Да, последняя неделя изрядно потрепала нервы, но когда я успел стать таким мнительным?»

      — Может, тебе что-то нужно? — участливо, но ненавязчиво спросил Вальтер.

      Только из-за вопроса Яков обратил внимание на пересушенное горло, но промолчал. Пить здесь он всё равно не будет, а вот огорчать Вальтера своими подозрениями было неприятно и невыгодно.

      — Ничего. Я уже в полном порядке, — для пущей убедительности Яков надел на себя слабую улыбку.

      Тот обвёл его внимательным обеспокоенным взглядом, заставляя напрячься внутри и продолжать держать маску.

      — Хорошо… — наконец, заключил Вальтер, и Яков почувствовал что-то вроде облегчения, которое моментально рассыпалось, стоило услышать следующее: — Можно обнять тебя?

      — Зачем?

      — Ты всё ещё дрожишь.

      — И тебе это нравится? Нравится твоя власть надо мной? Нравится, что я не могу отказать тебе?! — осознание бессилия своего положения ножом проходилось по чувству собственного достоинства.

      Держать в себе гнев, подчиняться, заставлять подбирать слова в такой момент, чтобы не разрушить отношения — всё это было унизительно, но и испортить всё сейчас было бы подставой для самого себя.

      Идея сблизиться звучала легко в теории, а на практике Яков сам сковал себя цепями и теперь вынужден был терпеть нежелательную близость, которая в реальности оказалась куда более некомфортной и удушающей.

      То, что даже к плохим вещам можно адаптироваться и привыкнуть, Яков знал слишком хорошо и винил себя лишь за то, что сейчас сам обрекает себя на страдания.

      — Нет… — Вальтер смотрел на него с непониманием. — Мне не нравится смотреть, как ты страдаешь, поэтому я бы хотел помочь тебе успокоиться. И я не думаю, что у меня есть над тобой какая-то «власть». Я ведь уже говорил, что ты мне ничего не обязан. Ты не обязан ни на что соглашаться.

      Лицо стало как будто теплее, но когда он коснулся своих щек, то ничего не почувствовал из-за перчаток.

      — Хм… Это просто слова.

      — Разве я когда-то принуждал тебя к чему-то?

      Ответить «Нет» значило бы проиграть спор, поэтому Яков просто с хмурым видом отвернулся.

      — Так можно тебя обнять? — переспросил Вальтер настолько осторожно, что стало аж смешно и приятно от того, с каким трепетом к нему относятся.

      Яков понял, что согласился, лишь после того, как флегматично кивнул. Возразить сил не было, да и уже поздно: Вальтер осторожно прижал его к себе.

      Первые несколько секунд Яков не ощущал ничего, кроме своего испуганного сердцебиения. Однако ничего не случилось. Вальтер действительно всё ещё просто обнимал его.

      «Если бы он хотел сделать что-то плохое, он бы уже это сделал…» — с этой мыслью Яков уложил голову на плечо, и позволил себе обмякнуть в его руках.

      — Всё будет хорошо… — Вальтер медленно погладил его по плечу. — Я сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя. Я понимаю, что ты, возможно, мне не веришь и что я не могу гарантировать тебе полную безопасность, но, прошу, не беспокойся по пустякам, — последние слова заставили огрызнуться:

      — Не надо меня жалеть.

      — Я не жалею, я просто… — тот замер на полуслове, заставляя особенно вслушиваться в продолжение: — дорожу тобой.

      Яков нахмурился, не найдя, что ответить. Размеренные звуки дыхания и сердцебиения Вальтера успокаивали и убаюкивали. По крайней мере совсем скоро он незаметно для себя вырубился.

***

      Когда Вальтер заметил, что Яков уснул на нём, он сначала умилился, а потом сразу же растерялся.

      А что собственно делать? Если попытаться снять его и уложить на матрас, можно случайно разбудить, а если лечь с ним, Яков может разозлиться на такое нарушение границ. Вальтер сделал глубокий вдох и медленный выдох и только сейчас обратил внимание, как трепыхается его сердце. Определенно существует ещё одна важная переменная: он не хочет отпускать Якова.

      Покрепче прижав его к себе, Вальтер осторожно улёгся в импровизированную кровать.

      Нежность охватила его так внезапно, что Вальтер не заметил, как успел оставить невесомый поцелуй на виске. Мгновенно испугавшись, он вытаращил глаза на спящее лицо Якова. Ужас ледяной водой стекал по конечностям. Тот не двигался.

      Вальтер зажмурился и глубоко выдохнул.

      «Он не проснулся. Только что я был в шаге от ужасной смерти», — он покосился на револьвер, что всё ещё лежал рядом.

      Спустя минуту сердцебиение успокоилось, и Вальтер наконец-то смог расслабиться.

      Когда Яков обнял его в первый раз, он слишком растерялся, чтобы в деталях запомнить все разрозненные ощущения. Во второй раз Вальтера поглотила нежность и трогательная радость воссоединения. И лишь теперь он смог в полной мере неторопливо прожить и прочувствовать этот момент.

      Запах армейского мыла и шампуня ещё никогда не казался таким приятным. Наверное, потому что к нему примешался терпкий запах кожи, в котором вроде и не было ничего необычного, но голову вело кругом, пока Вальтер дышал как можно глубже, пытаясь напитаться им до последнего квадратного миллиметра легких, и боролся с желанием лизнуть шею, пробуя вкус.

      «На самом деле я ужасный человек. Если бы Яков знал, сколько у меня о нём неприличных мыслей, он бы меня презирал. Я знаю, что он ненавидит ложь, но продолжаю его обманывать. Я злюсь на его подозрения, но на самом деле не заслуживаю даже того доверия, что он дает мне сейчас».

      К горлу подступила тошнота, и Вальтер зажмурился, пытаясь убежать от этих чувств, но в темноте они обострились ещё сильнее: боль в груди, густой ком в горле, горячие щеки и запах Якова, который словно растворял его в себе без остатка. Это было пьяняще, легко, сладко, тошнотворно, болезненно и пугающе одновременно.

      «Наверное, это любовь…» — признавать это было отвратительно, но трусливое отрицание было бы не лучше.

      Он набрался смелости и вновь посмотрел на спящего Якова.

      «Прости меня, пожалуйста. Я сделаю всё что угодно, чтобы заслужить твою любовь… Или хотя бы право быть рядом и любить тебя».

      Вскоре эмоциональная истощённость взяла верх, и Вальтер, прижавшись покрепче, закрыл глаза и позволил себе перестать думать и просто отключиться.

***

      Проснуться и увидеть перед собой макушку Якова выглядело как начало лучшего утра в жизни. Тот с очаровательно умиротворённым видом спал, обнимая Вальтера за плечо и уперевшись в него щекой, пока он украдкой рассматривал разбросанные по подушке волосы, прикрытые глаза, восхищаясь, но вместе с тем чувствуя, как вина горькой каплей стекает по горлу. Он хотел отвести взгляд, но не мог, ощущая себя будто совершает преступление.

      «Будет ли у меня когда-то шанс?.. Нет, я не должен об этом думать. Не факт, что у меня вообще есть будущее. Шмидт готов идти до конца ради того, чтобы сделать меня рабом своей идеологии. Могу ли я вообще хоть что-нибудь сделать?..»

      Ведомый неосознанной привычкой Вальтер посмотрел на часы и вздрогнул: десять минут до начала утренней тренировки.

      «Нужно разбудить его», — рука почти коснулась плеча, как Вальтер замер на полувдохе, осознавая: сейчас у него есть уникальная возможность обоснованно коснуться Якова. Горло сжалось, едва сглатывая ком. Это была нехорошая мысль. Так думают извращенцы. И всё же он не мог заставить себя пошевелиться.

      Глядя на растрепанные пряди чёлки, Вальтер вдруг вспомнил, как ещё давно думал о том, что хотел бы погладить его. «Это мой шанс. И в этом нет ничего такого», — преодолев секундное смущение, он осторожно зарылся пальцами в тонкие гладкие волосы.

      В следующую секунду Яков раскрыл глаза, перехватил его руку, толкнул в спину и вжал лицом в подушку. Вальтер понял, что произошло, только когда плечо прошила острая боль.

      — Ай! Я всего лишь хотел тебя разбудить.

      Хватка ослабла. Он повернул голову, чтобы посмотреть на сонного и нахмуренного Якова. На губах проступила слабая улыбка, но Вальтер мгновенно подавил ее. Яков бы неправильно это понял.

      — Хм, я думал, это враг… Тебе стоило выбрать менее… — тот, прищурившись, отвёл взгляд, — кхм, тактильный способ пробуждения. Я ведь мог и руку тебе сломать. Это было бы очень некстати.

      — Я это учту.

      Яков отпустил его, и Вальтер медленно поднялся, растирая ноющее плечо. Что поделать: заслужил. Яков тем временем спокойно сидел, изучая его глазами.

      — Тебе не пора на тренировку? — он наконец вспомнил, зачем вообще затеял всё это.

      — Её перенесли на обед.

      — Почему?

      — Ты думаешь, сержант Леманн лично отчитывается передо мной? После побега Вагнера в нашей части начался настоящий переполох. Сержант Леманн временно взяла на себя обязанности командира. Я потому и пришёл к тебе, что планировал отоспаться сегодня… Но кое-кто меня разбудил.

      — Мне жаль. Я не хотел, чтобы ты пропустил тренировку.

      — И правда… К слову, не злюсь на тебя по-настоящему, так что можешь убрать это страдальческое выражение лица.

      — Страдальческое?..

      — Ага, — хмуро ответил Яков.

      Вальтер попытался расслабить лицо и придать себе умиротворенный вид, но судя по тому, как скептично изогнулась бровь Якова, у него не получилось.

      — Беспокоишься о будущем? — каким-то образом у того получилось попасть прямо в точку.

      — Да… Понятия не имею каким образом добиться того, чего я хочу.

      — А чего ты хочешь?

      — Свободы. Для себя и для вас.

      — Мы с Элиасом постараемся что-нибудь придумать, чтобы остановить планы Шмидта. Но, скорее всего, тебе придется занять место генерала. Ты готов к этому? — Яков улыбнулся, точно ему доставляло удовольствие ставить Вальтера в затруднительное положение.

      — Нет… Я до сих пор до конца не знаю кто я и что за мир меня окружает, так как я могу вершить судьбу целой страны? Это слишком большая ответственность, и я не думаю, что смогу с ней справиться.

      — А если я буду твоим верным помощником?

      Взгляд, интонация, небольшой наклон головы и легкая улыбка заставили мозг сначала сделать короткое замыкание, а потом завопить: «Нечестно!»

      «Он поступает со мной очень нечестно…» — думал он, пока всеми силами пытался подавить глупую улыбку и расслабить тело, что напряглось до кончиков пальцев ног.

      — Хах… — смешок вышел скорее нервным, чем искренним. — Насчёт верного я сомневаюсь, — Вальтер сказал первое, что пришло в голову, лишь потом надеясь, что не обидел Якова своими словами.

      Тот молча улыбнулся, но его взгляд не изменился.

      — А какого будущего хотел бы ты?

      Улыбка спала, а Яков напрягся, но Вальтер не хотел отступать. Выждав с десяток секунд, тот наконец заговорил:

      — Зачем тебе эта информация?

      — Хочу исполнить твою мечту, — смущение нагнало уже после того, как слова слетели с губ.

      — Как это мило, — без издевки, но с очевидным сарказмом ответил Яков.

      — Нет, я правда хочу.

      «Впрочем, наверное, это хорошо, что я сказал ему это. Якову нужно постепенно привыкать к тому, что я… люблю его. А то есть шанс, что он даже не поверит мне, если я признаюсь ему в своих чувствах. Вот это было бы действительно обидно».

      Вальтер во все глаза вглядывался в лицо перед ним и ощутил облегчение, когда увидел, что взгляд Якова немного смягчился.

      — Ты наконец-то смотришь мне в глаза, — подметил тот, едва заметно улыбаясь.

      — Ну… это потому, что я говорю от души, — неловко улыбнулся он.

      — А, значит, в остальное время ты мне врешь? — усмехнулся Яков, точно был рад, что смог подловить.

      — Неправда! Не нужно перекручивать мои слова!

      — Разве я перекручиваю? — тот махнул рукой и поднял брови в поддельном непонимании. — Ты сейчас прямо во всём признался.

      — Я не смотрю на тебя, потому что мне неудобно пересекаться с тобой взглядами, — Вальтер решил осторожно объясниться.

      — Почему?

      Вопрос в лоб заставил скукожиться и замереть.

      «Я не могу сейчас сказать, что влюблён в него… Это определённо неподходящий момент».

      — Не знаю, — выдавил из себя он, надеясь даже не на то, что Яков ему поверит, а хотя бы на окончание этого разговора.

      — Ты снова врешь, — холодно заключил тот. — И как мне доверять человеку, который постоянно что-то от меня скрывает?

      Сердце заныло от вины.

      «Да, я поступаю некрасиво, но у меня нет другого выбора…»

      — Ты не хочешь позавтракать?

      Взгляд, которым его одарил Яков, так и спрашивал: «Ты серьезно переводишь тему настолько убогим образом?».

      Вздохнув, тот поднялся и поправил волосы и слегка помятую пижаму.

      — Жди, я сейчас схожу на кухню. За то, что ты разбудил меня и не хочешь честно отвечать на вопросы, я принесу тебе остатки вчерашнего ужина Дорис.

      — Яков! — воскликнул он, но его перебил хлопок двери.

      Глядя на закрытую дверь, Вальтер позволил давно ждавшему выводу прозвучать в голове:

      «Тянуть больше нельзя. Яков либо догадается сам, либо решит, что я скрываю что-то опасное для него».