Сенгоку не идеален и он это знает. Как знает и то, что никто в этом мире не идеален в принципе — у любого есть свои скелеты в шкафу, своя история, которую можно узнать теми или иными способами, достаточно лишь приложить определенное количество усилий и ресурсов. Он знает об этом. Поэтому сразу же, с первой встречи на дух не переносит новичка, которого под свое крыло с чего-то решила взять Цуру. 

Юта Оккоцу — если, конечно, его действительно так звали, — был абсолютно пустым листом. Появился из ниоткуда, казался потерянным и совершенно не здешним. Нарыть на него Сенгоку ничего не смог вообще и это было подозрительно. Потому что, опять же, каждый человек в своей жизни следит, не может быть так, что он появился просто из ниоткуда. 

Юта Оккоцу — темная лошадка. Это было ясно по его способностям и Сенгоку уверен, что то чудовище, которое Юта продемонстрировал как своего «напарника по бою», вызывало только больше вопросов и странной уверенности, что это далеко не все способности, которыми тот владеет. Сенгоку невольно вздрагивает — вспоминает, как ласково тот звал чудовище «Рика» и смотрел на это с такой любовью и нежностью во взгляде, что казалось просто абсурдным и ненормальным. 

— Ты параноик, Сенгоку, — фыркает Цуру, будто околдованная мальчишкой. Сенгоку на ее изречение недовольно кривится. 

— Мне по званию положено. Вообще, это ты слишком ему доверяешь, — едва ли не огрызается он, стараясь успокоиться. Медленно выдыхает. 

Цуру закатывает глаза. 

— Ему можно верить. Просто тебе не мешало бы отдохнуть хоть немного. 

В этот раз глаза закатывает уже Сенгоку. 

Конечно, может быть, Цуру права и Сенгоку стоило отдохнуть. Но даже так, он все равно не мог отогнать эту мысль — Оккоцу доверять было категорически нельзя. 

Именно по этой причине он старается отправлять его на самые сложные задания, которые только может найти, как можно дальше от дозора, в надежде, что мальчишка либо сгинет, либо не вернется, да только тот возвращался из раза в раз. Более того, со всеми заданиями он справлялся без каких-либо затруднений, отчего быстро рос по карьерной лестнице. 

И, будто Сенгоку проблем мало было, Гарп подобным конечно же не мог не заинтересоваться. 

Очевидно, его друг тоже пал под чарами мутного мальца. 

Конечно же. 

Иногда Сенгоку казалось, что среди всего этого балагана, по ошибке именуемый дозором, он один являлся самым адекватным. Раньше надежда была на Цуру, но с появлением Юты она иссякла. С Гарпом же было все понятно с самого начала — ни о какой надежде на адекватность там и речи не шло. 

Сенгоку устало трет лицо ладонями.

— Ты слишком предвзят к мальцу, Сенгоку, — замечает Гарп, весело (и как он это делает?) похрустывая печеньем. 

Сенгоку устремляет на него откровенно уставший взгляд. 

— Спасибо, я и не заметил, — бормочет он в ладони, которые так от лица и не убрал. 

Гарп вздыхает. 

— Нет, я серьезно. Он хороший парень, чего ты с ним так? Эх, жаль, что Цуру его первая углядела, так бы с радостью себе забрал… Теперь то она его не отдает… 

Последние две фразы заставляют глаз Сенгоку (который и так был на нервах буквально всего, что касается Юты) дернуться. Несколько раз. 

— А я тоже серьезно, Гарп. Парень появился черт пойми откуда, со странным фруктом, ты вообще, черт подери, видел это чудище? 

— Да он ее не использует даже, только катаной и пользуется в основном, — пожимает плечами Гарп.

— Он одной только катаной умудряется вырезать кучу пиратов, наркодилеров и хрен пойми кого еще, — едва ли не рычит Сенгоку. — Я на него ничего нарыть не смог, понимаешь? Он как пустой лист, никакого прошлого. Это ненормально. А если он из революционеров?  

— Ну сильный значит парень, чего ты взъелся? — Гарп совершенно не хотел воспринимать его всерьез. — Паренек просто с какого-нибудь дальнего острова, настолько законопослушный, что даже не наследил нигде. 

Сенгоку устало на него посмотрел.

Вспомнил Юту Оккоцу с его жуткими пустыми глазами и сомнительной улыбочкой, точно приклеенной к лицу и спросил:

— Ты сам хоть в это веришь? 

Гарп пожал плечами.

Через три дня после этого разговора Юта Оккоцу получает прозвище «Шинигами» и это, как считает Сенгоку, только больше говорит о том, какая же он темная лошадка.  

Конечно, только для Сенгоку это прозвище говорит об этом. Гарп и Цуру за Оккоцу искренне рады и, кажется, горды, последняя так точно, все остальные — проникаются уважением. Сенгоку искренне не понимает, как на это все реагировать, ведь даже СП0, кажется, совершенно не понимают его опасений. Даже без «кажется» — они поголовно спокойно пожимали плечами, говоря, что в этом ничего такого нет, а в случае чего они без особых затруднений справятся с проблемой. 

Сенгоку искренне хотел им верить, но сделать это было сложно, увы. 

Вскоре Юта получает звание вице-адмирала — за каких-то чертовых три года, — и это все просто не укладывается у Сенгоку в голове от слова «совсем». Он же наоборот пытался задержать Оккоцу, отправлял его как можно дальше, но в итоге… В итоге все получилось в точности наоборот. Сенгоку казалось, что это сама судьба над ним так зло шутит, иначе он объяснить подобное попросту не мог, как ни старался. 

А потом Боги, или кто бы то ни был, наконец услышали его. Письмо Анны Рейнсворт — уважаемой тенрьюбито, пришлось как никогда кстати. Особенно радовало содержимое — она требовала, чтобы Юта Оккоцу стал личным охранником для ее племянника Дофламинго. Подобное требование более чем могло оскорбить дозор поголовно — как так, вице-адмирал на побегушках у маленького эгоистичного тенрьюбито? 

Однако же Сенгоку считал это превосходным шансом отослать Юту подальше. Даже если бы и не хотел, против тенрьюбито не пойдешь, поэтому…

— Мне это не нравится, — хмуро говорит Цуру, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Гарп сидел рядом с ней, неизменно похрустывая печеньем и пока что молчал, во благо нервных клеток Сенгоку. 

— Никому это не нравится, но против воли тенрьюбито пойдет только дурак, — спокойно ответил ей Сенгоку. 

Цуру прищурилась. 

— Это все точно выльется в какую-то жопу, — глубокомысленно изрек вдруг Гарп, прервав их игру в гляделки — они оба, и Сенгоку, и Цуру, уставились на него в молчаливом укоре. — А что? Еще скажите, будто я не прав. 

— Все, что связано с тенрьюбито, в принципе добром кончиться не может, — фыркнула все-таки Цуру, сложив руки на груди.

Сенгоку закатил глаза. Это обсуждение так или иначе ни к чему не приведет, однако благодаря друзьям, у него тоже появилось какое-то странное и очень нехорошее предчувствие, которое Сенгоку старательно игнорировал.

На следующий день Юта Оккоцу отбыл на Мари Джоа, выполнять одно из самых сложных заданий за всю свою недолгую карьеру морского дозорного. 

И, признаться, на мгновение Сенгоку даже стало его немного жаль. 

# #

Три года проходят в тишине и покое. Сенгоку не признается, но он был готов молиться на эти три года — такого морального спокойствия он не ощущал давно, очень давно, на самом деле, с самого своего становления адмиралом флота морского дозора. Конечно, кислое выражение лица Цуру несколько портило этот настрой, но подобное было более чем терпимо. Как и ворчание Гарпа о том, что добром это все точно не кончится. 

Сенгоку не знал, действительно ли это добром не кончится или все же Гарп ошибался, но ему, если честно, было даже все равно — Оккоцу стабильно, раз в месяц, писал отчеты о том, как все проходит, и ничего из этого не вызывало у Сенгоку опасения. Все было достаточно хорошо — признаться, в глубине души Сенгоку был искренне поражен тем, что Юта умудрился найти какой-никакой, но подход к маленькому тенрьюбито. 

— Юта привязался к этому мальцу, — мрачно произносит Цуру и по ее выражению лица, как и по тону голоса, становится предельно ясно, что подобному исходу она отнюдь не рада. 

Сенгоку знает, что иногда Юта созванивается с Цуру, порой пишет ей письма, более личные, такие письма, которые связывают мать и сына, поэтому Сенгоку в это не лезет. И не хочет совершенно — после этих писем и разговоров Цуру ходит не такая мрачная, хотя, конечно, бывают исключения.

Как сейчас, например. 

— Разве это плохо? — вздохнул Сенгоку и Цуру хмыкнула.

— Это тенрьюбито, Сенгоку. Как сам думаешь? 

Сенгоку думал, что, возможно, Цуру несколько преувеличивала… Ох, кого он обманывал? Она, определенно, была права. От тенрьюбито нельзя было ожидать ничего хорошего, однако Сенгоку, вопреки своим мыслям, ответил: 

— Думаю, что ты преувеличиваешь. Пусть и тенрьюбито, но он все равно ребенок, одинокий, к тому же — если судить по докладам Оккоцу. Так что не вижу ничего такого в том, что парень к нему привязался и они, вроде как, ладят. Для него это наоборот хорошо, никому не пожелаешь впасть в немилость к тенрьюбито. 

Цуру вздохнула, но видно было, что его слова возымели нужный эффект. Она чуть успокоилась и они перешли на обсуждение другой темы. 

А через три недели после этого Анна Рейнсворт умерла. 

Конечно, даже после ее смерти Сенгоку не собирался отзывать Юту обратно — ему казалось, всех (точнее, самого Сенгоку и Юту) более чем устраивало подобное положение дел, что его миссия продолжалась, даже если формально уговор можно было считать разорванным в связи со смертью святой Анны, да только вот…

Да только Хоминг — отец Дофламинго, приказал Юту забрать. 

И против этого Сенгоку пойти уже не мог. 

Хотя очень хотелось. Потому что терпеть этого паренька на базе ему совершенно не хотелось и против этого нежелания Сенгоку пойти никак не мог. Поэтому он делает то, что, возможно, стало очередным толчком в спину Оккоцу. Толчком к тому, во что все обернулось в итоге. 

Сенгоку отправляет его на Пирожный остров с практически невыполнимым заданием и запоздало думает, что, наверное, он погорячился. Что, возможно, этого делать все же не следовало — нужно было дать Оккоцу отдохнуть хотя бы пару дней, дать возможность увидеться с Гарпом и Цуру… Но все его сомнения исчезают мгновенно с одной простой вестью.

Юта Оккоцу дезертировал. Покинул миссию, так ее и не выполнив, и покинул дозор.

— Ты подтолкнул его к этому, — говорит Цуру сухо, но в ее голосе нет ни грамма обвинения.

Сенгоку качает головой. 

— Я ошибался. Но это произошло бы и без моей помощи, — спокойно произносит он и по глазам Цуру видит, что она понимает.  

Все пошло под откос тогда, с той миссией от Анны Рейнсворт — если бы не это, Юта бы не привязался к маленькому — уже павшему — тенрьюбито, не покинул бы дозор, он бы…

Но все это уже произошло и хоть как-либо изменить эти события никто не был в силах. Что тогда, что сейчас — против тенрьюбито было невозможно идти, как и против времени. 

Больше полутора лет все было спокойно. 

Сенгоку, наверное, допустил ошибку — повелся на грустное выражение лица Цуру и решил, что пока можно обойтись и без листовок. Да, Юта дезертировал, но было глупо думать, что его можно было поймать так просто — с его навыками и способностями, Сенгоку просто бы отправил многих людей на верную гибель. Более того, о его дезертирстве кроме верхушки так никто и не узнал, Юта нигде не светился, не творил ничего из ряда «вон», он просто… Он просто залег на дно, рыская в поисках маленького тенрьюбито, о чем было несложно догадаться. Цуру была права — Оккоцу слишком привязался к дракону и это потянуло его на самое дно. 

Поэтому Сенгоку ничего не делает. Он удивлен, что верхушка с ним солидарна — обычно подобное случалось редко, но тут, видимо, сама судьба, не иначе. Но было приятно знать, что они тоже понимали весь масштаб трагедии в лице Юты и его дезертирства. 

И все в целом было хорошо. Но Сенгоку не мог отделаться от ощущения, будто это все — затишье перед бурей. Не может быть все так тихо и спокойно, уж слишком подозрительно и нереально это было. Сенгоку ощущал, что что-то совсем скоро пойдет не прав. 

Он оказался прав. 

Реальность ударила жестоко и беспощадно — тогда, когда они они все ожидали этого меньше всего. 

Пришло известие о том, что Юта Оккоцу — бывший вице-адмирал морского дозора, известный под прозвищем «Шинигами», самолично вырезал практически всю верхушку тенрьюбито. 

А перед этим — целое поселение. 

Все, что оставалось Сенгоку — это спрятать лицо в ладонях и тяжело вздохнуть. Юта, определенно, оправдал свое прозвище. 

Очевидно, листовки не заставили себя ждать.  

# #

Марко с любопытством осматривает листовки — привычный утренний обряд. Сначала листовки — потом газета. Листовки всегда было интересно рассматривать — появление нового пирата или поднятие награды у старых, а может вообще у кого-то из его братьев, что было равносильно празднику — в общем, это было любопытным делом.

Совершенно не спеша он пролистывает листовки, одну за другой и резко останавливается. 

Брови его невольно поднимаются все выше и выше с каждой секундой. 

На листовке — изображение Шинигами. Того самого вице-адмирала, с которым Марко недавно пересекся и даже поужинал — Юта Оккоцу оставил о себе приятные и одновременно с этим забавные впечатления. На листовке же Шинигами выглядел совсем не так, как в жизни — слишком… зловеще. 

С трудом он переводит внимание на слова и это… это заставляет удивиться его еще больше.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ: 

ЮТА ОККОЦУ, «ШИНИГАМИ»

НАГРАДА ЗА ГОЛОВУ: 444 444 444 БЕЛЛИ 

И приписка:

ТОЛЬКО МЕРТВЫМ

Марко крепко зажмуривается и открывает глаза, отчего-то надеясь, что ему показалось, но нет. Листовка по прежнему была все такой же, а Шинигами с ее изображения смотрел на него так, будто являлся самой смертью во плоти. 

Марко с трудом подавил желание потереть глаза. 

Что он вообще мог сотворить? Слишком большая стартовая награда для новичка, еще это приписка «только мертвым»… 

Марко откладывает листовки и берет газету, но даже листать толком ему не пришлось — на следующей странице он уже находит то, что его интересовало.  

«ПАВШИЕ ДРАКОНЫ ОТ РУК ШИНИГАМИ-ДЕЗЕРТИРА» — прямо-таки кричал заголовок. И если первой мыслью Марко было, что такую награду и розыск только мертвым за одно только дезертирство дать не могли, то спустя несколько секунд до него начинает доходить смысл первой части заголовка. 

«Надеюсь, я ошибся», — отчего-то думает он и принимается читать. 

Юта Оккоцу — бывший вице-адмирал морского дозора по прозвищу «Шинигами», тот, кто будто бы пропал без вести, о ком не было никаких вестей или хотя бы слухов весь год, неожиданно оказался дезертиром, совершив леденящие душу поступки: устроил резню — беспощадно убил десятки Тенрьюбито, а также вырезал целый остров с обычными мирными жителями. Мы так и не смогли выяснить, что сподвигло его на столь ужасающий поступок, Главнокомандующий Адмирал флота Морского Дозора Сенгоку отказывается давать комментарии…

— Твою мать, — выдохнул Марко, совершенно ошарашенный подобной новостью.