Сасори открывает глаза во второй раз. Тяжело и глубоко вздыхает, а после тут же закрывает их обратно, в надежде на то, что это всего лишь Рай такой сомнительный. Хотя, в его случае больше Ад подходит, как и другим шиноби, в общем-то, но кто знает насколько извращенное сознание у Ками-сама.

Сасори лежит так, с закрытыми глазами, около получаса. И открывает их только тогда, когда до ушей доносится слабое, но отчетливое урчание. Он ощущает себя так, словно его обманули. Очень-очень сильно.

Сасори вздыхает, закрывает глаза снова и искренне надеется что ему показалось, но нет. Минут через десять урчание повторяется и Сасори открывает глаза вновь, с невероятно мрачным видом, потому что революцию в животе он отчетливо ощутил, хотя такого давно не было.

В конце концов, долгие годы он существовал в теле марионетки и его вполне все устраивало. Исключением считается лишь часть с техникой воскрешения, но то уж совсем из ряда вон. Это было не его настоящее тело, а лишь подобие на жизнь, которому тоже не требовалась подпитка в виде еды, воды и прочего.

Однако сейчас Сасори явственно ощущал то, чего не было многие-многие годы.

Голод.

Такой отчетливый, яркий, что живот скручивало и Сасори морщится от неприятных ощущений и отчетливого отголоска досады. Какого черта? Почему он вновь жив?

Сасори отпустил все, завещал свои творения Канкуро и уходил со спокойной душой, с полным смирением.

Первая его смерть была истинно спонтанным решением. Он слишком устал о всего этого, а тут подвернулся такой шанс — родная бабка сражалась с ним не на жизнь, а на смерть и шальная мысль «а почему бы и да» незамедлительно оказалась воплощена в жизнь.

Сасори сам этого не ожидал. Не ожидал, но ни в коем случае не жалел.

Хотя, конечно, тот факт, что он никак не мог спокойно умереть был весьма… грустным, да. Это печалило и коробило.

Неужели он так многого хочет?

Сасори лежит еще полчаса, прислушиваясь к себе и своим ощущениям. Он, Ками-сама, определенно в человеческом теле. Причем живом теле, а не его пародии, потому что стук сердца гулом отдавался в ушах, особенно если прислушаться.

Живот заурчал в очередной раз.

Сасори тяжело вздохнул.

Вставать и двигаться хоть куда-то, откровенно говоря, не хотелось. Он действительно устал от всего этого. А когда попытался уйти и успокоиться, его просто использовали, подавляя собственную волю.

Но в этот раз никаких связывающих пут он не чувствовал.

Либо воскрешающий его человек был поразительно глуп, либо…

Сасори поморщится. Только фанатиков ему не хватало, право слово. В том, что они у него были, он даже не сомневался, даже встречал пару раз, к своему сожалению.

Отчасти из-за этого он большую часть времени скрывался в Хируко, потому что да, внешность играла определенную долю во всем этом безумстве, однако это все равно не останавливало людей и подражателей.

Сасори просто хотел умереть. Что в этом сложного?

Почему именно тогда, когда он так яро возжелал этого, смерть никак не хотела встретить его лицом к лицу?

Сасори тяжело вздыхает и встает, слегка пошатываясь.

Он оглядывается.

Кругом лес, а сам он находился на небольшой поляне. Неужели он недалеко от Конохи?

Сасори чуть морщится, как от головной боли, вспоминая розоволосую девчонку.

Только этого ему не хватало.

Уж лучше было бы очнуться в резиденции Казекаге, чем возле Конохи. Было бы не так шумно, серьезно.

Сасори оглядывает себя и с легким недоумением выгибает брови. Это, кстати, тоже деталь весьма непривычная — от яркой мимики он избавился и отвык давным-давно, а тут…

Сасори трет ладонью лоб, собираясь с мыслями.

Он был одет в форму шиноби Песка, точно такую же, в которой ушел из деревни. Ситуация становилась все страннее и страннее с каждой новой деталью и Сасори это совершенно точно не нравилось.

Он прощупывает все карманы, как потайные, так и не очень, и единственное, что находит — свиток с красноречивой надписью «Хируко». Сасори кажется это насмешкой судьбы, эдакой совершенно несмешной шуткой, но он прислушивается к себе, выясняя, что запас чакры у него полный.

Выдыхает.

Внимательно проверяет свиток, саму печать на нежелательные ловушки, но ничего не находит. Это определенно его почерк, и вид этого свитка навевает воспоминания и легкий отголосок ностальгии.

Сасори качает головой.

Ему бы не хотелось так глупо умереть, право слово, однако…

Вспоминая об этом, в голову моментально приходит нещадный факт — он буквально подставился под удар, проиграв бабке и девчонке, у которой молоко на губах не обсохло.

Сасори оглядывает свиток еще раз, но так и не находит ничего подозрительного. Ничего, кроме того, что этот свиток вообще существует. В конце концов, Хируко был сломан довольно-таки большое количество времени назад, и у Сасори не было мыслей, каким образом он восстановился. Разве что, скинуть все это на шутки времени, но это выглядело достаточно неправдоподобно, что ли.

С тихим «ПУФ» и белым облачком на поляне, около Сасори, появляется…

Сасори не может сдержать своего удивления, правда.

Ситуация принимает крутые обороты, потому что рядом с ним стоял целый и невредимый Хируко. Поразительно.

Сасори внимательно оглядывает его на предмет хоть каких-то повреждений, но ничего не находит. Хируко все так же полон оружия, покрытого ядом, полон неприятных сюрпризов для врагов, но… Больше ничего. Ни царапин, ничего. Как новенький.

В душе против воли закрадывается червячок сомнения, и чем дольше Сасори смотрит на абсолютно целого и невредимого Хируко — пропали даже те мелкие царапины и сколы, что были получены так давно, что уже и не вспомнить в связи с кем и чем именно, — будто он действительно только-только стал его куклой, тем меньше та мимолетная мысль про шутки времени выглядит неправдоподобной.

В конце концов, он лично видел, как был сломан Хируко.

Он знал каждую царапину, скол, вмятинку на теле своей любимой куклы, служившей ему верой и правдой много-много лет, так, словно это были его собственные травмы. Каким бы мастерством не обладал сам Сасори, некоторые вещи ему были неподвластны и потому мелкие повреждения Хируко оставались тем, с чем ему приходилось мириться.

Сасори с задумчивой рассеянностью обходит вокруг неподвижной куклы, осматривая ее и все больше убеждаясь в том, что кто бы его не дернул с того света — он определенно знал, чем его задобрить.

Хируко выглядел в точности как в свои лучшие времена…

С его губ срывается задумчивое хмыканье, и он замирает от пришедшей в голову мысли.

Не обращая внимание на очередное урчание желудка и привычно-непривычные ощущения в теле, Сасори подносит свою руку к лицу, с отстранённым интересом рассматривая бледную ладонь и худые пальцы. Проверяет их подвижность, чуть хмурится, вспоминая свои навыки… снова опускает взгляд на себя, разглядывая форму шиноби Суны.

Сжимает губы в тонкую линию и еще раз зарывается в свои карманы, на миг зависает, пытаясь вспомнить, куда раньше его засовывал после того неловкого случая… вспомнив о нем, Сасори встряхивает головой, выкидывая глупые мысли и снова прощупывая все потайные карманы, пока, наконец, не вытаскивает его.

И замирает, разглядывая еще не перечеркнутый протектор.

С его губ едва не срывается тихая ругань, но он все-таки сдерживается, отводит взгляд в сторону вековых деревьев и еле заметно хмурится.

Все это отчаянно напоминало то время, когда он только-только ушел из деревни.

И единственное, что мешает Сасори все-таки поверить в версию с играми времени и своим невольным путешествием обратно, так это то, что в те далекие времена он никогда не заворачивал так близко к центру Страны Огня.

Сасори чуть хмурится, бросая взгляд на Хируко, на мгновение задумывается, а после решает все-таки убрать того обратно в свиток — привлекать внимание будучи так близко к Конохе ему не с руки, там его откровенно недолюбливали, помня о его роли в Третьей Мировой и своих многочисленных потерях по его вине.

Если брать в расчет, что его каким-то чудом или по вине чьих-то косоруких идиотов закинуло в те времена, то лучше бы ему вообще убраться отсюда куда подальше.

Однако…

Что-то внутри него — видимо, та пресловутая чуйка шиноби, — не давала ему окончательно поверить в это, заставляя сомневаться и сверлить задумчивым взглядом стволы вековых деревьев.

Подобные леса были особенностью Страны Огня.

Что-то подобное наблюдалось и на островах Страны Воды, но там деревья были потемневшими, покрытыми многочисленными мхами и папоротниками, укрытыми в туманах, что напрочь исключало его местонахождение там.

Про Суну и говорить нечего — пески, редкие оазисы и степи ближе к границам.

Обычный лес Страны Огня.

Обычный...

У него вырывается тяжелый вздох, и Сасори все-таки направляется вглубь, не желая оставаться и дальше на месте своего пробуждения и цепляясь глазами за различные растения, ощущая внутри настойчивое чувство смутного беспокойства и неправильности.

Еще спустя пару минут Сасори выскальзывает из-за деревьев, натыкаясь на распустившееся нежно-голубые цветки с отдающей фиолетовым листвой, и замирает, наклоняя в задумчивости голову, не сводя взгляда с растения и буквально ощущая движение сильной энергии в воздухе.

С его губ срывается тихий смешок, и он снова окидывает взглядом окружающую его зелень, а после качает головой с кривой усмешкой.

Это что угодно, но только не Страна Огня.

И, кажется, даже не его мир.

Он, биджуу его раздери, понятия не имеет где сейчас находится.