Город Святой Анны. Слой Утро. Школа Ангела. Пятнадцатое ноября 2347 года от заселения планеты. 23:59 по местному времени.
Школа…
Даже то, что это — школа магии — не улучшает настроения. Зря, что ли Глория пошла на конфликт с родителями, чтобы избавиться от обучения в медицинском?! А теперь, пусть даже и в другом мире, но вновь погружаться в уроки, зачёты и прочее? И плевать на то, что тут, вроде как, должны учить магии. Плевать даже на то, что это в принципе заманчиво. И на то, что Глория вроде как целиком и полностью за. Магии — Глория ни капли не сомневается — вполне могла её учить и Ярти. Ну, либо любой другой маг Клана, если уж Ярти не желает этим заниматься.
Глория опирается ладонями на подоконник — достаточно широкий, чтобы можно было забраться на него, кстати говоря… ага. А потом завернуться в плед, раздобыть кружку кофе и думать о нём… Только осталось определиться с тем, о ком или о чём конкретно думать. Потому что одновременно в голове и слишком много достойных для размышления тем, и в то же время ни одной, ради которой стоило бы проделывать эту ерунду с пледом и подоконником. Глория фыркает, радуясь, что Школа Ангела достаточно престижное заведение, чтобы не страдать от необходимости делить комнату с кем-то ещё. Не то, чтобы Глория была против соседей… хотя всего-то пара-тройка недель, проведённых в «Вишне» как-то привили вкус к одиночному проживанию, но будь сейчас в комнате кто-то ещё, пришлось бы прилагать гораздо больше усилий, чтобы…
Глория распахивает окно, наслаждаясь, кстати, и самим его присутствием. В Ночи в домах окон нет. За исключением того дома, где жил Веслав, но и там за окнами только тьма… а тут гораздо интереснее. Она высовывается по пояс наружу и с наслаждением вдыхает сыроватый уже точно осенний запах, приправленный пряной ноткой каких-то доживающих последние дни цветов. Как же этого, на самом-то деле, не хватало в Ночи! И неба тоже не хватало. Вот этого неба с крупными звёздами. А утром ведь ещё и солнышко будет… Глория и не думала, что настолько соскучилась по обыкновенному солнцу…
Жаль только, что комната расположена слишком высоко, чтобы можно было безопасно спрыгнуть сейчас.
Так что придётся выискивать какой-то иной способ…
Глория натягивает самую невзрачную футболку и спортивные штаны, обувается в кроссовки, радуясь, что в этом мире вообще есть такое чудо обуви, как это, и, чуть приоткрывает дверь. Некоторое время вслушивается в тишину коридора прежде, чем выскользнуть из комнаты. Жаль, что Глория слишком мало знает про то, какие традиции в Школе у студентов. Может, она сейчас нарвётся на компашку, празднующую начало обучения?..
А женской части общежития, ага. Главное тут не думать, что входит в программу празднования…
Глория морщится, думая, что проживание в борделе основательно её испортило. И стоит напомнить себе, что далеко не все… гм… Тем более, что многие из учащихся всё ещё несовершеннолетние. И вряд ли их воспитывали так, что они, лишь только оказавшись вне родительского контроля, тут же пустятся в о все тяжкие.
Странно, кстати, что возраст совершеннолетия примерно близок к земному… Ну, не считая договорных браков у аристократии, но у тех свои заморочки, конечно. И по большому счёту Глории совершенно на аристократию наплевать. Она уж точно не собирается никоим образом входить в их число… общение с Веславом, разумеется, не в счёт.
Коридор, по счастью, не преподносит сюрпризов. Вообще. Глория спокойно добирается до выхода из общежития и торопливо сбегает по лестнице, которая оканчивается залом.
Когда Веслав провожал её сегодня, они шли по другому пути — верхнему. И Глория успела даже восхититься видом на парк и корпуса зданий, принадлежащих школе. Но это… Она вздыхает.
Она старательно не думала… почти!.. о Веславе весь вечер. Потому что думать о нём слишком неловко. Он был так рад её видеть, пусть и старался не показывать слишком много эмоций, а она… Веслав сильно расстроится, если узнает, что она тут ради того, чтобы склонить его к сотрудничеству с Лисами? И ведь Глория просто никак не может от этого отказаться! И не только потому, что у Лис гораздо больше власти — в конце концов Веслав же будущий князь? Но… Она до сих пор жива только потому, что Лисы приняли её к себе. Да, не из альтруистических побуждений, но не чувствовать благодарность к Клану Глория не может.
Глория мотает головой, следуя за указателем, который сообщает, что левый коридор приведёт её во внутреннюю часть парка. В смысле — в ту часть, что не граничит со входом. Впрочем, как раз туда ей и не надо.
Интересно, а кто этот друг Веслава? Тот, которому Глория явно не понравилась? Белобрысый хмурый мальчик, глядевший на неё, как на грязь на… скажем, на парадном костюме. Насколько крепко они дружат? И стоит ли пытаться развести их? Глория морщится. Какая же это мерзость! Так размышлять о людях! Хотя, наверное, тот же Мартин мыслит именно такими категориями. И остальные, у кого в руках власти больше, чем над собственной жизнью. Но это не означает, что надо становиться подобной им… В конце концов, она уж точно не стремится ни на какие вершины. Ну, разве что неплохо бы стать крутым магом, но это как раз не подразумевает ничего, что… Глория толкает дверь, которая, как ни странно, распахивается легко и практически бесшумно. И это — несмотря на то, что по уставу Школы учащимся строжайше запрещено — за исключением строго оговоренных случаев практики — покидать корпус после отбоя. Было бы правильнее сделать дверь неподъёмной, чтобы осложнить желающим выбраться наружу путь. Интересно, почему не сделали? Тут какой-то секрет? Быть может, стоило бы быть более внимательной к такому, но Глория слишком устала от сегодняшнего дня, чтобы опасаться. Тем более, что знаки, скрывающие её от глаз посторонних, она нанесла ещё загодя, и уверена, что никто не заметит, как она в первый же день нарушает правила.
Хотя… может, она неверно поняла, и «не покидать территорию» относится не к корпусу, а к Школе в целом?
Впрочем, на конкретно этот пункт она в любом случае планирует наплевать сегодня. И — не раз в последующие дни.
До каменного забора высотой в два человеческих роста Глория добирается спустя четверть часа. Если верить своим ощущениям — часы Глория благополучно оставила на столике рядом с кроватью. И всё это время она крутит в голове слишком многое. И встречу с Веславом и его другом, и странную девушку показавшуюся очень знакомой, только вот Глория понятия не имеет — кто она. Может, конечно, это и Маша — Ярти ведь говорила, что не только Глория оказалась в этом городе, но Глории не кажется, что это она. Не… не так она двигается, смотрит. Даже если сделать скидку на то, что Маша, как и она сама, сейчас в другом теле, всё равно — движения, манера речи… Глория готова ставить на что угодно, что и сама она сейчас ведёт себя далеко не так, как та Аглая, чьё тело пришлось занять. И хорошо в какой-то мере, что очнулась она не рядом с теми, кто знал Аглаю.
Лучше было бы, конечно, чтобы вообще не пришлось оказываться в другом мире и… но Глория не станет об этом думать в тысячный уже раз. Она жмурится, чувствуя, как в уголках глаз начинают скапливаться слёзы. Нет. Не надо. Не сейчас. Вообще — никогда!
Она окидывает стену взглядом, признавая, что не ей с её нынешним невысоким ростом пытаться перелезть по верху. Ей сейчас даже до середины не допрыгнуть. Тут стремянка нужна… или верёвка с… как там они называются? Кошки? Хотя — какая разница? Их всё равно нет под рукой. Так что…
Глория садится на траву местами уже пожелтевшую и высохшую, наплевав на то, что штаны будут все в пятнах зелени и грязи, вытаскивает из кармана бутылку с чёрной краской и кисть. Чуть в сторону ставит растворитель. И начинает стаскивать с себя куртку и футболку. Ёжится от холодного ночного ветра, уговаривая себя, что это — ерунда по сравнению с тем, как не так давно она проделывала нечто подобное на пустыре Ночи. В разгар зимы — под снегом и пронизывающим ветром. И в компании господина Людвига… и тут неизвестно, что хуже. Так что потерпеть прохладненький, если сравнивать с Ночью, ветерок совершенно не проблема.
Глория отвинчивает крышку на краске и, вздохнув, опускает в бутылёк кисть.
Сначала она думала, что было бы проще — без необходимости стриптиза в ночи! — нарисовать знаки на стене, но… Глупо думать, что ответственные за сохранность жизни и здоровья учеников маги не зачаровали стены таким образом, чтобы знать, если кто-то попробует подобным образом — хоть изнутри, хоть снаружи — пересечь стену. По этой же причине Глория практически сразу отказалась от мысли придать своему телу способность проходить сквозь предметы. В конце концов — не стоит недооценивать магов.
И можно было бы опустить руки, но… Но господа маги вряд ли учитывали вероятность такого явления, как Рик. Который пусть и с некоторыми колебаниями, но позволил Ярти изучить его. Шарахаясь едва ли не от каждого её слова и жеста. Непонятно почему — Рик так и не сказал, что с Ярти не так по его мнению. Но результатом стали несколько символов, переплетённых в достаточно замысловатом узоре, позволяющем провалиться между слоями — причём, не так, как делают это маги!. Так что Сейчас Глория неторопливо наносит последние линии, медленно счищает краску с кисти, одевается, убирает краску и прочее обратно в карман и посылает в узор волну магии.
И радуется тому, насколько просто это стало получаться. И это — несмотря на то, что с момента начала обучения прошло чуть меньше месяца! Можно начинать думать, что она какая-нибудь избранная… Глория мрачнеет, вспоминая, что, если верить оговоркам Ярти в разговоре с Энни… нет, Глория не подслушивала намеренно! — это и правда в какой-то мере так. И в этом нет ничего хорошего. Потому что это, конечно, можно считать пессимизмом, но Глория слабо верит в то, что способна вывезти такую роль… Хотя насчёт ролей — это к Маше, если, конечно, она тоже где-то в этом городе.
В Ночи она оказывается посреди чьей-то квартиры. И остаётся радоваться тому, что рядом нет никого, кто… Стоит в следующий раз использовать Тьму… наверное. Глория передёргивает плечами при этой мысли, встаёт и делает десять шагов вперёд, упираясь в стену комнаты. После чего ещё раз активирует рисунок, возвращая себя в Утро. И облегчённо выдыхает — стена и правда оказывается за спиной, а рядом уде стоит немного неуверенно улыбающийся Рик.
— Здравствуй, — кивает она и, покосившись на стену, хватает Рика за руку и тащит в сторону… леса. Поле, конечно, красиво, но там они будут как на ладони. Так что — лес. Пусть даже Глория и терпеть не может дикие заросли. Если, это, разумеется, именно дикие заросли… Где вообще расположена Школа?! Глория понимает, что так и не удосужилась изучить план Утра. Ну… можно торжественно назвать себя идиоткой и отпраздновать сие открытие. — Но стоит стоять там, где тебя с лёгкостью могут засечь всякие… кому не стоит знать слишком много, — наставительно сообщает она в ответ на расспросы Рика, куда именно они идут. — Пусть это и было в достаточной степени просто, но я не хочу, чтобы мои усилия оказались напрасными.
— А… да. Я понимаю, — кивает Рик. — Тогда… мы можем прямо сейчас отправиться в Сумерки и…
— Ты забыл? — перебивает Глория, понимая, насколько Рик всё же… наивный и… — Мне нельзя пока что в Сумерки. Для начала тебе надо попросить для меня пропуск у того человека, в чьей квартире ты сейчас живёшь… Что-то не так?
— Не… нет. Всё нормально. Просто… — Рик заикается, и это уже перестаёт забавлять. Нет, Глория и не ожидала от этого человека… который не совсем человек, как она поняла… чего-то особенного. Но быть настолько… хочется прикрикнуть на него, чтобы вёл себя как все люди. — Тебе придётся встретить с ним лично для такого.
— Ну, тогда сообщи ему, что я прошу о встрече, — пожимает плечами Глория, отмечая, как Рик зябко ёжится при этих словах. — Да что не так? Ты не хочешь, чтобы я с ним виделась, или что?
— Просто… — Рик краснеет. До кончиков ушей, прикрытых неряшливой копной белых волос. Глория мельком думает, что блондинов всех оттенков в её окружении в последнее время как-то слишком много. Если и этот загадочный человек тоже блондином окажется, то… — Ну…
— Только не говори, что ты его боишься! — фыркает Глория и замирает, глядя на то, как Рик неуверенно пожимает плечами. — Серьёзно?! Что в нём такого, что…
— Я… не знаю, но…
— Ладно. В любом случае без пропуска я не смогу попасть в Сумерки. А ты вряд ли в одиночку сможешь сделать то, что мы собирались… — Не то, чтобы Глория и правда так уж жаждет знать, кто и за что убил родителей неизвестной ей Аглаи, и почему её тётка собиралась продать девчонку в бордель, но… всё лучше, чем лазать по Тьме или шпионить за князем и вербовать сторонников среди аристократов. Ну, не представляет Глория себя в подобной роли! Она же не Машка, мечтавшая стать актрисой! И не кандидатка в героини… чего бы то ни было. Хотя из неё и детектив не очень выйдет, но… — До завтра? Или когда там ты сможешь с ним договориться…
— Я через иллюзорий передам, — вздыхает Рик. — У тебя же есть..?
Есть, само собой. Никто бы не отправил её сюда без средств связи.
Обратно стену Глория пересекает чуть дальше того места, где перешла в первый раз. И радуется, оказавшись в Ночи в глухом переулке. Покосившись на почти смыкающиеся стены, Глория думает, что в первый раз была в квартире одного из этих домов. И стоит порадоваться, что в Ночи она оказалась не на высоте многоэтажки… без этой самой многоэтажки под ногами.
Школа встречает её тишиной, изредка нарушаемой скрипом то ли половиц, то ли чего-то ещё — Глория не очень-то интересовалась тем, что там у неё под ногами и прочими ненужными ей деталями. Ну, в самом деле — зачем ей знать, из чего тут стены и лестницы? Достаточно и того, что в здании тепло, достаточно просторно, а поскрипывания в ночной тишине даже какие-то уютные.
Глория добирается до своей комнаты и, бросив взгляд на пустой коридор, аккуратно запирает за собой двери.
Никто даже не заметил её отлучки!
***
Город Святой Анны. Слой Сумерки. Квартира Хельги Альттора Сентьолло-Лиэн. Шестнадцатое ноября 2347 года от заселения планеты. 01:44 по местному времени.
В последние несколько дней Ярти начала всерьёз сомневаться в том, что знает этот старый язык, который до сих пор изучают разве что в княжеской семьи. Ну и, быть может, ещё парочка совсем уж сумасшедших людей. Аглая, к слову, назвала это латынью. Что за латынь, Ярти не имеет ни малейшего понятия, но, кажется, в родном мире девчонки её изучают медики… бедняги. Зачем им это? Хотя той же Рите бы не помешало… Ой, нет. Нет, нет и нет! Тогда она вообще будет невыносима! И это при том, что Ярти вообще с ней практически не пересекается.
Хотя вот в чём можно порадоваться за медиков… и за пациентов тоже… так это в том, что Аглая не стала одной из этого сообщества… потому что Ярти совершенно не представляет девчонку в роли врача! Нет в ней того, что… Но, кажется, она и сама это понимала, раз сделала всё, чтобы её отчислили. Так рассказывала Энни, с которой Аглая разоткровенничалась. Ни разу не удивляет, что именно с ней. Всё же Ярти совершенно не представляет себе вариант при котором Аглая стала бы открывать душу перед ней. Не те у них сложились отношения. Впрочем, Ярти ни капли это не расстраивает. Гораздо хуже было бы, случись наоборот — быть задушевной подругой у такой неуравновешенной особы? Нет уж. Ярти предпочитает по таким вопросам общаться с кем-то более… Ну, вроде Энни.
Но в любом случае с латынью всё очень… очень не очень.
Потому что Ярти уже раз в пятнадцатый читает строчку из этого проклятого свитка, и никак не может понять смысла. При том, что отдельные слова вроде бы даже вполне себе понятны, но в единое предложение они никак не складываются! Ярти читала эту фразу и наоборот, и через слово, но…
А ведь это всего лишь третья фраза! И на каждую уходит столько времени, что Ярти уже сама готова бежать за любым самым ничтожным заданием в Тьму! Там хотя бы всё просто и понятно. Монстры, минералы… и ни над чем не надо ломать мозги! Она откидывается на спинку стула и запрокидывает голову, чувствуя, как по телу пробегает приятная волна. Надо бы встать и размяться. А то после нескольких часов все мышцы гудят. Но непереведённый фраза просто приковывает взгляд, не отпуская сознание. Ну, нельзя бросать дело на полпути! Ведь так?
Ярти делает усилие и едва ли не оттаскивает себя от стола. Косится на гамак, в котором, кажется, сегодня и заночует — тащиться в Ночь, хоть в «Вишню», хоть к Людвигу нет ни сил, ни желания, ни смысла. Всё равно же завтра опять сюда возвращаться… Век бы не видела ни этой квартиры, ни Паука! Кстати о нём.
Ярти бесшумно — благо, тапочки со смешными заячьими… если зайцы, конечно, выглядели именно так… прекрасно гасят звуки — подкрадывается к предусмотрительно запертой ею же двери и приоткрывают её. Паук… как и все прошлые дни, сидит за столом, посреди практически пустой гостиной и разумом явно сейчас находится не здесь. Даже близко не здесь. И Ярти не хочет даже пытаться угадать, насколько глубоко в иллюзории он сейчас пребывает. И ни к чему, и знание, как она подозревает, может лишить и без того шаткого спокойствия. А этого бы вот совершенно точно не хотелось бы.
Не хватало ей ещё переживать за этого человека! Пусть даже они и состоят в браке…
Ярти кривится и запрещает себе об этом думать. В конце концов брак — фиктивный. И, не считая… хм… первой брачной ночи… с Пауком её ничего не… Ярти морщит нос, запрещая себе думать в этом ключе. Это — прошлое. И оно не станет будущим. Так что и возвращаться к нему в мыслях постоянно нет никакого толка.
Уж лучше подумать о том, что Паук всё же дал её пропуск в Утро, и теперь Ярти может, наконец, увидеть сестрёнку собственными глазами… Хотя нет. Вот сейчас думать об этом не очень-то и хочется — не та обстановка. Почему-то кажется, что поминать даже в мыслях младшенькую в присутствии пусть и находящегося сознанием не здесь Паука, идея более чем неуместная. Хотя Ярти понятия не имеет, почему у неё такое ощущение.
Она выскальзывает в зал, не дожидаясь, когда дверь распахнётся достаточно широко, и медленным шагом — чтобы иметь отмазку перед самой собой за то, что собирается рассмотреть Паука в тот момент, пока он будет в пределах взгляда — направляется в кухню. Спать она не собирается. Как минимум ещё пару-тройку часов точно. Значит — самое время заварить чаю покрепче. И можно только порадоваться тому, что Паук сейчас не здесь и не может новь начать ныть на тему обожаемого им кофе и того, насколько много Ярти теряет от того, что отказывается от оного… Благо, что он хотя бы уяснил… с третьего раза, да, что Ярти требуется чай. С тех пор в ближайшем от окна шкафчике хранится запас чая. Разного — на случай, если Ярти захочется чего-то особенного. И она совершенно не желает думать о том, сколько Паук мог заплатить за контрабанду этого чая, откуда именно и кто его привёз и… И почему он вообще этим заморочился. Нет, Ярти, конечно, понимает, что он, вероятно, заинтересован в том, чтобы работа над переводом продвигалась как можно быстрее, и коль скоро он сам не может жить без кофе, то, вероятно, просто предположил, что и Ярти нужно что-то подобное. Но почему-то видится в этом какой-то подтекст. И Ярти никак не может прочувствовать — какой именно.
Она включает плиту, ставя чайник, и опускается на стул, окидывая чёрно-белую кухню мрачным взглядом.
Вот казалось бы — если сравнивать с достаточно убогой, пусть и чистой кухней Яськи, эта явно выигрывает по всем статьям. Только вот находиться здесь, как и в принципе в квартире Паука, не хочется до такой степени, что начинает казаться, что от явно дизайнерской кухни веет холодом и… Ярти передёргивает плечами. Глупости и самовнушение — не более. Дурные ассоциации, навеянные личностью Паука.
Наверное, если бы не оная, Энни бы точно оценила идеальную чистоту здесь.
Ярти фыркает. Неидеальную, если обратить внимание на турку, которая отмокает в раковине. Странно, что Паук оставил её тут. Неужели то, чем он там сейчас занимается настолько важно, что… Она встаёт и подходит к раковине. Турка выглядит… Обычно. Интересно, а давно она тут стоит? Ярти прищуривается, пытаясь вспомнить, стояла ли турка тут, днём. Хотя… Ярти же не заглядывала в кухню, сразу закрывшись в комнате. И порадовавшись тому, что Паук был занят иллюзорием настолько, что вообще не обратил внимания на её приход. Ну, и что из этого следует?
Ярти ошпаривает чайник кипятком, засыпает заварку и заливает водой, которую тут же сливает. И после этого заливает чай повторно. Кидает взгляд на часы. И вздыхает, что для полноценного распития такого чая, который стараниями Паука у неё в распоряжении, нет ни времени, ни соответствующего настроения. Да и обстановка не располагает. Но хотя бы частично ритуал надо выдерживать. Это… успокаивает. Спустя пять минут Ярти подхватывает кружку и идёт в гостиную. Пить чай, глядя на блуждающего разумом в неизвестных далях Паука — то ещё извращение, конечно, но почему-то хочется. Она забирается с ногами на диванчик, который по словам Энни, с которой Ярти зачем-то поделилась фотками квартиры Паука… той части, куда он её пустил… стоит едва ли не целое состояние, и делает глоток, наслаждаясь тем, как по телу пробегает приятная тёплая волна, а на языке оседает горечь чая, постепенно раскрывающаяся сладостью. Взгляд падает на полупустую кружку кофе, стоящую на самом краю стола рядом с Пауком. Обычная такая кружка — с закосом под глину. Нарочито грубая. И слишком большая для того, чтобы пить из неё кофе, между прочим! Как же это, интересно знать, Паук с его эстетством по этому поводу позволил себе пить кофе не из предназначенной для такого посуды?! Ярти прекрасно помнит, что видела кофейный сервиз в одном из шкафов!
Она поддаётся любопытству сползает с дивана и подходит к столу настолько близко, чтобы понять, что кофе явно остыл не час, и не два тому назад.
А это вообще нормально — настолько долго зависать в иллюзории?
Ярти никогда не увлекалась подобным, хотя и слышала про совсем помешанных, променявших реальность на иллюзорий. Кажется, даже были пара случаев, когда эти психи настолько утрачивали связь с настоящим миром, что доводили себя до полного истощения. И, вроде бы, кого-то даже не успели спасти… Ярти залпом допивает чай, внутренне содрогаясь от такого к нему неуважения, и ставит кружку рядом с кружной Паука, сосредотачивая внимание на нём самом.
Бледный, оправдывающий то прозвище, которым его порой называет Людвиг, худой и… татуировка, связывающая его с иллюзорием бешено пульсирует, и в такт к ней точно так же ведёт себя и другая — уходящая под свободную чёрную футболку. Что за татуировка — Ярти не имеет ни малейшего понятия, но это зрелище ей совершенно не нравится. Она осторожно берёт лицо Паука в ладони, стараясь не думать, как этот жест выглядит со стороны — о, да! Та же Энни точно бы не упустила возможности пошутить по этому поводу! Ярти ни капли в том не сомневается. И именно поэтому она ничего не узнает… Ярти качает головой, выбрасывая идиотские мысли, и пропускает магию через ладони, направляя её в татуировку Паука. Конечно, было бы лучше использовать рисунок, но, как назло, именно сегодня Ярти оставила набор в машине Людвига, посчитав, что в квартире Паука это ей уж точно не понадобится…
А, быть может, стоит попробовать поколдовать над свитком?..
Паук вздрагивает и приходит в себя. Ярти несколько секунд смотрит ему в глаза прежде, чем отступить назад. Она демонстративно вытаскивает платок и начинает оттирать пальцы, не сводя взгляда с Паука. Тот вздыхает и тянется к кружке. Смотрит на её содержимое и с ещё более тяжёлым вздохом поднимается на ноги, отправляясь в кухню. По пути его шатает так, что Ярти только усилием воли не срывается с места, чтобы не дать ему упасть. Вместо этого она неторопливо отправляется следом, чтобы налить себе ещё чая, который как раз должен был успеть настояться.
— И сколько ты…
— Какое сегодня число? — хриплым прерывающимся голосом интересуется Паук.
— Только не говори, что ты сутки в таком состоянии провёл, — просит Ярти. Паук пожимает плечами и достаёт недавно отмытую турку. Что может быть настолько важным, чтобы…
— Н-да… Рита мне голову оторвёт, — вздыхает Паук. Ярти не очень-то интересно, кто такая эта Рита, но за процессом отрывания головы она бы понаблюдала. И, возможно, даже помогла бы. Хотя имя… Ярти невольно вспоминает Риту, которая маг и одна из Клана. Ну, нет… Только вот её тут и не хватало, конечно. На пару с мужем.
Паук тем временем выуживает из одного из ящиков шприц и, налив кофе во всё ту же огромную кружку, практически на автомате делает инъекцию. Ампула летит в мусорное ведро, а следом за ней и использованный шприц.
— Лекарство хотя бы совместимо с кофе? — И зачем она спрашивает? Можно подумать, Ярти есть дело до того, чем и как гробит свою жизнь Паук! Тот пожимает плечами. — Ты настолько придурок? Я была о тебе лучшего мнения…
— Я вроде бы не давал повода для подобного. — Паук снова пожимает плечами и делает долгий глоток. — Давно ты здесь?
— С полудня. Знала бы, что ты… давно бы в реальность вернула. Пусть мне и не нравится твоё общество. — Ярти медленно отпивает чай под взглядом Паука. В которого до боли хочется этот чай выплеснуть. Останавливает только то, что это просто кощунство по отношению к такому божественному напитку. Ну, и то, что она понятия не имеет, как именно отреагирует на это Паук. И не придётся ли после этого поспешно валить.
— Я оценил, — кивает Паук, не уточняя, относится ли это к словам или же к мыслям… Хотя Ярти очень надеется, что это было не настолько очевидно. — Иди спать мне надо ещё…
— Я, конечно, всецело за то, чтобы ты себя угробил — мне, знаешь ли, давно мечтается о статусе вдовы, потому что траур мне пойдёт просто безумно — но спать сейчас пойдёшь ты. У нас договор, если ты не забыл.
— Вроде как моя смерть освобождает от обязанностей… — тянет Паук, мелкими глотками допивая кофе. Ярти пренебрежительно фыркает. Вот уж нет! Она не собирается… это слишком для… — Тем более, что пропуск у тебя уже есть.
— Я всегда честно отрабатываю гонорар, — отрезает Ярти, проходя мимо Паука к раковине, чтобы сполоснуть чашку. Да и заварочный чайник стоит вымыть. — Так что вали спать. И не беси меня.
Паук вздыхает, дожидается, пока Ярти уберёт чайник с чашкой в шкаф, и сам тщательно моет турку и кружку и уходит в зал. Ярти, успевшая убраться в выделенную ей комнату, выглядывает из-за приоткрытой двери, чтобы увидеть, как он скрывается в одной из комнат. Ну, вот и на кой она вообще решила в это вмешиваться? Помимо контракта и пропуска? Можно подумать, ей и правда небезразлично самочувствие этого… Паука! Плевать Ярти на него хотела. Пусть даже он и помог тогда, десять лет назад… только вот сделал он это потому, что Клаус через Криса заплатил ему за то, чтобы Ярти никогда больше не могла вернуться в Утро. И это Ярти прекрасно помнит. Но… ну, не позволять же человеку, кем бы он ни был, умирать у неё на глазах! Ну, разумеется, если речь не идёт о бродягах и прочей швали, что временами может попасться на глаза в особо тёмных переулках Ночи. С ними дело обстоит иначе. Почти всегда — Ярти с тоской вспоминает о том дне, когда она наткнулась на Аглаю.
И вот что ей стоило тогда пройти мимо?!
***
Город Святой Анны. Слои Утро и Ночь. Шестнадцатое ноября 2347 года от заселения планеты. 11:23 по местному времени.
— Таким образом мы сумели перекрыть нелегалам ещё один путь, — заканчивает доклад Людвиг, напрочь игнорируя правила. В конце концов, должны же быть у сына главы Клана хоть какие-то привилегии? Ну, по крайней мере, когда в кабинете нет никого постороннего… Он откидывается на спинку кресла и смотрит в потолок, ожидая ответа отца. Тот молчит. Слишком долго, чтобы… Нет. Людвиг не поддастся и не поменяет позу. Он и без того слишком устал за последние несколько дней. Кроме того мысль о том, что Ярти сейчас занимается каким-то там заданием в компании Паука, о котором не пожелала говорить, не добавляет спокойствия, к которому Людвиг сейчас так стремится.
Вот что, спрашивается, Пауку от неё надо?! Не долг же супружеский… Паук, кажется, вообще к этому аспекту жизни равнодушен. Во всяком случае Людвиг вообще не может припомнить ни одного случая, чтобы Паук… не считая последнего визита в «Вишню», но и то было связано с какими-то его мутными делами, а не…
— Прекрасно. Но ты ведь понимаешь, что это далеко не последняя лазейка? — врывается в тишину кабинета низкий голос отца. Людвиг не вздрагивает. Вовсе нет. С чем себя и поздравляет.
— Да, разумеется. Понимаю. — И в самом деле. Стоит только законопатить одну дыру, как эти крысы делают с десяток новых! И кто, интересно, им в этом помогает? Совы?.. Может, и Совы. А может и кто-то из аристократии. Ну, кто будет утверждать, что эти высокородные… или как там они себя называют?.. способны пройти мимо путей почти халявного обогащения? Мораль? Её нет как в Ночи, так и в любом другом слое. Что бы там кто ни говорил. А говорят постоянно — нравится высокородным считать себя образцом морали всё же. — Было бы проще, если бы нам удалось вычислить верхушку этих крыс.
— Так займись этим. Мои партнёры… — отец хмыкает, не оставляя пространства для фантазии на тему того, что это за партнёры, — крайне заинтересованы в том, чтобы в городе не было левых источников «сна». Да и «пыльца» тоже нуждается в строгом контроле.
— Уж не собираются ли они сами синтезировать наркотики? Опять. И просто убирают нашими руками конкурентов? — Людвиг косится на голые ветки дерева за окном и пытается подсчитать, сколько раз сестрички брались за разработку синт-аналога наркотиков, что производят в Кошмаре, и сколько раз терпели неудачу. И ладно бы они уступали только натуральной продукции Кошмара, так ведь и с импортом из-за Цепи их поделки рядом не стояли… Не потому ли они сейчас так против именно контрабанды?
А не всё ли равно? Даже если и так — Клан в любом случае остаётся в выигрыше — какая, в принципе, разница, что распространять среди клиентов, если это приносит прибыль? Так что до тех пор, пока махинации сестричек не вредят процветанию Клана, можно и сотрудничать с ними…
Отец пропускает последнюю реплику мимо ушей и советует возвращаться к работе.
Вот и поговорили… Не то, чтобы Людвиг рассчитывал на семейное общение — его, в принципе, и не существовало никогда — но… Наверное, это из-за Ярти и того, что он, пусть и приглушённо, сейчас слышит по связи. Ей определённо не нравится то, чем приходится сейчас заниматься, но… Людвиг вытаскивает сигарету, некоторое время вертит её между пальцами прежде, чем прикурить. Он затягивается и медленно выдыхает дым через нос, посылая Ярти через связь эмоции ободрения и поддержки. И моментально слышит теплоту отклика.
В душе тут же возникает ощущение мурлыкающего то ли котёнка, пригревшегося в ладонях, то ли — учитывая суть Клана — лисёнка. Людвиг давит желание улыбнуться.
Утро встречает его пасмурным небом, на котором не видно солнца… что и хорошо. Всё равно даже так тут слишком ярко. Слишком… просто слишком. Была бы воля Людвига — эту встречу с отцом он предпочёл бы провести в Ночи… или вообще в иллюзории. Просто, чтобы не тратить ни своё, ни его время на дорогу. Но… Он взъерошивает волосы и направляется к конторе. Хочется поскорее добраться до квартиры и завалиться спать, только вот… Только вот — отчёты, проверки… ещё и к Энни надо заглянуть за всё теми же отчётами, которые лишь по странному стечению обстоятельств до сих пор не начали ещё сниться.
Если бы в этих снах можно было увидеть реальные отчёты, то это было бы даже в чём-то удобно… неверное. Людвиг на мгновение задумывается, как это могло бы выглядеть, а затем передёргивает плечами. Как-то это уже слишком.
А ведь кто-то всерьёз считает, что положение правой руки главы Клана — это деньги и удовольствия. Ну, если считать удовольствием возможность закопаться в отчётах, которые зачастую написаны настолько… художественным… языком, что приходится раз по десять перечитывать каждую строку, чтобы хотя бы как-то вникнуть в то, что там автор пытался сказать, удовольствием, то это оно и есть. Деньги… толку от денег, если банально нет времени, чтобы их потратить на что-то?
Маг, работающий сегодня в конторе, на редкость молчалив, чем, как правило, и отличаются работники контор в Утре — если верить тому, что рассказывала Ярти — и без вопросов и промедления отправляет Людвига прямо на Пёсью… хотя, быть может, маг попросту не в курсе, что именно располагается на Пёсьей? Ну… возможно и такое. Вряд ли жители Утра сильно интересуются тем, что там находится в других слоях. Снобы они, всё-таки.
В Ночи ожидаемо снежная буря. Такая, что Людвиг едва удерживается на ногах от порывов ветра. Он поднимает воротник куртки, которая в Утре казалась слишком тёплой, к слову, и быстро перебегает на другую сторону улицы, радуясь, что по случаю бури вокруг ни людей, ни, что гораздо важнее, машин. На секунду замешкавшись около входа, где того и гляди одна из подсвеченных неоном вывесок окончательно оторвётся… рано или поздно она кого-то прибьёт… он забегает внутрь, чувствуя, как тут же его окутывает тепло.
Не то, чтобы он так уж сильно успел замёрзнуть, хотя руки покалывает — перчатки он, кажется, вообще сегодня забыл дома… как всегда — но… приятно.
Людвиг кивает стоящей за стойкой регистрации девушке, мгновенно расцветшая самой благожелательной улыбкой, на какую она вообще способна, и проходит к лифтам.
Энни он находит далеко не сразу. И — в не самом привычном для неё месте. А именно — в отдалённой комнате, которая почти никак не используется. Но зато тут есть окно. Едва ли не единственное на всё здание. Для чего оно вообще — Людвиг не имеет ни малейшего понятия. Он медленно пересекает не такое уж и большое пространство комнаты, машинально отмечая, что мебели тут практически нет, да и стены слишком блёклые. Как именно Энни использует эту комнату?
— Я видела тебя, — сообщает Энни, что-то убирая в карман джинсов — Людвиг только сейчас понимает, что хозяйка «Вишни» выглядит далеко не так, как он привык. Джинсы, водолазка под горло, тапочки. Она кивает на окно, поясняя свои слова. Людвиг выглядывает в него и видит звезду, которая сейчас абсолютно пустынна. Что и понятно — кому хочется пробираться сквозь почти ураганный ветер и снег? — Вообще-то предполагалось, что ты посетишь нас несколько позже…
— То есть, отчёты не готовы? — уточняет Людвиг, даже не зная, какой ответ его бы устроил больше.
— Вот ещё! За кого ты меня принимаешь? Готовы. Просто… я несколько… не в том настроении, чтобы… — она морщится, окончательно разбивая образ соблазнительной красавицы, который обычно демонстрирует клиентам «Вишни». — Неважно. Пойдём.
Энни поднимается с пуфика и следует прочь из комнаты. Людвиг, бросив ещё один взгляд на окно, идёт за ней. Чуть медленнее, чем стоило бы, но ускорять шаги он не хочет. Хотя бы, чтобы дать себе немного времени на обдумывание того, что он сейчас увидел. Энни… странно себя сегодня ведёт, но, учитывая, что в делах у неё всегда едва ли не идеальный порядок, на это вполне можно закрыть глаза. Тем более, что она — подруга Ярти. Хотя это, конечно, далеко не главная причина.
Отчёты… в бумажном виде, потому что далеко не всё можно сливать в иллюзорий. И уж точно не деятельность борделя. Даже если замаскировать его под что-то ещё. Почему-то несмотря на то, что в почти ста случаях из ста Полдень и Утро принципиально игнорируют жизнь Ночи — и уж тем более попытки упорядочить жизнь гражданских, что всегда вызывал у Людвига недоумение — любые намёки на деятельность Кланов, за счёт которых гражданские, собственно говоря, и получают возможность выживать, вызывают у представителей этих слоёв ужас и праведный гнев. И — закономерные попытки «принести закон и порядок» на улицы Ночи. Можно подумать, они тут кому-то сдались… Так что… Так что — да. К попыткам продраться через словесные обороты чаще всего добавляется ещё и необходимость разбираться в чужих почерках. А каллиграфии никого из подчинённых не учили никогда. И вряд ли те вообще согласились бы учить подобное.
И вряд ли бы хоть кто-то согласился этому учить…
— Что-то не так? — Людвиг отвлекается от ровных строк написанных идеальным — как и всё в Энни — почерком.
— Что происходит с наркотиками? — Энни, сидящая в неподходящем для её обычного образа офисном кресле… предельно открыта. Настолько, что Людвиг даже не знает, что ей отвечать. Наркотики никогда не приветствовались на территории «Вишни». Ни для клиентов, которых заранее уведомляли о действующих на территории заведения правилах, ни среди обслуживающего персонала. И Энни следит за этим настолько строго, что вряд ли у кого-то хоть мысль мелькнёт о подобном. Так с чего вдруг у неё возникли подобные вопросы? Людвиг выгибает бровь. И жестом предлагает пояснить, машинально скручивая лист отчёта в трубочку. — Ярти об этом не знает, — немного колеблясь, начинает Энни, что заставляет настроиться на что-то серьёзное. Если это касается Ярти, то… — И я надеюсь, что не узнает хотя бы в ближайшее время. Паук время от времени…
— Ты работаешь осведомителем у Паука. — Людвиг прикрывает глаза, пытаясь совладать с приступом раздражение. На Бледного, само собой.
— Не то, чтобы его интересовали внутренние дела «Вишни» или проблемы с поставками контрабанды, — пожимает плечами Энни, чуть откидываясь на спинку кресла и барабаня по столешнице ногтями с идеальным неброским маникюром… это Людвиг отмечает только потому, что его собственная секретарша не так давно восхищалась подобным. И призывала самого Людвига им восхищаться. — По крайней мере я ему об этом не сообщала. Но… Вчера он интересовался наркотиками. И был зол. Очень зол. Я рассказала ему про крыс, но…
— Зол? — Что такого могло случиться, чтобы вывести Бледного из себя? Людвиг вздыхает. Тащиться в Сумерки не хочется совершенно, но связываться конкретно с Бледным и видеть этот его обожаемый образ кота Людвиг не готов. Морально. — Хорошо. Я сам с ним свяжусь и… и мы поговорим. Можешь передать ему это… Энни. Если… Паук… — Людвиг запинается, едва по привычке не назвав его тем именем, с которым тот ходит последние двадцать с лишним лет… с подачи Людвига же. — Если Паук общается с тобой, то почему ты официально запретила ему появляться в «Вишне»?
— Шутишь? — удивляется Энни, заправляя за ухо слишком короткую для конского хвоста светлую прядь. Отработанным движением. — Я не желаю видеть его воочию! И уж точно не желаю, чтобы он совал нос в то, кто к нам ходит, и… — Она громко фыркает, выражая своё отношение как к Бледному, так и к его интересам. И Людвиг не может не согласиться с этим. — Он мне перепугает всех девочек и испортит репутацию «Вишни».
— И тем не менее ты рассказываешь ему о том, что ему требуется…
— Ему сложно отказать, знаешь ли. Особенно, когда у него на руках много чего, что может испортить мне жизнь. Да и не только мне. — Энни вынимает у него из рук лист и аккуратно укладывает его обратно в папку.
— Хочешь, я попрошу его не… — Можно подумать, он к этому прислушается! Бледный… иногда само его существование заставляет желать ему смерти. — Людвиг поднимается из-за стола и медленно направляется к выходу из кабинета «Вишни».
— Не стоит, — качает головой Энни. — Не стоит. Иначе он найдёт другой источник информации. — Она подхватывает папку и провожает до лифта.
— Что за информацию…
— Ярти.
Людвиг забирает папку с отчётом и заходит в лифт, успев до того, как его двери закроются, увидеть печальную усмешку на лице Энни. Ну, разумеется! Всё остальное он и правда может выяснить у кого-то ещё. Но… И ведь он тогда, десять лет тому назад, передавая Людвигу Ярти, клялся, что не приблизится к ней! Ну… он и правда до недавнего времени держал слово — ведь то, что он будет следить за ней издалека при помощи кого-то ещё, в обещании не упоминалось.
Покидать «Вишню», зная, что творится на улице, нет ни малейшего желания, но и оставаться тут далеко не вариант. Можно, конечно, было бы зайти в квартиру Ярти, но кажется правильным сейчас вернуться к себе и заняться делами. Людвиг косится на сорвавшуюся-таки вывеску — остаётся порадоваться, что она всё же никого не убила, а то это было бы не лучшей рекламой «Вишне»! — и ныряет в машину, тут же врубая печку.
***
Город Святой Анны. Слой Утро. Школа Ангела. Шестнадцатое ноября 2347 года от заселения планеты. 00:37 по местному времени.
Что Юлии сейчас больше всего интересно, так это то, с какими чувствами пришла в Школу Красовская. То, что эта тоненькая чернявая девчонка, крутившаяся рядом с князем, именно Красовская, Юлия знает. Спинным мозгом чует. И удивляется тому, как это она не опознала её ещё тогда, когда увидела в первый раз. Слишком мало было времени? Или расстояния? Но зато теперь… Разумеется, есть вариант, что это вообще какая-то левая с Земли, которую случайно зацепило ритуалом, но Юлия отметает его. Слишком уж всё ладно, да складно. Да и ведёт себя чернявая точно так же, как и Красовская. Даром, что получила возможность избавиться от лишнего веса, не прибегая к особым усилиям! Интересно, как скоро она с её-то любовью к пирожным и прочей дряни, заплывёт жиром во второй раз?
Юлия трёт виски, пытаясь унять весь день мучавшую её головную боль, и проходится по комнате. Такой, какой у неё сроду не бывало, если, конечно, не считать квартиру Альттэ. Но у той, если сравнивать с этим местом, оказывается, было вполне себе скромно. Даже несмотря на то, что в Утре в принципе не бывает скромных квартир… наверное. Хотя, быть может, где-нибудь на окраинах… а, ну да! Альттэ же как раз на одной из окраин и живёт. Ну… есть ведь другие окраины? И Юлия не поверит в то, что во всём слое нет ни единого бедняка! Так попросту не бывает. Или они их оперативно сплавили в Сумерки и Ночь?
Комната…
И ведь не сказать, чтобы тут прям-таки роскошь была. Нет. Всего лишь кровать с балдахином, шкаф, персональная ванная, стол, кресло… ковёр, опять-таки, на полу. С длинным ворсом, который невозможно приятно ощущается босыми ногами. Но… материалы! Такие, к которым хочется прикасаться. Такие, что даже смотреть на них кажется неловко.
Юлия кривит губы, чувствуя приступ зависти к этим богатеньким мальчикам и девочкам, которые с самого рождения были окружены подобной роскошью. За что им такое счастье?! Почему они могут себе это позволить, а те, кто живет в той же Ночи — нет? Почему ночники вообще едва ли могут себе позволить хотя бы увидеть солнце?! Юлия не так уж и много времени провела в Ночи — по большей части она либо находилась в квартире Альттэ, либо гуляла по ближайшим к её дому улочкам Утра — но и того, что она успела там увидеть в те несколько посещений, вполне себе хватает.
Эти… аристократы, поселившиеся в Утре, понятия не имеют, что такое настоящая жизнь. Впрочем, это явление не новое — на той же Земле ведь ровно также! — но от этого бесить оно не перестаёт.
Может… перед тем, как уйти из этого мира домой, устроит этим богатеньким выродкам весёлую жизнь? Юлия ни капли не сомневается в том, что способна это сделать. С её-то нынешними силами. Хотя, конечно, для этого придётся и потренироваться как следует, и продумать, что и как делать, но… почему бы и нет?
Хотя бы для того, чтобы эти уроды задумались о том, как живут те, кому повезло меньше, чем им.
Она подходит к окну и всматривается в ночное небо, которое, как ей кажется, уже к утру затянет тучами. Но даже эти тучи гораздо приятнее стужи Ночи. Хотя в то же время в Ночи гораздо легче глазам, несмотря на обилие неона. Именно поэтому не так уж и часть Юлия гуляла именно по улицам Утра, предпочитая уходить в Ночь. Наверное, стоило включит в список ещё и Сумерки, но… возможно, это и глупость с её стороны, но при одной мысли о Сумерках, накрывает таким отвращением, что…
Юлия забирается с ногами на подоконник и жалеет, что под рукой нет по крайней мере кружки с чаем — раз уж кофе в Школе вообще не в ходу, к сожалению. Но хотя бы чай тоже мог бы помочь не засыпать. А спать — страшно. Пусть она и худо-бедно научилась бороться с последствиями той встречи с этим существом в Тьме, но… время от времени эти самые последствия так или иначе прорываются в виде кошмаров. А ведь крайне необходимо с ним встретиться и поговорить… Н-да… и получить ещё одну порцию кошмаров! Которые — Юлия едва ли не физически это ощущает — именно сегодня накроют её с головой. Слишком много событий, изменений. Встреча с Красовской, опять-таки.
Которая, что вот ни капли не удивляет, знакома с будущим князем!
Было бы странно, окажись оно наоборот. Такие, как она, из кожи вон вылезут, только бы оказаться поближе к богатым и знаменитым…
Интересно, она уже залезла к нему в постель, или нет? Учитывая её новую внешность, это для Красовской явно не составит труда. Разумеется, мальчик ещё недостаточно подрос, чтобы считать его всерьёз сексуальным объектом — всё же, учитывая, что на Земле Юлии, да и Красовской тоже, было за двадцать, воспринимать пятнадцатилетнего хотя бы ровней не выходит. Он всего лишь на пару лет старше Ромки… Юлия прикусывает губу, запрещая думать о младших… Не хватало ещё расчувствоваться в самый неподходящий момент. Вообще надо до того момента, пока не получится вернуться домой, задвинуть все воспоминания настолько далеко, насколько это возможно. Она вздыхает, обхватывая себя руками за плечи.
Возвращаясь к Красовской и князю. Наверное, для такой, как она, подобные вещи вообще роли не играют. Главное — добраться до кормушки, не так ли? Да и, что греха таить, управлять мальчиком в разгар полового созревания достаточно просто. Особенно, если подключить к этому делу постель. Юлия, конечно, никогда бы не позволила себе подобного, но иметь возможность влиять на князя… заманчиво, да. Заманчиво.
Надо будет прикинуть, как оттереть Красовскую от князя. А значит, надо узнать побольше и о Красовской, и о князе. И о тех, кому он позволяет находиться рядом с собой.
Жаль, Искра не вхожа в высший круг местной аристократии, собравшийся в Школе! Пусть даже и неплохо понимает в реалиях их жизни… видимо, они в любой из школ магии — и не только там, надо полагать — примерно одинаковые. Что ж. В этом придётся разбираться самой. И не ввязывать Искру. достаточно и того, что ты помогла с правильным впечатлением и прочим — Юлия бросает взгляд на шкаф, в котором сейчас ровным рядком висят платья, дороже всей жизни Юлии. И жизни всей ею семьи.
Она отворачивается обратно к окошку и пытается рассмотреть созвездия, лишь спустя несколько мгновения опять — как и много раз до того — понимая, что ни одного привычного тут нет, а местные Юлия не знает. Как-то не до изучения карты звёздного неба было. Если таковая тут вообще имеется.
Наверное, всё же должна. Хотя бы с тех времён, когда этот мир ещё был доступен для посещения иными цивилизациями…
Вот тоже интересно, но разбираться с этим времени нет — если потомки тех, кого сюда ссылали на пожизненное, были немцами, англичанами и русскими… и, возможно кем-то ещё, всё же за пределами Каньона Мрака есть и другие города, страны… то что за цивилизация их сюда ссылала?
Может ли быть такое, что…
Она обрывает мысль, заметив, как по дорожке парка внизу, то появляясь, то пропадая за почти неразличимыми сейчас силуэтами деревьев, бредёт… кто-то. Комната расположена слишком высоко, чтобы рассмотреть поподробнее. Так что всё, что Юлия сейчас видит, это человек в мешковатой спортивной куртке и таких же штанах. И кроссовках, да. Парень это или девушка — не разобрать. К сожалению. Но то, что человек направляется в сторону входа в женскую часть общежития, может говорить о… хотя вполне возможно, что это чей-то любовник пробирается по покровом ночи — вряд ли богатые мальчики и девочки отличаются строгими нравами.
Как же даль, что не получается рассмотреть! Юлия едва ли не стонет от разочарования. А ведь можно было получить неплохой такой компромат…
Хотя…
Она едва ли не спрыгивает с подоконника, наспех накидывает на себя кофту, порадовавшись, что не успела раздеться, втискивает ноги в тапочки на мягкой подошве, чтобы не перебудить всё общежитие, и, почти потеряв равновесие, бежит к двери. Если поторопиться, то можно перехватить этого неизвестного на лестнице, проследить и…
Коридор встречает тишиной. Сонной такой, ночной тишиной. Так что Юлия даже замирает ненадолго, ощущая неуместность своих действий сейчас. Но она быстро давит это и торопливо бежит к лестнице, чувствуя, как паркетный пол обжигает холодом ступни даже через тапочки. Так, как, по идее бы не должен. Надо было хоть носки надеть!
Ох, как будто бы было время их искать! Юлия же так и не разобрала пока что сумку…
На лестницу она вылетает, задыхаясь от бега — всё же стоит признать, что ни в жизни прошлой, к которой она надеется вернуться, ни в нынешней Юлия не занималась спортом. И пробежка, даже такая короткая, для неё где-то за пределами возможностей. Кроме того, ноги ноют от прогулки по Ночи… И можно только радоваться, что она из-аз этого всего до сих пор не подвернула где-нибудь ногу! Юлия врезается в перила, тут же изо всех сил в них вцепившись. И радуясь, что не перелетела…
Вот с утра было бы радости всем — найти труп ведь такое счастье!
— Не дождётесь, — шипит она и оскаливается так, что увидь это кто-нибудь, то точно бы стал заикой.
Юлия часто дышит и прилагает массу усилий, чтобы выровнять дыхание. Получается с трудом, но забег оправдывает себя, когда она видит, как далеко внизу раздаются почти неслышные — Юлия задействует магию, которую ещё не до конца удалось освоить… хорошо хоть на посещение Тьмы и выживание там… хотя ничего особенно страшного, если не считать встречу с тем существом, там и не было… хватило и этого — шаги. Юлия перегибается через перила, пытаясь рассмотреть того, кто поднимается. Но получается как-то не очень — ночного освещения лестницы совсем недостаточно для подобного. И это при том, что Юлия в этом городе достаточно хорошо видит в полумраке. Но, видимо, сказывается ещё и расстояние. А жаль.
Впрочем, спустя пару минут становится ясно, что кто бы это ни был, он явно доберётся до этажа Юлии. Ну, либо остановится чуть ниже… или выше поднимется. Этого точно будет достаточно, чтобы…
Ниже на этаж. Всего лишь.
Юлия торопливо сбегает по каменным ступенькам, которые обдаёт холодом ноги ещё сильнее, чем паркет коридора. Что за полы в этой Школе?! Юлия успевает заметить, как этот кто-то исчезает в одной из самых дальних комнат секции. Короткая пробежка, ради которой Юлия даже скинула тапочки, совершенно бесполезных, кстати говоря… надо бы в следующий раз или босиком выбираться на такие вот прогулки в ночи, либо в шерстяных носках, в которых, правда, существует риск поскользнуться и улететь в ближайшую стену — и она опускается на колени, заглядывая в замочную скважину. И радуясь, что в комнате достаточно светло, чтобы…
Красовская?! Юлия отшатывается от двери и падает на задницу. Кое-как поднимается на ноги и ещё раз заглядывает в комнату. Так и есть.
Быть того не может!
Такая удача…
Юлия блаженно улыбается и прикрывает глаза. Медленно выпрямляется и неспешным шагом отправляется к себе. Больше она сейчас всё равно ничего не увидит, если, конечно, не собирается вломиться в комнату Красовской и поговорить с ней по душам. Но ведь это ни к чему, не так ли? Всё равно же разговора не получится при любом из вариантов. Если та примет её за обычную шантажистку, то явно постарается избавиться, а если поверит в то, что они обе с Земли… Неизвестно. Мало ли, что там Красовская решила? Может, она планирует выскочить замуж за мальчика-князя и получить доступ в финансам города… про то, что она может быть нацелена на власть, Юлия даже не хочет думать. У Красовской никогда не было таких амбиций, насколько Юлия вообще в курсе её жизни. Нет, ей, если вспомнить о тех фотках, что время от времени попадались на глаза на страницах местной жёлтой прессы и местных же пабликов, больше были интересны тусовки, шмотки и еда. Впрочем, это не имеет значения. Важно только то, что без знания намерений лезть напролом точно не стоит. Да и вообще… уж лучше подождать и пособирать компромат. Которому точно впоследствии найдётся применение.
Как минимум — можно шантажом добиться того, чтобы она исчезла из окружения князя. Или придумать что-нибудь ещё в том же духе.
Интересно — к кому это она бегала? К князю? Или у неё любовник за пределами школы?
Хотя такая, как она ведь вполне себе может и совмещать… При нынешней-то внешности!
Определённо всё это очень и очень интересно.
Юлия добирается до комнаты, проверяет точно ли сейчас никто не следит за ней самой… вот надо было воспользоваться… хм… чарами, чтобы уж точно не увидел никто, кому не положено!.. тщательно запирает дверь и, не раздеваясь, забирается в кровать. Спать она не планирует — беда, что ли, в одной бессонной ночи? — но сидеть на подоконнике и рассматривать что-то там больше не хочется. Всё равно всё самое интересное она уже увидела.
***
Город Святой Анны. Слой Утро. Квартира Екатерины Альттэ Сентьолло-Тоэ. Шестнадцатое ноября 2347 года от заселения планеты. 10:16 по местному времени.
Хочется просто сидеть и наслаждаться тем, что в квартире наконец-то не осталось никого, кроме неё. Альттэ прикрывает глаза, вслушиваясь в тишину. Где-то там, за пределами квартиры, разумеется, раздаются голоса — Альттэ слышит, как соседка из квартиры слева ругает сына… наверное, тот в очередной раз нашкодил… а снаружи, если хорошенько прислушаться, доносятся голоса детей. Альттэ хмурится, пытаясь вспомнить, что сегодня за день, если те свободно шатаются по городу. Выходной? Или праздник какой?
Она поднимается с дивана и медленно обходит квартиру, прикасаясь к стенам, беря в руки какие-то попавшиеся на глаза вещи, вживаясь в одиночество. Наконец-то!
Хотя, казалось бы, Алиса была совершенно необременительной соседкой… если, конечно, не вдаваться в подробности вроде холодка по спине всякий раз, когда та просто смотрела в её сторону… Но только теперь Альттэ окончательно поняла слова Альбатроса, когда та в одной из бесед говорила, что женщина прорастает в свой дом, начиная ощущать его, как вторую кожу. Действительно. Само присутствие Алисы ощущалось здесь постоянно. Холодком на плечах, вынуждая постоянно обнимать себя, чтобы хоть как-то почувствовать защиту… Заставляя всё время быть настороже. И сама мысль, что кто-то посторонний ходит по твоему дому, пользуется твоими вещами… ох, блин, да даже просто-напросто ставит тарелки после того, как помоет, не так, как надо!.. Всё это невозможно выматывает.
Выматывало.
Но теперь — всё! Больше Альттэ ни за что не позволит никому делить с ней дом!
Ну, разве что для Клауса она сделает исключение…
Но и только. Но уж точно не допустит такой глупости, как с Алисой, которую сама же и пригласила в собственный дом!
И само собой Алиса больше не может рассчитывать на проживание здесь. И плевать на то, что сыновья больше могут не рассчитывать на информацию по Алисе от неё. Пусть даже это и может пошатнуть позиции в организации!
Плевать. Душевное спокойствие важнее. Пусть ищут другого шпиона. Но Альттэ точно не пустит Алису обратно!
Впрочем… вероятно, после обучения в Школе та и сама не пожелает возвращаться сюда. Наверняка руководство сыновей подыщет ей более достойную… соответствующую её статусу Избранной квартиру. Ну, что ж. Альттэ только порадуется за неё и всё.
Она заходит в комнату, которую ещё вчера занимала Алиса и первым делом передвигает стол обратно к дальней стене. И скидывает с кровати декоративные подушки, возвращая их обратно на полки, где они и лежали. Ну, не для того они здесь были, чтобы их в ряд на кровати расставлять! Это вообще — ручная работа… Её — Альттэ — авторства, кстати говоря. И только ей решать, где им место. Вот.
Альттэ быстрым движением заправляет прядь за ухо, думая, что, возможно, стоит перекраситься. Например — в голубой. Ну, а что? Розовыми у неё волосы уже были. Фиолетовыми — тоже. Зелёные вот прямо сейчас. Пора что-то поменять в образе. Может, вообще побриться налысо?
Чтобы Клаус… удивился, да… Она вспоминает, каким взглядом он смотрел на её пирсинг — при том, что Альттэ всего-то проколола бровь! Одну.
Кстати о Клаусе.
Стоит, наверное, навестить его и поделиться радостью. Пусть даже и не получится рассказать обо всех обстоятельствах — вряд ли он оценит сам факт знакомства Альттэ с сыновьями — но хоть что-то…
Она кивает самой себе, быстро переодевается, натягивая на голое тело водолазку-сеточку и средней длины юбку стального синего цвета, которую выменяла у одной из подружек… пришлось отдать замшевые белые сапожки, которые до сих пор немного жалко даже при том, что те совершенно не подходили ни к одному из образов. Но они ей так нравились, между прочим! И уж точно смотрелись лучше, чем на… В коридоре натягивает кожаную куртку, радуясь тому, что, несмотря на пасмурное утро, дождя вроде бы не предвидится, и полусапожки на низком каблуке, гадая, откуда они вообще оказались в её гардеробе. Потому что, насколько Альттэ вообще помнит, у неё была либо обувь на высоких каблуках, либо спортивная. И ничего среднего. Так откуда?..
Ой, неважно! Может, опять с кем-то из подруг на что-то сменялась, и это за последними событиями вылетело из головы.
Последние события…
Которые, увы, все подошли к концу. Князь нашёлся, сестрички утихли и больше не ищут свою пропажу, какой бы она ни была… попробовать, что ли, у Хельги узнать, что ж такого те потеряли? Он ведь наверняка в курсе, если не сам это всё организовал!.. Ага, расскажет он об этом, как же! Даже сыновья успокоились… относительно, потому что планы движутся потихоньку. Но сама Альттэ о них не имеет ни малейшего понятия. Да и ничем сенсационным в них пока что не пахнет. Не тем, что можно было бы именно сейчас превращать в статью в газете или писать пост. Печально, да.
Ну, а о том, что там творится между герцогами, которые — Альттэ ни капли не сомневается в этом — будут так или иначе пытаться перетащить князя на свою сторону, Альттэ вообще вряд ли узнает. Если только опять же от Хельги. Который вот совсем не факт, что станет с ней делиться. Хоть чем-то. И заплатить конкретно сейчас за эту инфу ему нечем.
Вообще ни за какую инфу… Альттэ морщится, думая, что давно она не была в таком положении. И ведь даже на жалось давить бессмысленно.
Так что… скука. Хоть бы в редакции дали какое-нибудь задание!
Альттэ подхватывает сумочку и выходит из квартиры, тщательно её запирая. И млея от мысли, что там сейчас ни-ко-го нет. Пусто!
Странно, что в тот раз, когда первая её соседка съехала к жениху, это не ощущалось настолько ярко. Может, конечно, дело в личности соседки, но… Альттэ больше не желает с этим экспериментировать. Она кивает этой мысли, одним глазом заглядывая в щель почтового ящика, не желая тратить время на поиск ключей. В ящике ожидаемо пусто. Даже рекламы никакой за последние несколько дней не бросили. И непонятно даже — хорошо это или плохо.
На улице тепло… Странно — глядя из окна, Альттэ думала, что снаружи будет холоднее и даже немного сомневалась в выборе одежды, ориентируясь на прогноз погоды, но теперь она только удовлетворённо кивает сама себе. И быстрым шагом направляется к конторе. В которой, кажется, сегодня должен работать какой-то новичок. Во всяком случае что-то подобное она слышала, когда заходила в последний раз. Ну… это будет интересно. Обычно новички либо боятся сделать даже лишний вдох, запуганные ужасами, которые им рассказывают более опытные работники про строгость проверок и прочего, либо наоборот — считают себя центром вселенной. Ну, во всяком случае так дело обстоит в Утре. В той же Ночи чаще всего встречаются напрочь забившие на всё и всех экземпляры. С ними, конечно, гораздо проще договариваться о чём угодно — за деньги они сделают что угодно, вообще не грузясь моралью и прочим, но их пофигизм и зачастую хамское отношение к клиентам… убивает. Наверное, такие получаются из как раз-таки считавших себя когда-то центрами мира…
Хотя вполне возможно, что в этом Альттэ и неправа, но… Она скороговоркой называет адрес, думая, что вполне можно было бы и прогуляться — зря, что ли хоть квартира Клауса, хоть его же кабинет в офисе Шторма находятся в Утре? Но… так же быстрее! А на прогулки она сегодня не очень-то и настроена.
И… можно в плюс Утру добавить то, что только здесь маги контор способны переправить человека прямо в здание, а не на улицу по утверждённым ориентирам, как это практикуется во всех других слоях… хотя Альттэ не возьмётся утверждать, как там обстоят дела в Полудне… Странно, конечно, почему так, но для Альттэ это ещё один плюс проживания в Утре. Что бы там Хельги не плёл на этот счёт.
Мнение Хельги вообще не стоит учитывать — он считает Сумерки идеальным слоем!
Оказывается Альттэ около двери кабинета. Снаружи, разумеется. Не хватало ещё свалиться Клаусу на голову в тот момент, когда у него там герцог Винтерберг! Ну, либо кто-то ещё по делу… О! Альттэ было бы безумно интересно послушать, о чём Клаус говорит со своим непосредственным начальником, но жить хочется больше. Так что не стоит… достаточно и того, что она не так давно пренебрегла этим правилом… без последствий для себя, по счастью. Но и дальше играть в подобное точно не стоит. Клаус, конечно, человек терпеливый, но…
Она стучит и, дождавшись разрешения, входит.
— Непохоже на тебя, — замечает Клаус, даже не подумав снять маску. Альттэ чувствует, как у неё моментально начинают чесаться руки от желания её содрать. Так, что она несколько раз сжимает ладони в кулаки, чувствуя, как короткие ногти покалывают кожу.
— Решила сегодня побыть хорошей девочкой, — пожимает плечами Альттэ, падая в кресло и бросая сумку куда-то рядом. Та падает с достаточно громким стуком, и Альттэ вспоминает, что внутри лежит съёмник. Который вполне может повредиться от подобного с ним обращения. Она несколько секунд рассматривает сумку, пытаясь определить, что там сейчас внутри, но по итогу решает забить на это. По крайней мере, сейчас. Если что, можно будет… наверное… выклянчить новый у Клауса. — Пришла поделиться с тобой радостью! Моя соседка съехала, и теперь я целиком и полностью хозяйка собственной квартиры!
— Вроде бы она съезжала от тебя ещё месяц тому назад? — удивляется Клаус. Альттэ даже не пытается скрыть удивления. Он запомнил? — Что? Я учёл твои претензии о моей невнимательности. Вот.
— Это мило, — решает Альттэ. И улыбается. Надо подобное поощрять. Глядишь — Клаус и про подарки на значимые даты запомнит. И то, когда эти даты — тоже. — Это другая соседка. У неё были трудности с семьёй и я предложила ей пожить у меня — всё равно же комната пустовала — пока та не найдёт что-то получше. Но я и подумать не могла, что с ней будет так сложно!
Клаус склоняет голову набок. И Альттэ чувствует себя немного неуютно поз взглядом его серых глаз. Потому что он верит. Верит тому, что она рассказывает. Но она никак не может сказать про сыновей! Это будет… крахом всего. Клаус никогда не простит ей то, что она связана с сектой.
— Нет, — успокаивающим тоном отвечает на немой вопрос Клауса Альттэ. — Ничего такого, на я, кажется, едва ли не кожей её присутствие ощущала! Такое бывает вообще?
Клаус явно что-то собирается ответить, но в этот момент по его маске пробегают всполохи, сигнализирующие о том, что кто-то пытается с ним связаться. Альттэ жестом даёт понять, что не собирается мешать и откидывается на спинку кресла. Потом, подумав, даже забирается в него с ногами, предварительно стянув обувь. Сюда бы сейчас ещё и плед…
Разговор затягивается. И Альттэ даже жалеет, что не может узнать, с кем же именно Клаус сейчас говорит. Увы, это возможно только для таких, как Хельги… Альттэ понятия не имеет, как именно он такое проделывает! Но она доподлинно знает, что для него не проблема узнать всё, что спрятано в иллюзории. И встроиться в такой вот разговор, находящийся на самом верхнем слое. Но… брат вообще не собирается этим с ней делиться, кажется… Даже с ней! Пойти и высказать ему на этот счёт, что ли? Вариант, конечно — как минимум, Хельги удивится — но явно не сейчас.
И вообще — стоит обдумать это получше.
— А… кто это был? — Интересуется она, когда Клаус стаскивает с себя маску, обозначая тем самым, что теперь он целиком и полностью готов посвятить себя Альттэ. Она чувствует даже себя в этот момент какой-то особенной. Всё же, кажется, даже перед герцогом Клаус далеко не всегда снимает маску.
— Тео. То есть, Карл Маттео Винтерберг, — отвечает Клаус, поднимаясь из-за стола, за которым он перебирал какие-то бумаги в тот момент, когда Альттэ только зашла. Брат герцога? Почему он разговаривал с Клаусом? А! Альттэ давит желание ударить себя по лбу — с радостью по поводу избавления от Алисы она забыла о такой важной вещи! — мальчик ведь дружит с Клаусом. Ну… насколько тот вообще позволяет подобное, конечно. — Тебе не стоит, конечно, этого знать… и я сильно расстроюсь, если подобная информация внезапно всплывёт в прессе… любой. Но так и быть. Герман отправил Тео в Школу Ангелов, хотя тот был агрессивно против. Поэтому с братом мальчик точно сейчас разговаривать не хочет. Со мной, впрочем, тоже, но выбирая между мной и Германом…
— Я не дура, чтобы выносить на всеобщее обозрение чужое грязное бельё, — с прохладцей сообщает Альттэ. Ну, не совсем так. Если бы это было безопасно, то… это ж явно бы нашло отклик среди жадных до сальных подробностей читателей. Если ещё и разбавить это всё соответствующими домыслами… Альттэ ловит улыбку Клауса и демонстративно дуется.
Значит, младший брат герцога Винтерберга сейчас в школе. Там же, где князь и… Алиса.
Какая… жалость, что туда ну никак не добраться! Это ж такой кладезь сенсаций…
Альттэ гонит тоскливую мысль об упущенных возможностях, клятвенно обещая себе найти-таки способ проникнуть внутрь Школы, и поднимается из кресла, тут же оказываясь в объятиях Клауса.
Потом. Всё потом.