Город Святой Анны. Слой Сумерки. Квартира Хельги Альттора Сентьолло-Лиэн. Двадцать второе ноября 2347 года от заселения планеты. 07:17 по местному времени.

Зря я, конечно, проигнорировал слова Риты и провёл всю ночь в иллюзории. Но… а как иначе?! Учитывая всё то, что происходит так или иначе, было бы странно, если бы я не пытался хоть немного быть в курсе… Исключительно ради самого города!

Да, вероятнее всего мне возразят все, кто меня знает, но…

Я медленно поднимаюсь из кресла, чувствуя, как затёкшее за ночь тело не желает двигаться вообще, подхватываю кружку, едва не уронив её… Нет. Кофе мне явно сейчас ни к чему. Всё же спать хоть и понемногу — учитывая, что скорее всего я проснусь не позднее, чем через полчаса от дикой боли… и никакие капельницы и массаж тут не помогают, хоть я и вру постоянно об этом Рите… которая действительно в это верит — надо. Но как же возможно уснуть, когда события могут меняться буквально каждую минуту?! А если я из-за сна пропущу что-то важное, что наверстать потом попросту уже не выйдет? Увы, сейчас совершенно не тот период, когда можно забить хотя бы на часть потока.

И совершенно непонятно, когда этот период закончится. И чем. Учитывая присутствие этих трёх дам в городе. Жаль, но пророчество не даёт точного ответа на то, что и как должен избранный — не имеющий ничего общего с тем, на кого едва ли не молятся сыновья, разумеется — изменить в городе. Вернее — тот вариант, что когда-то попал в мои руки, такого ответа не давал. Только вот иных вариантов я и не видел. Пусть даже и знаю, что они существуют, само собой.

Так что позволить себе расслабиться я никак не могу. И остаётся только надеяться, что это всё не затянется слишком уж надолго.

Но кофе всё равно нельзя. Придётся заваривать траву, которая, конечно, почти не бодрит, но хотя бы создаёт иллюзию, что…

Шорох в коридоре.

Не дохожу до кухни, сворачивая влево, и останавливаюсь на пороге, рассматривая Рика, обнимающего сумку и труп.

Ну, да. Что ещё нужно для прекрасного начала дня, как не труп. Нет, конечно, если бы это был труп одного из Старших… в идеале — их главы! — я бы даже порадовался. Но вот конкретно этот у меня никаких положительных эмоций не вызывает. Совершенно.

— Ну, и как это понимать?

Рик, кажется, решает не говорить в моём присутствии. Ну… в чём-то я его понимаю — все его попытки с этими бесконечными заиканиями оставляют желать лучшего. Надо как-то избавлять его от… страха и прочих заморочек, а то чем дальше, тем меньше это забавляет. Он отпускает тело, которое с глухим стуком падает на пол, безнадёжно пачкая пол кровью, которая выплеснулась изо рта, и грязью. Настолько недавно умер? Морщусь. Отмывать теперь это всё… есть, конечно, робот-уборщик, но я что-то не уверен, что он с этим справится. Остаётся порадоваться, что Рику хватило ума не перемещаться напрямую в комнату. Н-да… интересно утро начинается. После того, как он освободил руку, Рик ею расстёгивает замок сумки, которая продолжат висеть у него на плече. Внутри…

— Прелесть какая. И как именно вы в это ввязались? — Забираю у него сумку, отказавшись, впрочем, от соблазна забросить в неё кружку, чтобы освободить хотя бы одну руку, напоминаю про обувь и тащусь-таки в кухню. Едва не потеряв равновесие по пути. Видит небо — я собирался хоть немного заняться своим здоровьем, но мир явно против этого. Так что достаю турку, забрасываю в неё заранее смолотые зёрна — ну, нет сейчас ни времени, ни настроения! — и, залив водой, ставлю на огонь… да, для прогревания турки в песке у меня тоже сейчас терпения не хватит. Сажусь за стол и рассматриваю содержимое сумки, поставив её себе на колени. Потому что понятия не имею, по каким местам её до этого таскали. Правда, потом придётся забросить вещи в стирку. Впрочем, содержимое радует. Расфасованные «сон» и «пыльца»… причём, совершенно явно — не заводского, скажем так, производства. От того, что выращивают маги Кошмара или завозимого синт-аналога, который, что бы там ни говорил по этому поводу Одноглазый, протаскивают в город именно Кланы… причём — конкретно Лисы… эта поделка слишком уж сильно отличается. И… нет, жаль, что у меня не было доступа к исследованиям Кошмара того, что именно нашли в крови тех троих детей, но я готов клясться на чём угодно, что это была вот эта вот дрянь. Кто, интересно знать… хотя, как минимум, сестричек я всё же могу отсеять — слишком даже на мой далеко не профессиональный в этой области взгляд эта отрава далека от стандартов качества Нового Дня. Чего бы конкретно эти стандарты ни касались. Ну, конечно, есть вариант, что это недоделка, но… отложу пока что выводы до того момента, как будет больше данных. Перевожу взгляд на Рика.

— Я хотел проверить один из адресов, которые нашла Аглая, но по пути увидел, как за этим парнем гнались несколько человек… — Как ни странно, он почти не заикается. Возможно, потому что старательно отводит от меня взгляд. Ну, хотя бы так.

— И посчитали, что будет правильно вмешаться? Странно для вас. — Не то, чтобы я его давно знаю. Но до сих пор он как-то не стремился помогать всем и каждому. Ну, не считая Аглаи, к которой прилепился в день своего побега, разумеется. Но то дело особое. В остальном же Рик до умиления наивно-расчётливый.

— У одного на запястье был знак… госпожа Ярти вчера указала мне на него, когда мы нашли тела…

— Сыновья… — И почему меня это не удивляет?! В самом деле. Учитывая присутствие во всём этом Сов. Но я как-то полагал, что сыновья — при всей моей к ним пламенной любви — всё же более осмотрительны. Почему же они в таком случае так подставились? Или… не учли фактор Рика? И с чего ему взбрело в голову, что надо вмешиваться во всё, что происходит с участием сыновей? Вряд ли Ярти ему говорила именно об этом. Я бы даже предположил, что говорила она прямо противоположное. — И вы поэтому решили вмешаться? Зачем?

Рик пожимает плечами. И косится на коридор. Ох. Понятно. Вероятно, он и сам не знает, для чего ему это всё понадобилось. Поддался секундному импульсу? Ну, вот и как он вообще планирует жить дальше? С такими-то представлениями о реальности?.. А есть ли мне до этого дело?

Хороший вопрос.

— И всё же.

— Ну… — Рик краснеет. Потрясающе. То пугается меня до обмороков, то смущается не пойми чего… Нет. Не буду его переучивать. Это слишком забавно, чтобы добровольно лишать себя подобного зрелища! — Я так и не понял, где мне искать нужный дом, да и ночь… Решил сделать хоть что-то, что понимаю. Только… парень почти мёртв был к тому моменту, как я их догнал…

— А остальные… — Твою ж… — Идиот. Вы понимаете, что теперь вас опять начнут искать по всем слоям? Причём — на этот раз — люди, которым вообще плевать на соблюдение хотя бы видимости закона. И на этот раз не в моей власти убедить людей оставить вас в покое. — Рик ссутуливается и краснеет ещё сильнее. Так, что кончики ушей, выглядывающие из-под белых волос едва ли не светятся. Идиот. Прав был его высочество.

— Я в капюшоне был, — неуверенно произносит Рик.

— Ну, хоть что-то. Так. Значит, сейчас вы берёте труп и отправляетесь в Ночь. В мою квартиру. — При мысли о том, как Рик изгваздает мою квартиру этим трупом, мне становится почти физически больно. Ладно. Куплю уборщика — надо же поддерживать Шторм на плаву? А то у них в последнее время всё крайне печально… — И ждёте там прихода Маргариты. Она представится. Потом делаете то, что она вам скажет. И… да. Что конкретно вы хотите от меня за сумку? Вы ведь поэтому не отнесли её Людвигу?

— Как считаются дома в Сумерках? — Хорошо, что я сижу. А то бы точно свалился от таких вопросов. И хорошо, что кофе не успел свариться — смерть из-за него была бы слишком жалкой. Но… нет, это всё же бесподобно! Вломиться ко мне в квартиру потому, что негде жить, притащить Свиток, за который я, конечно, безмерно ему благодарен, и попросить найти ему работу! Теперь вот это! Уникальное по своей наивности существо. Не-е-е… таких надо беречь. Как произведения искусства. Точно говорю. — Я так и не понял, где мне искать нужный дом. Перекрёсток нашёл, но…

— А вы так и не сказали госпоже Лэйтард про то, кем работали её родители? Это значительно бы упростило поиски.

— Я… Я не подумал. — Краснеет ещё больше. Прелесть просто.

— Вспышки отсчитываются по кругу по часовой стрелке начиная с севера, — всё же сообщаю я. Ну… так или иначе, но это ему может ещё пригодиться. Наверное. Если не ему, так Аглае. — Всего вспышек, за исключением особых случаев, которые, полагаю, вам не встретятся в ближайшее время, в каждой Искре ровно сорок… кроме того, дома внутри дворов считаются тенями вспышек и имеют буквенное обозначение. Их количество… разное. В зависимости от размера двора. Надеюсь, это понятно? Но вы всё же сообщите девушке то, что знаете. Она оценит. — Делаю жест рукой, который Рик, по счастью, истолковывает верно, убираясь в коридор, где возится с обувью и трупом. Поднимаюсь со стула, попутно сняв турку — вовремя! — и иду за ним следом. — В Ночи не вздумайте заляпать мне квартиру этой падалью, — добавляю я в тот момент, когда Рик закидывает руку тела себе на плечо и готовится исчезнуть. Кстати говоря, можно только похвалить его за то, насколько хорошо у него стало получаться скакать по слоям. Но сегодня я… хотя, почему бы и нет? Может, это его приободрит немного? перед встречей с Ритой. Та, конечно, дама суровая, но детей и приравненных к ним точно не обижает. — Молодец. Мне нравится то, что вы осваиваетесь со своими способностями.

Рик пропадает. Я успеваю заметить его вытаращенные глаза и хихикаю. Какая всё же это прелесть! Вешаю сумку на крюк и, обойдя по дуге то, что осталось на полу после трупа, тащусь обратно в кухню. На этот раз сажусь на подоконник, пусть мой позвоночник и колени почему-то явно против подобного, делаю глоток кофе, стараясь не страдать по поводу того, что он и близко не такой, как сваренный по всем правилам, и погружаюсь в иллюзорий. На этот раз неглубоко.

— Рита? — К счастью, она отвечает практически сразу. Неужели ожидала моего вызова?.. Ну, или не моего, а Ярти — если бы приступ меня накрыл-таки, и ей пришлось бы пытаться не дать мне сдохнуть…

— Хельги?! — Вот зачем так орать? Можно только порадоваться, что татуировка не перенаправляет звуки на барабанные перепонки, а то бы я точно оглох. — Только не говори мне, что у тебя приступ! Я же говорила тебе вчера, что…

— Нет у меня приступа… — По крайней мере — пока. Но я ни капли не сомневаюсь, что он только и ждёт момента, чтобы заполучить меня в свои объятия… Сделаю всё, что от меня зависит, чтобы этот момент произошёл как можно позже.

— Мог бы хотя бы Ярти попросить о массаже… глядишь, и нашли бы общий язык, — Рита противным голосом хихикает, но я пропускаю её шуточки мимо ушей. И даже не стану впоследствии припоминать ей о том, что она переступила определённую грань сейчас.

— Тебе надо сейчас отправиться в мою квартиру в Ночи… ты ведь знаешь, где она, не так ли? — чуть меняю положение, потому что боль начинает обнимать всё, что ниже рёбер. Это, конечно, пока что только предвестник, но… надо встать. И заняться чем-то, что не предусматривает сидения… или лежания.

— Во что ты встрял? — подозрительно интересуется Рита. Вот за что я люблю общение с людьми, которые со мной давно известны, так это за то, что не надо тратить лишних слов. Все прекрасно понимают, что к чему, по паре фраз. Ненавижу такое общение временами ровно за то же самое.

— Не я. Пока что. Заберёшь находящегося там парня и труп. Пусть твой муж постарается вытащить из воспоминаний тела всё, что сможет. Это важно. Парня… он, конечно, сказал, что был в капюшоне, но… перекрась ему волосы, что ли…

— Что происходит? — Голос Риты серьёзнеет. Настолько, что я почти счастлив. По крайней мере ей сейчас точно будет не до нравоучений или подколов.

— Как ты не можешь не знать, Лисы сейчас ищут контрабандистов. Мертвец так или иначе был с ними связан. Подробности тебе Рик расскажет. Только не пугай парня. И не смущай. А то он диковат в этом плане.

— И почему я не удивлена, что ты в этом замешан? — В самом деле — почему? Нет, я не смеюсь. Даже немного.

— Минимально. Как и всегда. — Жаль, что не вижу, как Риту перекосило от этих слов. Ладно. Это я могу и так себе представить.

Обрываю связь и смотрю на то, как туман медленно уползает в низины. День в скором времени вступит в свои права, а это значит… Ох, сколько всего же это значит! Поднимаюсь на ноги и подхожу к холодильнику. Раз уж ни посидеть пока что толком нельзя, ни уж тем более — полежать, то буду сочетать приятное с полезным.

Ну, и что мы будем готовить на завтрак?

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Школа Ангела. Двадцать второе ноября 2347 года от заселения планеты. 15:23 по местному времени.

Мысли упорно сворачивают ко вчерашнему дню. Хотя это и понятно — столько событий явно требуют того, чтобы их хоть как-то осмыслили. Только вот Глория совершенно этого не желает. Ни вспоминать о том доме, где она оказалась, ни о том, кто там шастал этажом ниже… и не только — Глория подозревает даже, что кто бы это ни был, он… или они… знал о том, что Глория там, и… страшно представить, что бы было, если бы она оттуда не убралась!.. ни о последовавшей за этим встрече с Пауком, пусть он и не сделал ничего, что могло бы… Даже наоборот — благодаря ему она сейчас находится в Школе, а не в этом страшном доме. Но всё равно вспоминать как-то не очень-то и тянет.

И уж точно она не хочет думать о том… разговоре, из-за которого она вообще оказалась за пределами Школы. Как и о том, что…

Глория вздыхает, поправляя загнувшийся рукав жакета.

Ну, да. Думать о том, насколько она опозорилась и в какой-то мере опозорила Ярти… и хоть бы она об этом не узнала!.. впрочем, Ярти всё равно не очень-то высокого о Глории мнения, так что это в любом случае никак ни на что не повлияет… Только всё равно думать об этом стыдно. До такой степени, что Глории хочется залезть с головой под подушку… а ещё лучше — в какой-нибудь особо глухой угол!.. и никогда больше оттуда не вылезать. И не смотреть в глаза окружающим. И плевать, что они ничего не знают о её позоре! В противном случае Глория вообще бы не нашла в себе сил уже сегодня выйти из комнаты.

Почему вообще проблемы, с которыми она боролась в подростковые годы, опять вернулись? Это из-за тела, в котором она оказалась? Неустоявшийся гормональный фон и всё такое прочее? Плохо, если так. Терпеть эту маету до… лет двадцати, если не больше, как-то совершенно не хочется. А лечиться так, как она это делала на Земле — взламывая замки и воруя то, что приглянётся — не то, чтобы не получится, но слишком… накладно. Риск быть пойманной тут примерно такой же, как на Земле, только вот там за её спиной стояли мама и папа, с которыми местным приходилось считаться, пусть даже они и не принадлежали сами ни к каким… ну, зато дядя — брат папы — как раз-таки был связан с криминалом достаточно тесно. Здесь же есть только Клан. Но Глория что-то сильно сомневается, что Мартин станет отмазывать девчонку, вся ценность которой только в знакомстве с князем… достаточно зыбком, если вдуматься… если она попадётся на чём-то подобном.

Так что и думать об этом глупо. Надо подобрать какой-то другой способ…

Она подтаскивает к себе поближе толстенную книгу, лишь самую малость недоумевая, почему же никто до сих пор не перенесёт всю хранящуюся в ней информацию в электронный формат. Ну, есть же иллюзорий! И в нём хранение подобных объёмов занимает гораздо меньше места…

Книги… Хорошо хоть не латынь, которой приходилось забивать мозг (не то, чтобы очень старательно, но тем не менее) целый год в меде! До сих пор вспоминать страшно. И — грустно. От того, что потратила целый год на бесполезное занятие в принципе. Ну… что ж.

Страницы не то, чтобы ветхие, но прикасаться к ним… странно. И не хочется, и боязно. Это ж не какая-то беллетристика, купленная у вокзала, которая всё равно рассыпается после первого же чтения. Это… Глория ведёт пальцем по строке, пытаясь понять, по какому вообще принципу сочетаются здесь базовые символы. Принцип упорно не поддаётся осмыслению. Никак. И от этого хочется вот просто сейчас встать и запустить книгу куда-нибудь в ближайший стеллаж. Настолько хочется, что аж пальцы подрагивают. Глория прикрывает глаза и заставляет себя успокоиться. Всё же в порядке, так?

Почти.

Всё в порядке, если не считать такого незначительного пустячка, в виде того, что суть принципа, по которому символы должны быть записаны именно в такой последовательности, а не в какой-то иной, ускользает. А без этого дальнейшее обучение вообще бесполезно. Вряд ли кто-то допустит её к практике при подобном раскладе. Да сама Глория ни за что не согласится на практику в таком случае! Это же не те базовые рисунки, которым её учила Ярти — и которые тоже, если вспомнить, давались не сказать, чтобы очень уж просто! — это гораздо сложнее. Хотя и возможностей даёт тоже намного больше.

Хотя, конечно, Ярти подсказывала и кое-что иное, но давала только готовые варианты, не вдаваясь в пояснения — почему и как. То ли считала, что Глории это не нужно, то ли не не желала тратить время на объяснение того, что Глория и так узнает в Школе… если, конечно, это было запланировано изначально… Глория качает головой, прикусывая кончик ручки. Ну, может, и не конкретно эта Школа, но Ярти явно не собиралась маяться в роли Наставника.

В любом случае это сейчас никак не поможет в проблеме с символами.

Можно, конечно, тупо заучивать. Запомнить, что и как, и надеяться, что впоследствии станет хотя бы немного понятно. Но Глорию аж передёргивает от подобного подхода. Это ж не медицина, к которой совершенно не лежала душа, это… это то, с чем, как ни удивительно звучит для неё, в первые дни изо всех сил сопротивлявшейся даже намёку на обучение — безуспешно, само собой — с чем Глория точно собирается связать собственную жизнь. Раз уж всё равно никакого способа вернуться домой уже нет. Ну… либо самостоятельно этот самый путь найти, но и для этого тоже надо знать гораздо больше, чем доступно ей сейчас.

— Послушай, я вчера… — врывается в мысли голос.

Глория отшатывается. Так, что падает со стула. С грохотом. Кое-как поднявшись, одновременно шёпотом, чтобы не привлекать ещё больше внимания, кроя Тео, которому за каким-то гадом внезапно потребовалось поговорить, отборным матом. На русском. Который тут, по счастью, мало кто понимает. И тем более — в том объёме, чтобы разбирать ненормативную лексику. Во всяком случае Глория на это надеется.

— Чё надо? — Грубо. Но по-другому Глория говорить с этим типом, который сначала обвиняет во всех смертных грехах, а потом… он же извиняться притащился, не так ли?.. по-другому она говорить с ним не собирается. В принципе. И плевать, что это невежливо и может навредить самой Глории. Просто плевать. После вчерашнего Глория не собирается сдерживаться с этим придурком. — Ты вчера не всё сказал? Нет?

— Мне не стоило говорить в таком ключе, возможно, но то, что ты могла бы смотреть по сторонам, когда… — Тео выглядит настолько уверенным в себе, что Глория с трудом удерживается от того, чтобы не сделать какую-нибудь глупость. Вроде попытки выдрать ему волосы, например. Как он вообще… хотя, да. Конечно. Он же не в курсе, где Глория побывала, и… И она совершенно точно не собирается его в это посвящать! — Это тебе же самой…

— Заткнись? — предлагает Глория. И с некоторым удовольствием смотрит на то, как Тео недоумённо на неё смотрит. Ой… неужели с ним раньше не говорили таким тоном?.. Какая… красота! Глория чувствует, как по венам разливается тёмное удовольствие. Такое, как бывало, когда ещё на Земле получалось стащить что-то и не попасться. И потом мило говорить с обворованным. Особенно, если этот обворованный был из числа тех, кто позволял себе насмешки над ней. Глория с удовольствием вспоминает, как это было. И чувствует, что неуверенность, преследующая её все те дни, что Глория находится в Школе, немного отступает. Только вот вряд ли допустимо оскорблять кого-то… пусть даже это… Это… слишком приятно, чтобы… Чтобы, к сожалению, можно было позволять себе подобное. Только ведь этот Тео! Провоцирует одним своим видом. Особенно после того, как вбил в свою белобрысую башку, что может поучать её, как следует себя вести. Поборник правил нашёлся! — И иди лучше к этой Алисе — ей ведь так сильно нужно чужое утешение! Или пойди и расскажи, какая я… что ты там успел придумать?.. всем вокруг! А меня грузить своими измышлениями не надо. Не нуждаюсь.

— Я ведь извиниться пришёл… — немного растеряно проговаривает Тео, даже сделав пару шагов назад.

— А кто сказал, что мне нужны твои извинения? — пожимает плечами Глория, с сожалением закрывая книгу. Аккуратно, хоть и хочется захлопнуть со все силы. Только вот с подобными вещами точно нельзя обращаться так небрежно. И приходится сдерживаться. В том числе и из-за этого. Она подбирает сумку и направляется к госпоже Эрри. Есть, конечно, надежда, что получится уговорить её позволить взять книгу с собой, но Глория не питает иллюзий на этот счёт. Тем более, что удача явно не на её стороне. Учитывая присутствие Тео, из-за которого вчера пришлось сначала соображать, как выбраться из заброшенного дома… который, к слову, она так и не знает, где конкретно находится… да и не хочет этого знать, как и того, кто именно там ходил, на этаж ниже — а в особенности того, что могло случиться, если бы этот кто-то вошёл в комнату до того, как… потом общаться с Пауком и ждать Рика. Который пусть и старался не капать на мозги, но был явно недоволен тому, что Глория связалась с Пауком. Ну, а с кем ещё ей было связываться? С Энни? Можно подумать, та могла реально помочь… Так что тут Глория вполне уверена в том, что приняла лучшее решение из возможных. — Дай пройти, сиротка.

Глория вылетает из библиотеки, оставив окаменевшего от услышанного Тео позади, и изо всех сил старается не думать о том, что только что сказала. Всё же это было как-то слишком грубо. Особенно если учесть, что Тео, в отличие от неё, действительно всего лишь пятнадцатилетний… или сколько там ему точно?.. мальчик. Пусть даже он бы и считал себя взрослым. Только вот это не отменяет того, что он — ребёнок. И поступать с ним подобным образом с её стороны попросту отвратительно. И чёрт его знает, как именно это отразится на Тео впоследствии, учитывая то, как он по словам Веслава тяжело переживал — и переживает до сих пор — смерть родителей. Но как же было приятно видеть боль на его лице! Глория морщится. Можно, конечно, свалить вину на гормоны тела, в котором она сейчас, только вот… Что-то не получается успокоить проснувшуюся не пойми к чему совесть.

— Ой! — Глория не падает только потому, что Лола, в которую она влетела, удерживает её на месте. Вот она — разница в росте и комплекции! — Что за дни в последнее время? — жалобно тянет Глория, поднимая упавшую сумку с наполовину вылетевшим из неё съёмником. Заряженным полностью на этот раз. На всякий случай. Хотя Глория вчера тщательно смыла рисунок с кожи, и теперь вряд ли куда-то внепланово переместится. Но всё же стоит перестраховаться. Хуже точно не будет. Хотя тут можно и подумать, что и в какой ситуации будет хуже… Надо учить рисунки. И развивать контроль. А не разбрасываться оскорблениями, пусть даже это и приятно. — Почему я постоянно то врезаюсь в кого-то, то меня не туда заносит?

— Может, стоит больше внимания уделать тому, что находится вокруг тебя, а не внутри? — предлагает Лола. Наклоняется и поднимает с пола слетевшую с Глории заколку. — Что-то случилось?

— Я наговорила гадостей Тео… — покаянно признаётся Глория, закалывая особенно непослушную прядь. И мельком думает, что серебристая стекляшка в принципе неплохо смотрится на чёрных волосах. Хотя лучше бы заколка была зелёной. Только нет у неё такой. Уже нет — вчера осталась в том доме, а Глория заметила это только под ночь, когда вернулась в Школу и собиралась ложиться спать. Глория чувствует мучительное желание немедля вернуться туда и забрать то, что принадлежит ей, но… страх. Она ни за что не найдёт в себе силы вернуться в это место! Впрочем, она и не сможет этого сделать — не знает, где именно находится тот дом. А перемещаться между слоями она, в отличие от Рика или Паука, может только в ровно то же место, что соответствует ему в другом слое. Да и другие маги, насколько она знает, тоже не умеют… Странно, как она вообще там оказалась… под влиянием эмоций, что ли? — Правда, вчера он мне много чего сказал, но… И теперь я думаю, что будет дальше, учитывая, что его брат — герцог. — Вот, кстати. Тоже ведь проблема. А если Тео пожалуется своему брату, у которого всяко больше влияния, чем у главы Клана? И почему Тео не мог бы быть родственником кого-то менее влиятельного?

— Он не настолько мстительный, как мне кажется, — успокаивает Лола, подстраиваясь под шаг Глории. — Но тебе не стоило давать волю эмоциям. Всё же он просто… беспокоится о своём друге.

— Я понимаю… Но меня это обижает. — Глория приоткрывает дверь в свою комнату, предлагая Лоле войти. Та колеблется, но потом всё же входит. — Я же не сделала ничего, что могло бы… Да, я всё понимаю, — сдаётся Глория.

— Всё наладится, — не совсем уверенным тоном произносит Лола, вытаскивая из сумки конспекты. Глория демонстративно стонет. Лола фыркает, сморщив нос.

***

Город Святой Анны. Слой Сумерки. Квартира Хельги Альттора Сентьолло-Лиэн. Двадцать второе ноября 2347 года от заселения планеты. 09:06 по местному времени.

Просыпается Ярти долго, то почти выплывая в реальность, то снова погружаясь в короткие бессвязные образы. Выбираться из сна не хочется. Хочется навсегда остаться в этой зыбкости на грани, когда не разобрать — что реально, а что нет. Хочется уйти как можно дальше от реальности. Потому что подсознательно Ярти понимает, что в этой самой реальности её не ждёт ровным счётом ничего хорошего. Пусть даже пока что она не имеет ни малейшего преставления о том, что такого неприятного конкретно её встретит, как только она откроет глаза. Поэтому она ворочается, пытается зарыться в подушку, которая всё время сползает под спину, как можно сильнее цепляясь за обрывки ускользающего сна. Такого… тёплого. До слёз. Жаль только, что он вытрется из памяти практически сразу, как только она встанет, оставив после себя ощущение ускользнувшего счастья и ощущение, что что-то не так. Что-то, что…

Ярти распахивает глаза резко. И смотрит в расцвеченный огоньками, которые особенно ярко видно в полностью тёмной благодаря плотным шторам комнате, складывающимися в созвездия, потолок. Такими, какими их видят в Утре — Ярти помнит, как лет в десять сбегала по ночам из дома, чтобы понаблюдать за звёздным небом… а мама почти каждый раз ловила и только заступничество бабушки спасало от совсем уж суровых наказаний. Ярти морщится, не желая вспоминать. Ни родителей, ни детство, в котором казалось, что самое страшное, что может случиться, это наказание от мамы. Она потягивается и медленно поворачивает голову. И некоторое время рассматривает работающий ночник. Детский, судя по дизайну. В памяти моментально всплывает то, что вчера она посчитала сном. Паук! Заходил сюда, укрыл — Ярти косится на сшитое из разноцветных лоскутов одеяло — и оставил вот этот вот ночник.

Тварь.

Слишком много про неё знающая тварь.

Ярти бросает ещё один взгляд на ночник, прикидывая, не стоит ли его разбить.

Ярти кое-как выбирается из гамака, в последний момент не давая ему перекрутиться. И старается не вспоминать, как в первый вечер тут опозорилась, свалившись, когда пыталась в этот самый гамак забраться. Хорошо ещё, что Паук этого не видел!.. Наверное… Некоторое время Ярти рассматривает гамак, потом со вдохом начинает складывать одеяло. Которое, кстати, если не помнить о том, откуда оно тут появилось, даже и красивое. Заталкивает подушки вместе с ним в шкаф и долго смотрит на себя в зеркало. Сонная и встрёпанная. Ну, самое то показываться на глаза посторонним! И пусть он хоть десять раз муж…

Ай, ладно. Сам виноват, если что не понравится.

Ярти выходит из комнаты в зал. И первое, что бросается в глаза — отсутствие Паука на его привычном месте. Зато слышно шуршание в кухне. Пойти — посмотреть на Паука в непривычном амплуа повара? Ярти усмехается, вспомнив недавний разговор с Энни. мелькает шальная мысль узнать, как бы это смотрелось, если бы они начали готовить что-то на пару… Ярти отгоняет её и заходит в кухню. И чувствует разочарование. Ничего особенного в стоящем за плитой Пауке нет. Всё та же немного сутулая фигура с убранными на этот раз в низкий хвост волосами. Всё те же явно домашние шмотки — свободные штаны и футболка, открывающая увитые татуировками руки. Ярти отмечает несколько лечебных и парочку явно боевых и качает головой. Что в этой мешанине удивляет больше, она не знает.

— Утра вам, Ярти! — оборачивается Паук, прекратив насвистывать какой-то только ему известный мотивчик. Улыбается. Почти искренне. — Как спалось?

— Что за идиотский ночник? — Вот не стоило, наверное, начинать с этого. Можно же было просто поздороваться, но… Ночник! Как ребёнку!

— А вам не понравилось? — притворно огорчается Паук. Качает головой. — Жаль. Я старался… Тогда, быть может, у вас будут какие-то особые пожелания? В моих интересах сделать ваше проживание здесь как можно более комфортным…

— Что такого случилось, что ты аж цветёшь? — вздыхает Ярти, остро чувствуя, насколько сейчас она не в форме… как внешне, так и внутренне. И ведь будь на месте Паука Людвиг, она бы и не подумала о том, как выглядит, но… — Нет. Не надо. Буду любоваться созвездиями, кода устану от латыни…

— Что случилось… — тянет Паук, вновь отворачиваясь и сосредотачиваясь на том, что у него там на плите. — Об этом я непременно расскажу, но чуть позже. Всё же не считаю, что стоит вываливать подобные новости на вас с самого утра…

Ярти качает головой и покидает кухню. Раз уж Пауку захотелось поиграть то ли в радушного хозяина, то ли в кого-то там ещё, то придётся принимать правила. Потому что переспорить его у неё вряд ли получится.

Но мысли упорно крутятся вокруг поведения Паука и того, что могло случиться… при том, что ей, кажется, обязательно нужно про это знать!.. всё то время, пока она принимает душ, сушит волосы и одевается. Некстати в сознание вползает мысль о приходившей вчера Рите. То, что она явно появилась ради медицинских процедур — и это при том, что она в первую очередь всё же маг, а не сиделка!.. пусть даже и маг-медик… — не отменяет возможности… хотя Рита, вроде бы всегда подчёркивала, что любит мужа и всё такое прочее. Они, кажется, даже собирались заводить ребёнка… Но значит ли это, что у Риты не может быть связи с Пауком? И что это, в принципе, меняет? Можно подумать, Ярти так уж сильно заботят постельные похождения Паука! Но…

А Рита тоже стояла под этим душем? А может даже и не одна?..

В голове возникает картинка Паука и Риты, обнажёнными обнимающихся под струями воды…

Ярти морщится. Вот только всякой чуши ей для полного счастья и не хватало! Надо срочно унять слишком буйную фантазию и сосредоточиться на более важных вещах. Она тщательно застёгивает пуговицы на блузе, отмечая, что как-то ухитрилась перетаскать сюда немалую часть гардероба. Когда?

Даже думать не хочется, сколько сумок выйдет, когда придёт время распрощаться с Пауком.

Второй раз на кухню она выбирается уже в том образе, который считает приемлемым для общения с Пауком. И даже чувствует себя немного уверенней. И почти спокойной, если не думать про Риту и то, что вообще её с Пауком связывает. Но спрашивать об этом она точно не будет. А то мало ли что может по этому поводу прийти в голову Пауку?!

Вернее… Ярти ни капли не сомневается в том, что он с ходу поймёт, зачем ей это знать, только вот это совершенно не отменяет того, что Паук не упустит шанса поприкалываться. Просто так.

В кухне её встречает накрытый на две персоны стол. С блинчиками, чаем и вареньем… причём — явно домашним! Ну, и как это понимать? Паук жестом предлагает присаживаться. Ну… если это поможет узнать, что всё-таки произошло, то… Да и когда ещё удастся попробовать настоящее варенье? Лет десять его не ела, если не больше… Ярти пытается вспомнить, когда и правда в последний раз пробовала домашнее варенье. И выходит, что… когда была ещё жива бабушка? Семнадцать лет назад?

Завтракают они в молчании, за что Ярти до невозможности благодарна — портить такие восхитительные блинчики… и варенье, само собой… разговором… тем более с Пауком было бы просто извращением.

— Итак. — Ярти собирает посуду и направляется к раковине. Сочетать приятное — не видеть лица Паука — с полезным в виде наведения порядка… ох, видела бы её сейчас Энни!.. кажется удачной идеей. Плюс — возможность показаться благодарной гостьей — мало ли на что может пригодиться хорошее впечатление Паука?

— Ночью Рик, который по неизвестной мне причине не сообщил госпоже Лэйтард о роде занятий её… то есть — не её родителей, решил прогуляться по Сумеркам и нашёл труп с сумкой наркотиков, — ровным голосом, в котором, впрочем, Ярти улавливает скрываемое удовольствие, сообщает Паук. — Полагаю, что тех самых.

Ярти резко выдыхает и только радуется тому, что ухитрилась не выпустить из рук тарелку. Потому что иначе пришлось бы ещё и осколки сметать. Рик. Какого он… Хотя, если учесть, что на Свиток, да и на Аглаю он точно таким же способом набрёл, то можно даже особенно и не удивляться. Всё в рамках его привычной жизни. Только вот для других это несколько…

— И где он? — нарушает тишину Ярти, тщательно просушивая тарелки полотенцем с забавными зайцами. Некстати вспоминает про этих самых зайцев, которых в первые годы освоения планеты завезли не слишком дальновидные… персоны. По итогу зайцы уничтожили с десяток уникальных видов растений и вытеснили местных травоядных, заняв их нишу. А поскольку естественных врагов у них в этом мире не было, пришлось потом выдавать лицензии на отстрел… И вот что только не вспомнится с утра в Сумерках на кухне в компании Паука! 

— Рика с трупом я отослал в Ночь — позже можете расспросить Одн… Людвига. Ну, или Риту. В зависимости от того, кого встретишь раньше…

— Опять она! Что вас вообще связывает? И как долго? — Нет, ну интересно! Просто! Что вообще может быть общего между Ритой, давно и прочно связанной с Лисами, и Пауком?

— Ревность? Неужели я… — Паук, судя по голосу, едва не смеётся. Ярти оборачивается и смотрит на него так, чтобы этот… Паук!.. понял всю глупость своего предположения. Не действует. А жаль. — Блондинки не в моём вкусе, так что можете не волноваться на этот счёт, Ярти, — почти пропевает он, отходя к окну и что-то там высматривая. Ярти отмечает, что сегодня он почти не хромает. Да и вообще двигается почти свободно. Это помощь Риты так подействовала? Она и правда делала Пауку вчера массаж? Или что? Ой, нет. Не интересно… в смысле — интересно, но чисто из общего любопытства. По крайней мере Ярти хочется в это верить. — У Риты — уникальный муж. И я не первый год числюсь его любимым пациентом. Помимо всего прочего, конечно… Так вот. Сумка — в коридоре. Отвезёте её Людвигу. Полагаю, он обрадуется. Можете на словах передать, что… хотя, нет. Не стоит. Просто отвезите.

Паук отходит от окна и покидает кухню.

— Ах, да! Поосторожнее в коридоре — я не успел убраться, так что там… неприятно, — добавляет он уже из зала и после этого замолкает. Ярти только слышит, как закрывается дверь. Она выглядывает из кухни и видит, что Паук, что удивительно, убрался в свою комнату. Она пожимает плечами. Убрался и убрался. Оно и к лучшему. По крайней мере не придётся натыкаться на него взглядом. Ярти окидывает кухню взглядом, убеждаясь, что все тарелки-чашки и сковорода помыты, пусть и не расставлены на место пока что, и на столе не осталось ничего, что портило бы порядок… усмехается, думая, что Энни ни в жизнь не поверит в то, что Ярти способна прибраться без напоминания и закатывания глаз… и прочих попыток воззвать к совести. Пф! Можно подумать, смысл жизни — не позволять образовываться беспорядку вокруг!.. Хотя кто-то, наверное, и возразил бы… Ярти хмыкает. Мысли, успевшие перескочить на совсем сторонние вещи, возвращаются к последним словам Паука.

Что вообще означает — неприятно?

Ярти заканчивает протирать чашки, расставляет их в шкафчик, сбрасывает просушенные вилки и ложечки в ящик. Некоторое время смотрит на чайник, подумывая, стоит ли заварить нормальный чай… То, что сварганил Паук, конечно, было достаточно пристойно для человека, никогда в жизни не имевшего дела с чем-то, кроме самой дешёвой заварки, но с настоящим чаем в любом случае не идёт ни в какой сравнение…

Нет. Явно не сейчас. Чай требует особого настроя и времени. А вот времени, судя по словам Паука, не так, чтобы очень много. И как только этот Рик ухитряется во что-то вляпываться? Что там сестрички намудрили с его геномом? И ведь не спросишь!

Ярти выбирается в коридор, цепляет взглядом висящую на крюке сумку, пытаясь на глаз определить её вес, но потом всё внимание её захватывает… действительно — неприятно. Смесь подсохшей крови и… глины? Где, интересно, Рик этот труп выкопал? Впрочем, с обстановочкой, что была в логове сыновей… или сочувствующих им… не сравнить. Да и с заброшками, где они с Людвигом не так давно ловили в другую группу контрабандистов, тоже. Но в любом случае прикасаться к… этому… пусть даже и подошвой сапога не хочется категорически.

Она быстро обувается, накидывает куртку, мимолётно думая, что Паук мог бы запросто отправить её прямиком в Ночь. Только вот для этого пришлось бы с ним контактировать ближе, чем… Ярти передёргивает плечами, представив, как — пусть и исключительно ради дела — обнимается с Пауком. И в памяти некстати всплывает уже совершенно другая картинка. Десятилетней давности… Ярти кривится. Вот только первую брачную ночь сейчас вспомнить и не хватало! В общем — выкинуть из головы Паука и всё, что с ним связано, хотя бы до вечера. А если повезёт, то и до завтра. Ну его! И его, и его способ перемещаться. Справлялась же как-то раньше? Вот и сейчас вполне себе прекрасно доберётся до места своим ходом. Ярти выходит из квартиры, захлопнув дверь. Она бы поудивлялась беспечности Паука в таких вопросах, если бы по контуру двери тут же не вспыхнула вязь из рисунков. Ярти понятия не имеет, что за маг это рисовал, но… Он определённо не тот, с кем стоит ссориться.

Ладно. Людвиг, значит?

Будет Людвиг. И уж он точно не уйдёт от разговора!

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Двадцать второе ноября 2347 года от заселения планеты. 17:55 по местному времени.

Надо было раньше понять, что все эти благотворительные приёмы похожи друг на друга, как братья-близнецы! Разве что список гостей немного разнится. Но это так себе разнообразие. Разве что… Сегодня вот, по счастью, здесь Маша не видит сестричек. Что не может не радовать… Хотя, вероятно, то, чего им требовалось, они получили… Если конечно, их целью было напомнить Маше о разговоре. Впрочем, даже если это и не было причиной, то Маша в любом случае не желает знать подробностей. Может, конечно, это с её стороны опрометчиво, но… Но именно сейчас хочется пусть даже на самую малость, но отвлечься и позволить себе расслабиться. На столько, на сколько это возможно в такой вот обстановке.

А о планах сестричек можно будет подумать и позже. Всё равно способов узнать хоть что-то про них у неё нет. И Маша понятия не имеет, как вообще можно выяснить про них хоть что-то. Если, конечно, не обращаться в Пауку или его коллегам… В чёрту. И Паука и его соратников.

Маша приветливо улыбается подошедшей даме, которая, если Маша правильно помнит, является заместителем держателя одной из самых популярных комнат в иллюзории. Да, кто-то мог бы сказать, что подобные вещи — детские игрушки, но… Но только не Маша. Стоит вспомнить, как рушились карьеры звёзд там, на Земле, из-за слухов и культуры отмены. Конечно, это не Земля, да и там далеко не везде и не всегда это срабатывало, но… город — не Земля. Каким бы большим он ни был, это всё ещё замкнутое сообщество. А в подобных… Маша вспоминает, как одна одноклассница, с которой они, конечно, не дружили, но общение поддерживали, рассказывала, что такое — бойкот в деревне, где все друг от друга зависят… Так что… Так что — улыбка, лесть, восхищение. Главное, конечно, не переборщить. И не получить по итогу ровно противоположный желаемому результат.

Жаль, конечно, что сам держатель… то ли является противником подобных мероприятий, если не мероприятий в принципе, то ли у него нет возможности…

Глупости. При наличии желания возможности найти несложно. Тем более для такого человека. Так что Маша ставит на то, что он попросту не хочет тратить время на подобные ерундовые сборища… Впрочем, ладно.

Маша обменивается приветствием с семейной парой, на которую до начала вечера указала Алнара. Кто они такие, Маша не помнит совершенно. Но это и не так важно на данный момент. Важнее — понравиться. Так что она внимательно слушает ворчание мужчины, который, кажется, недоволен всем и вся, и обменивается с его женой мнением о последнем спектакле… который, кстати говоря, надо будет посетить. И для того, чтобы показаться на публике… не только заинтересованной в том, чтобы составить у народа положительное мнение о себе… и для того, чтобы оценить мастерство игры местных актёров. Конечно, сейчас какие-то там актёры и рядом не стояли рядом с ней, но… Но — да. Хочется. Так что посещению театра — быть.

Надо только найти место в графике и подумать, с кем именно идти. Маша скользит взглядом по полосатым стенам, признавая, что так до сих пор и не разобралась в моде… как минимум — в моде на оформление помещений.

Наверное, будет неплохо взять с собой Ладу — надо же показать её общественности, которая уже несколько дней как интересуется самочувствием младшей княжны… с какой, интересно, целью?

Или не стоит вытаскивать девчонку на обозрение высшего света? Всё же тот ещё гадюшник… Хотя… никто же не говорит, что после этого Лада останется с этим самым высшим светом один на один. Это, как минимум, будет глупостью — мало ли кто набьётся к ней в друзья и что напоёт ей в уши? Но вытащить её в театр всё же стоит — насколько Маша помнит… и Льосса это подтвердила!.. раньше семья устраивала такие выходы время от времени. И, кажется, Лада воспринимала это как внеочередные праздники… Так что это неплохой момент, чтобы…

Маша подносит бокал с каким-то местным сортом шампанского… вот интересно! Джинсы, автомобили, шампанское… сколько вот этого, перекочевавшего из того мира, что Маша так ярко помнит, в этой реальности? А сколько того, что забрали ссыльные у отказавшейся от них цивилизации? И… Да и стоит ли об этом думать? Тем более, что самой Маше не требуется это всё изобретать или что-то в этом роде, как тем же незадачливым попаданцам в различные вариации средневековья… если, конечно, таковые вообще существуют…

— Доброго вечера, ваше высочество. — Голос обрывает размышления, что в какой-то степени даже радует. Маша разворачивается, мысленно отмечая, что всё же стоило надевать что-то другое. Потому что юбка от слишком стремительного… за что отдельно хочется настучать себе по голове, только что это уже изменит-то?.. движения закручивается вокруг щиколоток. Так, что если бы сейчас пришлось сделать шаг, Маша точно бы упала. Отвратительный фасон. И отвратительная ткань. Надо написать отрицательный отзыв… анонимный. Впрочем, можно и не скрывать имени — всё равно никто не… Маша заставляет себя сосредоточиться на подошедшем собеседнике.

— Герцог Винтерберг? — Маша ослепительно улыбается, на какое-то время позволив себе чуть расслабиться и отпустить наигранную грусть, которой приходится разбавлять улыбки всё то время, что она тратит на все эти мероприятия… от которых до сих пор нет того результата, ради которого она вообще с ними связалась. Впрочем, она не совсем сейчас честна, и результат какой-никакой, но всё же есть — потихоньку подбирается сеть знакомств, на которые впоследствии можно будет опереться. Так или иначе. Но… сестрички. Всё испортили сестрички, о которых теперь приходится думать отдельно. Но — как минимум, сейчас уж точно лучше не думать. — Не знала, что вы посещаете подобные мероприятия.

— Предпочитаю не посещать, — отвечает герцог, вертя в руках бокал и рассматривая его так, как будто бы пытается мысленно разложить его на атомы.

Честно. Настолько, что даже несколько неуместно звучит. Маша улыбается подошедшему распорядителю вечера. Нашла его, само собой, Алнара. Но Маша не может сказать о нём ничего плохого. Что не очень радует — ограниченность в информации заставляет паранойю поднимать голову едва ли не ежесекундно. И Маша понятия не имеет, что с этим делать. Потому что, разумеется, верить Алнаре она до конца не может. А это значит, что и её протеже…

— Странно, что вы настолько заинтересовались этой темой, — задумчиво произносит герцог, глядя вслед удаляющемуся распорядителю, который практически сразу находит новую жертву для общения. — Это несвойственно вам.

Несвойственно? Маша давит желание передёрнуть плечами. Когда этот герцог успел настолько её просчитать? Хотя… если вспомнить, то Маша сама слишком уж перед ним раскрылась. Но вот только в тот момент по-другому… может быть и можно было, но Маша понятия не имеет — как. Да и какая уже теперь разница?

— Порой, чтобы выжить, приходится заниматься тем, что противно природе, — пожимает плечами Маша, внутренне морщась от сказанного. Всё же как-то слишком она открыта с этим человеком. Да, конечно, он увидел больше, чем следовало. Тогда, в иллюзории. Но… Не стоило ли разубедить его впоследствии… Нет. Нет, вот это как раз было бы ошибкой. Всё же герцог пусть и не поддержал полностью Веслава, но тем не менее… Да и вряд ли он был бы в подчёркнутом нейтралитете тогда, несколько недель тому назад, если бы она не позволила себе немного отбросить образ куколки. И всё же. Можно было поступить иначе или нет? У кого бы узнать?

— Всё настолько плохо? Мне казалось с возвращением вашего брата положение должно было быть выправлено… — герцог делает глоток. И Маша видит, что ему явно не очень-то и нравится шампанское. При том, что внешне герцог сохраняет доброжелательно-равнодушное выражение. Странно, но об этом сейчас точно не стоит задумываться.

— В чём-то определённо да. Хотя мне остаётся только надеяться, что Веслав достаточно умный мальчик, чтобы понимать, что сейчас к нему в друзья будут набиваться все, кому не лень… И молиться всем высшим силам, если они, конечно, есть, чтобы охрана Школы была достаточно компетентна, чтобы не допустить покушения на него. — В самом деле. Если от неудобных друзей так или иначе можно будет избавиться… Маша чуть прикусывает губ, думая, что вот сестричек сейчас точно не стоит вспоминать… то от киллеров всех мастей уберечься сложнее. Хотя, конечно, насколько Маша знает, охрана в Школе на достаточном уровне, чтобы… Только вот не окажется ли, что есть те, кто сумеет её обойти?

— По счастью Тео и ваш брат дружили задолго до того, как случилась трагедия, — усмехается герцог. Маша пожимает плечами. Она ничего не знает про его младшего брата. Воспоминаний не осталось. И в этом — тоже. Только общие сведения о том, чем семья занимается. И даже то, что не так давно они тоже пережили потерю большей части близких родственников, пришлось узнавать из новостных сводок. Всё же воспоминания какие-то слишком выборочные. Поездки в театр и реакцию Лады вспомнить удалось, пусть даже при помощи сохранившихся записей в инфополе и отзывам той же Льоссы, а вот Веслава и этого Тео…

— Наверное, теперь у них появится на одну тему больше… — Маша криво усмехается. Грубо. Очень грубо. Но… как же она устала за эти несколько часов притворяться милой и хорошей! Всем улыбаться, следить за тем, чтобы быть в достаточной степени скорбящей, выслушивать сказанные за спиной сплетни… Да и… — Простите. Я целый день сегодня только и делаю, что…

— Ничего. Наверное, взвалить на себя в таком юном возрасте столько… — герцог, кажется, и правда не злится. Маша медленно переводит дух. Злить единственного герцога, который если и не на её стороне, то хотя бы в нейтралитете, было бы слишком. Всё же пусть Алнара и те, кого удаётся… заинтересовать — о полноценном переходе на её сторону разумеется не идёт и речи — и являются некоторой силой, но с герцогом, владеющим немалым количеством земли в городе и управляющим одним из жизненно необходимых предприятием, они точно не сравнятся. И количество вряд ли перевесит качество. Тем более, что некоторые из дам принадлежат фракции Винтерберга. Как же это всё… прелестно! — Но всё же не стоит говорить о подобном при посторонних. Хотя могу сказать, что отправлял Тео ещё и с надеждой, что он перестанет закрываться от мира… гибель родителей слишком сильно на него повлияла, и он за последние полгода если и выбирался из дома, то только по настоянию вашего брата.

— Это… тяжело пережить. — Маша вспоминает родителей, которые, конечно, живы… и она вообще не удивится, если мама… но тем не менее они сейчас настолько далеко, что размер потери её и герцога с его братом вполне сопоставимы. 

— Всё же не место для подобных разговоров, — вздыхает герцог, заставляя Машу задуматься, считать ли это попыткой набиться в ухажёры. Не то, чтобы она не понимала, что к чему… впрочем, чисто внешне… Маша окидывает его взглядом… Надо думать, со стороны это будет выглядеть вполне себе красиво. Хотя она бы предпочла какого-нибудь брюнета. Исключительно для контраста. Так картинка бы выглядела лучше. Увы, придётся довольствоваться тем, что есть. Тем более, что и парочка-блонди тоже ничего себе так выглядеть будет на фото и видео, которые, надо думать, обязательно появятся после сегодняшнего вечера. Но вот что интересно: насколько это со стороны герцога расчётливо? Про искренность она и не заикается — не тот человек она, и не тот человек сам герцог. И… стоит ли давать жизнь этому плану, в чём бы он у герцога ни состоял? Вернее — какая выгода от этого плана может быть самой Маше? Помимо указания всем, кто так или иначе интересуется высшим светом и переделом власти, что княжна склоняется к одному из центров силы. — Как вы смотрите на то, чтобы продолжить в другом месте?

— Но в другое время, — кивает Маша, заметив идущую к ней Алнару. С которой точно необходимо переговорить. — Слышала, на днях была премьера нового спектакля, на которую я, к сожалению, не попала, но… Я планировала вывести в свет Ладу — девочке пора уже показаться на люди. — Да. Маша удерживается от кивка. Ладу всё же пора выводить на арену. Может, это отвлечёт её от самокопания, и попыток вывести Машу на чистую воду.

— Хм… фрау Ангелика обожает театр… — задумчиво сообщает герцог. Маша изгибает бровь. — Моя бабушка. Вы ведь не против?

Это смотрины? Маша улыбается, чуть склонив голову. Неплохо. Жаль, что она ничего не знает… не помнит!.. про эту самую бабушку.

Герцог чуть кланяется, прощаясь. Маша некоторое время следит за тем, как он останавливается, чтобы ответить на приветствия, отмечая, что, в принципе, как мужчина он вполне себе…

Если бы всё сводилось к этому, то не было бы проблем. Даже при том, что она, как представительница правящей семьи, не должна быть вовлечена в сомнительные отношения и прочее… Хотя вот те же сестрички почему-то подобным вообще не парятся!

— Вы уверены, что оно того стоит, ваше высочество? — интересуется Алнара.

— Не уверена. Но… учитывая, что ни ваш муж, ни герцог Найтмар не собираются протягивать мне… и Веславу руку, нет ничего странного, что княжеская семья хотя бы в моём лице склонится на сторону третьего герцога. Прошу прощения, если…

— Я очень хорошо осведомлена о том, что из себя представляет мой супруг, — вздыхает Алнара. — Только вот, боюсь, теперь означенные вами персоны начнут действовать.

— Пусть начинают, — кивает Маша, внутренне надеясь, что этого всё же не произойдёт. Зря, конечно, но… — Посмотрим — кто кого.