Город Святой Анны. Слой Сумерки. Двадцать третье ноября 2347 года от заселения планеты. 00:21 по местному времени.

В этот раз Сумерки не производят на Глорию настолько неприятного впечатления, как в прошлое посещение. В прошлые — Глория передёргивает плечами, вспомнив недавнее посещение того дома, который неизвестно где, за исключением того, что это Сумерки, находится. Хотя, само собой, то, что на этот раз Глория не воспринимает этот слой как что-то особенно… странное, всё же заслуга места, в котором они сейчас конкретно находятся. Разумеется, идти пусть и не самой оживлённой ввиду ночного времени, но всё же наполненной людьми улице гораздо приятнее, чем торчать в полуразваленном доме непонятно где, и ожидать… чего угодно.

В памяти всплывает размытый силуэт, увиденный краем глаза через дыру в полу, и шорохи. Нет. Глория совершенно точно не хочет знать, что это было! Пусть даже какая-то часть и нехорошо оживляется при мысли, что можно было бы исследовать… Глупости. Расплатиться жизнью за не к месту проснувшееся любопытство Глория совершенно точно не желает… И что-то надо с этим делать. Кажется то, что она второй раз переживает созревание, слишком многое вытаскивает наружу.

Стоит ли посоветоваться по этому поводу… с кем-нибудь? А с кем?

Глория заставляет себя отложить размышления на потом и окидывает перекрёсток внимательным взглядом, запоминая все детали. Может быть, в следующий раз ей придётся появиться здесь без сопровождения Рика, так что стоит заранее подготовиться. Ну, хотя бы в таких вот мелочах. Кстати о Рике. Глория переводит взгляд на внезапно ставшего брюнетом парня — причину подобных изменений во внешности Рик называть отказался, к сожалению, лишь отчаянно краснея, что уже и не удивляет, учитывая, что Рик краснеет, кажется, по любому поводу — тот стоит и тоже внимательно рассматривает дом. И явно пытается выглядеть невозмутимым. Только вот нервное подрагивание пальцев его с головой выдаёт. И это явно не имеет отношения к тому, что он только сегодня догадался — и то явно не сам! — сообщить, что он знает, чем именно занимались родители Аглаи! Дурак он, всё-таки в некоторых моментах… Глория с долей удивления отмечает, что осознание этого вызывает приступ нежности. Как к щеночку. Странно…

Впрочем, Глория сейчас слишком рада тому, что в списке имён теперь остался один-единственный пункт, чтобы размышлять на такие темы. Теперь хотя бы не придётся обшаривать все Сумерки, пытаясь понять, та это семья или нет. Конечно, в этом Глория возлагала надежды на обоняние Рика, но что, если бы тот ошибся?

— Ладно. Пошли. — Глория тянет Рика за рукав, одновременно другой рукой пытаясь натянуть капюшон, чтобы защититься от начавшего крапать дождика. Простого — без снега, по счастью. — А то стоять на перекрёстке в ночи мне не очень нравится. Куда нам?

Рик хмурится, окидывает перекрёсток взглядом, явно что-то подсчитывая — Глория видит, как он загибает пальцы и что-то шепчет — а потом указывает на ту часть дороги, что находится прямо за спиной Глории.

— Четвёртый дом в третьем переулке на север отсюда, — сообщает он. И тоже натягивает капюшон. При этом он несколько раз смотрит по сторонам, как будто…

— Что-то случилось? — Во что Рик вляпался за то время, пока они не виделись? И как успел-то? Времени же всего ничего прошло!

— Не… нет. Ничего такого. — Рик старательно отводит взгляд. И ещё сильнее, насколько Глория видит то, что не скрыл капюшон, краснеет. Врёт. И остаётся только гадать, насколько это может иметь отношение к самой Глории. Наверное… наверное всё же нет. Иначе бы Рик сказал. Даже умирая от смущения и прочих чувств. Значит… стоит оставить парня пока что в покое.

Так Глория пожимает плечами и даёт понять, что Рик может рассказать, что там у него случилось, если захочет.

Как только они уходят с перекрёстка, так сразу же уши закладывает тишиной. Как будто бы вся жизнь, что есть в Сумерках, сосредоточена исключительно на перекрёстках, и никак не задевает то, что вне их. И это при том, что они идут вдоль дороги! По которой, пусть даже время близится к полуночи, всё же несколько машин, но проезжают. В тишине, потому что ни звука не слышно. Глория качает головой. По сравнению с улицами Ночи тут ещё и настолько пустынно, что как-то даже неуютно. Хотя, быть может, это просто улица такая? Глория вопросительно смотрит на Рика. Тот пожимает плечами.

— Днём тут, за исключением пары искр… перекрёстков, то есть… в центре, тоже почти никогда никого не видно. Только в… э… пиковые часы. — На последних словах Рик запинается, явно повторяя заученное определение.

Интересно. Как тут вообще люди живут? Они настолько необщительные, что предпочитают не высовывать нос за пределы домов? А почему? Глория пытается вспомнить, что она вообще знает про Сумерки, о которых, как, впрочем, и о прочих слоях, Энни говорила исключительно вскользь. Но… нет. Не вспоминается вообще ничего. Только то, что здесь по ночам туман — Глория оглядывается, отмечая, что туман и правда есть, пусть даже совсем сейчас невесомый — и могут быть какие-то духи с гор. Но на этот случай Рик ещё до того, как Глория получала пропуск от Паука, принёс ей что-то вроде амулета. Действует тот или нет — Глория не имеет ни малейшего понятия. Но ни одного духа она пока что в глаза не видела.

Третий переулок появляется так быстро, что Глория не успевает соскучиться. Хотя, казалось бы, скучать в новом месте попросту невозможно. Всё же слои это почти как разные города! Но… Обычный переулок, в чём-то даже уютно напоминающий похожие переулочки в родном городе. И двор, в который они выходят спустя несколько минут, тоже ничем особенным похвастаться не может. Двор с детской площадкой, уже до боли похожий на тот, в котором Глория время от времени на Земле любила посидеть в тишине, пара то ли клёнов, то ли каких-то других деревьев, сейчас напрочь лишённых листвы, отчего вызывающих неприятное ощущение умирания… Дома. Обычные, разве что всего лишь трёхэтажные и… Не выглядящие многоквартирными. Скорее что-то вроде помеси особнячков с… непонятно с чем. В общем, дома. Глория вертит головой, пытаясь определить нужный. Рик останавливается рядом, а потом уверенно идёт к самому дальнему дому, прячущемуся за стеной из нескольких невысоких деревьев… наверное, летом его вообще не видно из-за листвы…

Стоп.

Глория хмурится, склонив голову к плечу. Как вообще в Сумерках с их почти полным отсутствием солнечного света, растут деревья не хуже, чем в Утре?! Вне скверов, где е каждому дереву проведена подсветка, в смысле. При том, что тут, в отличие от Ночи, даже искусственного освещения толком нет. Это… какие-то особые виды деревьев, что ли?..

А так ли надо об этом сейчас думать?

Глория с следует за Риком, с любопытством рассматривая дом.

Скромный с виду, с двумя высокими подъездами, живо напомнившими английскую архитектуру. Вроде бы в Британии… или в США?.. такие вот дома? Правда, там в большей степени коттеджи или что-то в этом роде, рассчитанные на одну семью. Ну, насколько Глория помнит по фильмам. Здесь же дом явно принадлежит двум владельцам. Но больше она ничего про него сказать и не может. Вообще. Дом как дом. Ничем не отличается от остальных шести в дворе. Безликий даже в каком-то смысле.

— Это… то место, где я встретил Аглаю, — немного неуверенно произносит Рик. И тут же быстрым шагом идёт в переулок между домами, который, надо полагать, выведет в другой двор или… куда-то ещё. Глория следует за ним. Вопросов она не задаёт, примерно понимая, что Рик сейчас пытается по запаху определить, то это место или нет. 

— Да. Вон из того окна она выбралась, когда я тут был, — несколько раз кивает Рик, указывая на одно из окон на первом этаже. Достаточно высоко, чтобы нельзя было забраться в дом без стремянки… хотя, надо полагать, ворам это точно бы не помешало, но и достаточно низко, чтобы можно было не бояться разбиться, выбираясь наружу.

— Ну, и что мы будет делать дальше? — уточняет Глория, внимательно рассматривая раму. Которая запирается изнутри. Так, что без специального ключа нет даже смысла пытаться её открыть. Не магу, то есть. Если вот в этом и том месте аккуратно нанести парочку символов и замкнуть из простой петлёй, то… — Учитывая позднее время суток, вряд ли стоит надеяться, что нам обрадуются, если мы попробуем зайти с парадного?

— Ты ведь не хочешь?.. — Рик переминается с ноги на ногу и посматривает по сторонам, явно надеясь на какой-то знак свыше, который не позволит Глории совершить то, что она задумала. Что, вообще-то странно, учитывая всё, что Рик уже успел сделать. Да и…

— Хочу. И буду. — Глория торопливо вынимает из сумки бутылёк с краской и кисть. Растворитель ставить рядом, со стыдом вспоминая, что получилось, когда она попробовала его проигнорировать. Хотя… может быть конкретно здесь не стоит убирать знаки?.. Бред. Стоит. А то мало ли что. Всё же она понятия не имеет, есть ли в доме маги, и проверяют ли они… Если у них есть мозги, то точно проверяют. Или вообще ставят собственные чтобы определять, собирается ли кто-то влезть внутрь… Глория застывает на секунду, но потом пожимает плечами и решает, что стоит рискнуть. В крайнем случае они с Риком просто свалят в другой слой и всё. И никакие маги их не достанут. — Кстати. А когда Аглая в тот, первый вечер, взламывала замок, ты тоже был против?

— Я тогда не знал, что это плохо, — предельно честно, как и всегда, отвечает Рик, перетаскивая лежащие чуть дальше в переулке ящики так, чтобы по ним можно было забраться в окно.

— Иногда приходится совершать и плохие поступки, — как можно мягче поясняет Глория после некоторого колебания. Всё же ей совершенно не хочется, чтоб Рик и слишком уж сильно менялся. такой, как сейчас, он очень милый. Только вот вляпаться из-за своей доверчивости может во что-нибудь. — Тем более мы же не будем ничего там красть! — добавляет Глория, нанося последние линии рисунка на раму. Ради этого приходится балансировать на ящиках, боясь свалиться в любой момент. — Просто посмотрим. Как минимум — на тётушку. Мне, знаешь ли, дико интересно, что она за человек, если племянницу в бордель решила продать.

Глория тщательно протирает кисть, убирает её в футляр и легонько толкает раму, которая бесшумно распахивается. Прежде, чем попытаться забраться внутрь, Глория стирает растворителем знаки. И только после этого осторожно забирается внутрь. Оглядывается, убеждаясь, что пирамидка из ящиков, устояла.

Глория слезает с подоконника, пытаясь привыкнуть к темноте в помещении. Она торопливо отходит в сторону, чтобы Рик, который всё же смирился с решением Глории, не натолкнулся на неё.

Комната, к слову, радует практически спартанской обстановкой. Кровать, вешалка, на которой висит плащ непонятного в темноте цвета, и… всё. Н-да…

— Я так понимаю, это была комната Аглаи… — тянет Глория. И косится на Рика, который, явно принюхавшись, кивает. — Очаровательно. Что-то я сильно сомневаюсь в том, что это Аглая сама предпочитала минимализм в интерьере… какой-то он… слишком минималистичный тут. Так что… Нет, какая любящая тётушка всё же! Я с каждым мгновением всё больше и больше хочу на неё посмотреть.

Глория осторожно приоткрывает дверь, выглядывая в коридор. Тёмный и тихий. Что не может не радовать. Всё же столкнуться с кем-либо не очень-то и хочется. 

Она выскальзывает наружу и замирает, прислушиваясь. Где-то дальше по коридору — сейчас залитому светом, что заставляет нервничать и выискивать выключатель — слышны шорохи. И, кажется, даже голоса, приглушённые дверями. Куда стоит пойти? Глория оглядывается на Рика, который замер в дверном проёме, явно не решаясь двигаться дальше. Ну, и пусть стоит там. Всё же Глория и сама в состоянии обшарить дом — как-никак практика у неё обширная! Пусть и не в этом теле… возможно, потому что тот же навык взлома у Аглаи же не просто так появился? Чем, интересно, Аглая занималась?

Глория крадучись идёт по коридору, надеясь, что хоть какая-то память после смерти Аглаи в её теле задержалась, и сейчас на неё снизойдёт озарение, что и где искать… не снисходит. Никак. Глория вздыхает, давя вспыхнувшее раздражение. Почему-то она представляла себе, что стоит только попасть в этот дом, как всё сразу станет просто и понятно…

В дальней части коридора слышатся шаги и окрик высоким женским голосом.

Глория застывает. Страх быть обнаруженной захлёстывает с головой. И только то, что с перепуга у неё случился ступор, не даёт Глории сорваться на бег и тем самым выдать себя. Она судорожно вздыхает и оглядывается на Рика. Который тоже замер на половине шага.

— Валим, — шёпотом приказывает Глория.

Остаётся порадоваться тому, что они не успели далеко отойти от комнаты, через которую проникли в дом. Так что к тому моменту, как женщина появляется в коридоре, они успевают вернуться в комнату и добраться до окна.

Возможно, конечно, стоило бы переждать и повторить попытку, но Глория, спрыгнув на землю, чувствует, как бешено колотится сердце, и понимает, что в таком состоянии точно не стоит делать ничего, что требует сосредоточенности.

А ещё она чувствует, как по телу разливается азарт. И довольно жмурится, одновременно с этим понимая, что вот это уж точно до добра не доведёт.

***

Город Святой Анны. Слой Ночь. Проклятый дом. Двадцать второе ноября 2347 года от заселения планеты. 18:40 по местному времени.

Повал Проклятого дома, как и всегда, оправдывает своё название. Холодно, мрачно и подспудное ожидание зла растекается по коже. И ведь чистят это место маги регулярно! Только вот всё без толку. Поэтому бывать тут лишний раз не хочется. Что Людвиг и старается не делать, пользуясь положением в Клане. Только время от времени всё равно приходится здесь появляться. И если сам Проклятый ещё хоть как-то можно терпеть, то в подвале Людвиг в лучшие времена способен выдержать не более пяти минут.

К сожалению, приходится проводить там часы. К сожалению — времена далеко не лучшие.

Впрочем, а когда, собственно, были эти самые лучшие времена? Учитывая, ч то в городе живёт такое чудо, как Бледный… Конечно, далеко не за всем, что происходит в городе, стоит именно Бледный, но… Вот конкретно сейчас он, как минимум, участвует. И Людвигу это не нравится. Впрочем, его мнением Бледный, само собой, на этот счёт вряд ли поинтересуется.

Может быть, стоило бы переслать наркотики… да и труп, из которого мистер Стоун всё равно уже вытащил всю информацию, какую мог… Кошмару? Ну, или на худой конец — силам правопорядка?.. На этом моменте Людвиг едва ли не фыркает и поспешно вытаскивает из пачки сигарету. Чтобы перебить нелепые мысли. Затягивается. И впервые, наверное, жалеет о том, что в домах Ночи не бывает окон. Ну, за исключением таких странных мест, как дом Бледного на Седой звезде. Кто и зачем его строил — непонятно, но ни капли не удивляет то, что именно там Бледный и выбрал себе квартиру.

Что он там вообще способен увидеть с последнего этажа высотки в вечной темноте Ночи?

Людвиг толкает дверь, оказываясь на пожарной лестнице снаружи дома. По счастью — всего лишь на четвёртом этаже, иначе бы скорее всего уже начал задыхаться от недостатка кислорода… вот тоже вопрос, которым стоит задаваться явно не ему, но мысли упорно сворачивают куда угодно, кроме того, что лежит сейчас в подвале — как именно будущий князь, оказавшийся в Ночи именно на крыше высотки, ухитрился не сдохнуть в первые же мгновения? Магия? Может, и магия. Впрочем, об этом стоит спрашивать магов… ту же Маргариту или её мужа. Хотя вряд ли они станут именно сейчас отвечать на подобные вопросы. Можно, конечно, выпытать это и у Ярти, которая, как сообщила Энни, сорвалась куда-то, взяв её машину. Куда? Людвиг прислушивается к связи, по которой долетает раздражение, усталость — в большей степени ментальная — и желание поскорее разделаться с… чем-то. Он посылает ей по связи ощущение поддержки и ободрения. И чувствует ответный посыл. Практически с тем же самым. Ну, да. Надо было лучше закрываться и не трепать Ярти нервы собственным паршивым настроением. Особенно учитывая то, что он ощущает в Проклятом доме, конечно.

Поздно сообразил…

— Господин Людвиг, — в дверь высовывается лицо одного из провинившихся подчинённых, отрабатывающего свои оплошности сменами в Проклятом, — вас спрашивает один из «светляков».

Светляков? В смысле — кто-то из другого… светлого слоя? Людвиг пожимает плечами, в пару затяжек докуривает и бросает окурок в давно уже приспособленную тут другими банку.

— Веди.

Кто бы это ни был, не следует заставлять его ждать. Всё же представители Утра — а Полдень вообще предпочитает игнорировать Ночь… всю целиком и каждого отдельного её представителя — не те, кто адекватно воспринимает наличие у других людей важных дел, проблем и прочего.

Парадным входом в Проклятый практически никто не пользуется — через аварийные гораздо проще попасть туда, куда нужно… плюс ко всему именно там, не считая подвала, сильнее всего ощущается давление извращённой магии этого места — поэтому Людвиг даже немного теряется, когда приходится выйти в традиционной стойке, которая пустует большую часть времени… Помнится, сюда назначают тех, чьи проступки слишком серьёзны, но всё ещё не дотягивают до смертной казни — в виде переброски в Тьму. Людвиг хмыкает, думая, во что превратилась традиция их мира ссылать преступников куда подальше здесь, в Ночи.

— Господин Эллингтон? — Людвиг удивлён. Даже очень. Что вообще произошло, что Кристиан нашёл его именно здесь? И как он додумался до того, что надо здесь искать? Учитывая и презрение жителей Утра к ночникам, и то, что этот дом уж точно не пользуется популярностью у местных.

— Добрый день, — кивает Кристиан, прислушиваясь к чему-то… Людвиг вспоминает, что Кристиан — маг. Ну, да. Мага Проклятый равнодушным не оставляет никогда. Если даже у обычных горожан от этого места мурашки по коже. И не только они — Людвиг давит желание поморщиться, чувствуя ввинчивающееся в виски нечто. Пусть даже тут оно и… — Занятное место… находится на месте разрыва слоёв, я так понимаю?

— Никогда не интересовался подобными вещами, — пожимает плечами Людвиг. Разрыв? Ну, может и так. Но если это нельзя использовать как-то… за исключением прекрасного места для наказания своих и удержания пленных с последующим выкачиванием из них нужной информации, само собой… то такие подробности ни к чему. — Это место крайне удобно в плане проведения допросов… — поясняет он уже для Кристиана, которому, кажется, тут тоже не по себе. — И не только их… Как вы меня нашли?

— Ярти отправила. — О… понятно. Учитывая, что настроение у Ярти из-за общения с Бледным, которого в последнее время стало слишком много… это даже Людвиг понимает!.. было с самого утра неважным, а после столкновения с Кристианом наверняка ещё и ухудшилось, нет ничего странного, что она… послала Кристиана сюда. Хотя, быть может, это она так заботу о самом Людвиге решила проявить, чтобы не было необходимости тащиться куда-то на встречу.

— Извиняться за неё не стану, — предупреждает Людвиг, предлагая следовать за ним. И даже радуется тому, что, в принципе, вопрос о том, что делать с наркотиками и трупом, разрешён. В конце концов, они же сейчас союзники? Вот пусть и забирает эту красоту себе. И делает с ней дальше всё, что пожелает.

Кристиан пожимает плечами и идёт молча. Никак не реагирует на выворачивающее мозг ощущение, которое, чуть спав во время перехода от холла к лестницам — использовать лифты в таком месте слишком опасно из-аз того, что давление увеличивается быстрее, чем психика успевает перестраиваться, пусть даже кто-то и воспринимает это определённой формой мазохизма — усиливается с каждым новым этажом вниз. В подвале Людвигу, как и всегда, приходится прилагать немало усилий, чтобы выглядеть невозмутимым. И он только вяло радуется тому, что не он один страдает — а то, что и Кристиану тут не по себе, видно по вздувшимся на шее и висках венам и налившемуся цветом рисунку у него на щеке. Людвиг сквозь борьбу с магией дома вяло думает, почему наследник герцога Найтмара не сделает постоянные татуировки, предпочитая каждый раз разрисовывать лицо по новой, но… какая ему-то разница?

Труп и сумку с её содержимым Кристиан окидывает совершенно нечитаемым взглядом, и остаётся только догадываться о том, что именно он думает, видя всё это. Людвиг же, рассматривая это в уже который раз, жалеет, что здесь нельзя курить. Даже ему. Даже если очень надо.

— Откуда?..

— Наш человек наткнулся на сыновей, которые преследовали этого несчастного. В ходе дальнейших действий… — И как, спрашивается, объяснить, что именно проделал Рик, не сдавая само его существование?! Свалить всё на Бледного? Можно, конечно, но… учитывая, что тот успел сегодня извиниться, со стороны Людвига это будет уже немного некрасиво. Вот интересно — Бледный это просчитал? — наш человек завладел сумкой и… телом. И сумел скрыться от преследователей. В ходе изучения памяти тела было выяснено, что погибший был одним из новых адептов сыновей, которому не повезло оказаться не в том месте и не в то время. По итогу он решил сбежать и притащить нашим доблестным полицейским доказательства… Но ему не повезло. Хотя информацию он всё же донести сумел. — Пусть даже и не силам закона, на которые всё же Людвиг не возлагает особых надежд.

— Ваш человек — маг с разрешением на перемещения? — Кристиан приподнимает простыню, которой накрыт труп, и некоторое время внимательно рассматривает лицо. Совсем молодой пацан. И как только такие ведутся на… впрочем, это ж сыновья! Они и не таких сводили с ума, превращая в законченных фанатиков. Сколько членов Лис… Людвиг прикрывает глаза, вспомнив Дымку, о которой предпочитает не думать вот уже пятнадцать лет.

— Подпольным разрешением, да, — кивает Людвиг, радуясь тому, что Кристиан сам предложил вариант. — Но его личность я позволю себе не раскрывать. Я не успел сообщить, но никаких доказательств ввоза «сна» и «пыльцы», которые бы соответствовали образцам, которые вы видите здесь, нам достать не удалось. Вернее… мы нашли доказательство сбыта их вовне… — Подтвердив тем самым слова схваченных ранее контрабандистов. И вот это проблема посерьёзнее всего, что было до… Если за пределами Каньона случится хотя бы одна смерть вроде той, что некстати… хотя, конечно, это с какой стороны смотреть… попалась на глаза Бледному, то проблемы начнутся уже у всего города в целом. Всё же люди за Цепью уж точно не станут разбираться, к какому там слою принадлежат эти уроды. И просто покарают всех. А в том, что у жителей большого мира есть способы и силы провернуть подобное, Людвиг ни капли не сомневается. — А также достаточно привычную, в принципе, торговлю людьми.

— Привычную? — Кристиан не сдвигается с места, вертя в руках один из свёрточков, но и голоса достаточно, чтобы понять, как именно он относится к сказанному.

— Мы перекрываем лазейки, сыновья находят новые… Всё, как и всегда. — Людвиг пожимает плечами немного демонстративно, но он ничего не может сейчас с собой поделать. Это подвал, эта ситуация, да и сам Кристиан… не считая бессонной ночи и раздражения, которое продолжает просачиваться по связи со стороны Ярти. Всего сейчас как-то слишком много. — Так что дело и правда слишком привычное. Как бы вы к нему не относились… До сих пор никому не было дела до того, чем занимаются сыновья, не так ли? — Зря, конечно, он сейчас пытается уколоть Кристиана, но… надо просто сбросить все дела на подчинённых и отправиться спать. Ну, хотя бы на три часа!

— А вы не думали, что они не сами дошли до создания вот этой дряни? — меняет тему Кристиан. То ли не желая обсуждать положение Кланов и сыновей, то ли и правда желая прояснить ещё и это. И Людвиг сказал бы, что неожиданно — а кто-то так и посчитает — но… это так или иначе должно было всплыть. И уж лучше закрыть все спорные моменты сейчас. И не ждать, когда и как они могут ещё выплыть.

— Я ничего не знаю о том, что делают в своих лабораториях сестрички. Мы не настолько близки. — На последнем слове в голос прорывается яд, от которого Людвиг и сам хочет поморщиться, но сдерживает себя. — Я вполне допускаю мысль, что это их неудачная разработка. И теперь они при помощи Лис пытаются уничтожить улики. Но точно так же я могу предположить, что они попросту избавляются от конкурентов в виде сыновей, чтобы забросить на рынок собственный товар. Возможен любой вариант. Как и тот, что они вообще ни при чём… — Вот в это верится с трудом. Всё же не те сестрички люди, чтобы… Людвиг качает головой, решая, что с этим разбираться нужно отцу. И если тот до сих пор никак даже не намекнул на подобный расклад, то… То либо там и правда ничего нет, либо он не в курсе, либо… хуже всего будет, если он одобряет подобное. Потому что пусть даже Людвигу давно не пятнадцать лет, и он не верит в добро и справедливость, но разочаровываться в том, благодаря кому он сейчас тот, кто есть, будет больно. — Хотя с чего бы им в таком случае так волноваться о…

— Я разговаривал с ними, кстати говоря… — Кристиан хмыкает со странной интонацией.

— Удачно? — Людвиг припоминает, что сестрички, кажется, за что-то там ненавидят Кристиана.

Тот криво ухмыляется.

— Эйстана… хм… уверила меня, что не знает ничего, — с какой-то странной интонацией сообщает Кристиан. И Людвиг не может понять, что тут не так. То ли ему не нравится сам факт разговора, то ли он не верит в то, что ему сказала одна из сестричек. — Удачно отвлекла меня, показав одну из своих сотрудниц… сестру Ярти.

— И вы рассказали об этой встрече Ярти, само собой, — вздыхает Людвиг. Кристиан равнодушно пожимает плечами. — Что такого она сделала десять лет тому назад, если вы обрекли её на подобную жизнь?

Не то, чтобы Людвиг в принципе жалел об обретении отражения, конечно. Но он всё ещё думает, как бы сложилась жизнь Ярти, не окажись она тут. Гораздо чаще, к слову, чем она сама.

— Что-то, — пожимает плечами Кристиан. — Да и не была она целью. Средством всего лишь…

— Ваш… друг… знает о том, что… — Людвиг не договаривает, заметив неподдельное удивление в глазах Кристиана. И не может удержаться от смешка. — Тьма великая! Я дружу с Пауком не первый год. Именно он передал мне на руки Ярти после тех событий. Неужели вы думаете, что он утаил обстоятельства от меня?

— Не знает, — Кристиан морщится. То ли от упоминания его друга, то ли из-за Бледного. — И ему не стоит этого знать. А теперь… вернёмся к делам, быть может?

Людвиг пожимает плечами и вызывает в зал Стоуна. И в самом деле… прошлое — прошлому. По крайней мере — сейчас.

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Школа Ангела. Двадцать третье ноября 2347 года от заселения планеты. 11:25 по местному времени.

Встречи, пусть и в иллюзории, с Марой Веслав ждёт, как праздника — с нетерпением, которое прорывается в нервно подрагивающих пальцах и невозможности сосредоточиться хоть на чём-то, кроме мыслей о предстоящем. Веслав пытается успокоиться, насколько это возможно, но в памяти постоянно всплывают все шепотки, которые сопровождают его всё утро. Это… О чём только Мара думает?!

Дать такой повод для сплетен! И плевать бы на сплетни, но герцог Винтерберг? Это, конечно, получше, чем Найтмар, который, сколько Веслав помнит — пусть даже большинство разговоров на подобные темы и проходили мимо его ушей, даже если он при них присутствовал — всегда был абсолютным противником любых начинаний отца, но тем не менее… Впрочем, с наследником Найтмара ведь дружили братья. Да и сама Мара… только вот Винтербергов в их окружении не бывало никогда, исключая официальные приёмы, где они обязаны были появляться. Кроме того, на Совете герцог был явно намерен сохранять нейтралитет. Так почему же…

Он кое-как добирается до комнаты, отговорившись перед Тео и Аглаей, которые в кои-то веки не пытаются уничтожить друг друга… хотя, быть может, это просто временное затишье, но тут Веслав не может поделать ничего. Ни Аглая, ни Тео не желают объяснять, что именно они не поделили. Остаётся надеяться, что они сами между собой и разберутся…

Веслав тщательно запирает дверь, чтобы никто уж точно не помешал, и, забравшись с ногами на кровать, запускает съёмник, жалея об отсутствии татуировки, которая могла бы повысить шансы, что его не услышат те, кому… кому больше всех надо. Дождаться ответа получается только с невероятным усилием воли.

— Веслав? — Мара явно удивлена тем, что он решил с ней связаться, но… она прикусывает губу и кое-как улыбается. — Что-то случилось?

— У меня? — Веслав хмыкает, изо всех сил надеясь, что не выглядит сейчас как обиженный мальчик. — Можно и так сказать. Меня всё утро достают сплетнями о тебе и герцоге Винтерберге.

— О… теперь спектакль… который, к слову, мог бы быть и более впечатляющим… как минимум — игра примы… кто только сделал примой театра такую бездарность… неважно. Так вот. Спектакль теперь явно получит новую порцию паломников. А то ведь после премьеры, на которой, как говорят, две любовницы неких высокопоставленных персон едва ли не за волосы друг друга оттаскали за право первой войти в зал, слухи немного поутихли, и волна зрителей начала спадать… А деньги, затраченные на постановку они явно ещё не отбили. — Мара хмыкает и переводит взгляд на что-то за пределами восприятия камеры съёмника.

— Это по-твоему хорошо?

— Это — жизнь. Со всеми её красивыми и некрасивыми сторонами. — Мара накручивает на палец прядь волос. Жизнь? Какое отношение жизнь имеет к тому, что… — Ты ведь не думал, что нам и правда удастся остаться вне влияния? Так или иначе, но придётся выбирать сторону. И, как по мне, герцог Винтерберг немного приятнее, чем оставшиеся два. По крайней мере он - единственный, кто сказал мне всё прямо в глаза.

— И при этом он не скрывает, что не потерпит у власти… кого-то вроде тебя. Тебя это не трогает? — Веслав меняет положение, поджимая правую ногу под себя, устраивая съёмник подушке и нависая над ним так, что растрёпанные в соответствии с выбранным образом волосы начинают падать на лицо, что раздражает, но не настолько, чтобы что-то менять.

— Это повод выучится и постараться стать тем, за кем пойдут, — пожимает плечами Мара. Веслав вздыхает. Ну, да. Сестра говорит правильные вещи, конечно. Только вот её действия… — Нет. Я понятия не имею, как именно это сделать. Но… в конце концов, пока что никто не пытается сделать из тебя марионетку, не так ли?

— Почему же? Пытаются. Правда, пока что все попытки… — Веслав вспоминает, как безуспешно однокурсники… да и те, кто учится на более старших курсах стараются обратить на себя его внимание, и улыбается. Это почти забавно, если бы не было настолько мерзко…

— Кроме того. Насколько я помню, ты дружишь с младшим братом герцога…

— Которого наверняка прислали сюда по всё той же причине, — кивает Веслав. Думать о том, что Тео просто притворяется, чтобы втереться в доверие, неприятно. Пусть даже Веслав и понимает, что и почему. Пусть даже это вероятнее всего именно так и есть, и надо учитывать этот факт. — Но разве это не значит, что не стоило позволять его брату и… его бабушке сопровождать вас с Ладой?

— Намекаешь на то, что теперь Гасэрт и Найтмар активизируются? — хмыкает Мара. Она, насколько позволяет видеть камера съёмника, начинает аккуратно подрезать стебли у роз. Как раз таких, которые, если верить публикациям, вчера подарил Герман Винтерберг ей. Веслав чувствует, что его опять «раздваивает». Он одновременно и подросток, которого возмущает подобное поведение сестры, и… что-то, что оценивает её поступок с точки зрения выгоды. И, по большому счёту, Веслав не хочет быть ни первым, ни вторым. Потому что ни образ истеричного пацана, у которого то ли приступ ревности по отношению в сестре, то ли максимализм — по словам той, второй его части — ни вот это безразличное ко всему существо ему категорически не нравятся. Только вот Веслав не имеет ни малейшего понятия, как либо совместить эти две части собственной души, либо стать чем-то третьим! — Вот и посмотрим, что они выкинут. А то что-то давно не слышно, чтобы они… К слову сказать, — Мара по одной опускает розы в вазу. Простенькую, почти не вписывающуюся в интерьер, как сказала бы мама, вазу из синего стекла. — Ты не слышал в этих сплетнях, как восприняли возвращение из изоляции Лады? Ей, кстати, спектакль понравился… Надо заняться её образованием и на этот счёт тоже.

— Её почти не заметили на фоне вашей пары, — Веслав кривится. Хотя и признаёт, что подобная демонстрация Лады общественности вполне себе приемлема. Во всяком случае это не официальная конференция, где сестрёнку могли бы забросать кучей неудобных вопросов. И довести до срыва, потому что времени, что прошло с момента нападения, слишком мало, чтобы Лада окончательно пришла в себя. А уж с момента, когда она очнулась, и того меньше. — Разве что в паре аналитических статей, — Веслав с содроганием вспоминает, каким языком эти статьи были написаны, и чего стоило ему их прочитать, — высказали несколько предположений… связанных, как ты понимаешь, с герцогом Винтербергом.

— Не скажу, что это меня расстраивает… хотя и радоваться нечему. Но в любом случае это лучше, чем и дольше позволять Ладе запираться в четырёх стенах… я попросила Андрея Вадимовича продумать расписание Лады так, чтобы она постепенно вливалась в жизнь высшего света… — Мара ставит вазу перед собой и окидывает её оценивающим взглядом. И, кажется, её что-то в этом не устраивает. Потому что она хмурится и вздыхает.

— Не слишком рано?

— По минимуму. Но когда-то же это надо делать? — Мара вздыхает, поправляя загнувшиеся листья у одной из роз. — У нас больше нет мамы и Ларисы, на которых, как я сейчас понимаю, была большая часть общения с дамами нашего… и не нашего круга. Дима… Лёша… — Она прикусывает губу и страдальчески морщится. — Так что ни я, ни Лада… ни ты уже не можем оставаться в тени. Пусть даже мне бы и хотелось продлить сестрёнке детство. Но…

Веслав прикусывает губу, повторяя её жест, когда Мара вспоминает погибших братьев и сестру. Да… никто ведь и не предполагал, что Веслав хотя бы когда-то может стать князем. Его и не учили тому, что должен знать князь. И Веслав понятия сейчас не имеет, какая из сфер — политика или магия семьи — его пугает больше. Только вот нет никого, кто мог бы забрать у него эти обязанности.

В смысле — желающих полно, но это не означает, что Веслав готов сбросить на них ответственность за город. Тем более, что тот же Найтмар наверняка тут же снимет все ограничения на импорт, что угробит экономику города. Только вот герцогу явно на это наплевать. По крайней мере папа всегда высказывался по этому поводу в адрес герцога в самых резких выражениях. Не опускаясь при этом до нецензурных, впрочем.

— Кстати. Герцог сообщил мне, что в твоём окружении появилась какая-то девушка… — Мара ехидно улыбается, но глаза у неё остаются спокойными. Что не позволяет даже на мгновение подумать, что она подшучивает над возможностью первой любви с его стороны. То есть…

— Неужели Тео ему рассказал? — Веслав опять меняет положение, подтягивая колено успевшей затечь ноги к груди и опираясь на него подбородком. И радуется, что сейчас его не видит тот… третий по счёту, кажется… преподаватель хороших манер, что едва ли не падал в обморок всякий раз, когда его подопечные осмеливались хотя бы в чём-то отойти от правил этикета. Тео… неужели он не просто пытается приобрести влияние на него, но ещё и шпионит за… — Это просто девушка, которая помогала мне в Ночи. Ничего особенного.

— Было бы ничего особенного, если бы она так удачно не оказалась в том же учебном заведении, что и ты, — фыркает сестра, откидываясь на спинку плетёного кресла. И Веслав только теперь понимает, где именно она находится. Любимая «холодная» гостиная мамы. Сейчас в Полдне, конечно, ещё не настолько холодно, чтобы закрывать её до весны, но всё же странно, что Мара находится именно там. Она никогда особо не любила это место. Но, наверное, она просто скучает. Как и Веслав. Он чуть слышно вздыхает. И заставляет себя вернуться к теме разговора.

— Ну, да. Она и не отрицала, что её отправили опекуны сюда именно с целью продолжить дружбу, — пожимает плечами Веслав. Вспоминает этот разговор и чувствует, как вновь становится тепло на душе от того, что Аглая не стала скрывать от него подобное. Пусть даже она и отказалась вдаваться в подробности. — Как я понимаю, это один из Кланов.

— Умная девочка, — кивает Мара. И Веславу вообще не нравится этот тон. Совершенно.

— Только не говори, что ты ревнуешь! Мне и бесконечных ссор Тео и Аглаи хватает! — Мара на это фыркает и морщится, мол, за кого ты меня принимаешь? — И, кстати… Тео не успел рассказать своему брату про то, что, вообще-то так получилось, что в нашей небольшой компании есть ещё одна девушка? Странно… — Мара изгибает бровь, становясь похожа на Ларису, которая едва ли не насквозь всегда видела всех сестёр и братьев. Веслав передёргивает плечами. Вот только этого и не хватало для полного счастья! — Нет. Ничего такого. Просто девушка из неблагополучной семьи, которая любит учиться. — И которая ни во что не ставит самого Веслава, но об этом он старается не то, что не говорить, но и думать лишний раз. — Да и с ней по большей части Аглая общается. А! А ещё Тео взялся опекать какую-то девушку… с которой решительно отказывается знакомить меня… и из-за неё поссорился с Аглаей.

— У вас там, я погляжу, страсти так и кипят… Ты поосторожнее с девушками, братик. А то придётся признавать бастардов, — Мара под конец фразы не выдерживает и начинает сначала мелко хихикать, а потом и вовсе заливается хохотом. На попытки её успокоить, Мара реагирует только новыми взрывами смеха. Веслав вздыхает, призывая всё терпение, какое у него есть. — Извини. Правда. Но это так забавно, что… Что до Тео, то нет. Не думай о нём плохо. Он не шпионил. Герцог Винтерберг успел пожаловаться мне… в тот момент, когда его бабушка, от которой у меня мороз по коже отошла… что Тео до сих пор на него обижен и не отвечает на попытки связаться. А узнал герцог это от какого-то своего подчинённого, с которым Тео дружит, и которому имеет привычку жаловаться на всё подряд… Ты только не сдавай этого подчинённого своему другу! А то бедный герцог лишится последнего источника информации про собственного брата. А он переживает, между прочим. — Мара снова фыркает.

Веслав пожимает плечами, думая, что Тео нужно научиться не вываливать на Клауса… если имеется в виду он, конечно… все свои проблемы. Потому что Клаус в первую очередь предан герцогу, а потом уже всё остальное…

— Не стану, — соглашается он. И морщится, чувствуя, как по неудачно задетой ноге пробегают мурашки. — Но герцогу стоило бы попытаться как-то наладить общение, а не выведывать информацию окружными путями.

— Он — давно и безнадёжно взрослый человек, — хмыкает сестра, стягивая на груди дымчато-коричневую шаль с огромными кистями по краю. Мамину. — И напрочь забыл, как надо обращаться с подростками с нестабильной психикой. Да и его взгляды на место женщины… — Мара морщится.

— И тем не менее твой выбор пал на него? — Пассаж про подростков Веслав пропускает мимо ушей. Тем более, что сестра явно не имела в виду его самого.

— Так выбирать-то и не из чего, — вздыхает Мара. Тоскливо, как кажется Веславу. — Разве что создавать альянс с Кланами, но я в принципе себе этого не представляю и представлять не хочу!.. Ладно, Веслав. У меня через сорок минут важная встреча, и мне стоит подготовиться к ней, так что…

— Да, до встречи, — соглашается Веслав. — Только давай ты не будешь так надолго пропадать?

Мара неопределённо кивает перед тем, как съёмник начинает показывать пустой экран.

Вот и поговорили… Только особой пользы от разговора, не считая того, что Тео стоит научиться держать язык за зубами, и у них с Марой проблемы, с которыми сестра пытается разобраться исключительно самостоятельно, нет. И самое поганое, что сам Веслав пока что никак не может ей помочь.

Он падает спиной на кровать и бездумно смотрит на складки балдахина. И совершенно не представляет себе, что со всем этим делать. И сила рода молчит, зараза такая.

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Школа Ангела. Двадцать третье ноября 2347 года от заселения планеты. 13:07 по местному времени.

Снежана вопреки опасениям Юлии в порядке. Настолько, что уже успела основательно вынести мозг восхищениями в адрес князя. Чем там восхищаться, Юлия решительно не понимает. Пацан и пацан. Мелкий и дурной, как все мальчишки в этом возрасте. Юлия позволяет на мгновение вспомнить брата и то, что он творит из-за избытка дури… Так что нечем тут восхищаться. Может, конечно, лет через десять князь и станет поинтереснее. Но до этого момента… Абсолютно не на что смотреть! Она украдкой морщится, вздыхает и напоминает себе, что Снежане всего-то пятнадцать лет. Так что для неё ровесник - тем более с таким происхождением и трагедией! — вполне себе может выглядеть, как идеал. Как и для Элен, Китти и Молли, которые внимают стенаниям Снежаны с выражением благоговения на лицах.

Юлия ещё раз вздыхает и старается делать вид, что целиком и полностью их поддерживает. Хотя сама идея создания чего-то вроде фанклуба заставляет сдерживать нервный смех. И стыд. Потому что где-то в классе восьмом она сама была помешана на одном однокласснике вплоть до подбрасывания ему анонимных признаний в любви и всего такого. Пока её однажды не спалили за этим занятием и не стебали последующие годы. До самого окончания школы. Мальчик, что характерно, был в первых рядах насмешников.

Что, надо признать, быстро излечило от влюблённости. И то плюс…

— Ах, вчера его высочество подал мне руку, когда я оступилась на лестнице, — мечтательно сообщает Китти, хлопая длинными ресницами, подкрашенными синей тушью. И этим вызывает волну зависти со стороны остальных девчонок. Не наличием туши, конечно. Подружки тут же принимаются выспрашивать подробности, строить догадки и…

Лучше бы налегали на учёбу — князь в городе в единственном экземпляре, и на всех его точно не хватит, а вот профессия в любом случае в жизни пригодится.

Юлия чуть отвлекается от щебетания девчонок, которые не забывают при этом поправлять макияж, обсуждать новую линию нижнего белья, которая поступила в супердорогие магазины Утра, и сплетничать о других девчонках — кто с кем поцеловался, кто с кем расстался… Юлия заставляет себя вникать в это, чтобы в случае чего знать, как и на что ловить не входящих в их компанию аристократок. Увы, ни одна из тех, с кем получилось выстроить подобие дружбы, не является в достаточной степени значимой персоной — их родители могут похвастаться разве что ролью мальчиков на побегушках у действительно важных игроков… пусть даже и не первого ранга. И стоило бы сменить круг общения, но одна из проблем в том, что девушки из более влиятельных родов как-то не торопятся общаться с Юлией. Так что приходится довольствоваться тем, что есть. И радоваться тому, что удалось зацепить хотя бы их… да и то только потому, что Китти видела фотки Юлии. Из тех, что делала одна из подружек Альттэ. Ну, хоть какой-то прок — помимо денег — от тех фотосессий всё же есть. Впрочем, польза от общения с конкретно этими аристократками всё же присутствует — хотя бы в виде сплетен, которые далеко не всегда являются вымыслом.

Мысли перескакивают на события прошлой ночи. Вызывая диссонанс с обстановкой туалетной комнаты, в которой несколько девочек перемывают кости всем, кому попало, и вообще ведут себя, как самые обычные пятнадцатилетние девчонки из любого мира… По сравнению с тем, первым убитым ею, теперь всё проходит намного проще. Наверное, сказывается постоянная практика. И с каждым разом всё… ну, к примеру, сегодня Юлии удалось убить практически не устав пятерых. А ещё — заставить одного поверить в то, что он умеет летать и спрыгнуть в ущелье. Идиот напоролся на то ли сталагмит, то ли что-то ещё, но в итоге так и повис там, заливая кровью из пропоротого насквозь живота землю. На редкость неаппетитное зрелище, конечно, вышло. И можно только порадоваться тому, что за время, проведённое в убежище сыновей, Юлия успела попривыкнуть к подобному — даром, что прошло всего лишь несколько часов тренировки.

Юлия пожимает плечами и выбрасывает погибшего из головы. Смысла страдать по мертвецу, которого она даже не знала, она не видит совершенно. Тем более, что Старший, который присутствовал при тренировке, все равно распорядился, чтобы кто-то там это всё убрал. Так что и вовсе думать об этом нет причин. Особенно в свете того, что Старший её похвалил… Юлия чуть кривит губы, глядя на отражение в зеркале. Похвала от этих людей… забавляет. Учитывая то, что рано или поздно они все станут не более, чем слугами… вернее — инструментом для достижения цели.

Занятно, что и она, и существо из Тьмы в этом сходятся, подразумевая, в чём ни капли не сомневается Юлия, совершенно разные вещи при этом. Всё же цели у них… пусть и сходятся в некоторых моментах, но… Ладно. Размышлять об этом сейчас вот уж точно не время и не место.

Зато сейчас самое время заложить один камень в лестницу к этой самой цели. Небольшой такой камешек.

Юлия окидывает взглядом подружек, пытаясь прикинуть, из кого можно сделать подопытного кролика… Ну, не станет же она с ходу пытаться что-то там применять на князе? Кто его знает — с его-то уникальной магией, про которую толком никто не знает… а ведь Юлия перерыла всё, до чего сумела дотянуться!.. только проку с того… — это вполне может стать попыткой особо извращённого суицида. И кому это надо?

Снежана, Элен, Китти, Молли.

Кто из этих четверых?

Если с ходу, то ибо Снежана, которой её фантазия нормально жить не даёт, либо Китти — она как раз вчера контактировала с князем, что можно попробовать притянуть в качестве мотивации. Тем более, что она сейчас как раз на пике эмоций — которыми сама себя и накрутила — и можно достаточно легко внушить ей, что…

Но не будет ли это слишком очевидно?

Вдруг кто-то посчитает, что Китти просто исполнитель? И попытается найти того, кто… Юлия качает головой, удачно попав в паузу в разговоре. Китти, посчитав жест ответом на сказанное, благодарно улыбается и обводит подружек торжествующим взглядом. Юлия понятия не имеет, что именно она сейчас подтвердила… Ладно, это не так уж и важно. Главное потом потихоньку узнать, чтобы не оказалось, что она на что-то там согласилась.

Элен и Молли.

Вот с ними как раз сложнее. В смысле — подтолкнуть к нужному действию сложнее из-за их более сдержанных характеров. Но это как раз на руку в случае, если использовать кого-то из них и… если по итогу выбранная жертва спалится.

Первая в достаточной степени расчётлива, пусть и с поправкой на возраст — Юлия ни капли не сомневается в том, что в будущем она станет неплохой манипуляторшей. Гораздо лучше самой Юлии — она прекрасно понимает, что не будь у неё вот этого навыка, который ещё не до конца отточен, к сожалению, она бы не добилась даже того, что есть на этот момент… Юлия выбрасывает мысль из головы, пока та не вызвала вспышку жалости к себе самой и зависти — к девчонкам. Чтобы не портить настрой. И возвращается к Элен и Молли. Молли… слишком много всего знает — буквально не вылезает из библиотеки, если только остальные девчонки её оттуда силком не тащат. При том, что ей, как дочке состоятельного аристократа — пусть даже он и не из первого круга — подобное вовсе ни к чему. С деньгами у неё и так будет более чем обеспеченная жизнь… Итого. Получается, что Элен вполне может, например, использовать кого-то другого, чтобы получить то, что ей надо. А Молли… продумать план!

И что из всего этого следует?

Много чего.

Юлия окидывает отражение взглядом, пытаясь начти изъян в образе, и чуть улыбается в ответ на вопрос стоит ли считать крутящихся рядом с князем девчонок серьёзной проблемой. Проблемой… разумеется, но говорить это подружкам уж точно не стоит. Гораздо лучше вселить в них уверенность в своих силах. Так что… она отвечает, что с ними пятью никто не сравнится. И получает в ответ полные благодарности улыбки. Хм… а если попробовать воздействовать не на князя, с которым результат вообще неясен, а на Красовскую? Раз уж она рядом с князем крутится.

Нет. Точно нет. Юлия понятия не имеет, какие у этой бывшей теперь толстушки способности образовались после появления в этом городе. Помимо того, что она шастает через огораживающую Школу стену, как хочет. Так что не стоит рисковать. А вот вторая…

Как же жаль, что с ней Юлия не знакома и вовсе! Надо было потратить время на неё вместо того, чтобы пытаться сблизиться с Красовской! Тут уж всяко было бы проще! И почему эта мысль пришла в голову только сейчас?!

Так. Ладно. Их можно попробовать задействовать и когда-нибудь в следующий раз. А пока стоит сосредоточиться на…

Всё же Китти. Как самая впечатлительная. Снежану немного жаль — особенно после того, как она уже пострадала в прошлый раз — да и надо оставить кого-то про запас. А остальные… В крайнем случае — если на Юлию всё же выйдут… попробуют выйти… можно будет скинуть на Элен подозрение в организации всего этого. Вот на эту роль она подходит на все сто! Юлия кивает сама себе, подхватывает сумку и покидает туалетную комнату, где они впятером отсиживались, прогуливая не особенно-то и нужную лекцию по этике магии. Глупость это. Магия — это право сильного. Как и деньги. И никакая этика тут не играет роли. Верить в подобное могут только те, кто слишком глуп или слаб, чтобы попытаться забраться повыше. Уж теперь-то Юлия это знает наверняка.

Она приобнимает Китти за плечи и шёпотом просит повторить, как именно получилось, что князь помог ей не упасть. Можно было бы воспользоваться случаем и узнать, что именно Китти говорила, когда Юлия слишком ушла в собственные размышления, конечно, но… Это явно не вяжется с… ни с чем. Так что — князь! Китти с готовностью повторяет рассказ в то время, как остальные девчонки уже ушли достаточно далеко вперёд, чтобы не слышать того, что им вовсе не стоит знать.

— Вот как… А ты уверена, что он не… ну… просто проявил галантность? — тянет Юлия и одновременно, убедившись, что поблизости только парочка таких же учащихся, да и те увлечены разговором друг с другом, накидывает тонкую петлю из выглядящей пыльной нити магии на голову ни о чём не подозревающей Китти. Та чуть сбивается с шага, но и только.

— Ой, ну разумеется! Как бы он мог не поступить так с дамой? Тем более — с такой, как… — Китти начинает говорить медленнее, спотыкаясь на словах. Юлия жалеет, что у неё не так много опыта в подобных делах — тех тренировок, что она проводит в зале убежища недостаточно! — из-за чего вполне может сейчас накосячить так, что… — Неужели он просто...? Алиса?

— Я не знаю, — как можно более печально произносит Юлия, следя за тем, как петля, обернув голову, начинает ввинчиваться в лоб. Там, где индусы рисуют третий глаз. Юлия понятия не имеет, что там было у индусов, но благодаря просмотренной бегло — надо будет потом вернуться и прочитать более вдумчиво! — книге в убежище сыновей знает, что воздействие на эту точку позволяет сделать из жертвы марионетку. Классические местные маги вынуждены напрямую рисовать на этом месте символы соответствующей краской, а вот Юлия… Только вот почему существо из Тьмы не рассказало про такое? Да и про книгу… впрочем, про книгу и сыновья не торопятся рассказывать. И если бы Юлия сама её не нашла, то вряд ли бы кто-то озаботился просвещением! Пусть даже Старшие и предоставляют место и подопытных, делиться информацией они не желают. Ладно. Это им ещё аукнется. Юлия обещает. — Но это можно проверить.

— Как?! — Китти выворачивается из объятий и смотрит так, что Юлия едва не пятится. Потому что фанатики на пути к объекту своего фанатизма — это страшно. И стоит находиться настолько далеко от них, насколько возможно. И тогда, быть может, получится не попасть под раздачу.

— Есть… средство, которое… — Юлия выуживает из кармана то экспериментальное… зелье — по-другому она не может это назвать — над которым уже не первый год работают сыновья. И которое только недавно начало давать тот результат, на который сыновья надеялись. Вот за зелье… или что там это такое… существо стоит всё же поблагодарить. И не думать, как именно оно к нему попало. Вернее, конечно, думать надо, но явно не сейчас. — Моя мама умеет привораживать, — начинает Юлия лить в уши Китти откровенную чушь, одновременно пытаясь вбить в неё убеждение, что всё правильно, что она делает это во имя любви… Грош цена такой любви, если ради неё приходится ломать чужую волю! Хотя лично Юлии это, разумеется, на руку. — Тебе просто надо капнуть несколько капель на кожу твоего любимого и он навечно будет только с тобой.

Китти медленно кивает, берёт флакончик и, как будто бы во сне, идёт в сторону столовой.

Юлия отстаёт и только наблюдает за тем, как Китти доходит до Веслава и… выливает содержимое флакончика в его чай, когда тот отвлекается на что-то.

Идиотка!!!

Юлия зажмуривается от того, что эта дура только что сделала. Хотя… Учитывая, что никто вообще не обратил на это внимания, кроме, разве что, Красовской, ничего особенно страшного пока что не произошло.

Можно радоваться тому, что тренировки всё же не прошли даром. Ну, а во что выльется авантюра с зельем, ещё предстоит узнать.

Ну, а сейчас стоит догнать подружек, пока те не обратили внимание на то, что ни Юлии, ни Китти почему-то с ними нет.

***

Город Святой Анны. Слой Сумерки. Квартира Хельги Альттора Сентьолло-Лиэн. Двадцать второе ноября 2347 года от заселения планеты. 23:39 по местному времени.

Несколько часов сна всё же пошли мне на пользу. Пусть даже и пришлось обкалываться обезболивающими… которые всё равно толком не помогают… ну, или помогают как-то через раз. Или… какая разница? Главное, что получилось поспать. Пусть даже меня теперь преследует ощущение, что за это время я гарантировано что-то упустил.

Интересно, Ярти уже доставила подарок Одноглазому или нет? По идее — да. Но странно, что до сих пор нет никакой реакции…

Нет, я не стану сам ничего по этому поводу выяснять! Ещё чего не хватало!

Тем более, что если это отследит Одноглазый — вероятность чего, конечно, исчезающе мала — то это будет… слишком.

Плетусь на кухню и варю кофе. Быстро, хотя, конечно, стоило бы чуть притормозить и уделить больше внимания процессу, но точно не сегодня. Увы. Я едва дожидаюсь момента, когда порция кофе оказывается в кружке, мысленно посылая всех, кто будет утверждать, что его надо пить из крохотных чашечек, и, сделав глоток, соскальзываю в иллюзорий.

Который пестрит сообщениями о вчерашнем выходе в свет выживших княжон в сопровождении герцога Винтерберга и его суровой бабушки. Я передёргиваю плечами, вспомнив, как единственный раз в жизни имел неудовольствие столкнуться с ней лично. Фрау Ангелика слишком… потрясающая дама. Я тогда, конечно, был ещё ребёнком… но вживую я эту женщину больше встретить не желаю! И как только герцог ухитряется с ней жить под одной крышей?! И сохранять при этом здравый рассудок, не превращаясь в зашуганное существо, боящееся лишний раз вздохнуть? Или у Винтербергов врождённый иммунитет от неё?

Уважаю, да. И даже немного завидую.

Выход в свет…

Давно пора было. Я даже удивлён, что княжна Морана так долго с этим тянула… Не была уверена в результате? Хотя, конечно, спутника она выбрала… С другой стороны — ну, а кого бы ещё? Гасэрт выбыл ещё в тот момент, когда отказался поддержать сирот. При том, что, кажется, у него вообще не было шансов закрепиться на троне, даже не нуждайся город в мужчине княжеской крови. Всё же в ближайшие несколько поколений детей мужского пола в их семье не будет… если, конечно, Мартин с его-то корнями не сумеет переломить проклятие. Хотя не факт, что это ему нужно. И что это нужно сестричкам. Что до второго герцога, то… у старика Найтмара чёткие представления о том, кто должен править, и он тоже не встал на сторону княжичей. Его сын, насколько я помню, пару раз встречался с княжной, но в результате так и не сумел подойти ближе. Более того — увы, не знаю, конечно, всех подробностей — княжна приняла решение как можно больше отдалиться от него. И возможно именно из-за этого герцог Найтмар отправил своего сына разбираться с… м-м… некондиционными наркотическими препаратами в школах магии. Могу даже поверить в это. Так что… Если не брать во внимание семьи рангом поменьше, связь с которыми не дала бы княжне очков и вполне возможно подставила бы эти самые семьи под удар, то больше и выбирать не из кого.

Конечно, можно было бы взять в компаньонки жену Гасэрта, которая много лет находится в оппозиции к собственному мужу, что усилилось и конфликтом после гибели их единственного сына… Но… Нет. Не вариант. Учитывая то, насколько часто княжна Мара мелькала в последнее время на различных благотворительных вечерах и открытях разных больниц и центров — что, разумеется, вещи нужные, с каким бы прицелом ими не занимались — в компании госпожи Алнары, это бы не позволило оттянуть внимание с княжны Лады. Что и было целью. Одной из целей.

Делаю глоток и жмурюсь, чувствуя, как сонливость отступает.

В тех условиях, в которых вынуждена существовать княжна Мара, она действует более чем разумно. Не факт, конечно, что единственно верным способом, то тут многое зависит от конечной цели. Но в целом не могу найти явных ошибок. Так что… Одобряю.

Ещё бы она не была так категорична по отношению в «тёмным» слоям… Но идеала в этом мире не существует… так что…

Хотя, конечно, стоит подумать, насколько городу выгодно усиление хозяина Шторма. Впрочем, до усиления там ещё очень далеко… Учитывая совладельцев с их лудоманией и неумением держать себя в штанах, тут бы просто на плаву удержаться… Или я что-то не знаю? Хм… надо бы вызвать Кэт на разговор… Ещё бы было чем за него заплатить.

Ладно. Это можно пока что и отложить в сторону. Хотя безумно интересно, какие именно цели преследует Герман Винтерберг. Ну, не верю я в то, что это просто матримониальные планы с целью укрепления положения Шторма! Слишком просто.

Особенно если вспомнить, как не так уж и давно Шторм совместно с Новым Днём создали Рика, который, если бы не сбежал, стал основой тех, кто смог бы заменить большую часть магов Кошмара. Что уничтожило бы герцога Найтмара. С гарантией. Всё же сестрички — на редкость мстительные дамы. Но не о них сейчас. Герман тоже жаждет уничтожить Найтмара? Через княжну? Хм…

Я категорически против того, чтобы связываться с Германом напрямую. Не только из-за Клауса. Но и… даже общение с маркизом Найтмаром было в своё время более чем вынужденной мерой. Но он, как ни странно, ни разу не попытался поставить отца в известность о подобном контакте, что хотя как-то примиряет меня с положением дел. Но общаться с кем-то из герцогов я не собираюсь. Даже если другого варианта узнать нужное мне я не вижу.

По крайней мере — пока ситуация не изменится настолько, что это станет единственным вариантом, конечно.

Звонок в дверь я слышу — не так уж я и глубоко сейчас в иллюзории. Так что приходится отставить кружку и тащиться в коридор… который я не успел отмыть, кстати говоря! Морщусь и пытаюсь не наступить ни на одно из пятен на полу. Мне это удаётся!

Одноглазый. Собственной персоной.

— Проходи. Только осторожно — на вляпайся… во всякое.

— Что? О… — Одноглазый окидывает взглядом мой коридор и присвистывает.

Да. Я прекрасно его понимаю. Хоть и не могу относиться к этому также легкомысленно, как Одноглазый! Ему-то явно плевать на то, насколько чисто в квартире — по крайней мере раньше точно было плевать. И я сильно сомневаюсь, что с возрастом это сильно изменилось.

— Этот молодой человек не придумал ничего лучше, чем свалить тело у меня в коридоре, — сообщаю, уходя в кухню. Теперь уже варить нормальный кофе. Не поить же Одноглазого всякой дрянью? Тем более, что сегодня я вполне расположен к нему. — Впрочем, я рад, что он не сбросил труп прямо мне на голову…

— Я бы так и сделал, — сообщает Одноглазый, появляясь в кухне спустя несколько секунд. Прислоняется к косяку и — я оборачиваюсь — внимательно на меня смотрит. То есть?

— Не сомневаюсь, — всё же киваю я, следя за поднимающейся кремой. — Но он слишком меня боится для подобного… хотя я в толк не возьму, что именно его во мне так пугает. И… я ведь извинился, нет?

— Принимаю, — кивает Одноглазый, занимая один из стульев, перевернув его спинкой вперёд и уложив подбородок на скрещенные на ней руки. — Впрочем, я ни капли не сомневаюсь в том, что ты успел сделать что-то ещё.

Ну… не считая того, что помог Мухе, вроде бы и ничего такого… Кстати говоря. А где до сих пор Ярти? Решила заночевать в «Вишне»? Жаль, если так… Стук входной двери развеивает мои опасения. Киваю и ставлю греться чайник — с заваркой я, само собой, возиться не собираюсь. Пусть над ней колдует Ярти… зря я, что ли, заказывал все эти сорта через контрабандистов? Не имеющих отношения к Кланам, между прочим, что значительно повысило конечную стоимость. Разливаю кофе по тем самым мелким чашкам и пододвигаю одну Одноглазому. Тот успевает даже сделать глоток, недоумённо глядя на чайник, когда Ярти всё же появляется в кухне. Смотрит на чайник, хмыкает и споро вытаскивает заварник и несколько баночек с заваркой. Разной, насколько я понимаю. Некоторое время принюхивается к каждой из них, потом кивает и оставляет одну. Я отхожу к окну и занимаю подоконник. И плевать, что он почти на полу, и мне приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть на моих гостей. И на то, как меня отблагодарит потом позвоночник. Опять. В который раз за последние несколько суток… На этих двоих, кстати, можно и не смотреть. Эмоции Одноглазого я и так знаю, а Ярти… потерплю. Тем более, что…

— Отдельное тебе спасибо за мой вояж на окраину Ночи, — почти нараспев произносит она.

— Куда? — Одноглазый даже отставляет чашечку.

— Этот… человек отослал меня подбросить Ось до конторы… — непередаваемо выделив второе слово, объясняет Ярти. Качаю головой и делаю мелкий глоток. Всё же эти чашечки для кофе вынуждают постоянно доваривать порции! Ладно. Постараюсь растянуть на подольше. Вряд ли получится, но дёргаться лишний раз мне не очень-то и хочется. Тем более — в такой тёплой компании. Кроме шуток. — Что она вообще в таком месте забыла?!

— Пыталась втереться в доверие к сыновьям, — равнодушно пожимаю плечами. Жаль, что я не знаю толком, зачем это ей внезапно понадобилось именно сейчас. То, что это как-то связано с княжной, не вызывает сомнений, но как конкретно? — Не знаю, к сожалению… впрочем, это вопрос времени… зачем ей сейчас так внезапно это потребовалось, но считаю своим долгом поддержать её в этом начинании. А то сведенья оттуда поступают временами со значительной временной задержкой. — В смысле — из поместья Волковых, конечно, а не от сыновей. С последними у меня проблем нет.

— То есть, — начинает ровным, как водная гладь в безветренный день, голосом Одноглазый, что кого-то другого могло бы заставить насмерть перепугаться. Ну, или заставить напрячься в ожидании атаки. Я же только прикрываю глаза, наслаждаясь переливами тонов в голосе старого друга. Это… красиво, правда. — Ты. Всё это время. Знал. Где находится убежище сыновей?!

— А что тебя в этом удивляет? — погода за окном навевает меланхоличное настроение. Хочется лениться и… ну, я бы не отказался от компании красивой женщины… жаль только, что Ярти не воспримет эту идею с энтузиазмом. А то ещё и попытается сделать со мной что-то нехорошее… усмехаюсь. Упрямая она женщина всё же. — Моя семья поколениями их поддерживает. Родители и сестра не пропускают ни одного мало-мальски важного собрания… Так почему бы мне этого не знать?

— Мы вполне могли бы их давно уничтожить… — чуть тоскливо сообщает Одноглазый, успокаиваясь.

— Вряд ли. Старшие при любом раскладе сумели бы ускользнуть. Ни капли не сомневаюсь в том, что у каждого из низ есть персональное разрешение на перемещения по слоям. — Поднимаюсь с подоконника и подхожу к плите, чтобы всё же сварить ещё одну порцию. Кидаю взгляд на Одноглазого, который кивает. Ярти демонстративно фыркает и сосредотачивается на своём чае. Жаль, что у меня не получается убедить её хотя бы попробовать. А ведь я божественно варю кофе! — Одноглазый… ты никогда не был героем в белом. Контрабанда наркотиков, контроль над борделями, торговля людьми… что ещё я не перечислил?.. Всё это ты контролируешь блестяще. Так включи голову и подумай. Если упустить хотя бы одного из Старших — для справки, их сейчас что-то около пятнадцати, но я не поручусь, что знаю всех — то он попросту соберёт новую паству в другом месте, о существовании которого я уже не буду знать. И, соответственно, не смогу быть в курсе того, что они делают. Кому от этого станет легче? — На самом деле, это всё, конечно, несколько иначе, но посвящать Одноглазого в такие тонкости я не собираюсь. Он же не станет всерьёз объяснять мне, как и почему работают разные части Клана? Пусть даже я и сам прекрасно в этом разбираюсь…

— То есть, ты в курсе того, что они переправляют некачественные наркотики за пределы города, покупают нелегалов, и Тьма знает чем ещё занимаются?

— И проводят на беднягах то ли опыты, то ли приносят в жертву, — киваю, снимая турку с песка. Осторожно разливаю по чашкам. И жалею, что у меня в кухне только два стула… А кроме того ночью сыновья отдали одного из нелегалов для тренировке Избранной, и та убила его, даже не поморщившись… если верить слухам. Жаль, что в этот момент я был занят отслеживанием того, что происходит на улицах! — Знаю. И что? Если ты не забыл, то сам узнал об этом от меня.

— Только потому, что они задели ребёнка из Сумерек, — кивает Одноглазый.

— В том числе… — пожимаю плечами, прислоняясь к шкафу так, чтобы видеть лица обоих отражений. — Ярти, как Муха добралась?

— Ось? Нормально. Пыталась вызнать, насколько я хорошо живу… — Ярти кривится. И с чего бы?

— Нетипично для неё. Неужели что-то случилось, и у неё проснулась совесть?

— Я даже знать не хочу, откуда ты знаешь, что она была в этом замешана… — Ярти пару секунд рассматривает дно чашки, потом наливает ещё порцию золотистого чая. Что это конкретно за сорт — не имею понятия. Да и не стремлюсь узнавать.

— Хм?

— Ты?

Ну, да. Ярти кривится от отвращения и, подхватив чашку и чайничек, стремительно скрывается за дверью своей — мне хочется думать, что она тоже воспринимает её именно так — комнаты. Обиделась? Переглядываюсь с Одноглазым, который пожимает плечами с философским видом.

— Не сильно. Мне даже не нужно вмешиваться, — поясняет он. — Но прилететь тебе от неё может. Так что я, пожалуй, оставлю тебя разгребать последствия твоих интриг.

— Месть за сыновей?

— В том числе.