Город Святой Анны. Слой Ночь. Двадцать девятое ноября 2347 года от заселения планеты. 15:32 по местному времени.

Это первое благотворительное мероприятие, которое проходит в Ночи. И Маша понимает, что подобный формат Ночи… не идёт. Она не знает, как это выразить словами, но ощущение неуместности происходящего подчёркивает то, насколько она сомневалась в том что вообще стоит сюда идти. Не только из-за впечатления от единственного посещения ею Ночи, которое было крайне отвратительным. Пусть даже Ночь и похожа на обычный мегаполис, который никогда не спит. Но — только похожа. На самом деле что-то есть такое, что ни на мгновение не даёт забыть о том, что ещё немного и ты окажешься в Тьме. И в таком месте устраивать подобные приёмы… слишком странно. Так что сомнения у Маши были. Но так или иначе она не может сейчас показать, что считает жителей одного слоя хуже, чем жителей других. Пусть даже именно так оно и есть… Пусть даже попадаются там достаточно… своеобразные экземпляры.

Маша вспоминает недавний визит в Школу и разговор с этой Аглаей. Наглая девчонка, надо признать. Хоть и умеющая подать себя в выгодном свете. Одно только заявление про первого друга чего стоит! Нельзя не восхититься! Прекрасный ход, который явно позволит Аглае набрать очков среди учеников Школы. А если эта история вопреки стараниям Андрея Вадимовича и его подчинённых выползет за пределы Школы, то и среди недалёких горожан, ведущихся на такие пафосные сказочки. Но теперь Маша понимает, почему эта Аглая не нравится Тео. Надо думать, на его месте сама Маша тоже была бы не в восторге от необходимости контактировать с такой, как эта Аглая. Впрочем, это пока терпит. Тем более, что Веслав всё же мальчик умный. И сам понимает, что Аглаю подослали к нему. Хотя она и не скрывает этого, видимо, понимая, что и бессмысленно, и открытость в таком вопросе более выигрышна. Так что Маша не думает, что Веслав поведётся на наивную мордашку и…

Она находит взглядом Алнару, отмечая, что женщине сегодня явно получше, и обещает себе чуть позже подойти к ней. Пока же она обходит зал расположенной на первых этажах высотки фирмы, занимающейся трудоустройством тех жителей Ночи, кто попал в сложную ситуацию. Хотя на взгляд Маши подобные костыли не нужны. Те, кто достаточно силён, и сами в состоянии выжить, остальные же… это же Ночь! Да и… разве не ходят ту все местные под Кланами? Маша припоминает то, что вообще читала про Ночь, но не может найти внятного ответа на это.

Ох, да не всё ли равно?

Маша кидает взгляд на стену, ища окно, которого тут нет и быть не может. Нет, ну вот как тут вообще можно жить? Без окон, в вечной темноте, рассвеченной, конечно, неоном, но…

И всё же формат мероприятия выбран явно неудачно. Хотя Маш не может придумать, как именно в таком случае стоило всё это обставлять. Увы, про то, как и что воспринимают жители Ночи, она не имеет представления. А память… память не заменит личного общения. Которого, впрочем, с местными Маша предпочла бы избежать… при том, что именно в Ночи больше всего тех, на ком можно сделать красивую картинку сострадательной княжны, беспокоящейся о судьбах…

— Доброго вечера, ваше высочество, — окликает её Хильда. Маша чуть вздрагивает от неожиданности. Она и не предполагала, что Хильда окажется здесь. — Я, конечно, не хочу выставить себя охочей до сплетен, но правду ли говорят, что ваш брат при смерти?

— Слухи преувеличены, — чуть улыбается Маша, думая, что даже при том, что подчинённые Андрея Вадимовича перекрыли все утечки информации и заткнули рот всем, кто пытался пропиариться за счёт сенсации, что-то всё же успело прорваться… Жаль, что её и в принципе резиденцию её семьи поставили в известность о случившемся так поздно. И жаль, что администрация Школы не озаботилась сама не дать случившемуся выбраться за пределы подведомственного им заведения… Маша вздыхает, отмечая, что даже думать в последнее время стала как… как кто-то, кем она не хочет становиться. — Мой брат уже выздоравливает. Странно видеть вас здесь, госпожа Браун.

Странно. Даже при том, что работа Хильды как раз-таки…

— Вы представляете, сколько людей в такой вот конторе могут найти себе стоящую работу? — вопросом на вопрос отвечает Хильда, покачиваясь на каблуках. Маша думает, что те не долго продержатся при таком к себе отношении. Сколько? В зависимости от того, в каком они отчаянии… — А сколько из них будут готовы на что угодно, если пообещать им зарплату, скажем, втрое превышающую ту, на какую они в принципе могут рассчитывать?

— На что угодно? Вплоть до того, чтобы убить кого-то? — Маша прикусывает язык, но слова уже вырвались. И, кажется Хильда истолковала их правильно. По спине пробегает холодок осознания, насколько Маша сейчас подставляется, но… клятва. На которую Хильда пошла настолько охотно, что было даже немного подозрительно. Но и не только в клятве и возможности её нарушить — которой нет, насколько Маша успела убедиться до того, как решилась на этот шаг — но и в том, что подслушать их сейчас может кто угодно. И стоило бы сначала подумать, а потом… Как же просто было на Земле! Не нужно было выверять слова, интонации… Маша вбрасывает мысль, для которой сейчас явно не время и не место. Да и вообще не стоит позволять себе задумываться о том, что уже осталось в прошлом. Как бы ни хотелось вернуться. Невозможно.

— На это не каждый способен, — пожимает плечами Хильда, явно не увидев в словах ничего странного, — но — да. И такое случается. Хотя далеко не всегда нужно кого-то убивать… можно просто в нужный момент посмотреть мимо… — Ага. И это тоже оплачивается соответственно. Иногда — пулей в лоб. Маша кивает. Интересно, сколько получили те, кто отключили защиту над садом, в котором погибла семья князя? И живы ли они вообще?.. Маша поправляет лацкан жакета блёклого синего тона, прикидывая, какой вариант был бы для неё предпочтительнее… Можно подумать, от её решения в этом вопросе что-то зависит! Живы или мертвы те, кто помог убийцам князя добраться до цели, это уже неизменно. Впрочем, варианты всё равно стоит прикидывать, не так ли? — Вот, посмотрите чуть вправо. Видите ту женщину в красном? — перебивает размышления Маши голос Хильды. Слишком звонкий, даже если она пытается говорить приглушённо.

Женщина в красном? Маша прищуривается. И видит. Дамочка с жёлтыми от явного неумения правильно пользоваться осветляющими красками волосами. В красном, слишком откровенно облегающем тощую с выпирающими рёбрами фигуру платье выше колена. С нервными движениями и голодным взглядом. Тем самым, которым некоторые отчаявшиеся женщины смотрят на любого мало-мальски приличного мужика. Чем гарантированно их от себя отпугивают. Но зачем Хильда показывает на неё?

— Маг Сети. Причём, несмотря на образ жизни — достаточно хороший маг. И могла бы добиться достаточно многого… Как я слышала, во времена обучения она считалась одной из самых перспективных на своём потоке, но… Но, во-первых, ей тотально не везёт с мужчинами, некоторые из которых у неё выуживают все средства, во-вторых — пристрастие к алкоголю. И в-третьих — несовершеннолетняя дочь, которую она всеми силами пытается пропихнуть в высшее общество. Даже ухитрилась отправить её в Школу Ангелов… И всё это, как вы понимаете, требует средств… А работа мага Сети… даром, что в Ночи!.. не приносит столько денег, сколько этой даме хочется. Так что она частый гость в подобных местах. Берётся за любую подработку, лишь бы платили. Хотя не думала, что она заявится сегодня. Всё же мероприятие несколько… — Хильда не договаривает. Ну, да. Мероприятие действительно несколько… не то. Странно, что Алнара, организовавшая его, не подумала о подобном. А ведь она не первый год занимается… Наверное, тут бы больше подошло что-то вроде посещения больницы или приюта. Но никак не фуршет. Прокол. Определённо. Впрочем — это же Ночь! Кому какое дело до того, что за впечатление у местных сложится. Не от них же зависит положение княжеской семьи, на самом-то деле!

— А ещё — она частый гость в вашей фирме, не так ли? — Этого можно было и не произносить. И так понятно. И Маша морщится от того, насколько необдуманно это прозвучало. — Прошу меня простить. Произошедшее с братом всё же выбило меня из колеи, и я говорю не то, что…

Хильда пожимает плечами, уверяет, что понимает, что чувствует Маша, и, извинившись, растворяется в толпе. Что ж… Сожалеть о глупости Маша будет позже. Вряд ли на этой встрече сотрудничество с таким полезным человеком, как Хильда Браун, прекратится. Так что Маша надеется, что у неё ещё будет время выстроить верный образ. Должно быть это время. Просто обязано!

На то, чтобы добраться до дамы в красном, приходится потратить полчаса. И хорошо, что она за это время не испарилась куда-нибудь.

— Добрый день, госпожа… — как можно более доброжелательно здоровается Маша. Женщина оборачивается. Маш видит, как её глаза расширяются в удивлении. Маша чуть склоняет голову. Возможно, не стоило вот так, напролом, но… Но она попросту не смогла придумать ничего стоящего. И это немного… напрягает. Сначала прокол с Хильдой, теперь вот это. Что с ней такое творится-то? Произошедшее с Веславом, что ли, и правда влияет? Или просто недосып? Надо прекращать перерывать иллюзорий — понятно же, что там Мара точно ничего не прятала… или прятала так, что не с познаниями Маши что-то там искать — но… признать, что проиграла? Ещё чего! Партия ещё даже не дошла до середины.

— Ваше… ваше высочество?! Какая честь… А… Вероника Скворцова! До… добрый день. — Уже противно. То, насколько легко эта Вероника начала лебезить, как только поняла, кто перед ней. Мерзко. Надо полагать, с теми, кто ниже её по положению... если таковые, конечно, есть… она ведёт себя несколько иначе. Распространённая ошибка, которую Маша не позволяет себе допускать — даже с той же идиоткой Зоей она ведёт себя предельно корректно — поскольку ведь никогда не угадаешь, как твоё неверное обращение с тем, кого считаешь незначительной помехой, может обернуться проблемами. Хм… стоит ли это распространять на всех жителей Ночи? Но... Но ведь Маша ни словом, ни жестом не выдала того, как на самом деле к ним относится? Не так ли? Разве что с Пауком немного... и это то, о чём стоит подумать отдельно. И явно не теперь.

— Я слышала, что ваша дочь учится сейчас в Школе Ангела? — Маша надеется, что тема для разговора выбрана правильно. Хотя… тут какую тему ни выбери, вывести на то, что ей надо будет не так уж и просто…

— Лола? Да! Моя гордость! — кивает Вероника, одёргивая чуть загнувшийся подол и без того короткого платья. На редкость безвкусного по мнению Маши. Что странно, ведь макияж Вероника сделала вполне себе приличный. Ни одного неверного тона. Хотя, может, это не она лично делала. Но тогда опять-таки странно, что приглашённый мастер или подружка не указал на то, что платье… Впрочем, это не имеет особого значения. — Умница. Круглая отличница! Ни капли не сомневаюсь в том, что эта девочка сумеет занять полагающееся ей место.

Место? А! Что-то там про высшее общество…

— Но, насколько я знаю, это далеко не дешёвое заведение… — Интересно, чем Вероника занималась, чтобы собрать деньги на обучение дочери? Не то, чтобы Маша осуждала… всё же это, можно сказать, ради благородной цели, но…

— Разве это не долг родителей — сделать всё, чтобы их дети получили лучшее в этом мире? — Как пафосно! Маша чуть наклоняет голову, внутренне едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Ещё одна любительница красивых слов! Они тут в Ночи все такие, что ли? Местная особенность?

— И насколько всё вы готовы сделать? — Возможно, что слишком прямо, но Маша очень устала от Ночи. От этого давящего на сознание ощущения близкой Тьмы. От ни на мгновения не опускающего осознания, что стоит только тому, на что намекали сестрички, просто выплыть наружу — даже без доказательств — и всё полетит к чертям. И от этой Вероники тоже. А ведь надо ещё пообщаться с Алнарой, Хильдой — не Вероникой единой, в конце концов! — и покрутиться ещё по залу.

— Всё, что будет вам угодно, — серьёзным тоном отвечает Вероника.

— В таком случае… — Маша сосредотачивается, перебрасывая адрес личной комнаты иллюзория Веронике. Та морщится, машинально касаясь татуировки. И просматривает сообщение, если Маша правильно истолковывает сейчас расфокусированный взгляд этой женщины. — Свяжитесь со мной, в ближайшее время. Если конечно, вам это и правда интересно. Только никаких сплетен.

Вероника торопливо кивает. Несколько раз. Маша прищуривается. Как всё-таки жалко это выглядит. Неужели ей настолько нужны деньги? Но ведь маги Сети… Маша морщится, заставляя себя вспомнить, что она вообще про них знает… маги Сети должны неплохо зарабатывать? Или Вероника настолько не умеет распоряжаться деньгами? Маша давит желание поморщиться, вспомнив, как в этом же та девчонка… Аглая… обвинила Веслава.

Ну, допустим. Веславу, кстати, простительно. Ему всего-то четырнадцать!.. ладно. Почти уже пятнадцать. Но, учитывая то, что он всю жизнь провёл в пределах поместья, и там вряд ли его когда-либо лишали карманных денег, у будущего князя просто не было ещё возможности научиться обращаться с деньгами. Это дело наживное. Хотя, конечно, стоит взять этот вопрос под свой контроль… Но да. Он — подросток. А Вероника… сколько там ей? Лет тридцать? Может, конечно, и больше, учитывая, как молодо выглядит та же Алнара. Но тогда всё ещё печальнее.

Как она вообще с такими… талантами… до своих лет дожила?

Маша качает головой и выбрасывает мысли о Веронике, сосредотачиваясь на том, чтобы достойно доиграть роль на сегодняшнем вечере. Нужно продержаться ещё полтора часа…

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Штаб Кошмара. Двадцать девятое ноября 2347 года от заселения планеты. 17:17 по местному времени.

Кристиан сбегает по ступенькам в подвал, попутно здороваясь с теми, кто попадается по пути. Далеко не всех магов он знает в лицо — если говорить откровенно, то кроме тех, с кем он время от времени ходит на задания, Кристиан и не знает никого. И не стремится знать. Пусть отец говорит что хочет на тему того, мол, командир должен каждого солдата в лицо и кашу из одного с ним котла, но Кристиан никогда не разделял это убеждение. К чему ему знать это? Одна только боевая часть Кошмара — те, кто участвует в облавах на диких животных в горах, воюет с время от времени поднимающими голову бандитами, которые есть везде, кроме Ночи… но Ночь дело особое… — только они насчитывают порядка полутора тысяч человек. А есть ещё те, кто спускается в Тьму, занимается выращиванием «сна» и «пыльцы», контролирует Сеть… не хочет же отец сказать, что вот всю эту толпу Кристиан должен знать в лицо и по именам?

Достаточно тех, кто ими командует…

Впрочем, маги платят ему полной взаимностью, игнорируя, если только нет прямого приказа о взаимодействии. И Кристиан не может сказать, что его подобный расклад хоть как-то не устраивает.

Он сворачивает в более узкий коридор, который ведёт в одну из закрытых для основного персонала лабораторию… видели бы сестрички с их вылизанными до блеска белыми стенами и потолками лабораториями это место… где сейчас содержат за неимением лучшего места подобранных нелегалов. С которыми не очень понятно, что делать.

Возможно, стоило спихнуть их всех на Клан… уж слишком явно Людвиг радовался тому, что ему досталась меньшая часть освобождённых! Явно же прекрасно знал, какая это головная боль!

Кристиан прикрывает за собой двери и прислоняется к косяку, рассматривая Уилла, который, кажется и вовсе не замечает присутствия постороннего. Но Кристиан прекрасно знает, что это не так. Он вздыхает, находит свободный стул и, подтащив его поближе, от чего противный, режущий уши скрип разносится по всему помещению, садится напротив.

— Что? Даже не станешь пытаться застать меня врасплох? — нарочито удивлённым голосом интересуется Уилл, щерясь в улыбке, от которой шрам, начинающийся от уголка губ и тянущийся через всю правую щёку, кажется, начинает жить какой-то своей жизнью, перекашивая и без того не самое приятное лицо.

— У меня хоть раз это получилось? — вздыхает Кристиан и старательно игнорирует самодовольный хмык. Принимает протянутую кружку с самогоном. Выпивает залпом, не поморщившись. И тут же кончиками пальцев свободной руки прорисовывает исключительно на голой силе рисунок, чтобы свести на нет эффект от алкоголя. Жаль, конечно, что под рукой нет краски, но суть вот этого действа именно в том, чтобы уметь избавляться от отравы — а алкоголь это именно отрава, пусть и… — без использования подручных средств. Уилл хмыкает. Заметил, зараза! — Так что… нет, я не сдаюсь! Но сегодня я точно не в форме для такого… Что можешь сказать по поводу…

— Наших гостей? Типичные нелегалы из внешнего мира, — пожимает плечами Уилл, бросив презрительный взгляд в сторону камеры, где находятся эти самые нелегалы. — Экстремалы херовы! Острых ощущений им, видите ли, захотелось… тьфу!.. Мы их обкололи нашими вакцинами, чтобы сюрпризов не было. Ну, и в карантин, соответственно, до тех пор, пока медики не согласятся, что им можно находиться с остальными людьми. В остальном… Слишком перепуганы, чтобы пытаться наглеть. Даже скучно, твоя светлость. Вот помню, как пару лет тому один отловленный попытался меня придушить… — Уилл мечтательно жмурится и поглаживает шрам на руке в виде зубов. Надо полагать, после того, как удушить Уилла не удалось, тот неизвестный Кристиану идиот решил его загрызть. Также неудачно. — Вот это было интересно! А эти… забились в угол и трясутся там… Овцы, мать их… — Уилл выуживает из нагрудного кармана пачку сигарет и прикуривает. Кристиан морщится — запах дыма мало того, что сам по себе неприятен, так теперь ещё и прочно ассоциируется с Людвигом, который курит вообще не переставая, и с Ночью в целом.

— С ними психологи говорили? — заставляет он себя вернуться к теме разговора.

— Мозгоправы? Не… у них то ли людей не хватает, то ли что-то там ещё, но сказали, что раньше завтрашнего полудня не явятся.

Ну, да. А Уилл и рад. Поскольку терпеть их не может.

Просто прекрасно! Кристиан медленно выдыхает и думает, что с этой беготнёй с сыновьями, Кланами и прочим он основательно забил на дисциплину в родной фирме. И если это дойдёт до ушей отца… Он передёргивает плечами и заставляет себя не думать о возможном далеко не самом приятном в жизни моменте тем более, что пока что его возможно избежать. Но… Кристиан ловит себя на том, что чувствует лёгкую зависть к Людвигу, у которого, судя по всему, никаких проблем с дисциплиной нет и быть не может. При показной расхлябанности отдельных представителей.

Попросить, что ли, поделиться опытом?

— Чёрт с ними, — решает Кристиан. — На обратном пути зайду в гости и поговорю на тему приказов, нехватки людей и прочей прозе жизни… — Кристиан расплывается в предвкушающей усмешке, от чего Уилл передёргивает плечами. Во-многом, конечно, наигранно, но тем не менее… Но и в самом деле — что-то Кристиан разбаловал тут некоторых. Надо напомнить им, что и к чему… ну, не только ж собственного секретаря и официанток в кафе запугивать? Чем психологи хуже? — Что сам можешь сказать? Не по адаптации, само собой — с этим пусть психологи маются… вот повешу на каждого из них по десятке нелегалов… и пусть тогда про нехватку кадров верещат.

— Нескольких могу прямо сейчас к себе забрать, — пожимает плечами Уилл, делая глоток всё того же самогона. — Ещё часть доучить — и можно в поле отправлять. Остальные… шлак.

— Остальных пристроим на гражданские объекты, — кивает Кристиан, окидывая взглядом затемнённые сейчас стёкла камер. Было бы неплохо подучить пару-тройку и заслать шпионами… ну, пусть не на основные предприятия Нового Дня и Шторма, но хотя бы на второстепенные… эх… мечтать, конечно, приятно, но проку с этого ноль. Не пропустят туда кого попало. Как и в Кошмар, само собой. — Что по трупам?

— Трупы как трупы. Обычные. Есть ночники, есть несколько из Утра… сумеречнник один. Только ведь это не все?

Ну, разумеется, не все! Только вот зачем клановским эти трупы? Хотя… они же дольше Кошмара воюют с сыновьями. Так что мало ли что именно они там пытаются найти? Собственно, в свете последних событий и сам Кристиан бы был не против понять, что там с этими сыновьями такое, если они способны на равных сопротивляться магам хоть Кошмара, хоть Кланов. Да, конечно, нет ничего удивительного в том, что к этим сектантам могли прибиться маги… хотя в тех, кто прошёл школы Кошмара и храма, Кристиан уверен практически на все сто… но… есть ведь и самоучки. И те, кто по тем или иным причинам не завершил обучение… Только вот если верить Лисам, то, что вытворяют сыновья, не вписывается ни в какие знания о магии.

— Все, кого удалось забрать. В остальных вцепились Лисы — им тоже интересно. Хотя что они хотят там найти помимо меток, если даже ты не видишь ничего особенного? Кстати. Посмотреть я на них могу?

Уилл пожимает плечами и демонстративно нажимает на кнопку, открывая проход к моргу.

Морги Кристиан не любит. Но, наверное, нет тех, кто бы питал к ним тёплые чувства. Кроме того, сейчас слишком свежи воспоминания о другом морге, что он не так давно посетил, и о теле подростка, изуродованного дрянью, которую… Он вздыхает, запрещая лишний раз вспоминать о не самом прекрасном опыте общения с мёртвыми, проходит вдоль стены с камерами, наугад вытаскивая то одну, то другую. Как Уилл и сказал — трупы, как трупы. Ничего необычного. Татуировки, символы… Взгляд цепляется на чуть наползшую на шею сбоку — вероятно, она занимает именно заднюю часть шеи — татуировку на одном из трупов. Кристиан поворачивает ему голову и запоминает рисунок, который уходит на плечи. Это, если он правильно понимает, метка Клана. Вопрос в том — какого именно клана. Чтобы рассмотреть полностью, приходится переворачивать труп. И Кристиан готов материться из-за того, что ему приходится заниматься подобным. Но — не пожалуешься ведь! А то отец, до которого в итоге это обязательно дойдёт, отправит как раз-таки трупы и переворачивать. В том или ином виде. Или ещё что-то придумает — в его фантазии Кристиан никогда не сомневался. Как и в умении портить жизнь окружающим. В этом отцу нет равных…

Хотя нет. Есть. Паук.

Вот бы свести этих двоих и посмотреть, чем дело закончится…

Закончив запоминать узор, Кристиан выходит из морга, кивает Уиллу, давая понять, что пока что его не стоит беспокоить, садится на первый попавшийся стул, чудом не развалившийся под ним — откуда тут вообще такая рухлядь взялась?! — и сосредотачивается на татуировке, соскальзывая в иллюзорий. Ох, не зря он про Паука вспомнил! И Кристиан бы очень сейчас хотел обойтись голосовым вариантом, но Паук, к которому Кристиан вынуждено обращается — хотя сам себе не может сейчас внятно ответить, почему бы не задать вопрос Людвигу — на подобное не ответит. Чем он так не любит этот вариант общения, Кристиан понятия не имеет, хотя… быть может, дело в том, что голосовик подделать сложнее, чем иллюзорий, в котором образ выстраивается целиком… Неужели Паук так боится, что его вычислят по голосу?! Спустя несколько минут на перекрёстке, рядом с которым его вынесло, аккурат в самом центре появляется чёрный кот. Он окидывает Кристиана взглядом чёрных же глаз и с присущим кошкам изяществом садится в центре перекрёстка, аккуратно поставив передние лапки на хвост.

Кристиан вспоминает парочку видео, скинутых ему племяшкой, про диких котов откуда-то с севера материка, которые зимой как раз так и греют замёрзшие лапки… Мэри в последнее время вообще повернулась на котиках. Кружки в виде котов, рисунки, одежда с котиками, видео… Кристиан переводит взгляд на Паука, которому, кажется, совершенно не нравится, что его пытаются игнорировать. И можно было бы порадоваться тому, что удалось вывести того на эмоции, только вот информация Кристиану нужна больше, чем победа над Пауком. Причём — достаточно призрачная.

— Здравствуй, Паук, — начинает Кристиан, зная, что в молчанку Паук играть может до бесконечности. Особенно, если не в духе… впрочем, тут Кристиан не возьмётся утверждать наверняка. Но выдержка у него просто безграничная, надо признать. Хотя когда-то — ещё до знакомства с этим… персонажем… Кристиан считал, что способен заставить кого угодно заговорить первым и опустить взгляд. За исключением отца. — Есть у меня к тебе вопрос…

— Касательно сыновей? Или чего-то ещё? — Мурлыкающим тоном уточняет Паук, дёргая ухом. Правым.

— Касательно… — вот совершенно не хочется раскрывать карты! Да и говорить в таком тоне с Пауком — тоже. Но… Вариантов попросту нет. Приходится признать, что сейчас он в невыгодном для себя положении. Сам виноват. — Касательно рисунка на спине одного из тел.

Кристиан, как может подробно, воссоздаёт в воздухе нужный образ. Паук не сходит с места. И вообще не проявляет хоть какой-то заинтересованности. Некоторое время он разглядывает рисунок и лишь потом переводит взгляд обратно на Кристиана. И тот готов поклясться, что Паук сейчас ухмыляется… там, в реальном мире. И как Людвиг вообще ухитряется дружить с этим… с этой тварью?!

— Знак принадлежности к Клану Сов, — выдаёт он. Совы… Кристиан морщится, пытаясь вспомнить, что он знает про Сов. Этих Кланов всё же слишком много! Лисы, Псы, Змеи, Пеликаны… Совы… кто ещё?! — Про них давно и упорно ходят слухи, что они полностью продались сыновьям. Но, поскольку на свою территорию они никого не пускают, подтвердить или опровергнуть слухи не представляется возможным. А устраивать войну в Ночи ради нескольких улиц, половина которых в аварийном состоянии, ни у кого нет желания. Слишком много можно потерять, а приобрести — ноль. Это всё, что вы желали знать, уважаемый маркиз Найтмар?

— Да. Могу я надеяться, что Лисы не узнают про этот… — Кристиан морщится, не желая называть это разговором. Но других синонимов подобрать тоже не может.

— Про проведённую мною консультацию? — Паук явно скалится, хотя внешне остаётся всё тем же невозмутимым котом. Кристиан нехотя склоняет голову. — Будете должны. Но вы же понимаете, что рано или поздно любой секрет становится известен?

— В таком случае — отложите этот момент.

— Как пожелаете… — Паук растворяется в воздухе, оставляя Кристиана одного на перекрёстке иллюзория.

Как тому удаётся приходить и уходить через смешение потоков, Кристиан не знает, да и не желает знать. Да и вообще лишний раз контактировать хоть с Пауком, хоть с иллюзорием, от которого уже начинает болеть затылок там, где таится основание татуировки, у Кристиана нет ни малейшего желания.

Он вздыхает и выныривает в реальный мир. И едва не вскрикивает от прошившей голову боли. Жмурится, заставляя себя дышать в такт пульсации боли. И только спустя пару минут рискует выпрямиться и открыть глаза. И тут же видит перед собой кружку с самогоном в руке Уилла. Вздыхает и выпивает опять залпом. Только на этот раз не наносит знака нейтрализации.

— Просто восхитительно, — выдыхает он. — Я так сдохну скоро. Ладно. Пойду пугать психологов.

— В таком состоянии? — удивляется Уилл.

— Именно в таком! — Кристиан оскаливается в предвкушающей усмешке. Психологи, конечно, не виноваты в его настроении… ну, разве что самую малость, но отыграется он сейчас именно на них. Тем более, что в целом вина за ними есть.

— Удачи… психологам, — фыркает Уилл перед тем, как закрывшаяся дверь отсекает его от Кристиана.

***

Город Святой Анны. Слой Полдень. Поместье Волковых. Двадцать девятое ноября 2347 года от заселения планеты. 15:46 по местному времени.

Княжну Ладу Ось находит в одной из верхних галерей, которые почти не пользуются вниманием в нынешнее время. Собственно, Ось бы туда и не отправилась, если бы через конкретно эту галерею нельзя было попасть в башню Нира быстрее, чем другими путями. Не то, чтобы она так уж сильно торопилась увидеть Нира… но в других местах слишком велик риск столкнуться с кем-то, с кем в свой законный выходной она видеться точно не желает. Хотя бы потому, что сегодня у неё нет ни малейшего желания выслушивать сплетни, которые обожают слуги… и аристократы, давать советы на совершенно неожиданные вопросы и всё прочее в том же духе. Пусть даже Ось и понимает, что всё это делать необходимо — и для того, чтобы быть в курсе всего, что так или иначе может создать опасную ситуацию для княжон, и для поддержания образа отзывчивой и доброй… хм… Так что…

Так что она совершенно не была готова к тому, что едва ли не споткнётся о младшую княжну, которая сидит в проёме между окнами, подперев лицо кулаками и явно всхлипывает.

Вот только этого Оси и не хватало в её законный выходной! И почему княжна выбрала для рыданий именно это место?! Ось чувствует, как по телу прокатывается волна раздражения, вызывая мурашки вдоль позвоночника. Она передёргивает плечами, чтобы сбросить неприятное ощущение. И напоминает себе, что княжна — совсем ещё ребёнок. И одна из её подопечных. И поэтому надо взять себя в руки и не дать эмоциям выплеснуться наружу.

Ось останавливается, не дойдя до княжны всего лишь пару шагов, и некоторое время просто молча рассматривает её, пытаясь сообразить, что же теперь с этой находкой делать. Ну, не может же Ось просто пройти мимо и сделать вид, будто бы ничего не видела и не слышала?! Пусть даже у неё и выходной… она протяжно вздыхает и присаживается на корточки рядом с княжной, чувствуя, как натягивается ткань джинсов на коленях. Вытянутся! Вот и гадать не надо — вытянутся! А ведь только в третий раз их надевает…

— Доброго вам дня, княжна Лада, — осторожно начинает Ось, раздражаясь ещё больше от того, что никогда не умела ладить с детьми. И вряд ли сейчас на неё снизойдёт озарение. — Вам не холодно?

В самом деле! Девочка сидит на продуваемой ветрами верхотуре в батистовой сорочке и тоненьких брючках. Босиком.

И если после этого она опять свалится с болезнью, то… То виновата будет Ось. Снова, если учесть, что в первый раз княжна Лада болела из-за того, что Ось и её коллеги не сумели спасти её семью. И как-то это будет уже перебор…

— Нет. — Откровенная ложь. Причём такая, как будто бы княжна даже не пытается придать словам хотя бы каплю достоверности. Ось вздыхает.

— Почему вы сидите здесь в одиночестве?

— Потому что мне так хочется? — удивляется княжна, не отводя взгляда от окна, за которым по мнению Оси нет и не может быть ничего интересного. Ну, вид на Полдень. Но сейчас, когда осень уже не такая красивая, как пару недель тому назад, там и смотреть-то не на что. — Идите себе, куда вы там шли.

— Я отвечаю за жизни. За вашу, вашей сестры и вашего брата, — напоминает Ось, вытягивая ноги, чтобы спасти джинсы от… Остаётся только надеяться, что по галерее не решит прогуляться кто-нибудь. А то ж споткнётся ведь!

— И поэтому мой брат не так давно едва не умер? — поднимает на Ось покрасневшие от лопнувших сосудиков глаза княжна Лада. Ось скользит взглядом по зарёванному лицу, никак не выражая отношения к внешнему виду девочки. И, кажется, правильно делает. Во всяком случае та пока что не собирается замыкаться в себе… кажется. — Ну, кому какое дело до меня?! Есть ведь Мара…

— Я полагала, что сотрудники Школы достаточно компетентны… — Ось морщится. Вот в самом деле! Почему она не подумала про такой вариант?! И ладно бы только она, но и остальные. Что ж. Теперь в Школе усилил охрану, а вещи учащихся досматривают при возвращении в стены сего славного заведения. Только вот если кто-то и правда решит устранить князя — а не приворожить его, как в этот раз — то Ось сильно сомневается в том, что этому кому-то подобные меры охраны помешают. Разве что донести до всех тех, чьи дети, племянники и прочая родня там учится, что князь необходим, чтобы город не рухнул… эх, не вариант. Кто-то не поверит, кто-то решит, что знает, как обойти иммунитет князя… Подростки — что с них взять? Если вспомнить, что сама Ось творила в их возрасте… в компании Паука и Одноглазого, то… Ох, ладно. Вот об этом уж точно не стоит. Ни вспоминать, ни — тем более! — кому бы то ни было рассказывать. Ось сдерживается, чтобы не хмыкнуть, потому что сомневается, что княжна не примет это на свой счёт, и… кому вот это надо? Учитывая особенности княжеской семейки. Ладно. Что бы там ни было с Школой, это в любом случае не проблема Оси. Безопасностью князя сейчас занимается лично Ремезов, оставив ей заниматься защитой особняка. Так что стоит, наверное, намекнуть тому, что княжна Лада беспокоится. — До вас есть дело вашему брату. И сестре.

— Это потому она меня заставляет присутствовать на каких-то мероприятиях, на которых мне надо кивать, как дурочка, и отвечать по заранее расписанной бумажке? И говорить комплименты разным престарелым дурам?

— Да. Поэтому. — Ось морщится. Ну, почему она выбрала именно этот путь?! Лучше бы она перетерпела нескольких сплетниц, которые, само собой, потом бы опять фантазировали на тему того, что и как Ось делает с Ниром, чем пытаться объяснить княжне то, что делает её сестра! — Это поможет вам заработать репутацию среди тех аристократов, которые сомневаются…

— В чём они сомневаются? — княжна склоняет голову на плечо, становясь похожей на совёнка. Милого такого растрёпанного совёнка белой масти. Ось внутренне морщится от неуместной ассоциации. — В том, нужна ли наша семья городу? А не слишком ли много они берут на себя, эти так называемые аристократы? — Голос княжны меняется, становясь похожим на голос погибшей княгини. И Ось с трудом удерживается от того, чтобы поёжиться. Слишком это… Надо полагать, не только в князе Веславе присутствует память рода… или как там эта дрянь у них называется? Неприятно.

Даже больше.

Ось прикрывает глаза, пытаясь не выдать того, как упала сейчас ей на плечи сила семьи Волковых. Да… вот именно так и становится понятно, что Мара — не та, кем пытается быть. Остаётся надеяться, что ей удастся достаточно долго пудрить окружающим мозги… И на пророчество.

— Они… не верят, — осторожно начинает Ось, пытаясь подобрать слова так, чтобы не спровоцировать взрыв эмоций, но вместе с тем и донести до княжны, которая, к сожалению, при всей силе рода остаётся не более, чем ребёнком. — Или считают, что возможны… варианты. — На этом моменте Ось прикрывает глаза, молясь тем… или тому, в кого никогда — даже во времена, когда была в храме — не верила, чтобы княжна не начала выспрашивать, какие именно варианты имеются в виду. Потому что объяснять такие темы ребёнку Ось точно не подписывалась! Пусть этим занимается княжна Мара! Или кто-нибудь другой. Но точно не она! — И… ваша сестра опасается, что они могут посчитать вас всех слишком серьёзным противником и попытаться убрать до того, как вы войдёте в силу. Поэтому она и старается быть милой со всеми, чтобы успеть собрать коалицию. Ведь даже самый сильный противник не справится с объединённой мощью.

Хотя, конечно, степень влияния жён аристократов и прочих дам не кажется Оси слишком уж внушительной. Впрочем… она никогда не разбиралась в этой области жизни. Всё же это всегда было вотчиной Паука. Про которого вообще не стоит думать, само собой. Тем более, что они в расчёте… Ах, нет. Он же отправил за ней Иэ… Ярти. Впрочем, услуга не настолько значимая, чтобы Пауку была с этого ощутимая выгода. Неважно. Не о нём сейчас.

— Но я не хочу улыбаться этим расфуфыренным дурам и… — княжна кривится, явно собираясь разреветься. По второму кругу. И вот этого уж точно не нужно. Ось совершенно точно не желает никого утешать. И смотреть на рыдания — тоже. Но и бросать княжну тут одну на этом холоде тоже невозможно. Что ж…

Ось поднимается на ноги и жестом предлагает следовать за собой. Возможно, она делает это совершенно зря, но… Но уж лучше позволить княжне пообщаться с Ниром, чем оставлять её тут. Заболеет ещё.

Так что спустя несколько минут сначала сама Ось, а следом за ней и княжна протискиваются в узкий лаз на вершине башни, спускаются по хлипкой даже здесь лестнице на половину пролёта и заходят к Ниру.

— Вы только не удивляйтесь тому, что сейчас увидите, — предупреждает Ось, толкая дверь. — У Нира… своеобразное чувство порядка и пространства в принципе.

Она не знает, насколько её предупреждение вообще работает, но княжна не говорит ни слова. Только вертит головой, рассматривая коридоры из шкафов, с которых то что-то падает, то просто пыль сыпется… с которой Ось уже устала бороться.

— Нир! Я надеюсь, что ты одет! И убери своё бухло… — Ось осекается, оборачивается на внимательно слушающую её княжну и чувствует, что краснеет. Только этого вот и не хватало. — Прошу прощения, ваше высочество, — шёпотом выдавливает она. Княжна хмыкает и качает головой. Но, кажется, настроение у неё немного повысилось. Уже хорошо.

— Что случилось, любовь моя? Неужели ты не можешь… — Голос звучит со стороны того места, которое Нир называет кабинетом. Того самого, где не так уж и давно они возвращали к жизни княжну Мару… вернули. Только вот до сих пор не до конца понятно, стоило ли это делать? В смысле — учитывая пророчество, не проще ли было просто согласиться на казнь из-за провала в качестве телохранительницы, чем… Кто вообще знает, как именно будет воплощаться это самое пророчество?

Паук.

Само собой. Кто ж ещё?!

— Нир! Я не одна. Оставь свои цветастости на потом, — чуть более резко, чем следовало бы, бросает Ось, стараясь не прикасаться к стенке шкафа, с края которого опасно свешивается стопка книг.

Она делает ещё один поворот и оказывается в том самом памятном теперь уголке, где несколько недель тому назад на столе лежала умирающая княжна Мара. Если прикрыть глаза, то видение настолько явное, что кажется, будто бы Ось всё ещё в том самом дне. Она отходит чуть в сторону и позволяет пройти княжне. Буквально через мгновение следом в закутке появляется и Нир. Достаточно прилично одетый, кстати говоря. Ну, по сравнению с тем, как он обычно ходит.

И ведь, что интересно, он и в храме практически не изменял этому своему стилю… если, конечно, этот кошмар имеет право так именоваться… И при этом женщины на него вешались только так! Чем он их приманивал? Н-да… учитывая, что и сама она… Ось встряхивает головой.

— Э… Доброго дня вам, ваше высочество, — после небольшой заминки здоровается Нир. И внимательно смотрит на Ось. Та пожимает плечами, не желая объяснять, что к чему.

— Так это вы спасли мою сестру? — спрашивает княжна, которая, кажется, избавилась от своего плохого настроения. Ну, да. Обстановочка, конечно, не располагает к рыданиям и жалобам на судьбу. Нир пожимает плечами. — А как вы это сделали? Вы маг?

— Я — жрец. Пусть и бывший. Изгнали меня… — Ось пихает Нира локтем в бок, чтобы тот не вздумал объяснять ребёнку, за что конкретно его изгнали. И в каком виде он был в тот момент, когда это самое «за что» обнаружили. По наводке… неважно. Вот уж его точно не стоит вспоминать, чтобы не портить себе настроение. Нир морщится, потирает бок и кротко смотрит на Ось. От чего становится даже немного стыдно. Немного.

— А… — княжна косится на раскрытые книги, которые скопом валяются на столе.

Вот тоже проблема — у Нира философские трактаты из храма запросто соседствуют с научными трудами по генетике, физике и прочим наукам, распечатками аналитических статей на любую тему и журналами с порнушкой. И никогда не знаешь, на что конкретно наткнёшься. Наверное, не стоило всё же тащить княжну в логово жреца. Кто знает, что именно она тут увидит?

— Ваша сестра не может вспомнить многое из того, что было до того дня, как вы остались сиротами, — говорит полуправду Ось, прикинув, что этим она вполне может сейчас объяснить девочке некоторые странности в поведении княжны Мары. — И она обратилась к Ниру, чтобы он помог ей вспомнить утраченное.

— Она не говорила, что…

— Вероятно, она не хотела пугать вас этим. Всё же вы и без того пережили слишком многое, — предлагает вариант Нир, прикрывая одну из книг, а потом и вовсе убирая её подальше. И Ось вообще не желает знать, что именно он посчитал необходимым спрятать.

— Так, значит, в этих книгах..? — Княжна Лада притягивает к себе первую попавшуюся книгу. Ось дёргается то ли забрать её, то ли предостеречь княжну, но… Нир делает успокаивающий жест рукой.

И только смотрит на то, как девочка скользит взглядом по строчкам, кажется, вообще забыв про окружающий мир.

— Что она…

— Жреческие тексты, — медленно сообщает Нир. — У её высочества есть шансы стать…

Жрицей, да. Ось вздыхает. Только этого и не хватало.

Впрочем… пусть читает. По крайней мере это отвлечёт княжну Ладу от мыслей о том, что и почему делает княжна Мара…

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Вторая основная лаборатория Нового Дня. Двадцать девятое ноября 2347 года от заселения планеты. 16:28 по местному времени.

Лина постукивает ногтем по столешнице, размышляя, что стоит связаться с мастером и изменить дизайн маникюра. Потому что белые с чёрной каймой ногти уже не вписываются в текущую ситуацию. Всё же это приближённое к траурному оформление, которое было уместно в момент, когда они все символично пытались похоронить княжескую семью. Что не удалось, но Лина не скажет, что так уж сильно расстроена по этому поводу. Ну, если не считать того, что проклятая сестра будущего князя жива, конечно. Сейчас, после того, как наследник князя нашёлся, вроде бы повода для подобной строгости нет… Она окидывает своё отражение в зеркале, отмечая, что брючный костюм сине-стального оттенка с несколько фривольным верхом вполне можно воспринимать и как чуть неофициальный деловой, и как романтический, поправляет собранные в высокий хвост волосы и только после этого сосредотачивается на татуировке, соскальзывая сознанием в верхние слои иллюзория.

Встречаться — вне зависимости от того, случится это в мири физическом или в иллюзории — с Людвигом она не желает категорически. Не тот это человек, общение с которым может доставить хоть какое-то удовольствие. Но раз уж Лунничке пришлось пережить встречу с Кристианом, то Лина считает правильном взять на себя общение с Людвигом. Раз уж эти двое по странности сумели сработаться!

Не то, чтобы это было так уж удивительно — всё же город при всей его кажущейся огромности, не так уж и… и рано или поздно все, кто представляет в нём хоть какую-то силу, сталкиваются между собой. Но союз Кошмара и Клана… пусть даже всего лишь одного-единственного… это слишком… нервно. Мало ли до чего они там доработаются. Было бы неприятно, если эти двое сумеют докопаться до… разного. И как Крис вообще сумел связаться…

Ах, да! Эта его персональная шлюшка!

Вот тоже анекдот — наследник одного из трёх самых влиятельных людей в городе спит с хозяйкой борделя подконтрольного одному из Кланов! Интересно даже — как герцога до сих пор не хватил удар от такого поведения единственного сына? Лина фыркает.

Людвиг отвечает на вызов внезапно. Как и всегда, впрочем — почему-то сыну Мартина явно доставляет удовольствие сначала вытрепать нервы Лине и только потом… этим он неприятно напоминает Паука. С которым, кстати, надо связаться по поводу… ладно, это пока что терпит. В отличие от татуировки, которая изменяет пульсацию в тот момент, когда Лина помимо мыслей о Пауке успела отвлечься на продумку того, что именно она ответит на запрос слишком инициативного новичка. Нет, она не против инициатив! Совершенно. Но это не значит, что пацан, без году неделя получивший доступ к оборудованию, которое дороже, чем жизнь всей его семьи в трёх поколениях, может заявлять, что он-де знает, как создать уникальное лекарство от всего! Эти желторотики…

— День добрый, Людвиг, — кивает Лина, спустившись из личной части иллюзория в коридор и увидев перед собой сына Мартина, даже не потрудившегося нацепить на себя хоть какой-то облик. Так и вышел в иллюзорий с этой своей растрёпанной светлой шевелюрой, гетерохромными глазами, татуировкой клана на шее и сигаретой. Мог бы хоть потратить пару минут. Всё же этикет иллюзория никто не отменял! Хотя, надо думать этот его образ притягивает женщин только так. В иллюзории в том числе. Лина мысленно морщится. Ну, ни в какое сравнение с Мартином не идёт же! Слишком сладкий и… нет в нём той силы, что окружает Мартина. И вряд ли когда-нибудь появится. Впрочем, не об этом сейчас.

— Добрый, — пожимает плечами Людвиг, бросив взгляд по сторонам. — Странно, что вы сами решили со мной связаться… до сих пор вы предпочитали передавать свои пожелания через отца.

— Не было повода, — Лина старается улыбнуться как можно более очаровательно. Раз уж они общаются в таком формате. Конечно, без образа феечки это не так Только это не очень-то помогает. То ли она не во вкусе Людвига, то ли что-то ещё. Лина продолжает очаровательно улыбаться, ощущая раздражение.

— А теперь появился? — Людвиг выдыхает сигаретный дым, который пахнет хвоей. И это всё не более, чем ассоциации, подкинутые иллюзорием. Потому что Лина ненавидит хвою.

— Да, — кивает Лина, надеясь, что это сейчас не прозвучало слишком уж прямолинейно. Но говорить с Людвигом полунамёками уж точно не стоит. Не заслуживает он подобного. Лина жестом руки предлагает зайти в комнату, чтобы не делать разговор достоянием общественности, которая вполне может тут образоваться в любой момент. Людвиг перекладывает сигарету из одного уголка рта в другой, пожимает плечами и подчиняется желанию Лины, пропустив её перед собой. Что странным образом раздражает. Впрочем, в Людвиге раздражает, как правило, всё. Начиная с его внешнего вида и заканчивая тем, что он ни в грош не ставит ни её, ни Лунничку. И это при том, что Людвиг прекрасно понимает разницу в их положениях. Ну, правда — пусть даже он и второй человек среди Лис, но это несоизмеримо с тем влиянием, что есть у них с сестрой! Вспомнить хотя бы, сколько в Ночи Кланов! Лина гасит раздражение насколько это возможно, и, дождавшись, когда дверь в комнату закроется, сосредотачивается на разговоре. — Я слышала, что вы с мистером Эллингтоном в последнее время очень плотно сработались…

— Вы вызвали меня только ради этого?! Странно, что вас удивляет это обстоятельство, учитывая, что вы же и желали, чтобы эта дрянь убралась с улиц города… — Людвиг вскидывает брови, а Лина не может понять, насколько это наигранно. Слишком это выглядит идеально сейчас. Она заставляет себя дышать ровно, напоминая себе, что её тело — в реальности, а здесь не более, чем слепок, который вовсе не обязан отражать все эмоции… кто бы что ни думал по этому поводу. — Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы достигнуть нужного результата… вам же и нужного, или я не прав?

— Разумеется, правы. Только при чём тут наследник Кошмара?

— Он тоже заинтересован в восстановлении монополии…

Монополия! Лина кивает, желая убить то ли Людвига, который слишком много мнит о себе, оставаясь при этом не более, чем неизвестно чьим ублюдком, которого в своё время из жалости подобрал Мартин, то ли Кристиана… за всё хорошее. За Кристианом вообще слишком много долгов накопилось, чтобы… Монополия. Можно подумать, то, что маги выращивают «сон» и «пыльцу» даёт им право на… можно подумать, состав нельзя воссоздать искусственно…

Монополия. Интересно, как в представления Кошмара о монополии вписываются контрабандные поставки аналога этой их обожаемой дряни из-за Цепи? Которые контролируют Кланы, между прочим! Кристиану ничего не кажется в этом несочетаемым?

Монополия. Клятая монополия.

Которую надо разрушить. Обязательно надо разрушить! Но… не сейчас. Разумеется, не сейчас.

— И что? У вас есть успехи? Насколько я знаю, дрянь, повлекшая несчастные случаи в подконтрольных Кошмару школах магии, по-прежнему находится на улицах… — Лина произносит это с тщательно выверенной долей пренебрежения в голосе, думая, что если бы она знала про пострадавших до того, как попросила Мартина убрать некачественные наркотики с улиц города, то, быть может, не стала бы торопиться. Или даже наоборот — всё же проблемы Кошмара это не то, чего можно лишать себя добровольно. Увы, тут уже ничего не изменить. Жаль, конечно. Но… идея неплохая. И стоит потом обговорить её с Лунничкой. Она точно будет рада.

— Зато мы знаем, кто, — сообщает Людвиг, прислонившись к какому-то нагромождению камней, которых в комнате с избытком. Вообще-то в комнате и нет ничего, кроме разного размера камней, которые разбросаны по песку. Интересно — кто вообще придумал такое? Неужели и правда в мире за пределами Каньона можно встретить такие места? Или это не более, чем порождение чьей-то больной фантазии?

Вот как? Неужели эти двое и правда сумели докопаться до того, из-за кого появились эти поделки? Которые, между прочим, мало того, что отвратительного качества, так ещё и появились совершенно не ко времени!

— И? — Лина прочерчивает носком туфли на песке линии. На Людвига при этом не смотрит. Всё равно прочитать по лицу сына Мартина, если он этого не хочет, не получится. А просто так пялиться на смазливую мордашку не имеет смысла.

— Сыновья, если вам это о чём-то говорит. — Людвиг серьёзен, но Лине всё равно кажется, что он над ней издевается. — Есть ли что-то ещё, что вы желали бы узнать, госпожа Гасэрт-кои?

Вот же! Даже вежливая форма обращения в исполнении Людвига почему-то бесит. Впрочем, кажется, в последнее время Лину бесит всё. Непонятно только, из-за чего. Впрочем… хотя, конечно, странно, что это до сих пор даёт о себе знать, спустя несколько недель. Но Лина не может отрицать, что тот вечер в родительском доме после возвращения наследника князя не только по Лунничке ударил. Так что…

Она скомкано завершает разговор и, вынырнув из иллюзория, опускается в кресло, глядя перед собой. Сыновья. Те, про кого в приличном обществе стараются вообще не вспоминать. Те, кто для приличного общества вроде как и не существует… хотя для приличного общества не существуют и Кланы, которые при правильном обращении приносят неплохую прибыль… часть её кладя, разумеется, в собственный карман, но это зло, с которым приходится мириться. Да и не только в прибыли дело.

Сыновья…

Лина прикрывает глаза, пытаясь абстрагироваться от мира реального. По счастью она запретила секретарю беспокоить её без серьёзной на то причины, а Лунничка сегодня занята в одной из «дочек» где-то в Сумерках, за что её надо будет потом как-то подбодрить… заказать, что ли, в кулинарии персонально для неё торт?.. Чтобы потом она жаловалась на то, что потолстела… Лина хихикает, представив эту картину, хотя ситуация не очень-то к веселью располагает.

Что делать с сыновьями? Если это действительно они распространили синт-дрянь по улицам, то… то было бы неплохо встретиться с ними, выяснить формулу, которая, конечно, далека не то, что от идеала, но даже от уровня «сна» и «пыльцы» Кошмара. Да и, если они окажутся достаточно вменяемы, чтобы понять, что такими вещать стоит делиться, то вполне можно будет подумать о расширении сотрудничества. Что там они в прошлый раз просили? Оборудование? И, вероятно, именно при его помощи сыновья и создали это, с позволения сказать, творение. Надо бы объяснить им, что препараты такого отвратительного качества выпускать на рынок могут только идиоты, себя не уважающие. И проследить за тем, чтобы никакие ниточки, способные вывести Людвига и Кристиана — а в том, что эти двое вполне способны докопаться до истины, Лина не сомневается ни капли — на Новый День, были оборваны. Скандалы тут никому не нужны. Не хочется даже представлять реакцию общества… И Кошмара, который получит возможность их уничтожить. Ну, и… разумеется, Мартин будет не в восторге от союза с теми, с кем он воюет не первый год, но… И вот ему уж точно не обязательно о таком знать. Пусть даже они с ним всего лишь любовники и партнёры по бизнесу. Но Лине не хочется даже в мыслях представлять, насколько Мартин будет зол и разочарован — и неизвестно, что из этого звучит хуже — если узнает о…

Нет. Ему… да и всем прочим… не стоит знать о подобных вещах.

Ладно. Про сыновей можно подумать более детально позже, когда они встретятся с Лунничкой и обсудят все плюсы и минусы подобного сотрудничества.

Впрочем, и кроме сыновей есть, о чём подумать.

Например… Лина обрывает мысль до того, как она оформляется в слова. Не стоит об этом даже думать. Пусть даже в городе… да и в мире в целом, вероятно — и нет тех, кто может в реальном времени увидеть чьи-то мысли. Особенно, если это кто-то не находится в одной комнате с тем, чьи мысли планирует узнать. А в том, что сейчас Лина в кабинете одна, она ни капли не сомневается. Но всё же позволять таким мыслям существовать в сознании немного… опасно. Тем более, что до сих пор непонятно, действительно ли то, на что они с Лунничкой постарались намекнуть княжне, правда. Хотя, учитывая, как именно она отреагировала… Именно учитывая это и нельзя быть полностью уверенной в верности их предположения. Тем более, что как-то незаметно, чтобы княжна предпринимала хоть что-то в направлении…

Лина качает головой. А так ли надо, чтобы княжна что-то предпринимала? Разумеется, было бы неплохо, если бы та запаниковала и начала совершать ошибки, которыми впоследствии её можно было бы прижать, но… Проблема ведь в том, что про вторую дочку ныне мёртвого князя никто и никогда не знал сверх того, что она просто есть! И совершенно невозможно на основе таких скудных данных пытаться спрогнозировать то, как та будет действовать.

И как же жаль, что среди персонала поместья Волковых у них нет ни одного информатора! Ну, не Паука же просить о таком? Страшно даже представить… и цену, которую тот заломит за подобную услугу, и то, как распорядится полученными знаниями. В том числе и о них с Лунничкой.

Хватит об этом.

Лина встряхивает головой и выпрямляется. С пульта открывает окно, с наслаждением вдыхая сырой осенний воздух, ворвавшийся в кабинет. Потом подтягивает к себе папки с документами по последним проведённым экспериментам и погружается в разбор того, где и как подчинённый успели накосячить. Ведь они не могли не накосячить, если Лина хоть что-то понимает в людях.

***

Город Святой Анны. Слой Утро. Школа Ангела. Двадцать девятое ноября 2347 года от заселения планеты. 21:48 по местному времени.

По словам медиков Веслав ещё несколько дней точно будет в изоляторе. А потом не менее года сидеть на целом ворохе лекарств. Перспектива отвратная, конечно, но уж лучше так, чем сдохнуть из-за какой-то там идиотки. Сейчас врачи категорически запретили кому бы то ни было заходить внутрь изолятора, чтобы не занести туда заразу — иммунитет тоже пострадал из-за… помощи Аглаи. Которую, конечно, стоит благодарить за спасение в принципе, но Тео просто не может себя заставить испытывать к ней хоть что-то, кроме отвращения. Он понимает, что это, наверное, неправильно, но ничего не может с собой поделать… С Веславом же сейчас приходится общаться исключительно знаками через стекло. Потому что съёмник ему никто предоставить не догадался. Тео как-то заставляет себя таскаться на совершенно ненужные ему лекции и даже общается с Аглаей и Лолой… Вернее — с Лолой. Аглая до сих пор нос воротит и демонстративно его не замечает.

Можно подумать, что она тут — звезда!

Тео передёргивает плечами, откладывает ложку, и смотрит в окно, где уже темнеет. Он и не заметил, как прошёл ещё один день.

А что она перед сёстрами Веслава устроила! Подайте мне несостоявшуюся убийцу Веслава! Хочу ей в глаза посмотреть! Первый друг! Можно подумать, в этом была хотя бы капля правды…

И ведь при этом Аглая явно не отрицает того, что её прислали, чтобы она втёрлась в доверие к будущему князю! И кого она в таком случае пытается обмануть? Тео ни капли не сомневается, что сестра Веслава сразу её раскусила.

Хотя, надо думать, прочие свидетели этого представления и правда могли купиться на слова и вид Аглаи. Так что, по-видимому, у неё теперь в Школе прибавилось сторонников… в смысле — появились, потому что Тео ни капли не сомневается в том, что до сих пор её, как и любую выскочку из простолюдинов, каким-то чудом оказавшуюся в именно этой Школе, дети аристократов попросту игнорировали, как и должно быть в этом мире.

Тео кое-как впихивает в себя ужин и плетётся в сторону общежития. В изолятор в такое время уже не пустят, к сожалению. Так что надо попытаться почитать конспекты, хотя под напором мыслей буквы просто прыгают перед глазами, не позволяя уловить смысл. Тео останавливается в зале, который соединяет мужское и женское крылья общежития, пытаясь найти повод, чтобы отсрочить собою же обозначенные планы. Кивает паре знакомых, которых, между прочим, стало как-то слишком много — особенно после покушения на Веслава. И это уде начинает портить настроение. Хотя бы тем, что на этих самых знакомых приходится тратить собственное время, которое можно было бы использовать более полезно. Ну, хотя бы конспекты почитать! Вместо этого… Тео обходит замершую посередине коридора парочку, думая, что вот так вот вставать у всех на пути почему-то некоторым кажется вполне приемлемым. Видимо, им и вовсе наплевать на то, что это может доставлять неудобства прочим… Он выдыхает несколько слов, за которые фрау Ангелика бы приказала выпороть его, и…

И видит Аглаю. Которая стоит возле окна и что-то там высматривает. В тёмной, неприметной одежде, которая бы больше подошла для прогулки где-нибудь по тому же лесу, который до сих пор Тео вспоминает с содроганием. И это при том, что и сам тогда понимал, что никуда за пределы территории Школы они бы с Веславом и не вышли. Впрочем, вот уж об этом совершенно точно не стоит и думать сейчас. Аглая… куда-то собралась? В такое время?

Тео моментально вспоминает слова Алисы про то, что Аглая куда-то там по ночам бегает. Да и сам же он видел это! А сейчас…

Тео отходит за ближайшую колонну так, чтобы Аглая никак не могла его заметить. И следит за тем, что она делает.

Поначалу не происходит ничего интересного — Аглая болтает с подошедшей Лолой, потом зависает в съёмнике. Успевает поулыбаться с кем-то, кого Тео не знает. И как будто бы ей и дела нет до того, что Веслав… А ещё его первым своим другом называет! Разве друзья могут… Тео кривится. И начинает думать, что зря он следит, и лучше бы отправиться к себе в самом-то деле.

Но ему везёт.

Где-то через полчаса большая часть тех, кто был в зале, разбредается по другим местам — в самом деле, зачем тратить время на блуждания по пустому почти залу, пусть и украшенному картинами и фресками на потолке, если можно отправиться в тренажёрку, бассейн или вообще пойти по саду прогуляться? Ну… не углубляясь в местный лес, конечно. Хотя сейчас в потёмках при моросящем дожде там точно делать нечего. Но и это всяко лучше, чем толпиться практически на глазах у значительно увеличившемся количестве охраны. Учитывая, что далеко не все ученики Школы, что ни капли не удивляет Тео, ведут такой уж праведный образ жизни. И пристальное внимание охраны или учителей их сильно нервирует… Тео хмыкает чуть слышно. И вспоминает, как собственными глазами видел пару дней тому назад, как один и учеников старшего года продавал что-то упакованное в свёрточек парочке других. И это было явно не то, что может быть одобрено не просто учителями, а законом. Тео ни капли в этом не сомневается… Так что сейчас все стараются убраться куда подальше. И вот после того, как в зале остаётся всего-то парочка человек, Аглая, окинув взглядом опустевший зал и кивнув на какие-то свои мысли, проскальзывает в дверь, ведущую в сад как раз-таки. И в этом не было бы ничего странного, если бы не то, как она перед этим убедилась, что никто не смотрит в её сторону. Тео выжидает минуту и следует за ней.

Снаружи далеко не так темно, как это воспринимается из освещённой лампами комнаты. Так что Тео приходится пригибаться, когда ему кажется, что Аглая оборачивается. Но так или иначе он следует за ней. Достаточно долго — тканевая куртка успевает промокнуть. И Тео ещё и поэтому бесит сейчас Аглая, которая одета как-то уж слишком тепло для пусть и поздней но всего лишь осени. Кожаная куртка и натянутая уже по пути шапка. И перчатки.

Тео хмурится, пытаясь вспомнить, была ли Аглая всё то время, что он её знает, такой мерзлякой, чтобы кутаться сейчас при плюсовой вообще-то температуре. Но память информацию не отдаёт. Вероятно, потому что Тео по большому счёту было плевать, как там Аглая одевается. И сейчас он почему-то жалеет об этом. Как будто бы этот факт может быть важен.

Спустя минут десять — хотя Тео не поручится за точность - они оказываются рядом со стеной, отгораживающей Школу. Аглая останавливается, и Тео сразу же пригибается за облетевшим кустом, который вряд ли способен кого-то спрятать. Но — темнота, пусть и не полная, помогает. Тео старается даже дышать через раз, чтобы не спугнуть Аглаю. Которая расстёгивает куртку, стаскивает с себя кофту — тоже в достаточной степени тёплую… она и правда такая мерзляка, что ли?.. — оставаясь в тонкой белой маечке, которая ничего не скрывает — Тео видит это даже в настолько плохом освещении. И чувствует, что краснеет и… И краснеет ещё больше. Потом Аглая достаёт краску, кисть и растворитель и быстро разрисовывает руки, после чего тщательно отмывает кисть, что-то бормоча себе под нос — Тео не слышит точно, что именно она говорит, но интонации позволяют предположить, что она то ли передразнивает кого-то, то ли ещё что-то в таком же духе — прячет всё в сумку, одевается и зажмуривается. Тео не очень понимает, что именно Аглая собирается делать, но решает, что это неплохой момент, чтобы… он выбирается из-за куста, делает несколько шагов, оказываясь прямо позади Аглаи в тот момент, когда пространство вокруг них сжимается, выворачиваясь едва ли не наизнанку.

Тео чувствует, как ужин подкатывает к горлу, и поспешно прижимает ко рту руку. Впрочем, всё обходится — спустя несколько ударов сердца, которое отдаётся гулом в ушах, окружающий мир перестаёт сходить с ума. И внутренности тоже успокаиваются, что не может не радовать.

Тео отнимает руку от лица и осматривается в то время, как Аглая довольно кивает чему-то и направляется вниз по улице, освещённой местами тусклыми фонарями.

По улице, которой тут попросту не может быть.

Где они…

Тео ёжится оглядываясь. Он понятия не имеет, где именно сейчас находится. Но уже может сказать, что тут холодно. Слишком холодно. И ему в промокшей ветровке тут явно нечего делать. Если, конечно, он не планирует в ближайшее время заболеть. Только вот Тео не имеет ни малейшего представления о том, где он, и куда теперь идти. Так что он, стараясь не дрожать от холода, решает, что стоит продолжить следовать за Аглаей, раз уж оказался здесь именно по её милости. Моментально замёрзшие руки он втягивает в рукава, жалея, что карманов в этой ветровке нет. Впрочем, это мало чем помогает — мокрая ткань липнет к коже, заставляя содрогаться от холода. И Тео только надеется, что рано или поздно… лучше, конечно, рано… они дойдёт до какого-нибудь помещения — ну, не прогуляться же Аглая отправилась?! — где можно будет хотя бы немного согреться.

На этот раз идут они и правда недолго — спустя пару минут Аглая сворачивает в проход между домами и приветственно машет кому-то рукой. Тео замирает, стараясь ничем не выдать себя, но…

— Рик! Ты какой-то беспокойный сегодня, — тянет Аглая, прислоняясь к стене дома. — Что у тебя опять случилось?

— Не сегодня и… неважно. — Рик, кем бы он ни был, отвечает нервно. — А ты с кем?

— То есть?

Тео уверен, что нормально спрятался. Он даже почти не высовывается из-за угла! И не дрожит, что, между прочим, требует от него немало усилий! Но этот неизвестный ему Рик уверенно показывает в его сторону. Спустя пару мгновений рядом оказывается Аглая. И внимательно на него смотрит. Кривится, как будто бы увидела что-то мерзкое, но и только. Ни капли страха за то, что Тео стал известен её секрет, в Аглае он не видит.

— Опять облом, — выдаёт она меланхоличным голосом. Потом переводит взгляд на подошедшего парня, который выше её едва ли не на полметра. — Почему мне так не везёт? Рик?

Рик — темноволосый и такой же темноглазый… цвета в сумерках толком не разобрать… — нервный парень пожимает плечами. И натягивает на голову капюшон куртки. Гораздо более теплой, чем у Тео. Которого при этой мысли пробивает дрожь. И он только надеется, что этот Рик не посчитает, что он дрожит от страха.

— Я понятия не имею, как он тут оказался! — резко сообщает Аглая. Как будто бы защищаясь. Поджимает губы. — И ведь я даже спросить не могу ни у кого. Если я заведу об этом разговор с Ярти, то она опять скажет, что я идиотка и истеричка. А больше и не у кого! Ну, не учителей же мне терзать… Они, конечно, порадуются, но… Может, лучше узнать у Паука?

— Давай без Паука? - передёргивает плечами Рик. Про кого он говорит, Тео не имеет ни малейшего понятия. Как и про то, что вообще тут сейчас происходит. Но кажется, этот Рик явно не желает с тем самым Пауком встречаться. — Мне и так…

— Ну почему ты так его боишься… — тянет Аглая. Боится? — Он не сделал ничего, чтобы ты так шарахался! Или я что-то не знаю? Рик!

— Это… — Рик краснеет. Это видно даже при том, что темно и тот основательно спрятался в своём капюшоне. — Ты не поймёшь. Но… он… лучше с ним не общаться.

Аглая морщится. Потом переводит взгляд на дом и тоскливо вздыхает.

— Поговорим об этом позже. Видимо, сегодня и правда не судьба. Так что… так что я сейчас возвращаюсь в Школу, а ты…

— А я… ну… Паук…

Аглая жестом даёт понять, что Рик может не продолжать дальше, хотя Тео не очень ясно, что именно подразумевал этот самый Рик. Впрочем, Рик его не интересует вообще. Гораздо важнее то, что Аглая и правда каким-то образом сбегает из Школы. И у Тео теперь есть тому доказательства. Пусть даже и не подтверждённые чем-то материальным, к сожалению. Но теперь Веслав точно не сможет отмахнуться от его слов! Не посмеет.

И плевать на… на всё.

Рик кивает и… исчезает?! То есть… Он — маг? В смысле, маг, способный перемещаться в пространстве не через конкретные точки? Или… Додумать Тео не успевает — Аглая хватает его за руку и мир вокруг опять выворачивается наизнанку. Только в это раз Тео, по-видимому, успев немного привыкнуть к этому ощущению, не испытывает проблем с желудком и прочим.

Они вновь оказываются возле всё той же стены. Ну… разве что кусты немного другие. Но морось даёт понять, что это именно сад рядом с Школой. Только… Тео прислушивается к ругани Аглаи. Которая принципиально сейчас его игнорирует. И вообще едва ли не переходя на бег, торопится к общежитию. Которое почему-то находится гораздо дальше от стены, чем в тот момент, когда они отсюда ушли. Или это просто другая точка сада?

Оказавшись в зале, где уже нет не только учеников, но и охраны, которая, видимо, успела разойтись куда-то ещё, Тео чувствует, как его окатывает теплом. Впрочем, наслаждение от этого портит уничтожающий взгляд Аглаи. Она кривит губы в то ли усмешке, то ли гримасе отвращения. Потом резко отворачивается и бегом поднимается по лестнице. Не произнеся ни слова.

Тео пожимает плечами.

Даже если бы она и снизошла до разговора, это бы ничего не изменило — он обязан открыть Веславу глаза на эту девку! И теперь у него есть доказательства!