В тех документах, которые им выдали под расписку, аналогичную той, что заполнял отец Джонатана больше пяти лет назад, было собрано множество местных легенд, со времён, в которые саму письменность представить было тяжело. Герман пришёл в восторг от их количества и разнообразия, в особенности, от описаний древних верований в морских чудовищ, но благоразумно придержал эмоции при себе. Джонатан явно был настроен скептически ко всему этому. Суеверность местных Герман принимал как должное, но не думал, что и его добрый друг окажется столь узкомыслящим. Разве можно всерьёз верить в эти истории? Но вот покопаться в них всласть, чтобы пугать детишек или родственников за ужином…

Каким бы забавным ни казалось это чтение, Герман запомнил кое-какие моменты. Особенно, подивившись тому, как они напоминают их жизнь. Легенды гласили, что о появлении морского чудовища возвещают самые разные предзнаменования, но, в частности к ним относятся уход рыбы из залива, ухудшение климата, шторм и чёрный как ночь день, собственно, вытекающий из предыдущего пункта.

Значит, шторм должен быть сильнейшим из всех.

А ещё, если это чудовище уничтожить, есть вероятность, что рыба снова вернётся и уезжать из порта больше никому не понадобится! Как бы Джонатан ни храбрился, долго с таким заработком, как сейчас, он не протянет. Придётся искать варианты. А больше всего на свете Герман не хотел, чтобы друг бросил любимое дело.

Архив они покинули, задумавшись каждый о своём.

 — Поверить не могу, что отец увлекался этим. Точно из ума выжил.

Герман сдержанно пожал плечами.

— Ты сам сказал, что он стал нелюдимее в последние годы. Похоже, он сам это глупостью не считал.

Джонатан предпочёл оставить его слова без ответа.

Прошёл почти месяц до того дня, как появилось предупреждение о надвигающемся продолжительном шторме. Пара дней непогоды понадобилась Герману, чтобы собрать сеть-ловушку. Но он совсем не думал, что, когда спустится днём к эллингу, наткнётся на Джонатана. Похоже, проверял свою старушку. Другу не понадобилось долго его разглядывать, чтобы всё понять. Герман сделал глубокий вдох и спешно направился мимо него к «Камеллите». Но Джонатан, предсказуемо, увязался следом.

— Да ты из ума выжил, не иначе! — воскликнул он, перекрикивая очередной порыв ветра, налетевший с моря.

— Что б я провалился на этом месте, если не попробую! — крикнул в ответ Герман, цепляясь обеими руками за поручни на краю борта Камеллиты. Он должен был просто молча отчалить, но никак не мог оставить Джонатана так. Не мог повернуться к нему спиной.

Джонатан дёрнул головой и отвернулся.

— Как знаешь. Но я всё ещё считаю безумием выходить на воду в такую погоду!

Герман вздохнул. Кинул взгляд в сторону бьющихся о скалы волн высотой в человеческий рост. Словно гигантские чёрные щупальца, они выныривали на поверхность, пытаясь зацепиться и, провалившись, низвергались обратно в пучину. Дразнили глаз и заставляли сжимать кулаки в приступе бессильного гнева. Нужно было отчаливать. Но…

— Ладно, уговорил. Погодка вправду совсем нелётная.

Джонатан выдохнул с явным облегчением, его хмурое лицо расправилось, густые брови перестали хмурыми тучами закрывать голубые глаза. Герман подавил улыбку. Как бы друг ни старался спрятаться, его эмоции были прозрачны для стороннего наблюдателя. И, чего уж, Герману было приятно его неравнодушие к собственной персоне.

Они вместе дошли до развилки. Дом Германа был прямо напротив спуска к береговой линии, а Джонатану предстояло ещё дойти до другого конца скалы.

Когда силуэт друга растворился в стене ливня, Герман снова бросился вниз.

Настоящим чудом было то, что «Камеллита» смогла выйти в море. Герман поймал момент, улучив блаженные минуты передышки шторма. Её с Германом на борту швыряло из стороны в сторону разбушевавшейся стихией. Холодные капли били рыбака в лицо, палубу затапливало. Было подутихший шторм разбушевался вновь. Ветер колошматил в рынду так отчаянно резко, что громкий звук не прекращался ни на мгновение. Герман напряг все силы и сорвал колокол со стены, выкинул в каюту. Если спугнёт улов сейчас, можно будет попрощаться со всеми. Хотя… Он ведь и так рискует с ними попрощаться.

Странно идти на такой риск для едва приютившего его городка, но Герман не мог и не хотел что-то с собой делать. Только здесь ему было хорошо. Только здесь соль и рыбный запах пропитывали каждую косточку его тела. И только здесь был он…

Лодку снова подкинуло, и Герман вцепился руками в перила. В небе сверкнула молния, и Герман воочию увидел то, ради чего вообще вышел сейчас в рейс. Щупальце, чёрное, словно сквозь него было видно то же, что и над головой, грозовое небо, на мгновение возникло по левому борту и также неожиданно пропало. Померещилось ему или нет, Герман понять не мог. Ноги сами понесли его к лебёдке, и свежесобранная сеть оказалась скинута в воду. Поскользнувшись, Герман растянулся на борту. Но губы всё равно тронула усмешка.

— Я поймаю тебя… Надо же…

Добраться до штурвала он всё равно не успевал. Больше времени потратит на поход из каюты, когда придёт момент поднимать улов. Да и он не узнает, когда, раз снял с борта колокола. Герман остался на месте выжидая. Одежда уже промокла насквозь и липла к телу, но было всё равно. Он словно старался стать своим. Ещё немного и его смоет в плавание и они с чудовищем окажутся в одной стихии.

Наконец, что-то снизу потянуло сеть. Надеясь на свою удачу, Герман включил лебёдку. С каждым закрученным дюймом каната он чувствовал всё больший азарт. В подобные моменты рейса на страх не оставалось ни одной свободной минуты. В противном случае, рыбак бы сразу догадался, что такая громадина может что-то выкинуть.

Раньше, чем сеть добралась наверх, напряжение ослабло и лодку резко накренило на правый борт, едва не опрокидывая. Сорвалось! Герман стиснул зубы, сжал пальцами поручень. Что-то рядом заскрежетало. Над головой промелькнуло сразу три щупальца. Герман едва успел зажмуриться. Глаза тут же обожгло болью. Шторм вокруг тоже стих.

Говорили, едва море достаточно успокоилось, собралась спасательная группа для его поисков. В руки медиков Германа передали сразу как нашли. Так что очнулся он в пахнущей бинтами и хлором палате. Больница находилась поодаль от порта, Герман даже не знал толком, как до неё добраться. Для присмотра и адаптации после происшествия, к нему приставили сестру милосердия, поэтому новости внешнего мира можно было узнать без проблем. Но не так уж теперь хотелось в этот внешний мир.

— Вам нужно будет вернуться к своей жизни, — настаивала сестра Анна. — Ваш друг будет расстроен, если вы зачахнете у нас. Вы и без того слишком долго не выходите на связь, Герман.

Рыбак вздохнул. В некотором роде, идти теперь к Джонатану он побаивался. Да и не видел в общем-то смысла. Увидеть друга он всё равно уже не сможет.

— И всё же, что Вас потянуло в тот шторм? — Германа кольнуло. Холод. Пробирающая до костей соль. Везде вода.

— Собственная глупость, — пробормотал он. Сестра Анна помолчала, а потом заметила.

— Такие глупости совершают не просто так. У Вас, должно быть, была веская причина?

Была. У Германа защипало в носу. Он сомневался, что может заплакать в таком положении. Но всё равно привычно прикрыл глаза рукой.

— Вас устраивает Ваша жизнь, Герман?

Её долг, как сестры милосердия, не давал ему ни единой минуты пуститься в мрачные дебри мыслей. И Герман был за это благодарен. О чём спросили? Жизнь? Да какая уж жизнь без…

— Устраивала. И, думаете, я смогу к ней вернуться?

— Ну, разумеется! — её голос… Такой мягкий, сладкий, словно растаявшее клубничное мороженое на кончике языка. У него был совсем иной голос.

И Герман всей душой надеялся, что уж его голос он не спутает ни с чьим.

Когда сестра Анна сказала, что Джонатан приходил и в часовню при больнице, Герман не поверил своим ушам.

— Он заказывал молебен, большего сказать мы не можем.

Молебен? Благодарность? Неужели суеверность Джонатана, как и у всех, граничит с набожностью? Герман не смог сдержать улыбки. Неловко потёр шею, задумавшись. А ведь это по его вине Джонатану пришлось поволноваться. Стоило хотя бы попытать счастья, прежде чем ставить теперь на себе крест.

На берегу в этот час было тихо. Рабочий рейс сегодня был у другой группы, а остальные ещё сидели по домам. Герман нервно вертел в руках выданную ему для ориентирования трость и ждал. Неизвестно чего. Сестра Анна была готова проводить его дальше, но меньше всего Герман хотел быть чьей-то обузой. По первости придётся, конечно, но что сможет сам, он сделает сам.

Задумавшись, он даже не сразу заметил раздавшиеся за спиной шаги. Песок скрадывал их шорохом, но не до конца.

— Герм? — К концу имени Джонатана вновь пробрало на хрип. Герман улыбнулся этой милой сердцу особенности.

— Да. Как ты?

— Как я?! — Возмущение в голосе Джонатана пробрало Германа до кончиков ногтей. — Это тебя надо спрашивать, сумасшедший! Что на тебя нашло?! В шторм?

Герман почувствовал, что сердцебиение ускорилось раза в два. А тело изнутри затопило теплом. Плевать, что влюблённые мужчины совершают идиотские поступки! Главное, что Джонатан здесь!

Герман постарался не затягивать паузу и спешно привёл себя в чувство.

— Не хотел волновать. Прости. Ты был прав.

Судя по шороху одежды, Джонатан сделал какой-то жест, но тут же спохватился.

— А ты теперь совсем?..

Герман отчего-то не думал, что придётся отвечать на этот вопрос. Кивнул.

— Ага. Меня проводили сюда.

— Прямо к твоей девочке, — добродушно ответил Джонатан.

Герман улыбнулся и спросил.

— И как она? На твой профессиональный взгляд?

— Не так хороша, как при тебе, но мы её подлатали, насколько смогли.

Сердце Германа в тот же миг сковало холодом. Он никогда больше не встанет за штурвал, а они потратили столько сил!..

— Спасибо... Теперь я с вами расплатиться не смогу, — неловко пробормотал он.

Джонатан накрыл тяжёлой ладонью его плечо. Герман вздрогнул.

— Даже не думай об этом. Мы все были у тебя в долгу, а это меньшее, что мы можем сделать.