Взгляд лениво следил за тем, как капли отлетают после столкновения с землёй, сначала подгоняемые притяжением, а после разрушаемые ею же — землёй. Мир казался таким несправедливым в такие короткие моменты. Чем капля заслужила такой участи? Токе казалось, что мелодия, появившаяся из-за стука воды по навесу, уже не такая радостная и ритмичная, скорее траурная. Вздохнув, она призналась себе, что близкое общение с Тобирамой слишком сильно сказывалось на её восприятии мира.

День стоял на дворе, но из-за хмурых туч накатывало ощущение, что часы слегка привирают, но шиноби отнюдь не жаловались, наоборот, даже радовались. Из-за того, что их дуэту дали бессмысленную миссию, Тобираме и Токе пришлось рано вставать, дабы отправиться в столицу. Якобы день рождения императора настолько знаменательный праздник, что младшему наследнику просто жизненно необходимо присутствовать, несмотря на то, что до этого отправляли каких-нибудь обывателей из клана! Хаширама наверняка хотел, чтобы они приятно провели время, но в итоге получилось полностью наоборот.

Пожевывая данго, за которое он заставил заплатить Току, светловолосый мужчина, попутно игнорируя шутки о том, что он ведёт себя «точь-в-точь, как беременная тётка», смотрит по сторонам, решая, стоит ли дождаться конца неприятного ледяного дождя или всё-таки пуститься в бега, рискуя промокнуть до нитки, но всё-таки дойти до укрытия, где можно было бы и вздремнуть. Да уж, если задуматься, девушка умела правильно шутить.

Так бы и прошли долгие минуты раздумья, если бы не странные звуки где-то справа от них. Кажется, назревала потасовка.

Обернувшись, он увидел двух злобных мужчин, которые грубо таскали ребёнка за локти, из-за чего он скатывался по лужам и падал, но всё равно продолжал сопротивляться. Возможно, этот мальчик — обычный воришка, которого поймали на грязном деле, но что-то всё равно настораживало. Уж слишком активно тот отбивался, уж слишком реалистичные слёзы стояли на его глазах.

Не выдержав, Тобирама подходит к молодым людям, несмотря на ливень. Капли задерживались на ресницах, из-за чего ему приходилось слегка щуриться.

— Что здесь происходит? — мрачно произносит он, игнорируя мерзкий звук шлёпающих шагов Токи, которая отправилась к стражникам, чтобы те взяли ситуацию в свои руки, пока Тобирама задерживает нарушителей правопорядка.

— Слушай, дядь, иди-ка отсюда! — кричит темноволосый мужчина, даже не оборачиваясь.

Сейчас, приглядевшись, Тобирама видит, что ребёнок не просто молоденький парнишка, которому и десяти вёсен нет, а, скорее всего, Учиха. Тёмные волосы и глаза не являются достаточным доказательством, но Сенджу готов руку отдать на отсечение, так как запомнил черты лица Учиха лучше, чем свои собственные.

Уже сильнее присматриваясь к деталям, он заметил, что на запястьях у мальца яркие красные кровоподтёки, явно свежие. Может ли быть, что его украли? Воры родословной были достаточно распространены, но малое количество из них было достаточно глупым и храбрым, чтобы посметь поднять руку на Учих, которые рьяно следили за своим кеккей генкаем.

Заставив себя не усмехаться над последним утверждением, Тобирама задумался, должен ли вмешиваться в чужие дела, учитывая, что перед ним стоит тот, кто в будущем с высокой долей вероятности будет стоять на другой стороне поля боя.

— Нет! Не уходите! Я не вор! — отчаянно кричал Учиха, смекнув, почему же прохожие не спешат на помощь.

Сенджу смотрел на него и не понимал, в чём же причина его сомнений. Что ему мешает оставить всё как есть и просто уйти? Совсем скоро подойдёт стража, они наверняка разберутся во всей ситуации. Хотя, учитывая, что малец и в самом деле чем-то был похож на карманника, с его растрёпанными волосами и рваной местами одеждой, охранники встали бы на сторону мужчин. Что уж будет после, задумываться не приходилось, картина с безглазым трупом легко всплывала в мыслях. Также легко было представить противника с яркими красными глазами, который желал нанести удар, достаточно сильный, чтобы оппонент погиб.

Нет, он совсем ещё ребёнок. Никто не может утверждать, кем же он вырастет. Может быть, перед ним стоит ярый пацифист, который готов в скором времени сражаться за мир. А может, и консервативный Учиха...

Тобирама помнил своих младших братьев. Помнил их улыбки, глаза, ямочки на щеках. Помнил, как те любили проводить свободное время на лугу, играя в догонялки. Никто тогда не задумывался над тем, кем они вырастут. Конечно же, хорошими шиноби, защищающими интересы клана. Но их больше нет. Нет хороших шиноби, нет Каварамы и Итамы. Никто не может быть уверен, кем бы они стали, дай лишь судьба им возможность возмужать.

— Отпустите его, — наконец сказал он слегка охрипшим голосом.

Сенджу видел, как сильно исказились лица зложелателей. Уже готовясь к схватке, такой позорной и импульсивной, он вдруг услышал окрики. Наконец Тока закончила свои дела.

Пришли стражники, недовольные и мокрые, уже готовые спорить. Назревал долгий разговор, лишь сильнее выматывающий.

Неожиданно у Тобирамы возникла идея. Глупая, в стиле Аниджи. Притянув ребёнка к себе, он повернулся в сторону новоприбывших людей и попытался сделать самое злое лицо, на которое был способен.

— Наконец-то вы пришли! Дорогая, посмотри на руки нашего Торы-чана! — сказал он, недолго задумываясь над пидумыванием имени для их «общего» ребёнка. — Если вы ещё чуть-чуть будете тянуть наше время, малыш замёрзнет! Ох, что за люди! — возмущению его не было предела, казалось, что он начинает по-настоящему раздражаться.

Ему казалось забавным, что вся эта ситуация даже не казалась странной, так как многие родители поступали именно так — кричали без дела, защищая якобы оскорблённую честь своих детей.

Похоже, стража, устав от частых сцен, похожих на нынешнюю и всё-таки поверив в честность действий Тобирамы, недолго разбираясь, отпустила каждого восвояси, не желая слушать оправдания мужчины, который представился Наоки Имаи.

К тому времени, когда всё уладили, дождь успел закончиться, напоминая о себе редкими каплями и глубокими лужами. Веял промозглый ветер, из-за чего мокрая одежда неприятно липла к телу и заставляла трястись от холода. Недолго раздумывая, Сенджу повернулся в сторону рёкана, в котором он и Тока остановились. Лишь позже он заметил, что мальчишка, которого прозвали за глаза Торой, семенит за ними, смотря потерянными глазами.

Наоки Имаи, проживя около трех десятков, не мог описать своих чувств, возникших, когда он смотрел в спину удаляющейся пары. Казалось таким странным, что недавно украденного Учиху спасли Сенджу. И не просто Сенджу, сам наследник! К тому же, когда Тобирама-сама успел обручиться? Тряхнув головой, он решил подумать над делами насущными: что сказать лидеру их группировки.

Упомянутый Тобирама же, вздохнув, уже прикидывал, сколько проблем принесёт его глупый поступок. В сердцах благодаря девушку, сопровождающую его, за терпеливость и усидчивость, он направлялся в сторону снятой ранее комнаты.

Уже находясь внутри, в тепле, он повернулся в сторону «Торы» и сказал:

— Раздевайся, — заметив взгляд, которым его одарили, он продолжил, — иначе замёрзнешь, — не обращая внимания на то, что Тобирама уже говорил эту фразу, но немного в другом контексте, мужчина направился в другую сторону, дав ребёнку немного личного пространства. Тут же к нему присоединилась Тока, сверкая единственным видимым глазом.

— Ведёте себя, словно...

— Хватит строить из себя дуру, — строго произнёс Тобирама, не дав ей закончить предложение, — я рад, что Вы обо всём догадались самостоятельно, но не думаю, что сейчас лучшее время для шуток.

Начиная раздражаться, он коротким движением руки испарил влагу из ткани, испытывая невероятную радость, что владеет суйтоном. Данный навык освобождал его от разглядывания полуобнаженного тела девушки. Решив, что передышки было достаточно, он вернулся к парню.

Тот, заметив его, начал дрожащими руками раздеваться, избегая пересечения взглядов. Будь Тобирама честен, именно он должен переживать за то, что случайно посмотрит в глаза ребёнку, никак не наоборот.

Решив, что на сегодня с него хватит неловких моментов, мужчина, не дожидаясь, быстро проделал с одеждой «Торы» тот же трюк, что и со своей и сказал:

— На данный момент мы находимся в столице страны Огня. Я могу дать тебе доступ к соколу, чтобы ты отправил своим родственникам письмо. Ты ведь умеешь писать?

В ответ ему неловкое молчание и запоздалый кивок, который ясно дал понять — мальчишка освоил максимум хирагану, не говоря уже о кандзи. Вопрос явно сбил с толку, так как он даже не обратил внимания на то, что ткань почти удивительным образом высохла, вместо этого начав обратно натягивать на себя тунику, которая изначально служила в качестве нижнего белья под хаори. Вздохнув, Тобирама наконец осознал, в какую авантюру втянул себя, заодно мельком подумал, что Хаширама вряд ли рассчитывал на подобный исход событий, когда отправлял их пару на задание.

— Тогда диктуй. Я записываю, — коротко бросил мужчина, на ходу доставая принадлежности для письма. В то же время в комнату вошла Тока, уже полностью сухая.

— Не многого ли Вы требуете? Малец весь трясётся, — сказала она едко.

Текущий день начинал потихоньку не просто раздражать, но и выводить из себя. Спина, что до этого незаметно ныла, сейчас кричала от боли, отвлекая и нервируя.

Может быть, Тобирама и неправильно понимал причину дрожи, но он быстро снял с себя хаори, дабы накинуть его на парня. Не давая времени на передышку, он продолжил смотреть в ожидании.

— Напишите, что я в порядке... И что нахожусь в Химачи... Пожалуйста, — робко произнёс Тора, съёжившись и крепко держась за верхний элемент одежды, благородно отданный старшим мужчиной в комнате.

Сложно было представить, какой животный ужас чувствовал парень, окружённый сначала ворами родословной, а после заклятыми врагами клана.

— Ты ведь Учиха, верно? — спросила Тока, из которой яд лился ручьём, — Чей сын?

— Зная твоих соклановцев, они будут на месте примерно через три часа, — сухо сказал Тобирама, в который раз за день перебивая девушку. Быстро написав короткую заметку, он направился к двери, бегло бросив за спину: — Мы уходим. Комната проплачена до вечера, не переживай.

Не оборачиваясь, он побежал по лестнице вниз, чуть не споткнувшись из-за странного ощущения отсутствия равновесия в теле, словно что-то неприятно изменилось.

В спешке, он наскоро объяснил дочке владелицы рёкана, что же хотел от неё. Да, отправьте письмо по этому адресу. Да, они заплатят за срочность. Нет, ничего более не надобно.

Их диалог занял сильно больше времени, чем планировал Тобирама, так как Тока уже успела вернуться с их небольшим багажом в виде парочки запечатывающих свитков.

Младшему наследнику великого клана было стыдно это признавать, но он просто-напросто желал сбежать от неё. За один день произошло больше компрометирующих его личность событий, чем за всю жизнь. Поняв, что долго избегать невыносимого диалога не получится, он чуть более спокойно отправился в сторону выхода.

— Не желаете данго? В прошлый раз Вы не успели доесть, — примирительно сказала Тока, даже не запыхавшись от своеобразных догонялок.

Только сейчас Тобирама вспомнил, что в какафонии событий абсолютно потерял из виду лакомство. Сейчас, прислушиваясь к ощущениям, он больше не чувствовал голод или желание поесть сладкого.

— Нет. Желание пропало, — ответил он, слегка нахмурившись из-за своей забывчивости.

— Полагаю, желание жить тоже пропало? — уже более резко спросила девушка, не взглянув на собеседника, продолжая спокойно свой путь, — Вам не кажется странным спасать этого ребёнка?

Стремительно мысли пробегали у Тобирамы. Что ему стоило ответить? Как не позволить ей воспользоваться минутной слабостью, которую мужчина себе позволил?

— Если Вы не забыли, скоро между Сенджу и Учиха пройдут переговоры. Необходимо склонить их на нашу сторону, — сказал он, опасаясь, что оправдание прозвучит слишком жалко.

— Хотите сказать, что приняли решение на трезвую голову? Мне показалось, что Вы просто потакали своим странным желаниям... Неожиданно возникшим.

Тобирама уже давно понял, что она намекает, что узнала его секрет. Колкие шутки, сравнения, издёвки. Всё буквально кричало «Я знаю», но он игнорировал, пока не стало поздно. Теперь ему было необходимо объясниться одновременно за две вещи, так как девушка напирала со стойкостью, свойственной исключительно Сенджу.

— Вы предаёте клан, Тобирама, — наконец повернулась она, чтобы сказать. Мужчину едва заметно передёрнуло от звучания своего имени.

— Если ты думаешь, что знаешь больше, чем Совет, то глубоко ошибаешься. Повторюсь, хватит строить из себя дуру. Говори как есть, — не выдержал он, забыв про всякое уважение к собеседнику.

На плечи пары опустилась тяжелая тишина, от которой оба что-то ожидали.

— В этой войне погибло огромное количество человек, — наконец говорит Тока. Тобирама припоминает, что у неё несколько лет назад умерла какая-то близкая родственница. Сестра ли, племянница ли, неважно. — Я могу понять, почему Вы желаете мира. Но понять, почему Вы так сильно вкладываетесь в заранее проигранное дело... Можете продолжить называть меня глупой, но эта заинтересованность в Учихах и всплывшая беременность связываются в определённую картину в моих глазах.

Ярость вскипела в жилах Тобирамы, затуманивая взор. Эта женщина, эта жалкая подчинённая, эта... Эта...

Резко толкнув её в грудь, прижав к ближайшей стене, он подошёл вплотную, смотря прямо в глаза. Одна рука осталась висеть, то сжимаясь, то разжимаясь.

Мысли бегали, сталкиваясь и разбегаясь. Неужели Тока думала, что у него завёлся любовник в рядах Учиха? Это оскорбляло даже больше, чем предположения Совета о том, что он, словно животное, провёл ночь со случайным гражданским и теперь отказывается нести ответственность за это.

Желая что-то сказать, может быть наругать её, Тобирама открыл было рот, вдохнул для гневной тирады как можно больше воздуха, но что-то вдруг привлекло его внимание. Проходящий мимо мужчина напугал его сильнее затаившегося в кустах шиноби. Прослеживая его путь, младший наследник повернулся, подставляя шею Токе.

В этот момент ей стало ясно всё. И его иррациональные эмоции, появившиеся после обвинений, и странные действия.

Тока была девушкой. Родилась и выросла ею, так что прекрасно понимала страх выйти замуж за нелюбимого человека, родить нелюбимых детей. Она также прекрасно понимала, что примерно эта участь её и ожидала.

Она не знала, что произошло за тот короткий период жизни Тобирамы, который привёл их клан к нынешнему состоянию напряжения, но примерно осознавала, что же могло случиться. Да, сплетницы были бы счастливы узнать, что их наследника использовал кто-то из клана Учиха против его воли. Оставалось узнать, кто же это сделал.

Тока не могла объяснить свою уверенность в том, что личность, скрытая за вторым родителем нового члена главной ветви, являлась Учихой, но ей казалось, что это было до жути логично и ожидаемо. В конце-концов, кто же ещё мог одолеть Белого Демона?

Как бы то ни было, она воспитывалась в строгости и вместе с молоком матери впитала верность родному клану, его традиции и устои. Что ж, если Совет, зная об особом положении Тобирамы-самы, решил не предпринимать особых мер, значит, так и должно быть.

Решив взять ситуацию в свои руки, девушка схватила его за рукав и оттащила дальше по дороге. Им было необходимо где-нибудь спрятаться, так как она уже чувствовала, как чужие уши прислушивались к их разговору.

— Бабушка мне рассказывала, что связь между родителем и ребёнком благословенного нерушима, — сказала она сразу, как только они зашли в идзакая^{- Тип японского неформального питейного заведения, в котором посетители выпивают после рабочего дня} и сели на татами за низким столиком. Время было раннее, поэтому посетителей ждать не следовало, но и выпивать они не планировали. Быстро заказав сашими, она замолчала, ожидая реакции собеседника, на чьём лице уже достаточно чётко можно было увидеть скептицизм.

— Почему Вы резко сменили тему? — спросил Тобирама, вернувшись к былым формальностям. Его нервировало, что все вокруг словно знали больше, чем он, несмотря на большой жизненный опыт. Однозначно следовало вернуться как можно скорее домой и прочитать глупые стихотворные сказания о благословенных.

— Называйте это женской солидарностью, — ответила Тока, чуть-чуть усмехнувшись. Ей вдруг стало так легко принимать решения, пусть и глупые, например, встать на сторону Тобирамы.

«Будь, что будет», — решила она. Стало на удивление всё равно, что же подумают Учихи, когда увидят их отпрыска в хаори, на спине которого вышит знак Сенджу.

***

— С возвращением, — натягивая уголки губ, произнёс Сенджу, стоящий на посту. От него резко пахло чем-то сладким, даже приторным.

В последнее время члены клана Сенджу начали заболевать странным недугом, заставляющим их вести себя непривычным образом. В какой-то момент они просто умирали, сгнивали заживо.

Хворь пугала каждого соклановца, так как никто не понимал, как же она передаётся, как же её лечить. Единственный известный симптом на данный момент — странный запах, который появлялся на последних стадиях болезни.

Тобираме, уставшему с пути, теперь было необходимо сообщить о нём Нобуко-сама, чтобы та знала. Но сначала, подумал он, необходимо отправиться в семейную библиотеку.

Наскоро распрощавшись с Токой, он пошёл в сторону дома, в тайне радуясь, что ребёнок где-то внутри, похоже, спал, раз уже не двигался так активно, как раньше и не обращая внимания на то, что наконец назвал находящееся внутри него ребёнком, а не чем-либо ещё.

Его поразило, как просто он добрался до необходимого места. Знакомое чувство любопытства, заставляющее забыть все проблемы, дабы утолить жажду нового, лёгкой рукой привело его в книгохранилище.

Заворачивая за угол, Тобирама оказался в уже известном ему месте, взял уже известную ему книгу. Решив ещё немного походить в поисках нужной литературы, он начал небольшую прогулку по закоулкам залы, всматриваясь в корешки, восхищаясь красотой гордых стеллажей, полных разного рода информации.

Наиболее разнообразный запас книг хранился у клана Нара, которому доверились Яманака и Чоджи, в знак мира выдав свои знания. Тобирама слегка завидовал им и невольно надеялся, что, если бы затея Аниджи о мире стала реальной, они могли бы точно также обменяться. Он бы никогда не выходил из библиотеки, изучая её!

Как ни странно, оказалось, что небольшой свиток, написанный в стихотворной форме, был не единственным чтивом, повествующим о его интересном положении. Собрав небольшую стопку, он пошёл в сторону энгавы, чтобы в тишине спокойно ознакомиться с документацией.

Как он понял, благословлённых не просто чтили за глаза, был целый перечень обязанностей, которые они должны были выполнить. Конечно, Тобираме были известны основы, но он точно не знал, что первое время после рождения ребёнка будет обязан проживать в отдельном доме, войти в который можно было лишь пройдя через основное поместье в целях безопасности. Джодай^{- состоит из 浄 Jou священный, 内 Dai дом}, так оно называлось. Странно, он ни разу не видел никакой пристройки, что лишний раз доказывало, как сильно их предки заботились о благословлённых. Итак, теперь в перечень задач входил поиск джодая и уборка.

В одном из свитков было написано, что Джошин-саме^{- состоит из 浄 Jou священный, 親 Shin родитель, постфикс «сама» для выражения уважения} необязательно проводить первое время в одиночестве. Можно выбрать, кто же будет присутствовать: исключительно родные, подчиненные или супруг.

Солнце на время словно пропало, из-за чего Тобираме стало невозможно читать. Подняв взгляд, он увидел своего отца, который аккуратно сел рядом. Сердце в груди ёкнуло, почему-то стало стыдно за то, что он делал.

— Где твой отчёт? — произнёс старший мужчина абсолютно спокойным голосом.

Вмиг перед глазами Тобирамы пробежались первые дни после того события. Как он вернулся с задания, как сидел на этом самом месте, когда узнал, что носит в себе грязное доказательство связи, как на следующий день отец задал тот же самый вопрос. Оглядывая доски, он начал всматриваться в щели между ними, вдруг там застрял пресловутый листок с узорами. Какого они были цвета? Красного?

Неожиданно рядом раздался слабый смешок.

— Тока уже всё отдала мне, — сказал Буцума.

«Отдала? Что отдала? Как много она рассказала?», — мелькнуло в мыслях.

— Я рад, что твоё особое положение не повлияло на мыслительную деятельность, — с той же усмешкой говорил мужчина, — Сомневаюсь, что кто-то догадался бы помочь отпрыску Учиха в предверии переговоров. Наверняка это склонит их на нашу сторону.

Тобирама знал, что должен как-то отреагировать, может быть слабо улыбнуться, но всё равно молчал, не двигаясь. Неужели отец шутил? Хвалил его?

Вздохнув, глава клана продолжил:

— Полагаю, тебе это нужно, — уже устало сказал он, протягивая руку, в которой лежала тоненькая книга под названием «Записки у колыбели». Увидев его, Тобирама сразу понял, что рассказ написан в жанре дзуйхицу, так что придётся внимательно читать, чтобы ненароком не пропустить важные детали в веренице бессмысленных мыслей автора.

— Спасибо, — проговорил он, кладя новоприобретённый предмет рядом с собой. Они сидели в тишине, родитель и ребёнок, отец и сын.

Тобирама в какой-то момент задумался, что же будет после рождения его ребёнка. Будет ли ему разрешено спрашивать совета у ото-сана? Он надеялся, что да, так как совершенно не был уверен, справится ли с воспитанием сам. Отец подсказал бы, в какой момент начать тренировки, в какой момент отправлять на задания.

Младший считал, что их родитель слегка строг, но не мог не признать плодотворность этого способа. В конце-концов, дети иногда наглели, из-за чего следовало напоминать, где их место.

Спокойную идиллию прервало странное ощущение где-то в его чреве. Аккуратно прижав ладонь к низу слегка выпуклого живота, он прислушался к себе. Это повторилось: странное давление изнутри. Сердце ёкнуло, когда Тобирама понял, что это значило.

— Значит, уже двигается? — спокойно спросил Буцума, поглядывая краем глаза. В его голосе не было слышно гнева или упрёка, обычная констатация факта, — Сомневаюсь, что план Совета воплотится в реальность. Иди к целительнице, пусть осмотрит тебя, — сказал он, повернувшись к сыну, в чьих глазах блеснул вопрос, который он понял по-своему, — По поводу старейшин не переживай, я разберусь. И книги я прикажу отнести в твою комнату.

На сим их разговор окончился, оставив самого младшего из них в смешанных чувствах. Теперь было необходимо сходить к Нобуко-сан, и всё рассказать. Тобирама не представлял, как это сделает, так как чувствовал невероятный стыд. Все разы до этого о его положении извещал кто-то другой, например, отец, но в этот раз именно Тобирама должен был произнести вслух и признаться.

Сейчас, выйдя на улицы поселения, он сильно пожалел, что не надел хантен^{- короткое зимнее пальто}, так как холод давал о себе знать. Зима уже уверенно себя вела, от тёплых и душных деньков не осталось и следа. Из-за того, что раньше шёл дождь, а сейчас температура упала, дороги были покрыты тонким слоем льда, так что каждый прохожий должен был быть аккуратнее, чтобы комично не упасть.

Раньше он не замечал этого, так как с задания возвращался с невероятным желанием посетить библиотеку, так что ни о каком холоде не шло и речи, но сейчас, когда самому абсолютно точно не хотелось выполнять настояние отца, вдруг почувствовались и неприятная погода, и боль в пояснице, которая не отпускала уже несколько дней.

Место проживания здешней целительницы было окружено засохшими ветвями когда-то великих деревьев, что, однако, не влияло на общую атмосферу чего-то горького, как настои, которые женщины обычно прописывала больным. Конечно, здание не было затхлым или старым, наоборот, но всё равно равно при приближении появлялось ощущения, что произойдёт что-то плохое.

Тобирама поражён тому, как просто разговаривал с Нобуко-сан. Она не сказала ничего лишнего, лишь выслушала и взглянула криво, под нос бормоча недовольно. Насколько он понял, Мэдока умерл вместе с ребёнком, но было неясно, как же это связано с его ситуацией. После же замечания мужчины о том, что вновь один из соклановцев заболел неизвестной болезнью, женщина и вовсе потеряла интерес.

Казалось, на этом их встреча должна была исчерпать себя, пока она не сказала:

— Прикоснитесь к животу и пустите немного чакры, — её слова было лаконичны, как и обстановка вокруг. Не было видно ни склянок, ни высушенных трав. Абсолютно пустая комната без присущего медикам запаха.

— Что? — глупо переспросил Тобирама, одновременно выполняя её своеобразный приказ. Следуя по очереди всем шагам, он сильно удивился, когда ребёнок вновь откликнулся, в этот раз чуть более болезненно ударив по органам.

— Значит, половину пути Вы уже прошли, — задумчиво произнесла Сенджу в ответ на широко раскрытые глаза наследника клана.

Отпустив его с миром, она вернулась к своим делам, в уме прикидывая, когда же придется принимать роды.

— Нобуко-сама, я всё сделала! — вдруг раздался звонкий возглас молодой девчушки лет пятнадцати. Она вбежала в помещение, да так и застыла, смотря на Тобираму, прижимающего руку к своему животу.

Комично приложив руки к своему широко открытому в удивлении рту, она вдруг начала подпрыгивать словно от радости.

Простенькое кимоно синего цвета прелестным образом гармонировало с её светлыми волосами и карими глазами, которые пылали жизнью и энергией. Негромкий звук топота голых ног по полу и шороха одежды прервался крикливым восклицанием.

— Тобирама-сама, я и не знала! Поздравляю! — подойдя мелкими торопливыми шагами к названному, девушка встала рядом и начала задавать много вопросов, ответов на которые у него не было.

— Юа! Веди себя нормально! — прикрикнула старушка, наконец назвав имя своей, по-видимому, ученицы.

— Ой! — вновь прикрыв свой рот, она вмиг поклонилась, но вскоре встала, чтобы продолжить свой монолог, который был подобен звуку маленькой птицы, — Я обещаю никому не рассказывать! — неожиданно серьёзно сказала девушка, — По традиции глава должен это сделать, так что буду молчать, — мило улыбнувшись, она удивительным образом смогла отмахнуться от ладони старушки, которая намеревалась ударить её по затылку. Конечно, это не помешало Нобуко-сама начать ворчать о непослушании и безалаберности.

Комичность и абсурдность ситуации не смущала никого из присутствующих, так что стало ясно, что на этом их разговор закончен. Конечно, обещание молодой девушки не давало никаких гарантий, но младшего наследника сейчас интересовало нечто совершенно другое.

Тобирама быстрым шагом двигался в сторону дома, немного взволнованный новым открытием. Ребёнок реагировал на чакру! Уже! В нём теплились амальгамы чувств, таких разных, что и описать было сложно. Необходимо кому-нибудь рассказать!

Топот на несколько секунд прекратился, стоило почувствовать чакру старшего брата, который, кажется, вернулся за то время, что младший находился у целительницы, чтобы вскоре возобновиться с новой силой.

Несколько поражало, как легко организму человека начать игнорировать неудобные вещи, стоит появиться хоть сколько-нибудь интересной затее. Совсем недавно он жаловался на холод, но уже сейчас быстрым шагом направляется в покои брата, совершенно не чувствуя дискомфорта.

— Аниджа! — воскликнул он, стоило войти в комнату, — С возвращением, — было сказано уже чуть более робко, когда Тобирама понял, что был слишком активен.

— Привет! — воскликнул Хаширама с присущим ему оптимизмом, — У меня для тебя подарок! — не обращая внимания на небольшой проблеск скуки в глазах младшего, он начал рыться в рукавах своего хаори, доставая табличку, — Смотри! Оказывается, тот способ с листочком довольно распространён среди благословлённых, так что некоторые в память о таком важном дне переносят узоры на дерево, чтобы не повредить бумагу при частой носке, — слова бегло выходили из его рта, словно не успевая, пытаясь захватить внимание Тобирамы, чтобы тот даже не посмел отвлечься.

Тобирама даже не думал об этом, его глаза были прикованы к небольшому изделию толщиной максимум в три сун^{- 1 сун = 3,03 см ≈ 2,3 фута}, небольшому, где-то с его ладонь, выполненному руками старого мастера, настолько чётко были высечены линии. Они были покрашены в голубой цвет, не в красный, как предполагал он ранее.

Перед его глазами было физическое доказательство того, что та ночь с плавным появлением резких вязей не была сном. Сложная вязь смотрела на него, уверяя, что уж дощечку смять расслабленным взмахом не получится, как с листком небольшой бумаги.

Под ухом раздавалась быстрая речь старшего брата, говорящего о том, что в линиях кроется какое-то особое значение, которое не каждый способен прочитать, но эти слова, вместо того, чтобы осесть в уме Тобирамы, прыгали по окружающим предметам и улетали в окно, подхваченные ветром и забытые.

— Ты можешь повесить её на пояс, — наконец сказал Хаширама, замолчав в ожидании ответа.

Тобирама обеими руками держал в руках подарок, кончиками пальцев проходясь по углублению в дереве, ощущая каждую неровность, пытаясь понять, что же это может значить. Притянув поближе, он всматривался в детали, наконец осознав, что ребёнка следует принять. Что ж, это можно начать делать потихоньку, верно? Например, начав носить с собой подтверждение его существования.

— Где ты нашёл мастера? — тихо спросил младший, всё ещё находясь в раздумьях.

— Я на заданиях время зря не трачу! — воскликнул Хаширама, приняв забавную позу и улыбаясь.

Тобирама усмехнулся бы, может посетовал на глупое поведение собеседника, но вновь ощутил сбивающее с толку движение где-то внутри.

Он потянулся за рукой Хаширамы, притягивая к себе и игнорируя очередные ребяческие вопросы. Прижимая её к животу, младший ждал, сохраняя молчание. Весёлые искорки в глазах старшего в какой-то миг погасли, вместо этого появилась какофония эмоций другого рода, которые Тобирама не мог описать.

Повисло недолгое молчание.

— О! Ого, — коротко ответил Хаширама, широкими глазами смотря на брата, — Не знал, что... Ого! — вновь повторил он, застыв на месте.

Младший убрал свою ладонь, поддерживающую чужую в нужном положении, после чего старший почти тут же неловко отдёрнул руку, не зная, что сказать или сделать. Оба в этот момент подумали, что им следует как-нибудь серьёзно поговорить, но очередная миссия нависала угрожающим весом, обещая, что свободной минуты не будет ещё долго.

— Купи по пути чего-нибудь сладкого, — сказал в конце их разговора Тобирама.

***

Стояла морозная зима, лёгким слоем покрывая крыши домов, ничем не давя. Розоватый иней украшал ветви голых деревьев, пытаясь скрыть их уродство, бледно-синее небо взирало на людей со спокойной жестокостью.

К сожалению, никто не мог потратить даже толики времени, чтобы насладиться красотой природы из-за дел, которых было достаточно, чтобы отвлечь каждого представителя клана Сенджу. Было сложно выделить что-то одно из целого сонмна причин данного настроения, но причина у всех была одна — надвигающийся праздник. Новый год, праздник весны и обновления, признак того, что и эту непогоду удалось пережить, пугал похуже метели и тайфуна своей надвигающейся атмосферой. Некоторые уже сейчас планировали, чем будут заняты, пойдут ли на седьмой день года на шествие «Белых коней»^{- Согласно старинным поверьям, конь обладает защитной магической силой. Перед императором проводили белых коней. Число их (трижды семь) тоже имело мистическое значение. Телохранители эскорта, парадно одетые и вооруженные луком и стрелами, белили свои лица согласно придворному обычаю} или всё же предпочтут отдых.

Слуги главного дома с самого утра торопливо бегали из комнаты в комнату, чтобы прибраться, освободить мысли и дух от крамольных мыслей, чтобы следующая страница жизни окрасилась светлыми красками.

Коснулась эта обстановка и Тобирамы, который сидел напротив уже родного лица в виде Токи, готовя лакомства, а точнее дайфуку, оставив остальные блюда из о-сэти рёри^{- традиционная японская новогодняя еда} на потом. Он не мог объяснить, почему же вопрос о начинке сладости так волновал разум, почему цвет моти имел столько значения и почему же было так важно подобрать ингредиенты так, чтобы они гармонировали особым образом. Впрочем, это не мешало ему склеивать концы водой очередной порции, в которой основным продуктом является анко^{- уваренные с сахаром или мёдом бобы фасоли}.

Признаться честно, Тобирама находил в процессе приготовления неплохой способ расслабиться. Отточенные, выверенные движения, направленные на получение одного и того же результата, в какой-то момент начинали походить на танец, шаги которого были известны словно с самого детства.

Идиллию прервало уже знакомое ощущение толчка ребёнка, довольно болезненный. Из-за того, что руки были в муке, он смог прижать лишь локти к боку, который на данный момент слабо ныл.

— Что-то не так? — спросила Тока, не в курсе происходящего.

— Ребёнок... Пинается, — с небольшой паузой произнес Тобирама, споткнувшись о последнее слово. Глаза собеседницы в ту же секунду загорелись невероятным интересом, так что она почти скороговоркой сказала:

— Можно потрогать? — и, не дожидаясь ответа, окунула руки в кувшин, наполненный чистой водой.

Не видя в этом действии ничего необычного, он пожал плечами, слегка повернувшись в сторону, чтобы девушке было удобнее, время от времени поглядывая в стороны, чтобы не случилось той же ситуации, что и с Юа раннее.

Тонкие ладони, слегка шершавые из-за частого обращения с нагинатой, легко легли на живот с двух сторон в ожидании. Несколько мгновений ничего не происходило, пока Тока не почувствовала вполне себе сильный пинок.

— Вот это да! Невероятно сильный шиноби! — тут же восторженно воскликнула она. Было так странно наблюдать, как её обычно стоическое лицо расплывается в улыбке, как тёмная помада становится менее пигментированной из-за растянувшейся кожи. Возможно, именно этой реакции Тобирама ожидал от своего брата?

— Почему больше не пинается? — посмотрев ему в глаза, спросила девушка, — Ребёнок перевернулся? — после произнесённых слов она начала растирать руки о живот, словно пытаясь согреть или же привлечь внимание, что более вероятно, пусть и глупо, из-за чего вся ткань смялась и сдвинулась.

— Прекратите, — спокойно произнёс Тобирама, отворачиваясь. Воцарилась тишина, прерываемая разве что шорохом, появившимся из-за того, что Тока возвращалась на своё место, всё ещё улыбаясь.

— На самом деле, я не ожидала этого. У Вас довольно незаметный бугорок, — подмигнув, спокойно сказала девушка, чья улыбка теперь стала расслабленной, — Но небольшой отёк всё-таки выдает, — посмеиваясь, в дополнение сказала она.

— Отёк? — удивлённо переспросил Тобирама, намереваясь прикоснуться к лицу, но вовремя вспомнил, что его руки были грязными.

— Да. Знаете, как у всех беременных. О, и румянец! — было видно, что она посмеивалась, пока перечисляла всё это, что, однако, не помешало ему чуть ли не вскочить, чтобы нагнуться над большой чашей с водой, вглядываясь в своё отражение. Внимательное разглядывание не привело к тому, что Тобираму резко озарило: лицо было тем же. Те же узкие раскосые глаза, те же острые скулы и подбородок.

— Вы не видите изменений, так как они произошли постепенно. Учихи, например, сразу бы заметили, — с некоторым пренебрежением раздался голос, — Учитывая, что скоро у Вашего отпрыска начнёт развиваться чакра, я была бы аккуратнее.

— Причём здесь вообще Учихи? — сердце пошло ходуном, стоило вспомнить о них, из-за чего из недр поднялось раздражение.

— Они отправили сокола с датой переговоров, — коротко ответила она.

Горько вздохнув, Тобирама понял, что теперь ему стоило составить соглашение, так как до этого никто не озаботился этим вопросом достаточно сильно. Нахмуренное отражение смотрело на него даже с некоторым сочувствием.