Не прошло и несколько дней, как Северус обнаружил пропажу книги из своей личной библиотеки — «Антология самых темных артефактов мира», — а на ее месте оказалась черная пуговица.

В тот же день Гермиону поместили в отдельную палату Больничного крыла — в ту самую, которую мисс Паркинсон занимала всего за несколько дней до того, как её отправили в отделение интенсивной терапии больницы Святого Мунго. Похоже, хотя и маловероятно, что кто-то из учеников каким-то образом раздобыл щепотку бругмансии белоснежной и подсыпал в утренний чай мисс Грейнджер…

И в ту же ночь, когда так много свидетелей могли подтвердить местонахождение мисс Гермионы Грейнджер, Северус решил отправиться на охоту за змеями в воронье гнездо в надежде наконец-то положить конец праведному возмездию маленькой ведьмы.

О, эти жестокие, грубые удовольствия, думает он, наблюдая, как она беспокойно ворочается во сне… Когда-нибудь они убьют нас обоих.

И да, он ненавидит её за это, какая-то его часть слабо, но всё ещё сопротивляется её удушающей хватке… Но он по-прежнему верит, что она заслуживает весь мир. И он всё равно отдал бы его ей, если бы мог, если бы она этого захотела.

И если она хочет мести, он даст ей ее. Потому что она заслуживает ее больше, чем все остальные.

Северус с тихим звяканьем кладет на прикроватную тумбочку значок Рейвенкло, и этим шумом пробуждает ее от неглубокой дремы. Он наблюдает за тем, как Гермиона сонно смотрит на серебряное украшение, а затем поднимает на него глаза.

— У меня всё ещё галлюцинации? — спрашивает она приглушённым шёпотом.

— Да, — лжет он после недолгого раздумья. Явно все еще находясь в некотором замешательстве, она широко улыбается, когда он осторожно убирает прядь волос с ее глаз.

— Что ж, в таком случае, — говорит она, бочком отодвигаясь к дальнему краю кровати, — забирайся.

Северус подавляет собственную улыбку, со вздохом поднимает тонкое одеяло и, забравшись под него, ложится рядом с ней. Гермиона, глядя на него с наглой ухмылкой на губах, поднимает его руку и быстро и неуклюже прижимается к его боку, и он, надеясь, что она не вспомнит об этом утром, позволяет себе рассмеяться.

— Ты помнишь, что сказал мне в прошлый раз, когда мы были здесь? — тихо спрашивает она, проводя рукой по груди там, где находится шрам, полученный ею во время битвы в министерстве.

— Кажется, я назвал вас дурой, мисс Грейнджер, — бормочет он, медленно рисуя круги большим пальцем на её бедре.

— И когда я спросила, почему ты вообще утруждаешь себя заботой обо мне, ты ответил: «Потому что из вас получилась бы ужасная мученица, мисс Грейнджер», — говорит она, пародируя его голос, и заливается смехом, глядя на его приподнятую бровь и плохо скрытую ухмылку. — А потом ты читал мне…

— Только после того, как ты начала приставать…

— И при этом клялся, что у тебя нет привычки читать романтические детективы, — говорит Гермиона, все еще хихикая.

— Я не клялся, — усмехается он, закатывая глаза.

— Ну, несмотря ни на что, мне понравилось, — тихо признается Гермиона, и ее улыбка смягчается, когда она ищет его взгляд. — А потом… ты поцеловал меня.

Глаза Северуса устремляются к потолку.

— Я думал, ты спишь, — ворчит он.

— А я… Я до сих пор я думала, что это был только сон.

— Сейчас тебе следует поспать, — говорит он, наконец снова встретившись с ней взглядом, и крепче обняв ее, когда она отворачивает от него лицо и поудобнее устраивается у него под боком.

— Разве не было бы здорово начать все с чистого листа, Северус? — сонно спрашивает Гермиона, рисуя узоры на его груди. — Просто забыть обо всем этом и уехать?

— Ты стала сентиментальной на старости лет, Гермиона.

Он чувствует, как она, уткнувшись ему в грудь, улыбается и продолжает:

— Знаешь, есть люди, которые просто путешествуют, куда им вздумается. Разгадывают тайны и всё такое… В Турции есть гигантская библиотека, куда на протяжении веков приезжали люди со всего мира, чтобы помочь каталогизировать и снять проклятия с тысяч странных магических текстов. А некоторые люди всю жизнь изучают свойства редких и недавно открытых растений, которые растут только в Динарских Альпах…

Северус позволяет себе еще одну улыбку, продолжая поглаживать большим пальцем ее бедро, и представляет, как бы выглядела такая жизнь рядом с ней. В то время ее дыхание замедляется, а голос становится мягче.

— Разве это не чудесно, Северус? — спрашивает она едва слышно.

— Очень мило, Гермиона, — шепчет он, как только она засыпает.