Нар-Тай не знал, сколько времени пролетело, пока он совершал этот противоестественный полёт вниз, пока вдруг не почувствовал, что его тело столкнулось с чем-то твёрдым. Чтобы понять, что же произошло, он открыл глаза и огляделся. Оказывается, он, сам того не заметив, умудрился приземлиться прямо посередине огромного и роскошного зала, при этом пробив дыру в шикарном стеклянном куполе.

Сквозь пробитую его телом дыру, по краям которой уродливо торчали осколки, лучился солнечный свет, создавая причудливые блики на полированных мраморных плитах великолепного зала с витиеватыми фресками на стенах, изображающими сцены не то из греческой, не то из жопонской мифологии.

Но больше всего его интересовало то, как он при падении с такой большой высоты не ушёл в пол на значительную глубину. Возможно, дополнительное препятствие на пути его полёта, коим выступил стеклянный купол, ослабило инерцию его летящего тела, однако такое объяснение трудно было принять за правду.

Но это были только первые мысли и скоро они исчезли из головы Нар-Тая вместе со всеми остальными воспоминаниями про дерьмовые минуты, проведённые в провонявшем квашеной капустой авиалайнера. Теперь всё казалось до боли простым: его незаконное проникновение зайцем, преждевременная вылазка и вынужденные побегушки от экипажа...

Единственное, о чём он по настоящему жалел, это о забытых в Лизнибонской гостинице наручных часах — но даже это эпизод он уже мог спокойно забыть, ведь их можно купить в любом месте. И все же ему было не совсем комфортно стоять так в огромном зале, в который он в буквальном смысле свалился с небес, без малейшего понятия о том, который же сейчас час.

Ему вдруг захотелось поспать, возникло желание залезть под одеяло или хотя бы расстелить спальник прямо на этих мраморных плитах... Но он тут же отогнал от себя эти мысли — в конце концов, сейчас он не в номере гостиницы, а в совершенно непонятном месте! Не фиг ему думать об этом... По крайней мере, в эту секунду.

От этих мыслей Нар-Тая отвлёк внезапно появившаяся откуда-то из конца зала человеческая фигура в белом халате, на манер таких, которые используют костюмеры для актёров, играющих безумных учёных в дешёвых фантастических фильмах. Незнакомец был очень похож на самого Нар-Тая — такое же азиатское лицо, такие же тёмные короткие волосы и в меру накачанные бицепсы...

Хотя нет, подумал Нар-Тай, у него самого куда более спортивный вид, чем у этого господина... Последний в этот момент остановился в пяти шагах от Нар-Тая и внимательно начал его разглядывать. И тут его озарило — это же его старый знакомый, с которым ему довелось лет восемь тому назад встретиться во время прогулки вокруг посольства Соединённых Жузов Касахии в Жокио...

— Шайтан меня раздери, Андо, ты ли это? — с неожиданным для самого себя чувством развёл он руки для объятий.

— Ёкарный бабай, это же Нар-Тай! — не остался в долгу жопонец.

Они обнялись крепко, по мужски, аж рёбра у обоих хрустнули, после чего они оба сдели по шагу назад и рассмотрели друг друга повнимательнее, причём на лицах каждого была идиотская улыбка, вызванная нежданной встречей после стольких лет разлуки.

На самом деле ничего особенного между ними никогда раньше не было, если не считать того момента, когда они набухались в дерьмовом кабачке по случаю присоединения Жопонии и всех её островов в состав Соединённых Жузов Касахии.

Можно сказать, что тогда Андо отметил свой последний день гражданина независимой Жопонии, и поэтому совершенно неудивительно, что в тот вечер Нар-Таю пришлось относить на свох плечах потерявшего чувство меры товарища в ближайший отрезвитель, дабы не в меру набухавшийся жопонец был к завтрашнему дню в состоянии прочесть в университете лекцию на тему выгодного сотрудничества властей Жопонии и СЖК.

В любом случае, то было восемь долгих лет тому назад, а в данный момент оба старых друга стояли друг напротив друга в месте, о котором один не знал, а второй пока ещё не успел рассказать. Наконец Андо решил взять инициативу в свои руки и сделал шаг вперёд, одновременно с этим нарочно задрав голову немного вверх, чтобы его собеседнику был лучше виден озорной огонёк в его глазах.

— Какого лешего тебя сюда занесло? — задал он грубоватый, но отнюдь не неуместны в данной ситуации вопрос.

— Меня больше волнует, КУДА меня занесло, — спокойно ответил Нар-Тай, сделав ударение на четвёртом слове.

— В мою резиденцию, ясен хрен! — ответил Андо, косясь одним глазом поверх собеседника.

Нар-Тай рефлекторно обернулся, но поскольку никого кроме них в зале не было, он решил просто осмотреть помещение. Признаться честно, он давно не бывал в таких роскошных местах — трудно было поверить, что этот огромный зал был лишь комнатой в жилище Андо, а не каким-нибудь помещением в здании музея или торгового центра.

Речь шла не о всяких товарах или экспонатах — за исключением кресел и столиков тут ничего не было, — а в общей картине неоправданно большого пространства перед ним; оно представлялось неким подобием древнего храма, чему способствовали украшенные фресками «под старину» стенами и слишком уж сильно блестящих мраморных плит пола, и это не говоря уж про потолок, который был по сути «окном в крыше»!

— Нда, понтовые у тебя пенаты, я так погляжу, — ошалело пробормотал Нар-Тай, оглядывая пространство этого помещения. — Интересно, у тебя тут все комнаты такие? — обратился он к Андо.

— Нет конечно же, — сказал хозяин зала тоном человека знающего себе цену. — Это вообще-то гостиница, если до тебя ещё не дошло.

— Дошло, дошло наконец, — отмахнулся Нар-Тай. — Но почему здесь у тебя такая роскошь всюду понатыкана??? Деньжата такие откуда?

— Насчёт денег мы потом поговорим, — на удивление мягко ответил Андо. — А сейчас давай-ка сядем вот на тот диванчик, ты ведь не против?

— Чего там против, мне всё равно где сидеть, хоть за столом со свинкой твоей Кари и прочими родственниками вместе взятыми!!! — беззлобно произнёс Нар-Тай, идя следом за жопонцем.

Они сели рядом прямо под картиной неизвестного Нар-Таю художника: она изображала двух обнаженных девушек европейской и азиатской внешности соответственно, которые стояли посреди множества разбросанных на полу золотых монет.

Картину эту можно было смело назвать шедевром искусства эпохи упадка нравов, даже несмотря на некоторую двусмысленность композиции из нескольких совокупляющихся чёрных силуэтов на заднем плане. Нар-Тай не успел изучить полотно повнимательнее, поскольку хозяин зала тут же взял инициативу беседы в свои руки.

— Про дочурку мою ты это зря так, — заговорил он тихим голосом заговорщика. — Я про тебя ни разу худого слова не сказал, а ты сразу...

— Да не бери в голову, это я так, шутя, — успокоил собеседника Нар-Тай.

— И к тому же малышка была не виновата в том, что ты взял её на ручки, пока она ещё не пописала. — продолжал тем временем Андо. — Я же тебе кричал, дураку, что ей по маленькому надо, а ты сразу её схватил тогда, когда в гости ко мне завалился... Не удивительно, что она тебя тогда всего обоссала. Ну да ладно, забудь. Есть новость поинтереснее — у меня уже второй ребёнок родился! Буквально вчера, представляешь? Здоровый такой крепыш получился... Вот только ни за что не догадаешься, как я его назвал!

— Как? Скажи скорей! — с наигранным интересом поинтересовался Нар-Тай.

— Тай! — радостным и отрывистым тоном выдохнул Андо.

Нар-Тай взглянул на друга исподлобья и полуприкрыл веки.

— Ты что, издеваешься надо мной? — спросил он каким-то брезгливым полушёпотом после паузы.

— Нет, сейчас я серьёзен, как никогда! — продолжал жопонец. — Я назвал сына Таем, Таем Минамотой! В честь тебя, Нар-Тай!

Нар-Тай почувствовал себя оскорбленным таким отношением Андо к его собственному имени — мало того, что без его разрешения позаимствовал его для своего спиногрыза, так ещё и обкорнал варварским образом!

Однако приступ гнева он сумел обуздать довольно быстро — ему вдруг пришло совершенно отчётливое понимание всей нелепости происходящего разговора между двумя старыми приятелями, которых судьба случайно свела вместе по прошествии восьми лет.

Он понял также то, что сам никогда не стал бы называть своего сына в честь кого-то другого, даже если бы этот другой был бы самым лучшим человеком на Земле. Но, с другой стороны, Андо считал это данью уважения старому другу, то-есть для него это было не оскорбление, а напротив, оказание чести!

И Нар-Тай, не желая обидеть старого друга и в то же время чувствуя себя неловко из-за того, что его имя теперь носит писающийся в пелёнки узкоглазый карапуз, решил всё-таки прояснить ситуацию касательно своего собственного имени.

— К твоему сведению, дружище, — начал он, — я вовсе никакой не Нар-Тай.

— А кто же тогда? — спросил его всё ещё обуреваемый отцовской гордостью Андо.

— Моё полное имя — Нарбулат Тайрымбаев, — ответил Нар-Тай, — а это прозвище из шести букв — всего лишь сокращение от него. Меня просто бесило, когда незнакомые с касахианскими именами господа коверкали моё настоящее имя, вот я и решил назваться Нар-Таем, чтобы всяким там пиндосам и анальдцам не было проблем с ломаньем языков. Но ты не волнуйся, Андо, я не собираюсь тебя переучивать. Если ты думаешь, что моё настоящее имя именно Нар-Тай, то считай себе на здоровье, мне так даже легче — ибо когда чужие коверкают имя, это ещё ладно, но из уст друга, пусть даже и иностранца...

Казалось, Андо не ожидал от своего собеседника такого длинного монолога — он даже слегка растерялся, что в его случае выразилось в вытянувшемся лице. Но Нар-Тай не дал ему времени опомниться и продолжил:

— Я, конечно же знаю про твой роман с этой девушкой из Трахонто по имени Азия Виейра... Ты ведь помнишь её жопу размером с материк?

— М-м-мда, — проблеял Андо, — в этом плане её родители поступили очень чётко, дав дочери такое говорящее имя. Её жопа и вправду как Азия по размеру, хе-хе-хе!

— Неважно, — сказал Нар-Тай, не обратив внимания на его реплику. — Я знаю про ваш роман и то обстоятельство что ты решил с ней вступить в брак, несмотря на то, что в тебе, мой дорогой узкоглазый друг, она видит лишь гражданина враждебной к её поносной Анальде страны. Я знаю, что ты не хочешь с ней расставаться. Но я хочу тебе сказать вот о чём: если бы Азия Виейра была гражданкой Жопонии — то разводись со своей настоящей женой на здоровье, я не против, но поскольку твоя страна вот уже восемь лет как в составе Соединённых Жузов Касахии, то ты не можешь жениться на ней, потому что Азия Виейра — представительница другого политического лагеря, понял меня, мой озабоченный дружок? Ты ведь не хочешь, чтобы тебя преследовали власти Анальды за то, что ты хочешь жениться на гражданке их страны? Так что подумай хорошенько — стоит ли оно того? Ведь у тебя есть жена и ребёнок!

— Двое! — вставил словечко Андо, всё ещё не веря, что Нар-Тай говорит серьёзно. — Двое детей!

— Ах да, я забыл про пацана, появившегося на свет буквально вчера, — сделал Нар-Тай одолжение своему собеседнику. — Он ведь тоже гражданин Жопонии, не так ли? И ты хочешь его бросить ради этой анальдки с её жопой размером с материк, на котором ты жил всю свою жизнь? А если она тебя бросит — что тогда будет делать твоя восьмилетняя дочка и новорожденный сын? Я говорю это тебе как друг и хочу предупредить: подумай хорошенько о последствиях своего поступка для твоей семьи!

Андо смерил его странным взглядом, полным грусти пополам с ласковым укором. Казалось, что он был уверен в том, что Нар-Тай просто издевается над ним — но тот говорил совершенно серьёзно и даже не пытался скрыть этого от собеседника.

Жопонец знал, что Нар-Тай говорит ему дельные вещи, и всё же ему было грустно бросать начатое — а именно попытки закадрить мисс Виейрy. Но он понимал, что ситуация в любом случае будет развиваться так, как говорит его мудрый касахианский друг — и он рано или поздно забудет о существовании этой толстожопой анальдки с говорящим именем Азия.

Но сейчас он был не в силах отказаться от неё так просто, потому что он чувствовал, что в настоящий момент его сердце до отказа забито её огромной жопой. Он не мог понять, почему она так сильно его привлекает — ведь он никогда раньше её даже толком и в глаза-то ни разу не видел, разве что на фоточках, что она размещала в своей ПРИВАТНОЙ — ох уж эти женщины! — группе ФэЭсБука.

Но он знал, что если он бросит свою семью ради этой анальдки, то это будет означать конец всему, что он построил за свою жизнь — как в буквальном, так и в переносном смысле. Он не мог этого допустить, и поэтому ответил:

— Хорошо, Нар-Тай, я подумаю. Но ты ведь знаешь, что мне, как человеку, женатому уже десять лет, скучно с одной и той же женщиной, и я хочу попробовать что-нибудь новое.

— Ох, не надо мне тут ля-ля! — отмахнулся Нар-Тай. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Но я не хочу тебе помочь в этом деле — потому что я против дипишмотского фрилава и ратую за нерушимые семейные отношения.

— Какой ты у нас суровый, дружище! — усмехнулся Андо. — Можно подумать, что ты совковый питекантроп, который всё это время провёл в спячке и проснувшись в наше время, смотрит на всё как на говно мамонта!

— Не трать свои силы на упражнения в остроумии, — предостерёг его собеседник. — И ты же знаешь, что я всегда был отрицательного мнения о политике тех далёких времён.

— Не пудри мне мозги, — сказал Андо. — Я знаю, что ты в тайне мечтаешь о том, чтобы идеи совка восстали из пепла ядерного огня. Но этому не бывать! — с внезапной твёрдостью в голосе сказал он. — Я не хочу, чтобы мои дети жили в мире, устроенному по тоталитарным лекалам!

— О, молодец, наконец-то о своих детях вспомнил, — решил перехватить инициативу Нар-Тай. — Ну что, теперь уже не мечтаешь о том, чтобы пердолить Азию Виейрy в её огромный зад?

— Да пошёл ты! — без злобы ответил Андо. — Я тут о политике с тобой разговариваю, а ты всё о бабах.

— Вообще-то о политике начал я, — сказал Нар-Тай, — но и о бабах тоже я, так что по сути мы квиты. Но я бы хотел, чтобы ты уяснил простую вещь — Азия Виейра — это, конечно же, никакая не женщина, не личность и вообще это ВОВСЕ НЕ ЧЕЛОВЕК!!! Это просто огромная жопа с ножками и глазками, единственное предназначение которой — приносить своим спонсорам деньги в обмен на популярность среди простого народа. Говоря грубо, это медиа-вирус в облике порнографического символа, вот и всё.

— Ни фига себе, какой ты у нас философ! — в шутку сказал Андо. — А я думал, что ты у нас гора мускулов и ничего больше!

— Ну да, я не совсем обычный человек, — признался Нар-Тай, — но и простые человеческие чувства мне не чужды!

— По-твоему, философия — это чувство? — поднял брови жопонец.

— А почему бы и нет? — подхватил эти слова Нар-Тай. — Ведь в любви изъясняются словами, и философия — тоже словоблудие по сути. Разница между ними в том, что поэт пытается словами вызвать симпатию у особ противоположного пола, а философ — у своих братьев по разуму.

— Во как загнул! — хмыкнул Андо. — Никогда бы не думал, что всё на свете можно свести к... Как ты сказал? Словоблудию, вот!

Нар-Тай в ответ лишь улыбнулся. Он знал, что Андо, будучи очень умным человеком, куда более умным чем он сам, не мог пересилить себя и просто так взять и согласиться с выводами того, кто был менее образован, чем он.

Высокомерие всегда идёт бок о бок с чувством собственного достоинства. Но в данном случае Андо был прав — Нар-Тай действительно слегка переборщил, когда объединил любовь и философию тем, что, мол, и то и другое выражается посредством слов.

И всё же, несмотря на это замечание и даже некоторую его двусмысленность — а может быть именно благодаря ему? — Нар-Тай понимал, что Андо не может поступить иначе. Как бы то ни было, но одно из всего этого следовало совершенно точно — в результате этих словесных перепалок в его горле стало сухо, и он закашлялся.

— Что, пыльца? — спросил его Андо. — Ты уж прости, что я держу дома маргаритки.

И в самом деле, Нар-Тай только сейчас заметил, что всё это время они с Андо сидели на диванчике, рядом с которым стоял изящный лакированный столик на одной ножке, на котором стояла маленькая вазочка лилового цвета, в которой находился маленький букетик красных и розовых маргариток.

Видимо, равнодушие Нар-Тая ко всевозможным растениям было настолько велико, что о их нахождении непосредственно под его носом он понял только тогда, когда услышал этот факт от постороннего человека. В любом случае, он не стал ничего говорить, а просто схватил вазочку и со всей силы бросил её в дальний конец зала.

Вазочка ударилась о стену и разлетелась на мелкие осколки. Андо вздрогнул, но не сказал ничего — казалось, он уже понял, что Нар-Тай в данный момент не в том настроении, чтобы заботиться о предметах интерьера в доме своего старого друга. Кто знает, что на самом деле думал в этот момент Андо.

Может быть, он был бы даже не против того, чтобы Нар-Тай просто так взял и взорвал к хуям собачьим всю его резиденцию — по крайней мере, по сравнению с дырой в стеклянном куполе и разбитой вазочкой с маргаритками это было бы не так уж и страшно. Но Нар-Тай, конечно же, не предпринимал подобных действий. Он просто сказал:

— Что-то пить захотелось, не принесёшь ли чего, чтобы горло промочить?

Андо оторвал свой взгляд от осколков вазочки и перевёл на него глаза. В них было что-то такое, отчего у Нар-Тая было такое чувство, будто он смотрит в глаза своему отражению. Он понял, что Андо не просто солидарен с ним в этой конкретной мысли, но и разделяет её целиком и полностью.

— У меня есть Кака-Кола, — начал перечислять Андо, — а ещё есть ссакэ, и ещё есть... — он сделал неопределённый жест рукой, словно пытаясь охватить всё сразу.

Нар-Тай понял: Андо имеет в виду не то, что есть у него дома — но вообще всё то, что можно купить в близлежащих магазинах. Он кивнул и сказал:

— Давай без этих отходов жизнедеятельности, хорошо? — сказал он спокойным тоном. — Я не пью подобную бурду. Я пью только то, что мне нравится. А нравится мне старый добрый чай, ясно? — он сделал паузу, чтобы Андо понял смысл сказанного. — Только имей в виду, что когда я говорю «чай», я имею в виду не эти дерьмовые пакетики, заполненные пылью, а нормальный листовой, который заваривают в чайниках, ты понял?

— Не учи учёного, балда, — беззлобно сказал Андо, поднимаясь со своего места. — Это надо же, учить жопонца заваривать чай!

Нар-Тай кивнул и остался сидеть на диванчике, пока его друг выходил из гостиничной комнаты размеров с музейный зал. Он не стал смотреть, что тот будет делать — и так было ясно: Андо идёт на кухню за чаем и за маленькой тарелочкой каких-нибудь сладостей.

Он не стал даже смотреть в окно, за которым уже стемнело. Ему было хорошо и спокойно — так, как никогда раньше. Он чувствовал себя так, словно в его жизни произошло что-то очень важное и значительное — но он не знал, что именно.

Он знал только, что это произошло в нужный момент, в то самое время, когда все знаки Зодиака в его гороскопе сошлись в одной точке. Вот бы ещё понять, что из всей этой белиберды следует... Но это было не важно. Важно то, что его друг вернулся в гостиничную комнату, неся в обеих руках чайник и тарелочку — всё, как Нар-Тай и предполагал.

Он даже усмехнулся про себя, когда увидел в тарелочке птеродактилье молоко — любимый десерт Нар-Тая, который он любил с самого детства за неподражаемую нежность суфле и шоколадную нотку.

— Угощайся, — выдохнул Андо, со стуком полставив чайник и тарелочку на столик перед диванчиком.

— А как же кружки? — удивился Нар-Тай.

— А зачем они нам? — с неподдельным удивлением спросил Андо. — Делай, как я, и в будущем, быть может, станешь лучше!

С этими словами жопонец взял чайник обеими руками и поднёс его ко рту, не обращая внимания на округлившиеся глаза своего гостя. Он сделал несколько глотков прямо из носика, и Нар-Тай заметил, как жидкость соломенного цвета потекла по подбородку Андо.

— Не особо приличный способ пить чай, — прокомментировал он, — но я не возражаю.

В это время Андо, крякнув, поставил чайник на стол и взял из тарелочки кусочек птеродактильего молока. Он положил конфету в рот, прожевал и проглотил, глядя на своего гостя с таким видом, словно мотивировал этим его к дальнейшим действиям.

Нар-Тай, глядя на всё это безобразие, подумал, что в его жизни ещё не было такого случая, когда кто-либо в его присутствии пил чай таким идиотским способом. Но он не стал ничего говорить, а просто взял горячий чайник обеими руками и, поднеся его носик ко рту, втянул в себя горячую жидкость.

Он тут же обжёг себе нёбо, но не обратил на это внимания, и Андо, который уже успел слопать вторую конфетку, одобрительно кивнул и одними глазами попросил гостя поставить чайник обратно на столик.

Нар-Тай был не против, и, когда Андо взял чайник в руки, он потянулся к тарелочке с конфетами. Вкус птеродактильего молока был восхитительным — как в детстве, когда он впервые попробовал его на утреннике во втором классе начальной школы.

Он вспомнил, как в те далёкие годы его одноклассник, Дима Курносов, толстый, как бочонок сын начальника военно-промышленного комплекса из Пет-ель-бюржа, сказал ему, что это не молоко в прямом смысле слова, а просто желтки и белки с сахаром. Для маленького Нарбулата откровение подобного рода было настолько неожиданным, что он даже не сразу понял, что это правда и долгое время думал, что Дмитрий над ним жестоко пошутил, но потом, полазив по интернетам, убедился в правоте его слов.

— Ну что, напился? — угодливо спросил его Андо. — А то я уже думал, что тебе не нравится мой способ пить чай.

— Да нормально всё, браток, не переживай, — ответил Нар-Тай, — я уже привык. Ты лучше скажи, как у тебя с деньгами? Я слышал про твой бизнес с одним касахианцем...

— О! — поднял жопонец палец.

Произнеся эту букву, он стал похож на человека, который должен поведать собеседнику нечто весьма и весьма интересное. И Нар-Тай весь напрягся, ожидая услышать нечто такое, что бы заставило его забыть о том, что буквально этим утром он незаконно пробрался на пиндосско-порнугальский авиалайнер, с которого затем спрыгнул на территорию Жокио. И Андо оправдал себя — он сказал:

— Это то, что я хотел оставить, так сказать, на десерт. А поскольку мы уже с тобой попили чайку, — на этих словах он подмигнул своему собеседнику, — то я могу сказать тебе всё. Итак, хочу рассказать тебе поподробнее о Хорхе Озорио — моём старом друге, с которым я до сих пор поддерживаю отношения, поскольку он мне помогает в делах железячного толка.

— Чего-чего? — не понял Нар-Тай.

— Ну, железо, компы в общем, — объяснил Андо. — Хорхе — это такой человек, который может достать комплектующие для любых нужд, причём за бесплатно!

Увидев вытянувшееся лицо касахианина, жопонец поспешил объяснить:

— Точнее, не бесплатно, а, как говориться, услуга за услугу! Я ему помогаю по софту, а он мне — по харду, усёк?

— Да нет, в общем-то, — ответил Нар-Тай, который на самом деле понял, о чём говорит его друг, но решил, что в его интересах притвориться дурачком. — А что, у него есть свой бизнес? Или он просто так помогает тебе по дружбе — за бесплатно?

— Да нет, — сказал Андо.

Казалось, что он был явно разочарован тем непониманием и недоверием к его словам со стороны собеседника; видимо он ожидал от Нар-Тая совсем другого отношения к этой информации.

Последний решил, что, пожалуй, не стоило изображать из себя дурачка, но было уже поздно. Андо, видимо, понял это по выражению его лица и решился на последний шаг, сказав:

— Хорхе — это такой человек, который может достать всё. Как он это делает — я не знаю, не моё дело. Но он может достать всё, что угодно. И если ты хочешь с ним познакомиться — дай мне знать, я в любую секунду могу устроить тебе встречу. И даже не просто встречу, а настоящий фестиваль — с блэкджэком и шлюхами... Только не забудь потом отплатить ему добром за добро.

— Ты о чём? — резонно поинтересовался Нар-Тай.

— Не прикидывайся идиотом, дружище. Понятно же, чего люди хотят. Он тебе какие-нибудь штучки-дрючки, а ты ему винду поставишь там или сайтик забашляешь, — сказал Андо, который явно был доволен тем, что сумел произвести на собеседника впечатление и тот теперь не будет задавать глупых вопросов вроде «а как он это делает?».

Но Нар-Тай всё ещё сомневался в том смысле слов жопонца: ему казалось странным то обстоятельство — если Хорхе может достать для него любой комп или гаджет, то почему он за это просит такие странные, если не сказать банальдные вещи по типу установки винды?

Но тут он вдруг осознал, что Андо, говоря про винду и сайтики, просто обобщил, и на самом деле Хорхе попросит от него куда более сложные вещи. И он решил, что лучше не задавать лишних вопросов — тем более таких глупых и неуместных в данной ситуации...

— Ну что же, браток, пойдём к этому твоему шефу, — сказал Нар-Тай, вставая с места. — А то я уже засиделся тут у тебя.

— Во-первых, он мне не шеф, — сказал Андо, также поднявшись с диванчика, — а просто друг. А во-вторых, ты не понял, что я тут тебе выложил. Я же сказал, что хочу сделать тебе предложение, очень серьезное, которое должно быть принято только после того момента, когда ты увидишь Хорхе. А я не могу этого сделать, пока ты сам его об этом не попросишь. Так что давай, бери в руки свой телефон и звони ему, номер я тебе продиктую.

Нар-Тай, повинуясь внезапно проявившемуся в голосе жопонца металлу, без лишних слов вытащил из карманов джинсов чудом не превратившийся при падении в лепёшку мобильный телефон марки Oppo и открыл вацап.

Андо, не глядя на него, начал читать какие-то мантры — точнее, он просто диктовал номер телефона Хорхе Озорио, но поскольку при этом он почему-то решил поиграть немного в шамана племени Сукума, то для Нар-Тая это в общем-то самое обыкновенное сочетание цифр звучало как самое настоящее заклинание.

Наконец, когда последняя цифра была продиктована, Нар-Тай, многозначительно переглянувшись с Андо, нажал на кнопку вызова, чувствуя при этом, что его сердце вот-вот было готово выпрыгнуть из груди...