За окном бесновались сатанисты. Дмитрий Курносов слышал их разбойничье улюлюканье, переплетаемое с выкриками на незнакомом ему языке.

Склеп, в котором он в данный момент находился, был пуст — только в одной из его комнат был установлен небольшой столик и несколько кресел, которые, вероятно, были нужны для того, чтобы сторожу этого скучного местечка было куда присесть во время ночных наблюдений или дневной вахты.

Но Дмитрия Курносова это мало волновало — ведь главное для него заключалось в том, что здесь он был в относительной безопасности, если только вдруг одному из этих сатанистов, которые сейчас в хаотичном беспорядке мечатся по улице, не взбредёт в голову перелезть через подоконник и тем самым спалить его в этом месте.

Стоило ли опасаться этого? Ведь никто ничего страшного по сути эти придурки собой не представляли. Да, они, конечно, были вооружены воздушными ружьями, и при большом желании могли швырнуть в лицо парочку-другую светошумовых гранат, от которых было больше внешних эффектов чем урона, но всё это по сути своей было лишь бутафорией.

Никакого настоящего урона пушки-игрушки этих придурков нанести не могли при всём желании. А вот ему позволялось косить этих сатанистов как траву, для чего у него всегда был при себе верный двухствольный обрез дробовика и ржавые вилы с четырьмя зубцами, которые он не стеснялся пускать в ход.

Именно поэтому Дмитрий Курносов ни капельки не боялся этих закутанных в коричневые рясы молодчиков, и при особо удачном убийстве парочки-других придурков даже одаривал их своей знаменитой циничной улыбкой, которая в сочетании с его красными контактными линзами и чёрной длиннополой шляпой оказывала поистине магическое действие на них всех...

Правда, впечатление немного портили его пухлые щёчки и пивное пузико, но Дмитрий Курносов ничего с этим поделать не мог, потому что больше всего на свете он любил тяпнуть пару-другую пива и закусить этот напиток Антрихристов своей любимой черешней, косточками которой он просто обожал плеваться на расстояние, чем частенько пользовался, чтобы обыграть своих куда менее удачливых в этом деле друзей, таких как например Марк, который тоже был толстым и довольным жизнью чуваком, похожего на самого Дмитрия Курносова как родной брат, за исключением одного отличия — если у Дмитрия Курносова были чёрные волосы, то Марк, напротив, был блондином, за что он получил прозвище «Мартышка», которым не в последнюю очередь был обязан также своей манерой обезьянничать перед людьми своего ранга, среди которых был, разумеется, и сам Дмитрий Курносов.

Кроме того, если Марк был непрошибаемым дуралеем, которому запихнуть в голову что-либо новое было труднее, чем воздвигнуть Эйфелевую башню на дне Марианской впадины, то Дмитрий Курносов был на редкость сговорчивым парнем, с которым было приятно иметь дело.

В эту секунду он прижимался к стене, стараясь не издавать ни звука. Сердце колотилось в унисон с криками сатанистов, которые теперь раздавались совсем близко. Дмитрий Курносов сжал руки на рукоятке обреза, готовый к любому повороту событий.

Внезапно за окном раздался шорох — кто-то пытался открыть окно. Cатанист, кто же ещё, усмехнулся про себя Дмитрий Курносов, который слышал противные голоса, которые нарастали в агрессии, смешиваясь с воплями и истерическим смехом.

— Ну наконец-то хоть один из вас догадался перелезть через подоконник, придурки, — мелькнула у него весёлая мысль.

Дмитрий Курносов знал, что сейчас не время раскидывать мозгами — как в переносном, так и в буквальном смысле. Поэтому он немедленно взвёл оба курка своего верного обреза, готовясь к схватке. Один из сатанистов появился в поле зрения.

Его коричневая ряса колыхалась на ветру, а на лице читалась безумная уверенность. Дмитрий прижал палец к курку, прислушиваясь к своим инстинктам. В его голове пронеслась мысль: «Сейчас или никогда».

Противник подошёл ближе, и Дмитрий, не дожидаясь момента, когда тот сможет его увидеть, резко выпрыгнул из укрытия и направил оружие прямо на него.

— Эй, монах, хочешь в пах?! — крикнул он сектанту перед тем, как угостить его дробью в живот.

На мгновение сатанист остановился, словно осознав, что его жертва готова драться не на шутку. Крохотные жёлтые глазки, спрятавшиеся глубоко под колпаком рясы, переполнились яростью, и сектант сделал шаг вперёд, целясь в Дмитрия Курносова из своего солидно выглядящего оружия, которое на самом деле было невинным духовым ружьём.

Но Дмитрий Курносов не стал тянуть время и выстрелил первым. Будучи повергнутым мощным зарядом дроби в область живота, сатанист с истошным и громкив воплем повалился на каменный пол скепа.

Дмитрий Курносов слышал, как остальные сатанисты, которые продолжали метаться снаружи склепа, закричали, услышав предсмертный вопль своего товарища, и стали бежать ко входным дверям — видимо, их куриные мозги не могли сообразить, что путь через окно был куда более быстрым.

— Ну хотя бы одному из них пришла в голову такая мысль, — усмехнулся Дмитрий Курносов, глядя на лежавший перед ним хладный труп в коричневой рясе без всяких следов крови на теле.

Последнее было связано с тем, что Дмитрий Курносов имел такую неприятную фобию, как гематофобия — иными словами, он терпеть не мог вида крови, и именно поэтому у всех сатанистов, которых он косил пачками, её попросту не было.

Его друг Марк «Мартышка» даже издевался над ним по этому вопросу, мол, если ты хочешь быть настоящим бойцом, то учи себя преодолевать отвращение к виду этой красной жидкости, однако после того, как кто-то — Дмитрий Курносов до сих пор не знал кто, — тайком подложил под рясу парочки-другой сектантов пакетики с красной краской, которые специально были расположены в таких местах, куда он любил тыкать своими вилами, Марку «Мартышке» пришлось взять свои слова назад, потому что ему было далеко не в кайф тащить на себе потерявшего сознание пухленького Дмитрия Курносова на своих плечах прямо с поля боя до ближайшего госпиталя, где последнему дали нюхнуть нашатырного спирта, дабы привести в чувство.

В общем, Дмитрий Курносов ничего не мог поделать с этой своей фобией, и поэтому когда он выходил на бой, то специально для него у сектантов разом убирались все баллончики и трубочки, благодаря которым создавалась иллюзия кровоточащих ран.

Как бы то ни было, в данный момент Дмитрий Курносов уже успел замочить своего первого за этот день сатаниста, и это был лишь один из многих, которых ему ещё предстояло загасить. Дмитрий Курносов был не большим любителем смотреть свои статы по убийствам, но всё же осознавал, что устроители полигона хотели от него как можно более хороших результатов, и ему было просто неловко перед ними с одним-единственным убиенным сатанистом, когда все его товарищи мочили этих придурков просто миллиардами.

Поэтому он, полюбовавшись делом рук своих, решил покинуть наконец этот уютный склеп и выйти в чистое поле, где его ожидала целая толпа его потенциальных мишеней.

Секунду он потоптался на месте, приводя свои вилы в порядок — он заметил, что самый левый зубец слегка погнулся и хотел его выпрямить, — после чего, хихикнув своим мыслям, двинулся вперёд по коридору, выставив своё холодное оружие прямо перед собой.

Он шёл быстро, не желая тратить время зря. Он уже был готов к тому, что если кто попадётся ему навстречу или попытается остановить, то ему надо будет сразу бить вилами под рёбра... Но, к его удивлению, в этом склепе не было ни души — все его коридоры были пусты.

Даже в комнатах, куда заглядывал Дмитрий Курносов, окромя крыс (на которых было грех переводить патроны) никого не было. Тогда Дмитрию стало казаться странным отсутствие врагов: ведь они должны быть здесь!

Или они в панике не разобрались, что к чему, и перебили друг дружку? Могло ли такое вообще произойти, когда он специально просил устроителя, чтобы сатанисты не реагировали на дружеский огонь?

И тут до Дмитрия Курносова наконец дошло — сатанисты были вовсе не такие идиоты, как он думал о них вплоть до этого момента. Они просто-напросто хотели таким манёвром застать его врасплох! Сектанты думали усыпить его внимание тем, что не станут заходить в его убежище, а потом, когда он выйдет, напасть на него неожиданно со спины!

Вот только почему никогда раньше за ними такой тактики не проявлялись? Неужто устроители за то время, пока он не посещал полигон, успели улучшить их интеллект, или дело заключалось совсем в другом? В любом случае, Дмитрий Курносов уже принял решение покинуть этот опостылевший склеп и выйти на честный бой, вместо того чтобы отсиживаться тут как последний трус.

Добравшись до двери, ведущей на улицу, он открыл её пинком ноги и тут же словил в лицо светошумовую гранату. Да, подумал он, наугад тыкая вилами вперёд, сатанистам и в прям подкачали интеллект, коли они догадались устроить ему засаду.

Будучи ослеплённым и оглушённым, он продолжал яростно сражаться, ощущая, как каждый его слепой удар попадает точно в цель — сказывалась многолетняя сноровка. Когда к нему наконец вернулось зрение — а случилось это далеко не сразу, поскольку вспышки светошумовых гранат были весьма яркими даже для привыкшего к ним глазам Дмитрия Курносова, — он увидел, что под его ногами валяются десятки трупов, а двое оставшихся в живых сатанистов улепётывают со всех ног, не желая, впрочем, расставаться со своими духовыми ружьями.

— Умники! — усмехнулся Дмитрий Курносов. — Поняли, что дело табак, и решили сдриснуть!

Раньше такого за сатанистами не наблюдалось, что лишь подтвердило его догадку о том, что устроители полигона успели нанять парочку-другую программистов, которые наконец смогли дописать для искусственного интеллекта этих болванчиков функции засады и бегства.

Теперь оставалось выяснить одну вещь — не забыли ли эти потомки дела Джона Кармака о том, чтобы наделить искусственных идиотов способностью помогать друг дружке? Впрочем нет, подумал Дмитрий Курносов, вон тот типчик, что бежал слева, явно забыл о своём товарище и думает лишь о своей собственной шкуре.

Что же, заключил он, пусть пробегутся, двое придурков, глядишь заодно поймут хотя бы одно простое правило — нефиг нападать на такого богатыря, как Дмитрий Курносов!

С этими мыслями он повернулся спиной к уже практически скрывшимся в дали сатанистам и неожиданно увидел перед собой их третьего товарища, который стоял чуть поодаль у стены склепа, который Дмитрий Курносов покинул пару минут назад.

Этот третий держал наготове своё духовое ружьё, однако по каким-то загадочным соображением не торопился спускать курок. Это показалось Димитрию подозрительным, потому что обычно эти придурки всегда палят без раздумий, стоит им только заметить врага, однако сейчас ситуация была необычной.

Возможно, подумал Дмитрий Курносов, очередной апгрейд интеллекта? Надо разобраться в этом, а пока можно заняться чем угодно другим.

Он сделал несколько шагов в сторону, чтобы попытаться выйти из поля зрения сатаниста — обычно эти придурки с электронным дерьмом вместо мозгов всегда клевали на такую удочку, — однако он не успел сделать и двух шагов, как сектант вдруг взял да и выстрелил в него!

Дмитрий Курносов тут же ничком упал на землю, после чего тут же вскочил с криком берсеркера и увидел прямо перед собой дуло духового ружья, направленного ему в лицо...

Он не успел даже испугаться, как вдруг почувствовал, что против его воли его руки сами собой подняли вили и ткнули их во врага. Он успел подумать о том — а не слишком ли его самосознание порой опережает здравый разум? — но тут же понял, что это не так.

Он просто забыл о том, что внутри вил был встроен механизм, который при угрозе их владельцу сами начинали бросаться на врага, словно спущенная с цепи собака.

Но это было уже неважно, потому что вдруг в его внутреннем кармане чёрного плаща бешено завибрировал маленький телефон, из динамиков которого загремела весёлая песенка «Задраены верхние люки, штурвала блестит колесо!».

— Морские песни, да-да, — пробормотал про себя Дмитрий Курносов, отбросив вилы в сторону и доставая телефон из внутреннего кармана своего чёрного плаща.

При этом он успел заметить, что сатанист, который удостоился удара самонаводящимися вилами в свою стальную грудь, всё ещё держится и уже готов снова пустить в Дмитрия Курносова заряд соли, однако последнему было достаточно нажать на своём телефончике кнопку вызова, чтобы его противник как по мановению волшебной палочки тут же застыл на месте в той позе, в которой находился в последнюю секунду своей активности.

Теперь он был мёртв, как полено — мёртв до тех пор, пока Дмитрий Курносов не окончит вызов и не нажмёт на кнопочку. После этого, разумеется, искусственный интеллект болванчика вновь активируется, и сатанист набросится на человека как ни в чём не бывало, но Дмитрию Курносову было не до этих соображений, потому что он уже принял вызов и готовился начать диалог с неведомым абонентом.

— Всем привет, с вами Шустер! — бодрым тоном представился он, используя свой псевдоним, под которым был записан в бумажках, касающихся связанной с полигоном бюрократической волокиты.

— Обижаешь, Димон! — ответил ему знакомый голос. — Неужто не узнал меня?

— Я тебе не Димон, Мартышка! — обрадовался Дмитрий Курносов.

— Да ладно тебе, — отозвался Марк. — Ты лучше скажи, чего это в таком виде там елозишься? На тебя же смотреть страшно! А ну, быстро-ка замочи сатаниста, что прямо перед тобой!

— Ты что, издеваешься надо мной? — недоуменно спросил Дмитрий Курносов. — Ты там что, в контрольной рубке сидишь?

— Ага! — подтвердил Марк. — Сидим вдвоём с Мартином Вебером и пьём пиво, смотря на то, как ты лихо расправляешься с этими придурками.

— Повезло же тебе, Мартышка, — сказал Дмитрий Курносов. — Не каждый удостаивается чести пройти за кулисы полигона.

— А то как же! — ответил Марк. — Я ведь с Мартином корешил, не знал? Я ему в своё время с «Файнал Думом» помогал. Он тогда ещё не был таким крутым, как сейчас! А ты, значится...

— Да-да, — поспешил с ответом Дмитрий Курносов, — я тоже когда работал у него консультантом, говорили про эту тему...

— Нет, ну ты прикинь, — перебил его Марк, — сколько лет прошло, но до сих пор не могу не удивляться: вот этот человек сидит себе здесь возле экранов и так запросто общается со мною на тему всех этих штучек-дрючек, а сам, на минуточку, даже начальную школу не закончил!

— Да ладно? — удивился Дмитрий Курносов.

— Я серьезно! — продолжал Марк. — Мартина Вебера-то нашего в своё время из школы прогнали за то, что он во втором классе написал сочинение на тему о том, что, мол, не «делу время — потехе час», а как раз таки наоборот!

— Ну и что тут такого? — не понял Дмитрий Курносов.

— Да ты же сам знаешь, что такое школа! — сказал Марк. — В ней работают такие люди, которые не могут понять, что они сами были детьми, поэтому ко всем этим вещам относятся на полном серьезе! И когда они увидели, что малыш Мартин написал нечто такое, что противоречит их мировоззрению, они тут же решили между собой, что такой ученик опасен для всех остальных, и взяли да и исключили его в два счёта! Представляешь?

— Если честно, то нет, — ответил другу Дмитрий Курносов. — Это же надо, исключить мальчика только за то, что он в одном-несчастном сочинении написал, что, мол, работа — ничто, гедонизм — всё!

— Между прочим, этот самый «мальчик» сейчас сидит рядом со мной и всё слышит, что мы тут с тобой перетираем, — напомнил ему Марк. — Ох, не завидую я тебе, когда ты вернёшься с полигона и встретишься с ним лицом к лицу!

— Да ладно тебе, Мартышка, — усмехнулся Дмитрий Курносов. — Нашёл чем меня пугать — школьным прошлым нашего главного техника!

— Но всё-таки я тебя предупредил, — серьёзным тоном произнёс Марк. — Смотри в оба, приятель, и не дай Антихрист тебе что-нибудь не так сделать. А то ведь он тебя в порошок сотрёт, да так, что ты даже пикнуть не успеешь!

— Кончай кота за яйца тянуть, — со смехом ответил Дмитрий Курносов. — Лучше скажи, зачем вообще мне позвонил, когда я тут на полигоне делом занимаюсь.

— Вижу я, как ты им занимаешься! — ироничным тоном ответил Марк. — Замочил всего семерых сатанистов! Когда на поле было семнадцать! Где остальные десять, где, я спрашиваю?

— Ох, перестань, надоел, — устало ответил Дмитрий Курносов. — Отвечай лучше на прямо поставленный мною тебе вопрос.

— Ладно, убедил, — уступил ему Марк и перешёл от шутливого тона разговора сразу к делу. — Я не знаю точно всех деталей о новом витке текучей био-войны, но могу сказать одно: в нём есть одна странность... Вернее даже так — две странных особенности! Первая заключается вот в чём; когда наши специалисты готовились запустить в производство новых биороботов для борьбы с силами Пиндостана, наши противники каким-то образом узнали об этом раньше нас самих и успели разработать свои собственные средства нового поколения ещё до того момента, как мы официально объявили об этом на весь мир через своих агентов влияния во властных структурах Союза Нерушимых Государств! Это было сделано настолько быстро по сравнению со сроками разработки наших собственных биороботов, что лично у меня нет никаких сомнений насчёт того, что среди наших специалистов завелась крыса!

— Ну, делов-то — поймать эту «крысу» и отдать под трибунал, — зевнул Дмитрий Курносов.

— Ты дурак? — взвёлся Марк. — Что толку от того, что мы раздавим эту «крысу», если наши враги давно уже использовали наши знания себе на пользу?

— И что ты предлагаешь нам в таком случае делать? — устало спросил его Дмитрий Курносов.

— Лично я за то, чтобы, как говорится, око за око, — со странным подъёмом в голосе ответил его собеседник.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Дмитрий Курносов.

— Да всё просто, — начал объяснять Марк свою мысль, — взять да уничтожить их к Антрихристу собачьим или хотя бы попытаться вывести их из игры путём заключения со всеми странами, придерживающимися антипиндосских позиций. Только представь себе — Северный Корнеев и Союз Нерушимых Государств, — да от такого альянса вся эта шайка будет писаться кипятком!

— Полегче, Мартышка, полегче, — решил остудить пыл своего друга Дмитрий Курносов. — То, как ты говоришь — взять и замочить, — нельзя, иначе это станет последним, что мы сможем сделать в этой жизни. Ведь ты же должен понимать, что как мы их, так и они нас.

— Ась? — прикинулся дурачком Марк.

— Мы на них бомбу, и они на нас бомбу, понял, Мартышка? — сказал Дмитрий Курносов. — Ты что, совсем ни фига в таких вещах не смыслишь?

— Да нет, — ответил Марк, — просто я не понимаю... Как это так? Мы же с ними на ножах считай со времён Великой Октябрьской! Испокон веков так уж пошло, что русский пиндосу волк! А тут вдруг на тебе — они берут и так нагло, с размахом...

— Что «нагло», что «с размахом»? — начал допытываться Дмитрий Курносов.

— А, забудь, я уже и сам забыл, о чём вообще хотел сказать, — упавшим голосом ответил Марк. — Зато хочу поведать тебе вот что — тут к нам шеф заявился с дружками, тебя видеть хочет...

— Что, шеф? — переспросил Дмитрий Курносов, глядя прямо перед собой. — Какой шеф? А, это тот, из Альма-Ты... Ну да! Он же у нас главный по делам био-солдатов! Так он что же хочет от меня?

— Шеф хочет, чтобы ты с ним встретился. Прямо сейчас и немедленно, — начал медленно, с расстановкой, объяснять ему друг. — А то он уже грозится тебя в Альма-Ты перевести. Ну, чтобы ты всегда под рукой у него был и не приходилось ему из своих родных Соединённых Жузов Касахии к нам сюда в Пет-ель-бюрж переться. Или как там по телеку говорят: «следующий миг навсегда может быть последним»...

— Я не понял, что ты хотел сказать своими последними словами, — перебил его Дмитрий Курносов, — но одно мне ясно — если наш шеф вдруг взял и прикатил к нам из своей далёкой Альма-Ты только ради того, чтобы повидать мою скромную персону, значит либо дела совсем плохи, или же он решил, что я должен ему помочь...

— Да не надо так говорить про шефа, — прервал его Марк. — Он просто хочет, чтобы ты познакомился с его новым другом, который буквально сегодня согласился с нами работать.

— Ну, согласился и согласился, Антрихрист бы с ним, но я-то тут причём? — всё ещё недоумевал Дмитрий Курносов. — На мне, чай, мир клином не сошёлся!

— Слушай сюда, — вместо ответа начал Марк, — вот смотришь ты в окошко и видишь своих соседей из дома напротив — как они сидят вокруг стола в час дня за обедом и говорят между собой обо всём на свете, а потом один из них встает со своего места и подходит к телефону, звонит кому-нибудь и говорит, а ты в это время видишь всё это в окошко и думаешь — почему эти придурки, соседи твои, свои окна не зашторили. Усёк?

— Что за бред ты мне только что рассказал? — разозлился Дмитрий Курносов. — Какое отношение эта бытовуха имеет к тому, что меня хочет видеть шеф со своим дружком?

— Во-первых, шеф не с одним, а с двумя «дружками», как ты выражаешься, — тоном резонёра начал Марк. — Во-вторых, к вопросу о соседях — это я тебе намекаю на то, что все мы в какой-то мере как эти гипотетические соседи. Они там сидят, обсуждают свои проблемы, а ты переживаешь, что за твоей спиной говорят о тебе. Но в итоге, возможно, их разговоры ни о чем не стоят.

— Да ты меня запутал в конец! — ответил Дмитрий Курносов. — Как вся эта белиберда может быть связана с тем, что я сейчас должен идти на встречу с шефом? Может, он и впрямь имеет на меня какие-то виды, но мне это неинтересно! Я просто не хочу идти к нему вслепую, не зная, чего мне от него ожидать!

— Понимаю, — сказал Марк, всё ещё сохраняя спокойный тон. — Но именно в этом и заключается вся суть. Ты переживаешь, что шеф со своими дружками могут обсуждать тебя, но на самом деле главное — это то, что ты сам решишь, как на всё реагировать.

— Легко тебе так говорить, когда ты ни разу не ходил в моих ботинках, — пробормотал Дмитрий Курносов. — Я чувствую себя как тогда на экзамене по химии, когда не знал ответа ни на один вопрос и сидел как на иголках, держа ручку в правой руке.

— Понимаю, — сказал Марк, стараясь взять более серьезный тон. — Но вспомни, что тогда ты всё равно нашел в себе силы и смог из себя что-то выдавить!

— Да, но это к делу не относится, — резонно заметил Дмитрий Курносов. — Сейчас ведь речь идёт о работе, и на кону могут стоять важные вещи. Если шеф решит, что я недостаточно хорош, он просто уволит меня и всё тут!

— Слушай, — начал Марк, — может, ты и не знаешь точно, что будет на встрече, но ты же точно знаешь, что ты такой человек, что к твоему мнению обязательно прислушаются, особенно если речь пойдёт о вещах высокой важности.

— Ты будто пытаешься налепить на меня дорогой ценник, — ответил Дмитрий Курносов. — Я не чувствую себя экспертом в чём либо, кроме тренировок на полигоне, и, честно говоря, иногда мне кажется, что я вообще вызываю у всех остальных снисходительное презрение.

— Да ты что! — удивился Марк. — Это совсем не так. Ты ведь знаешь, что мы все тебя ценим.

— Может ты, как мой друг, и в самом деле так считаешь, — не унимался Дмитрий Курносов, — но я уверен, что стоит мне оказаться в компании с шефом и его «дружками», я тут же почувствую себя идиотом, потому что все вокруг меня будут знать, о чём будут говорить, а мне придётся делать вид, что я тоже их понимаю, хотя на деле это совершенно не так.

— В некоторой степени ты прав, — сказал Марк, сдерживая улыбку. — Но я тебе посоветую следующее — когда окажешься в компании с шефом, то представь на время беседы, что ты с ним заодно, и что ты не просто зритель, а тот, к чему мнению тот будет просто-таки обязан прислушаться.

— На словах я Лев Толстой, — протянул Дмитрий Курносов. — а на деле... Ну ты сам пойми, как я могу внезапно начать воспринимать его как равного, а не как босса, который держит меня за яйца?

— Просто подумай в ту минуту о том, что у тебя с ним одна цель, — предложил Марк. — Проникнись идеей того, что ты хочешь то же, что и он, и что у тебя есть идеи, как помочь ему в его делах. Если ты перестанешь опасаться его статуса и представишь его как своего союзника, то весь твой стресс тут же пропадёт, я гарантирую это!

— И как ты представляешь мои действия? — спросил его Дмитрий Курносов. — Я по твоему должен просто войти в кабинет с мыслью о том, что, мол, я есть он, а он есть я, как в предпоследней песенке дипишмотовского «Сексайтера»?

— Ну, не совсем так, — усмехнулся Марк. — Хотя, кто знает, возможно, для тебя бы это сработало как дополнительный допинг! Но всё же главное — это осознание того, что ты с ним на одной волне. Это не значит, что ты должен полностью слиться с ним. Оставайся собой, братишка, просто подходи к разговору более открыто и будь готов сотрудничать.

— А что, если я вдруг окажусь не в настроении? — спросил Дмитрий, всё ещё не будучи уверенным в себе. — Войду я в кабинет весь такой из себя, а слов нужных подобрать не смогу?

— Что-либо всегда происходит в первый раз, — философски заметил Марк. — Никто не будет ожидать от тебя идеального выступления. Не нужно скрывать свою неловкость, лучше посмеяться над самим собой. Можешь даже откровенно выдать шефу: «Знаете, я даже не знаю, с чего мне начать!» Это может разрядить обстановку.

— Окей, я возьму эту фразочку на вооружение, — прикинул Дмитрий Курносов. — Но всё же у нашего шефа такой вид, что на него только взглянешь — и прямо душа в пятки.

— Ну, это ты переборщил, — усмехнулся Марк. — Ты же не хуже меня знаешь, как он выглядит на самом деле. Это он только на фотках такой крутой, а в реале...

— Да-да, я знаю! — перебил его Дмитрий Курносов. — Он просто боится показать свою слабость перед остальными, вот поэтому и компенсирует свой крохотный рост огромными амбициями по отношению к другим людям.

— Такой уж наш шеф, — подхватил Марк, — есть у него такая слабость, хочется ему выглядеть эдаким мачо с большой буквы, чтобы все вокруг думали: раз уж он рулит корпорацией по производству био-солдат, то он уж наверняка сможет сделать всех вокруг счастливыми одним лишь щелчком пальца! А если кто попробует сказать про него плохое слово или даже усомниться в нём хоть чуть-чуть — то он сразу начинает так грозно хмуриться да щурить глаза, что, как ты сказал, «прямо душа в пятки».

— Ага... — стал припоминать Дмитрий Курносов повадки своего шефа. — И ещё этот его взгляд исподлобья из серии «я вам сейчас покажу Кузькину мать!»

— А я уже давно заметил за ним такую особенность характера, — сказал Марк, — когда с ним говорят о чём угодно серьёзном, ну, о бизнесе там или политике, то он смотрит куда-то вдаль поверх собеседника взглядом человека с ядерным реактором вместо сердца, и при этом старается всем своим видом показать собеседнику своё полное равнодушие ко всему происходящему. И поэтому наши ребята стараются с ним говорить как можно более лаконично, чтобы не показывать ему своих истинных чувств...