Путь до аэропорта имени Льва Троцкого прошёл для Пьера без каких-либо достойных пера писательницы приключений. То же самое касалось пути из аэропорта Шлюх де Голый до Порнленда. Пожалуй, единственное, о чём стоит упомянуть, так это о том, что таможенники неизменно реагировали на его безобидную зажигалку как на бомбу с часовым механизмом, но что поделать, работа у них такая, неблагодарная, что с них можно взять?

В общем всё было нормально вплоть до того момента, когда Пьер, смешавшись с выходящей из здания аэропорта Порнленда толпой, вдруг не почувствовал, как чья-то наглая рука полезла в его карман джинсов — тот самый, в котором, собственно говоря, он держал свою зажигалку.

Пьер попытался было дать нахалу по морде или хотя бы лягнуть его ногой, но ввиду тесного соседства вокруг стоящих людей сделать этого ему никоим образом не удалось, и поэтому ему пришлось терпеть, пока невидимый ему воришка шарил внутри его собственного кармана; когда пальцы вора наконец нащупали ручку «пистолета» и крепко сжались на её холодной стальной поверхности, произошло неожиданное событие — над головами всех присутствующих в аэропорту людей раздался оглушительный треск автоматной очереди со стороны стоящего неподалёку от входа автобуса.

Все тут же попадали ничком прямо возле своих чемоданов, а перепуганный насмерть воришка выронил Пьерову зажигалку себе под ноги и дал дёру. Юноша хотел было подобрать имеющий ценность предмет, но в начавшейся в холле аэропорта панике он быстро потерял «пистолет» из виду, ввиду чего ему пришлось долго лазить по полу на карачках, пока наконец он не нашёл желаемое.

Кладя зажигалку обратно в карман джинсов, Пьер подивился тому, что она вдруг ни с того ни с сего заметно прибавила в весе, но ему некогда было ломать над этим голову, потому что террористы уже выскочили из автобуса и заполонили холл аэропорта.

Рискуя жизнью, Пьер кинулся вперёд сквозь поток людей, пытаясь прорваться к выходу, однако автоматная очередь заставила его снова упасть на пол, дабы не подставлять своё тело под пули. Вскоре террористам, видимо, надоело в этом аэропорту, поскольку сначала они стали просто стрелять в воздух, а затем и вовсе ушли к большому облегчению всех присутствующих, в том числе и Пьера, который наконец смог подняться на ноги и выйти на улицу.

Там, на его счастье, уже не было ни единого человека, вооружённого автоматом или пистолетом, и он смог спокойно продолжить свой путь. Пьер не знал, куда теперь ему направляться, но интуиция подсказывала ему, что он идёт в правильном направлении.

Поэтому он просто взял и сел на первый попавшийся автобус, который вёл некий суровый, похожий на бывшего спортсмена водила с волосатыми руками и огромными кулаками. Пьер бы не стал так акцентироваться на внешности водителя автобуса, если бы не одно обстоятельство — в салоне кроме него сидели сплошь одни женщины немолодых лет, причём большинство из них были с какими-то мешками и корзинками, что наводило на мысли о том, что они едут куда-то на рынок.

Пьеру стало не по себе от этой мысли, когда он вдруг увидел, что одна из женщин с корзинкой фруктов в руках смотрит на него с неприкрытым ужасом. Он не понял, что её так напугало — его лицо или то обстоятельство, что из его кармана торчала рукоятка зажигалки?

Но в любом случае он решил не обращать на это внимания. Он вообще старался поменьше думать о том, что с ним происходит — и так было достаточно проблем...

Автобус вскоре остановился в каком-то идиллическом месте, резко контрастировавшим с урбанистическим пейзажем, который Пьеру довелось лицезреть по прилету в Порнленд. Он вышел из автобуса, при этом чем-то рассердив своих попутчиц напоследок — видимо, им не понравилось, что он поторопился и выпрыгнул наружу, подняв при этом клубы пыли.

Как бы то ни было, он пошёл по дороге, которая вела куда-то в сторону одноэтажных коттеджей, окружённых деревянными заборами. Пьер не знал, что это за место — он никогда здесь раньше не был, но какое-то странное чувство, будто бы он на самом деле видит всё это не в первый раз, овладело его сознанием.

Он продолжал идти вперёд, удивляясь тому, что за всё это время ему не встретился по дороге ни один местный житель — казалось, что все попрятались в своих домах.

Но вот впереди он заметил небольшую фигурку с белым верхом, которая неподвижно стояла на дороге возле забора, за которым виднелась небольшая лужайка с абрикосовым деревом и неизменным для этих мест деревянным домиком в два этажа.

Подойдя чуть поближе, Пьер увидел, что это была женщина неопределённого возраста, одетая в совершенно не примечательную одежду. Единственное в её облике, что показалось юноше имеющим хоть какое-то значение, было то обстоятельство, что её волосы были скрыты под белым платком, который был обмотан на её голове.

Увидев Пьера, незнакомка медленно повернула к нему своё лицо, и юноша увидел, что она смотрит на него с серьёзным и даже немного печальным выражением. Пьер остановился, не зная что сказать — он чувствовал себя очень неловко в этой ситуации.

Женщина молча смотрела на него, и он решил начать разговор первым.

— Простите, — обратился он к ней, — что это за место? Я не знаю, куда идти. Может быть... Может быть вы мне поможете?

Незнакомка задумчиво оглядела его с ног до головы и сказала тихим голосом, в котором слышались какие-то сложные эмоции:

— Где мы — это не имеет значения. Главное — что ты сейчас со мной рядом! А где я нахожусь сама? Хочешь узнать?

Пьер несказанно удивился тому, что немолодая женщина, которая видит его впервые в жизни, сразу начала с ним говорить на «ты», но в ответ лишь утвердительно кивнул головой.

Тогда дама улыбнулась странной улыбкой Джоконды и, выбросив вперёд руку, указала на дом, который стоял за деревянным забором.

— Ты знаешь, кто жил в этом доме? — спросила она его, как-то странно растягивая слова.

Юноша лишь пожал плечами, и женщина, приняв его молчание за знак согласия с её словами, сказала:

— Это дом той, которую звали Делией.

— Делией? — удивился Пьер. — А кто это? Впервые слышу такое имя.

Женщина, не прекращая улыбаться, ответила:

— Так звали ту, которая разрушила судьбы людей.

— Каких людей? О чём вы вообще толкуете? — начал нервничать Пьер.

— Я говорю о тех, кто жили здесь задолго до того, как ты тут объявился, — сказала женщина. — А поскольку я тебя вижу впервые, то будем считать, что ты объявился тут буквально только что.

— Ну, это в общем-то так и есть, — усмехнулся Пьер, которому уже начало казаться, что он знает эту женщину всю жизнь.

— Знаешь ли ты, кто жил здесь раньше? — спросила его женщина.

— Кажется, я уже начинаю догадываться, — начал было Пьер, но его собеседница не дала ему договорить.

— Молчи! — приказала она, вытянув вперёд руку. — Ты не можешь это знать, потому что никогда не был здесь! Поэтому дай мне сказать это!

— Да говорите на здоровье, кто вам мешает, — сдался юноша.

— Ты видишь тот дом? — вместо ответа спросила женщина, которая неожиданно крутанулась вокруг своей оси и указала на другое здание, стоявшее чуть поодаль от того, у которого она с Пьером в эту минуту стояла.

Юноша не нашёлся, что ей ответить, и женщина сказала:

— В этом доме жил один из тех, чья судьба была разрушена Делией, — сказала она, и в её голосе послышалось что-то вроде грусти. — Он был очень хорошим человеком... Но он не нашёл себе места в этом мире. Он хотел стать Антрихристу, но не смог...

— О чём вы ради Антихриста говорите? — спросил её Пьер.

— Это не важно, — ответила женщина и улыбнулась. — Но ты, я думаю, не знаешь, кто такая Делия. Ты ведь даже никогда её и в глаза-то не видел, так ведь?

— ДА В ПИЗДУ Я ТРАХАЛ ТВОЮ ЁБАНУЮ ДЕЛИЮ! — не выдержал юноша и взорвался бурным потоком мата. — Говори быстрее, сука старая!!! Что ты хотела сказать мне о том доме, вонючая манда?! Кто в нём жил, мать твою за ногу, отца твоего за руку?! БЫСТРО ГОВОРИ МНЕ БЛЯТЬ!!!

Женщина не смогла сдержать улыбки при этих словах. Она подошла ближе к источавшему поток грязных слов Пьеру и положила свою руку на его плечо.

Молодой человек был слишком увлечён своим собственным красноречием, чтобы заметить этот жест. А его собеседница тем временем заговорила вновь:

— Ты хочешь узнать имя того, чья судьба была разрушена крохотными ручонками Делии? Хорошо же, я скажу тебе, но перед этим поклянись Антихристу, что ты никому об услышанном ни гу-гу — иначе твоя душа будет проклята навсегда! И ещё одна вещь — дай мне обещание, что ты не коснёшься меня своими грязными руками, а если прикоснешься, то клянусь всеми проклятыми из ада, я в ту же секунду затащу тебя туда на потеху Антрихристу! Ну что, согласен, смертный?

Когда до Пьера дошёл смысл сказанного этой женщиной, он тут же захлопнул свой рот и уставился на собеседницу с ужасом в глазах.

Женщина засмеялась каким-то странным, неестественно громким для такой немолодой особы скрипучим смехом.

— Можешь ничего не говорить, клятвы даются не словами, а мыслями, — сказала она, когда наконец смогла взять себя в руки. — Итак, ты готов к тому, чтобы услышать имя человека, которого угораздило по уши влюбиться в ту, которая своими собственными руками довела его жизнь до смерти? Ну так слушай. Его звали...

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями и вспоминая что-то важное для себя самой — но потом всё же продолжила:

— Его звали Джордан Тёрлоу.

Последние два слова она произнесла совсем не громко, но в ушах Пьера её голос гремел, подобно грому. Он почувствовал, как его сердце сжалось от боли и страха — но в то же время он понял, что должен что-то предпринять.

Он сделал шаг вперёд и протянул к женщине руки. Она отшатнулась от него, словно он был ядовитой змеёй.

— Ты же дал клятву не касаться меня, тварь дрожащая! — с неожиданной для её возраста силой крикнула она. — В противном случае гореть тебе в аду на веки вечные!

Пьер понял, что она говорит правду. Он не мог коснуться её — но он чувствовал в себе желание окончить её жизненный путь прямо здесь и сейчас.

И именно в этот момент пальцы его правой руки сжались на холодной металлической ручке лежавшей в кармане его джинсов зажигалки. Он понял, что должен сделать.

И сделал это — хотя и не сразу осознал своё действие до конца... В тот момент он был уверен только в одном: это не настоящий пистолет, а всего лишь искусно загримированная под него зажигалка. Но он не мог остановиться.

Он вытащил её из кармана и направил ствол прямо в лицо женщине. Та отшатнулась, и он увидел её глаза — они были совершенно безумны.

— Ты что, с ума сошёл? — закричала она. — Зачем ты решил убить меня?

Про себя Пьер подумал, что ему удалось запугать эту старую ведьму своей невинной игрушкой, но вслух он произнёс в таком же агрессивном тоне:

— А зачем ты убила моего дядю?

— Какого дядю? — с искренним недоумением спросила она.

— Я — Питер Тёрлоу! — выпалил Пьер своё настоящее имя.

Он с удовольствием наблюдал за тем, как его противница, услышав его слова, побледнела вся с ног до головы, уподобившись снежной бабе.

Некоторое мгновение ему даже казалось, что она застыла, подобно жертве Медузы-Горгоны, но через несколько секунд она всё-таки нашла в себе силы, чтобы спросить:

— Ты его племянник?

— Да, сука старая! — возопил Пьер. — А ты — его убийца!

Внезапно он увидел, что женщина вдруг резко изменилась в цвете лица, а её рот растянулся в улыбке. Это было настолько неожиданно для юноши, что у бедняги перехватило дыхание.

А его противница тем временем сказала:

— О, какая честь для меня, мой мальчик! Как мило с твоей стороны принять меня за ту, которая разрушила судьбу Джордана Тёрлоу. Но ты ошибаешься, мой мальчик... Я не Делия!

— А кто же тогда? — резонно спросил Пьер, продолжая держать старую ведьму на мушке.

— Эльзебет Розелье! — с гордостью сказала она. — Я та, кто сдала твоего мерзкого дядю в руки правосудия! Я та, кто сказала копам всю правду! Я та, из чьих уст вся деревня узнала о том, что твой дорогой дядюшка был не просто мизантропом, но и педофилом! Я та, кто раскрыла всю правду о том, чем он занимался со своим дружком Джафетом Бирнсом на хате последнего! Я та, от чьих слов все содрогнулись, когда узнали, что двое этих уродов изнасиловали бедную малютку и потом жестоко отомстили её отцу напоследок! Слава Антихристу, что Джордан Тёрлоу давно сдох, как собака, в вонючей каталажке! Это ещё слишком мягкое наказание для такого мерзавца, как твой дядя!

Пьер, слушая этот поток бессмысленного гнева над его родственником, испытывал в данный момент шок пополам с отвращением к этой старой ведьме.

Ему хотелось тут же размозжить её голову кулаком, но её же собственные слова о том, что он не имеет права касаться её тела удержали юношу; вместо этого он решил слегка припугнуть эту дуру и снова поднял руку с зажигалкой.

Его противница не уделила его маневру должного внимания, поскольку она продолжала смаковать свою пересыпанную оскорблениями и клеветой речь о его дяде.

И только когда палец Пьера уже почти коснулся курка, он успел заметить в её глазах проблеск понимания происходящего или нечто похожее на инстинктивный животный страх, который можно наблюдать у собаки, когда та видит, что её хозяин тянется к висящей на стене плётке.

Пьер плохо помнил, что произошло дальше. В его сознании остались фрагменты того, как пожилая дама внезапно упала перед ним ниц лицом вниз, издав при этом едва слышный хрип.

Он помнил ещё, как с яростью берсеркера снова и снова нажимал на курок, и как брызги крови летели в разные стороны под врезающимися в тело ведьмы пулями.

А когда он наконец пришёл в себя, то с удивлением уставился на свою «зажигалку», которую продолжал держать мёртвой хваткой в правой руке. Он никак не мог понять, каким образом эта безобидная игрушка в самый ответственный момент вдруг превратилась во всесокрушающее оружие возмездия...

Впрочем, когда он вспомнил об эпизоде в Порнлендском аэропорту, он понял, что в этом не было ничего удивительного — просто он во время суматохи случайно подобрал выроненный одним из террористов пистолет, приняв его за подаренную «профессором» зажигалку.

Он даже вспомнил, что удивился тогда внезапно увеличившемуся весу своей игрушки, но тогда не придал этому значения. Но теперь он понял, что это была не простая случайность, а дело рук Ангела Хранителя, призванного затем, чтобы прийти к нему на помощь в нужный момент.

А теперь... Теперь ему нужно драпать отсюда как можно скорее, пока местные жители не забили тревогу! И с этой мыслью Пьер отбросил от себя пистолет как ядовитую змею и тут же бросился наутёк, не разбирая дороги. Куда угодно, думал он, только бы подальше от тела этой ведьмы!

Сначала он бежал по дороге вверх — но сразу понял, что это бесполезное занятие, поскольку он тут же упёрся в стену из каменных блоков; тогда он круто повернул вправо и побежал вдоль стены вниз, к видневшимся вдалеке многоэтажным зданиям...

Но когда до ближайшего осталось всего несколько метров открытого пространства, прямо под ноги Пьеру вдруг попался какой-то человек, который испуганно шарахнулся назад при виде его лица, однако было уже поздно: Пьер с размаху врезался в пешехода, и тот, издав сдавленный стон, повалился наземь.

Это был пожилой мужчина с длинными седыми волосами до плеч, одетый в видавший лучшие времена спортивный костюм тёмно синего цвета с белыми полосками. На ногах у него были потрёпанные кроссовки фирмы «Адидас», жалкой пиндосской подделки под знаменитый турецкий «Алибас», а на груди его висел медальон с изображением какого-то святого.

Однако Пьеру не пришлось долго размышлять, кто это такой. Куда важнее было помочь тому встать на ноги, ибо от резкого столкновения со стариком последний упал на живот и теперь лежал, уткнувшись лицом в землю. Пьер нагнулся над ним, но тут же отпрянул назад: старик был мёртв!

Юноша вздрогнул и поглядел вокруг. В его голове бешено метались мысли о том, что же ему всё-таки делать. Он совершенно забыл о том, где тут находится ближайшая автобусная остановка, и теперь стоял на месте в нерешительности.

Но тут вдруг его внимание привлёк едва слышный звук, донесшийся откуда-то снизу. Пьер опустил глаза, и его сердце замерло: старик ожил! Он медленно поднял голову, и Пьер увидел его лицо, испещрённое морщинами, с глубоко запавшими глазами и белой, как у мертвеца, кожей.

Пьер даже не успел испугаться, потому что старик вдруг скривил рот, и из его горла вырвался хриплый стон. Значит, он всё-таки не убил его, подумал юноша, и это было хорошо. Но что делать дальше?

Старик медленно поднялся на ноги, но не сделал ни одного движения в сторону Пьера — он стоял неподвижно как истукан, и его лицо выражало страдание...

И тут вдруг Пьер услышал его голос:

— Очки, о мой Антрихрист, где мои очки?

Пьер понял, что старик был близорук, и, не раздумывая ни секунды — а может быть потому, что уже успел привыкнуть к страху перед смертью,— бросился ему на помощь, которая в его исполнении вылилась в то, что он бросился на землю и стал лихорадочно шарить руками в пыли, пытаясь найти упавшие очки среди обломков каких-то кирпичей и прочего мусора.

Не найдя того, что он пытался найти, Пьер поднялся с колен и сделал шаг вперёд, как вдруг до его ушей донёсся громкий хруст. Юноша посмотрел на свой левый ботинок и похолодел всем телом — он понял, что наступил на искомые очки.

Старик, который также слышал, что произошло, повернулся к нему и завопил:

— О нет, вы раздавили их, какое несчастье!

Пьер понял, что он не сможет объяснить старику причину своего проступка — и это было ужасно. Но делать нечего, надо было что-то делать.

Он нагнулся и поднял очки с земли — точнее то, что от них осталось. Покрутив в руках изогнутую дужку с оставшимися кое-где осколками стекла, юноша размахнулся и зашвырнул мусор подальше от себя.

Тогда старик издал ещё один душераздирающий вопль, после чего его колени вдруг подкосились, и если бы не Пьер, то он бы опять валялся на земле.

— Спасибо, сынок, — сказал старик голосом умирающего лебедя. — Ты спас мне жизнь... Хоть и разбил мои очки, — на этих словах изо рта старика потекла тонкая струйка слюны.

Пьеру было противно смотреть на то, как старый инвалид пускает слюни, но ничего не мог с этим поделать — приходилось терпеть это отвратительное зрелище во имя спасения жизни старого и больного человека или хотя бы ради того, чтобы сохранить собственную репутацию добропорядочного молодого интеллигента.

Стараясь говорить спокойно, Пьер спросил старика:

— Дедушка, вам плохо? Может вызвать «скорую»?

— Не надо никого звать, сынок, просто помоги мне до квартиры добраться, — прошамкал дедок одними губами.

— А где вы живёте? — резонно поинтересовался у него Пьер.

— Видишь самый крайний подъезд? — прошептал дедушка еле слышно.— Неси меня к нему!

Ничего не поделаешь, не отказывать же в помощи инвалиду, которого ты сбил с ног и разбил очки!

Пришлось Пьеру взвалить старика на свои плечи и, превозмогая собственную усталость, тащить этого немощёного калеку через весь двор к самому последнему подъезду.

Добравшись наконец до него, дедушка прошептал:

— Восемьдесят два.

— Что? — не понял Пьер.

— Квартира номер восемьдесят два, — повторил старик и прикрыл веки.

До Пьера наконец дошло, что старик назвал ему номер своей квартиры. Но тут вдруг он сообразил, что дверь подъезда заперта! Как он занесёт старика внутрь?

С этой мыслью Пьер потряс его за плечо, чтобы тот открыл глаза.

— Дедушка, как я пройду, я же кода не знаю!

— Ась? — глупым голосом спросил старик.

— Вы что, глухой? — начал выходить из себя юноша. — Я не знаю кода от домофона!

— А-а-а, — протянул инвалид, отчего по его подбородку вновь потекла тоненькая белая струйка. — Я скажу, — и, закрыв глаза на пару секунд, добавил: — Ноль, пять, один, восемь, один, девять, восемь, два.

Пьер начал лихорадочно набирать номер, тыкая в мелкие кнопочки на пульте домофона. Он понял, что старик назвал ему комбинацию, которая в переводе с чисел означала «восемнадцатое мая тысяча девятьсот восемьдесят второго года» (05.18.1982) дату, когда родилась та самая манда (вы поняли, о ком я!), но из-за волнения никак не мог правильно её набрать.

Наконец он смог набрать цифры в том порядке, в котором их продиктовал ему старик, и писк возвестил Пьера об успешном завершении операции ввода кода доступа для электронного замка двери.

Молодой человек шагнул внутрь подъезда, не забывая при этом тащить на себе немощного старика. На лестничной клетке было темно — похоже, лампочки либо были украдены, либо их просто давно не меняли.

Пьер воспользовался небольшой передышкой, чтобы спросить своего спутника:

— Дедушка, на каком вы этаже?

Старик, который, казалось, успел задремать, вдруг открыл глаза и с идиотским видом уставился на юношу.

Наконец до него дошли слова Пьера и его вопросительный взгляд стал осмысленным.

— Четвёртом, — только и смог произнести старик, после чего опять закрыл глаза.

Ничего не поделаешь, думал Пьер, поднимаясь вверх по лестнице, придётся тащить на себе этого старого пердуна несколько этажей... Впрочем, нет худа без добра! Ведь по прибытию в квартиру он наверняка сможет напиться водички!

Подбадривая себя этой мыслью, Пьер мужественно нёс свой нелёгкий груз, поднимаясь вверх по лестнице.