В то время, пока самый няшный и обаятельный толстячок на всём Земном шаре потягивал пиво в ресторане «У Родившегося Спелеолога» и решал вопросы вселенской важности (и писанной красоты голой Азии Виейры), наши старые знакомые Нар-Тай и Андо в компании с Хорхе Озорио сидели в главном офисе Пет-ель-бюржского филиала корпорации VRLJ.
Они, разумеется, не могли видеть, что происходило на территории казарм, но до их ушей всё-же дошёл выстрел, который старшина Смертеслав Драгунов сделал в воздух.
В следующую секундочку Нар-Тай, которому уже надоело сидеть в тесном кабинете, поднялся со стула и подошёл к окну, за которым было видно полукруглый двор перед зданием, на котором в это время были припаркованы несколько машин марки «Мерседес» и даже один чёрный лимузин.
Рядом с парковкой Нар-Тай увидел кусты цветущей сирени, которые были посажены по бокам двора, чтобы таким образом придать ему чуть менее казённый вид. Он ещё помнил те времена, когда он был совсем маленьким мальчиком и обожал обрывать цветочки сирени, чтобы они радовали его глаза на его письменном столе, на котором он делал домашние задания.
Но сейчас сирень для него была просто сиренью — никаких особенных чувств она в нём уже не вызывала. Как бы то ни было, Нар-Тай почувствовал себя немного лучше после того как посмотрел вниз во дворик — по крайней мере, хоть какое-то разнообразие по сравнению со скучным казённым видом кабинета, в котором он со своими друзьями сидел вот уже битый час в ожидании того, когда же наконец появится некий солдат-клон, о котором ему прожужжал все уши Хорхе Озорио во время поездки на монорельсе из Альма-Ты в Пет-ель-бюрж...
И вот в тот момент, когда Нар-Тай отвернуля от окна и уже готовился задать свой вопрос на эту тему, дверь в кабинет вдруг распахнулась, и на пороге появился начальник охраны полковник Трупентий Могилкин собственной персоной! А следом за ним в кабинет вошли двое сопровождавших его солдат-срочников — блондин лет двадцати пяти и брюнет такого же возраста, оба похожие друг на друга словно близнецы.
На головах у всех троих были одинаковые чёрные береты космодесантников, ой, сорян, просто десантников, а полковник Трупентий Могилкин под мышкой держал небольшую спортивную сумку вроде тех, которые обычно носят спортсмены, когда направляются на тренировки в спортивную секцию.
Увидев этих троих, лицо до этого сурово молчавшего Хорхе Озорио тут же оживилось, и он вскочил навстречу вошедшим:
— Рад вас видеть, ребята! — с искренней радостью залебезил он. — Ну проходите скорее сюда... Садитесь вон туда — я вам кофе сделаю прямо здесь, только сначала мне надо будет кое над чем поработать минут десять или пятнадцать наедине с сами собою...
— Некогда нам с вами кофей пить! — прервал его полковник Трупентий Могилкин, не выпуская свою ношу из рук. — Нам нужно срочно доложить вам об очень важном деле! Вы ведь знаете о наших солдатах-клонах?
Хорхе Озорио был несколько ошарашен этим вопросом, казалось, он даже не обратил внимания на то, что полковник его резко перебил, а вот последний его вопрос был для него явно неожиданным.
— Да вы что, издеваетесь? — с искренним негодованием спросил он полковника. — Я же сам был тем, кто запустил проект об этих молодцах!
Трупентий Могилкин не удостоил его колкую реплику ответом, а вместо этого швырнул свою спортивную сумку прямо на стол, стоявший у окна, за которым в это время продолжал сидеть Андо Минамото.
Точнее, он откровенно спал за этим столом, и проснулся только тогда, когда прямо перед его лицом на стол грохнулась чем-то набитая спортивная сумка.
— Вот, полюбуйтесь! — сурово произнёс Трупентий Могилкин. — Это вещи нашего солдата-клона под кодовым номером восемнадцать дробь ноль пять!
— Подождите, минуточку, — вдруг оживился Хорхе Озорио, — так это же тот самый господин, которого мы тут битый час ждали! Где же он сам?
— Это сейчас мы и хотим выяснить! — сказал как отрезал полковник. — У нас мало времени! Итак? Что там в его сумке? Быстро открывайте её! — приказал он Андо, который, очнувшись ото сна, с тупым видом смотрел на лежавшую перед ним сумку. — Немедленно! Иначе будете иметь дело лично со мной! Понятно?! Не слышу ответа!
Пока Трупентий Могилкин надрывался своим командирским басом, пытаясь побудить сонного жопонца к действию, тихо стоявший всё это время у окна Нар-Тай незаметно оглядывал вошедших вместе с полковником солдат-срочников.
От его взора супергероя не укрылось то обстоятельство, что оба близнеца держались несколько странновато для людей их возраста — блондин стоял, вытянув руки по швам, ни единым признаком не выдавая того, что он живой человек, а не восковая фигура.
Брюнет вёл себя почти так же, но всё-таки по какому-то озорному блеску в его чёрных глазах было видно, что происходящее доставляет этому парню удовольствие в отличии от его невосприимчивого к эмоциям напарника.
Нар-Таю всё это показалось очень странным, и он хотел уже было задать мучивший его вопрос касательно истинной сущности этих двоих, но его друг Андо Минамото, который к этому времени уже достаточно проснулся для того, чтобы послушаться приказа полковника, вдруг радостно воскликнул:
— Ребята! Смотрите скорей! Тут такое есть!!! С ума сойти можно!!! — с радостью ребёнка кричал жопонец.
Все присутствующие, за исключением солдат-срочников, бросились со своих мест к столу и окружили его со всех сторон. Их взоры устремились на лежавшие на столе разложенные предметы непонятного назначения.
Первое, что бросалось в глаза, это была странная изогнутая трубка, похожа на шприц, но с очень толстой иглой, которая в общем-то была и не иглой вовсе, а просто очень тоненькой трубкой, изгибающейся под странным углом.
Следующим предметом была красная пластиковая коробочка с ручкой, похожая на типичный анальдский ланч-бокс, какие продаются во многих магазинах Вульвкувера и Трахонто. На её крышке был изображён стилизованный морской гребешок, а внизу под ним было по-порнугальски написано «vieira», что на человеческий язык собственно говоря переводилось именно как «морской гребешок».
Последним предметом, который Андо вытащил из сумки солдата-клона номер восемнадцать дробь ноль пять, был маленький блестящий предмет размером чуть больше пинцета, который при ближайшем рассмотрении пинцетом собственно говоря и являлся.
Все остальные находки не стоили внимания всех собравшихся, поскольку были совершенно неинтересны — ну что может быть интересного в полупустой бутылке из под водки, половинке солёного огурца и маленькой стопкой с отбитым краешком?
Но то, что Нар-Тай увидел до этого, было для него таким шоком и потрясением его души, что он даже не сразу понял, что всё это происходит, что называется, в прямом эфире!
Однако властный окрик Трупентия Могилкина вернул его в реальность.
— Что это, я вас спрашиваю?! — крикнул полковник, указывая прямо на красную коробочку.
Нар-Тай, подумав, что полковник обращается прямо к нему, смиренно потупил взор и, шаркнув ножкой, ответил:
— Думаю, что это ланч-бокс, принадлежащей кому-то по фамилии «Виейра». Я даже могу сказать, кому именно. Это, как я понимаю, — Нар-Тай сделал неопределённый жест рукой, — некая анальдская актриса, в которую в последнее время по уши втюрился мой друг Андо Минамото.
Делая вид, что не замечает злобных взглядов, которые бросал на него из под опущенных бровей жопонец, Нар-Тай ради драмы выдержал небольшую паузу и продолжил:
— К вашему сведению, полное имя этой актрисы — Азия Виейра, и, согласитесь, это очень странно, что жительница Анальды носит имя в честь материка, на котором мы с вам живём испокон веков, — он перевёл дух и продолжил. — Но я, кажется, догадываюсь, почему её так зовут. Дело в том, — при этом он подмигнул начинающему закипать гневом Андо, — что у этой с позволения сказать актрисы есть одно неоспоримое достоинство — при полностью отсутствующих у неё талантов к актёрской игре у неё есть кое-что такое, что неизменно притягивает к её персоне здоровых гетеросексуальных самцов, каким без сомнения является мой друг Андо. А именно, — выдержав очередную драматическую паузу, продолжил Нар-Тай, — это её огромная, просто таки гигантских размеров задница! И, как я уже сказал выше, именно благодаря своей жопе эта актриса и получила своё такое странное для анальдки имя — Азия, потому что её жопа размером с материк!
Все присутствующие в комнате молча внимали словам Нар-Тая, и только Андо, который вот-вот угрожал взорваться, с трудом сдерживал себя. Но Нар-Тай не дал ему возможности высказаться — он поднял руку и сказал:
— Так вот, я что хотел сказать — эта маленькая красная коробочка, как я считаю, является личной собственностью этой анальдской актрисы с огромной жопой! Надеюсь, мои слова достаточно понятны всем вам? — и с этими словами он окинул взором стоявших возле него людей.
Несколько долгих секунд в кабинете стояла звенящая тишина, и Нар-Тай подумал, что вот он, гром победы, раздавайся!
Однако первая же реплика, прогремевшая из уст полковника Трупентия Могилкина заставила его бросить свои честолюбивые мысли.
— Что за хуйню вы несёте, товарищ? — гремел полковник, потрясая своей рукой. — О какой вы блять шлюхе из анальды вы тут хуйню порете, если эти вещи принадлежат нашему солдату-клону под номером восемнадцать дробь ноль пять! — и он ткнул пальцем в красную коробочку.
Нар-Тай, который уже понял свою ошибку, хотел было что то сказать по этому поводу или хотя бы сделать вид, что всё понял и готов исправиться, но его опередил Андо, который, подняв руку вверх так высоко как только мог, призвал всех ко вниманию и сказал:
— А вы уверены, полковник, что это именно его вещи? — спросил он. — Есть ли у вас доказательства того, что они действительно принадлежат солдату-клону под номером восемнадцать дробь ноль пять?
Трупентия Могилкина аж всего передёрнуло от такого наглого вопроса жопонца, но он сдержался и ответил:
— Какие к Антрихристу доказательства, когда эта сумка лежала под его койкой в казарме?! — и он, повернувшись к солдатам-срочникам, ткнул своим пальцем прямо в блондина. — Рядовой Сковородников, приказываю вам немедленно доложить по всей форме, как было обнаружено это вещественное доказательство!
Нар-Тай не без интереса глядел на то, как блондин, до этого стоявший навытяжку без движений, после приказа полковника словно ожил и сделал несколько шагов вперёд, после чего, смерив всех присутствующих в кабинете людей долгим взглядом своих водянистых глаз, остановился прямо на Хорхе Озорио, который, судя по всему, был для него самой важной фигурой в корпорации.
— Дело было так, — заговорил рядовой Сковородников каким-то странным, дребезжащим голосом, — мы с товарищами Силантьевым и Солониным вышли покурить во двор казармы... Ну, слово за слово, мы и разговорились. И тут товарищ Силантьев говорит: «А что, братцы-кролики? Может быть нам в этом году на дембель не идти?» Мы с товарищем Солониным подумали — а почему бы нет! Ведь у нас всё равно ничего другого нету... А товарищ Силантьев говорит нам с товарищем Солониным: «А давайте, братцы-кролики, давайте мы с вами на дембель не пойдём, а будем служить нашему отечеству вечность! А? Как вам такая идея?» И мы с товарищем Солониным подумали — а почему бы и нет? Ведь ничего другого всё равно нету у нас... Вот так вот, товарищ полковник. Мы тут же бросили папироски на землю и пошли в казарму. Заходим туда всей троицей, и видим, что в ней никого нету, только вдалеке у окошка стоит солдат-клон под номером восемнадцать дробь ноль пять. Виноват, товарищ полковник, не стоит, а сидит, на койке своей значится, сидит и в телефон весь из себя такой уставился. А из телефона его, значится, женские охи-ахи доносятся, будто ебут тёлку какую-то. Ну, товарищ Солонин и сообразил, что этот фрукт решил, пока никто не видит, передёрнуть затвор на порнуху, что запрещено по уставу. И товарищ Силантьев, который тоже понял, в чём тут соль, шепнул нам обоим на ушко: «Давай-ка мы ему пиздюлей отвесим!» Ну а я отвечаю: «Спрашиваешь!». Ну и мы с товарищем Солониным и товарищем Силантьевым, значится... — тут Сковородников сделал паузу и посмотрел на Хорхе Озорио.
Тот ответил ему таким же взглядом; потом блондин повернулся к полковнику и продолжил:
— Мы всей троицей, значится, пошли к нему. А он, значится... — тут Сковородников опять сделал паузу и взглянул на Нар-Тая, но, не удостоившись от того хоть какой-либо реакции, вернулся к рассказу. — Он, этот фрукт, ни слова не говорит нам, а только продолжает в свой телефон пялиться, онанист конченный... Ну мы и бросились на него всей троицей. А он, значится... — тут Сковородников опять сделал паузу и повернулся к своему непосредственному начальнику. — Товарищ полковник! Я не могу продолжать дальше из-за того что у меня в глазах темнеет от страха перед вашим гневом!
— Оставить! — сказал как отрезал Трупентий Могилкин. — С поведением всех вас троих я разберусь чуть попозже, а сейчас приказываю продолжить рапорт!
Нечего делать, пришлось рядовому Сковородникову пересилить свой страх перед трибуналом и продолжить повествовать о бесчинствах себя и своих двух товарищей.
— Мы, значится, накинулись втроём на солдата-клона под номером восемнадцать дробь ноль пять, и он, значится... — тут Сковородников опять сделал паузу, будто подыскивая слова. — Он, значится, тут же падает на пол, поскольку товарищ Силантьев как следует толкнул его в плечо, а я сам беру и наступаю на его правую руку, в которой этот фрукт продолжал держать телефон со всё ещё проигрывающейся на его экране порнухой. От моего приёмчика этот фрукт свои пальчики, значится, разжал, и телефончик-то выпустил! Но забрать его он не успел, поскольку товарищ Силантьев взял и огрел его по кумполу обёрнутой в полотенце рукой.
— А полотенце-то зачем? — вдруг ни с того ни с сего вырвалось у Андо, который, слушая этот захватывающий рассказ рядового Сковородникова, даже забыл о лежавших на столе предметах, найденных в сумке.
— Это, значится, чтобы никаких следов от побоев не осталось, — снизошёл до объяснений блондин и продолжил. — А потом товарищ Солонин, который в то время, пока мы мутузили солдата-клона под номером восемнадцать дробь ноль пять, тихонько стоял за нашими спинами, вдруг берёт и ни с того ни с сего подхватывает вывалившийся из пальцев этого фрукта телефончик и... — Сковородников опять сделал паузу, и на этот раз его взгляд остановился прямо в глазах Хорхе Озорио. — Господин начальник корпорации, вы позволите мне сказать? — спросил он.
Хорхе Озорио, лицо которого сохраняло каменное выражение лица, молча кивнул, и Сковородников продолжил:
— Товарищ Солонин, простите за выражение, расстегнул ширинку, спустил брюки, и я увидел, как через секунду он стал дрочить себе одной левой, пока другой правой сжимал в руках телефон, из динамиков которого продолжали доноситься женские охи-ахи. Ну, сами понимаете, что в такой ситуации я не мог оставаться безучастным. Я тоже захотел посмотреть, на какую-такую тёлку мой товарищ так сразу, с пылу с жару что называется, начал передёргивать затвор, но тут вдруг этот фрукт, который лежал на полу, вдруг берёт и, подползнув к товарищу Солонину, берёт и кусает того за ногу! А товарищ Солонин, который вот-вот готов был разразиться фонтаном малафьи, вдруг как закричит: «А-а-а, с-с-сука-а-а-а!» и попытался съездить солдату-клону под номером восемнадцать дробь ноль пять в лицо ногой, но не выдержал и тут же свалился на пол, выронив при этом телефон и успев попутно попасть своей кончой товарищу Силантьеву на воротник, — при воспоминании об этом лицо блондина свело судорогой от омерзения. — И я, значится, смотрю, как этот фрукт подбирает свой телефончик с полу и даёт дёру из казармы! И тут я понял, что он нас всех перехитрил. Я, значится...
Тут Сковородников опять неожиданно для всех ни с того ни с сего вдруг остановился на полуслове и посмотрел на Хорхе Озорио так же пристально, как до этого смотрел в глаза Нар-Тая, но поскольку тот не ответил ему на это ни единым взглядом или жестом, блондину пришлось вернуться к своему рассказу.
— Значится, я шепчу на ушко товарищу Силантьеву: «Слушай, а давай мы его догоним!» А товарищ Силантьев мне отвечает так тихо-тихо — я даже не расслышал толком что именно. Но потом вижу, что он вдруг как кинется за этим фруктом, ну и я за ним следом, и мы вдвоём...
— А что случилось с рядовым Солониным? — перебил его Трупентий Могилкин.
— Виноват, товарищ полковник, — ответил Сковородников, глядя ему в глаза. — Я уже говорил, что товарищ Солонин свалился на пол, когда его укусил этот фрукт, но забыл сказать, что он так и продолжить корчиться на полу казармы, пока мы с товарищем Силантьевым бросились в погоню за солдатом-клоном под номером восемнадцать дробь ноль пять.
— Где он сейчас? — спросил его Хорхе Озорио, впервые подав голос в этом кабинете.
— В госпитале, господин начальник корпорации, — ответил рядовой Сковородников. — Дохтур наш поставил ему диагноз, что так и так, прокушена у товарища Солонина камбаловидная мышца прямо до кости!
— Ну и зубки у этого вашего солдата-клона под номером восемнадцать дробь ноль пять, — не удержался от комментария Нар-Тай.
— Так точно, товарищ не-знаю-какая-у-вас-должность, — смерил его взглядом блондин.