Пот катил с Пьера градом, а ноги дрожали от напряжения; к тому же у пожилого человека, которого ему пришлось тащить на себе, была такая противная манера шаркать ногами о ступеньки лестницы, что юноше приходилось напрягать все свои силы каждый раз во время очередного шага.

Но вот наконец они оказались возле квартиры номер восемьдесят два. Пьер тяжело вздохнул и прислонил старика к стене, но тот вдруг неожиданно сполз вниз на пол, отчего юноше пришлось скрепя сердце снова поднимать его.

— Дедушка, — чуть ли не с ненавистью прошептал юноша сквозь зубы, — откройте пожалуйста дверь в свою квартиру!

Старик, ноги которого практически не держали его тело, отрицательно покачал головой.

— Тогда хотя бы скажите, в каком кармане вы держите ключи! — злобно прошипел Пьер.

— В правом нагрудном кармане, — еле слышно прошептал старик.

Пьер тут же сунул руку туда и вытащил связку ключей со странным брелком в форме морского гребешка, по-порнугальски «vieira». Впрочем, неважно.

Юноша стал подбирать нужный ключ, на что убил пару минут, пока наконец замок не щёлкнул и тяжёлая дверь не открылась сама собой под действием какого-то скрытого в балке механизма.

Пьер подхватил старика подмышки и втащил того через порог, после чего затворил за собой дверь в квартиру. Старик повалился прямо рядом с дверью как мешок картошки или гнилой капусты, в то время как его нежданный молодой гость стал посередине узкого коридорчика и, тяжело дыша, начал оглядывать то место, куда его занесло волею судьбы.

В коридоре было темно и от стен какого-то мутного цвета отчётливо шёл какой-то противный аромат. Пьер не сразу сообразил, что это за запах, но потом понял — то была сырость и плесень от старых обоев.

Он огляделся по сторонам. Недалеко от него стоял секретер, напротив которого был виден проход в какую-то комнату. Пьер подавил желание заглянуть туда без разрешения хозяина квартиры, который в это самое время постепенно приходил в себя, сидя на линолеумном полу.

Старик открыл глаза и некоторое время смотрел на Пьера мутным взглядом, после чего сказал:

— Веди меня на кухню, сынок, я тебя чайком угощу.

Произнеся это, он попытался встать, но тут же свалился на пол, и Пьеру в который уже раз пришлось взваливать его на плечи. Он поволок старика в ту самую комнату, вход в которую был как раз напротив привлёкшего его внимания секретера.

Старик, похоже, был в состоянии идти сам, но по каким-то своим соображениям хотел, чтобы его несли сильные молодые руки. Пьеру это не нравилось, но он понимал — если старик упадёт и разобьётся насмерть, то его смерть повесят на него, поэтому решил не поддаваться первому же желанию и мужественно поддерживал дедулю.

Когда они переступили через порог кухни, Пьер с большим облегчением посадил своего спутника на табурет, стоявший прямо у стены.

При этом у него опять возникло желание, как и тогда в кабинете с «профессором» и «директором», прочесть бессметные Есенинские строфы «Вы помните, вы всё, конечно, помните, как я стоял, приблизившись к стене», но решил, что сейчас не время для таких экзерсисов.

Он просто сел на другой табурет и дал себе немного передохнуть. Его седой как лунь сосед молча глядел куда-то вдаль с неподвижным лицом, отчего казалось непонятно, дышит он или нет?

Но вот его глаза медленно повернулись вправо. Сначала его взгляд остановился на Пьере, а затем скользнул по стене за спиной молодого блянцуза.

Юноша не выдержал и нарушил тягостное молчание:

— Дедушка, вы что-то про чаёк говорили, я прав?

Услышав эти слова, хозяин квартиры заметно оживился — он медленно поднялся со стула, стараясь не свалиться на пол.

Пьер, который слишком устал за последний час, не горел желанием поддерживать старика, поэтому продолжил безучастно наблюдать за действиями последнего со своего табурета.

Однако ему всё-таки пришлось встать со своего места, потому что старик, обводя глазами пространство перед собой, произнёс:

— Сынок, возьми чайник, что на раковине стоит, и набери его в ванной.

Пьер, читая про себя все мыслимые и немыслимые проклятья, поднялся с табурета и тут же уставился на раковину как баран на новые ворота.

Дело в том, что она представляла собой Антрихрист знает что — дырка была заткнута пробкой, в самой раковине валялись какие-то головешки, всё было прокопчено и запачкано сажей, а поверх неё лежала металлическая сетка на манер тех, которые обычно должны находиться в духовке. Хотя здравый смысл подсказывал юноше, что как раз из духовки эта штука и была вытащена.

Старик, заметив недоумение своего юного гостя, поспешил с объяснениями:

— Я не могу платить за газ, приходится греть еду подручными средствами, — прошамкал он, нетерпеливо глядя на Пьера. — Сначала жёг газеты, а теперь вот дошёл до книжек...

Молодому человеку ничего не оставалось, как взять с раковины стоявший поверх сетки закопчённый чайник и пойти с ним в ванную. Наполнив его до краёв, Пьер отнёс его обратно и поставил его на сетку, а затем встал рядом со стариком, который отработанными движениями вырвал пару страниц из лежавшей на столешнице книжки и, бросив их в раковину, потянулся за зажигалкой.

Пьеру вдруг стало интересно, какую-же именно книжку хозяин квартиры использовал для растопки, поэтому он не удержался от того, чтобы не взять её в руки и раскрыть на первой попавшейся странице.

«Как только маленький человечек увидел маркизу, он начал громко петь и играть на лютне, и вскоре под звуки его музыки из домов начали выходить другие обитатели небесного городка. Как только они в полном составе собрались на улице, самый пожилой на вид человечек подошел к Зеландайн и начал расспрашивать её о том, кто она такая и как она оказалась здесь. Юная маркиза не стала лгать ему и честно ответила, что в этот день ей исполнилось восемнадцать лет и что мать выгнала её из дома, даже не разрешив отпраздновать этот замечательный день. Жители небесного города прониклись симпатией к Зеландайн и решили позволить ей остаться с ними. Мэр немедленно отдал каменщику распоряжение построить жилище для маркизы, с чем тот справился всего за десять минут, потому что у него всегда были наготове все необходимые инструменты и...»

Дальше текст обрывался, однако того, что Пьер успел прочитать, было достаточно, чтобы вызвать у него мысли в стиле того, что, мол, какому идиоту в голову пришла идея написать подобную ерунду.

Он с недоумением положил книжку рядом с раковиной и вздохнул. Как можно, думал он, так бездарно писать детские сказки? Весь этот бред о маркизе с идиотским именем Зеландайн показалась ему не только легкомысленным, но и абсолютно нелогичным.

Ну не бывает такого, чтобы по достижению восемнадцатилетия своих детей родители бы просто брали и выгоняли их за порог! Это какой-то клинический бред! А то, что каменщик построил жилище всего за десять минут, выглядело уже как откровенная насмешка над строительным делом.

Если это писал не малолетний долбоёб, думал Пьер, то это, вероятно, был потерявший чувство реальности псих. Юноша тотчас представил себе облик истекающего слюной жирного мудака и пидораса, всё ебло которого было усыпано прыщами и на носу которого болтались очки с огромными стёклами.

Фантазия юноши оживила этот облик и вот уже этот урод, онанируя левой рукой на свои грязные мыслишки, нервно набирал текст своего нового щидевра на своём старом, как говно мамонта, ноутбуке. Пьера аж всего передёрнуло, когда этот облик возник в его голове.

Чтобы избавиться от монстра, которого породило его собственное подсознание, он бешено замотал головой и в этот момент облик прыщавого дрочера тут же исчез, как и появился.

Пьер вдруг снова почувствовал себя на кухне, в которой перед раковиной стоял старик, который с тупым выражением смотрел на чайник, стенки которого лизали языки пламени, вырывавшиеся из-под сетки, положенной поверх загрязнённой сажей раковины.

Пьер прислонился к столешнице, чувствуя, как ему наконец-то полегчало. Он посмотрел на старика, который, казалось, не замечал его присутствия, полностью поглощённый своими мыслями.

— Дедушка, скоро мы будем пить чай? — наконец выдавил из себя Пьер, стараясь таким по-детски наивным вопросом разрядить обстановку.

Старик медленно поднял взгляд на своего юного гостя, и, видимо, не зная, что на это ответить, пожал плечами. Тогда юноша решил сменить тактику.

— Дедушка, а почему у вас тут так всё... Странно? — спросил он, пытаясь накинуть на себя удивлённый вид.

Казалось, хозяин квартиры только и ждал вопроса подобного рода, поскольку в его мутных глазах вдруг промелькнула какая-то искорка, и он, сев на табуретку, стал рассказывать своим шамкающим и глухим голосом.

— Это всё, сынок, оттого, что моя жизнь в полной жопе, — начал он с едва заметной на его морщинистом лице улыбкой. — Я был под следствием, я потерял работу, я потерял уважение людей. Я ПОТЕРЯЛ ДРУГА! — вдруг произнёс он чуть громче, чем следовало. — И всё это из-за того, что я умудрился пригласить к себе в гости одну маленькую пидораску. Если бы я знал, в какую жопу это меня заведёт, я бы и на километр бы эту сучку к себе не подпустил, вместо того чтобы угощать её и читать ей сказочки прямо на той хате, где мы с тобою сейчас сидим!

Пьер не на шутку удивился тому, как на его глазах старик, который до этого был похож на снулую рыбу, вдруг ни с того ни с сего налился ненавистью, которая грозила вот-вот выплеснуться прямо на гостя!

— Видишь ту книгу на столешнице? — злобно спросил его старик, выбрасывая руку вперёд. — Именно её я тогда прочёл этой малолетней пидораске! Я до сих пор помню, как эта пизда имела наглость критиковать написанное неизвестным ей сказочником!

Юноше было немного неловко, потому что он, успев прочесть отрывок из той сказочки, имел про её автора то же мнение, что и упомянутая хозяином квартиры «пизда», но он посчитал за лучшее ничего не отвечать, к тому же старик всё равно не собирался его слушать, продолжая выплёвывать полные ненависти слова.

— И потом эта шлюшка недорощенная ещё имела наглость обидеться, когда я записал в свой блокнотик слова, которые её крохотный и ни к чему не способный мозг умудрился высрать во время того, когда я говорил ей, почему её мамаша старая и тупая манда!

Пьер, слушая этот поток старческого маразма, подумал про себя, что у дедка явно прогрессирует мания величия, но ничего не сказал, потому что старик всё равно не дал бы своему гостя слова вставить.

— И когда через два дня ко мне заявились копы и предъявили мне обвинение в изнасиловании этой пидораски, я был готов в ту минуту зарезать всю её семью вместе со всеми домашними животными, если они у них были! А мой друг Джордан Тёр...

Услышав эти слова, Пьер не на шутку испугался своего соседства с этим выжившим из ума стариком. Он побледнел и вскочил с табуретки.

Старик, заметив этот его манёвр, вдруг прекратил свои гневные речи и воззрился на него с каким-то беспомощным видом.

Глаза у юноши полезли на лоб, а хозяин квартиры — он вбирал в себя ужас гостя, как зеркало, — осекся на полуслове.

— Что? Неужели вы подумали, что я... А? — произнес он резко упавшим голосом.

Пьер не помнил, как он метнулся из кухни в коридор, но вскоре он уже рвал на себя ручку входной двери.

— Сынок! Что ты? Куда же ты, сынок?! СЫНОК?! — отчаянно кричал старик, с трудом поднимаясь из-за стола.

Дверь поддалась, и в этот момент раздался страшный грохот — хозяин квартиры, потеряв равновесие от слишком резких для такого старика движений, рухнул и начал барахтаться на полу как вышвырнутая на берег рыбёшка, царапая, как когтями, грязный линолеум.

Этого Пьер не мог позабыть: истошный вопль старика, худые пальцы, скребущие длинными ногтями по линолеуму, выпученные глаза, бешено вращавшиеся в своих орбитах. Пьер несся вниз по лестнице, как будто за ним гнались фурии.

Причина того, почему он так быстро выскочил из квартиры, заключалась в том, что Пьер вспомнил, как старая ведьма за пару мгновений до своей бесславной смерти сказала ему, что его дорогой дядюшка якобы изнасиловал некую малолетку по имени Делия вместе со своим дружком, которого звали Джафет Бирнс.

В тот момент он посчитал слова старой карги клеветой, но сейчас они казались юноше правдой Кассандры, которая колола его глаза и причиняла боль его сердцу. Он до сих пор не верил в то, что его дядя мог бы совершить такое, но в том, что Джафет — который, как был уверен Пьер, и был тем самым стариком, который вылил на его уши целый ушат мата, — мог без зазрения совести надругаться над беззащитной маленькой девочкой, он не сомневался ни на минуту.

И именно поэтому, услышав из уст старика подтверждение слов старой ведьмы, Пьер тут же бросился прочь из квартиры, поскольку он понимал, что он не может спокойно находиться рядом с человеком, который насилует маленьких детей.

Логово чудовища в человеческом облике нужно было покинуть как можно быстрее, и поэтому Пьер теперь уже не думал о том, куда именно ему теперь идти — он знал лишь то, что ему нужно как можно скорее бежать как можно дальше от квартиры педофила. И он бежал вперёд, не обращая внимания на то, что его ноги подкашиваются, а его сердце бьётся так сильно, что вот-вот выскочит из груди.

Он бежал, не разбирая дороги, как вдруг впереди показался свет, а до его ушей донесся звук бешено вращающихся лопастей вертолёта. Юноша поднял глаза на небо и с ужасом увидел парящий над ним Bell 407, оснащённый двумя миномётами — видимо для того, чтобы в случае чего можно было быстро расправиться с убегающим преступником.

И то, что сидящие в вертолёте люди приняли за преступника именно его, Пьер не сомневался, потому что тут же услышал усиленный рупором голос:

— Говорит офицер Марк Белл! Немедленно прекратите движение, или мы будем стрелять!

Пьер не собирался подчиняться копам Порнленда, потому что в его жопе взыграла грошовая блянцузская гордость. Не обращая внимания на слова офицера, он продолжал бежать вперёд.

А с вертолёта продолжали лететь приказы остановиться.

— Повторяю, либо вы остановитесь и поднимите руки вверх, либо я прикажу пилоту дать по вам залп!

Но юноша продолжал с тупым выражением лица бежать вперёд. В следующую секунду вдруг всё вокруг озарилось яркой вспышкой — это офицер Марк Белл сдержал своё обещание.

Пьер уже слышал за своей спиной свистящий звук летящих в его сторону двух снарядов, но не собирался сдаваться и продолжал бежать вперёд как идиот.

Первая ракета взорвалась где-то за его спиной, а вторая угодила ему прямо в затылок. Падая на землю с превращённой в кровавое месиво головой, Пьер успел перед этим подумать о том, что же будет с его нарождённым ребёнком, которого носила под сердцем его прекрасная кузина Маркесса.

И за мгновение до того, как его душа рассталась с телом навсегда, юноша дал страшную клятву, что будет посещать своего наследника во время его ночных кошмаров — чтобы оболтус не забывал своего бедного папеньку!

А в это время старик, от которого в такой спешке сбежал Пьер, не мог знать, что случилось с его юным гостем, поскольку в это время был занят тем, чтобы подняться с пола. Когда ему наконец удалось это сделать, он тут же рухнул на табуретку и уставился прямо перед собой невидящими глазами, которые против его воли слезились от нервного напряжения.

Он попытался собрать все свои мысли, но кровь в его висках шумела так сильно, что ему было очень трудно сосредоточиться.

Воспоминания о недавнем разговоре с юным гостем, его взгляде, полном отчаяния, когда тот вдруг бросился прочь из его квартиры, не давали покоя бедному инвалиду.

Он чувствовал, как внутри него разгорается тревога за юношу. Обхватив голову руками, он стал мерно раскачиваться на табуретке, рискуя снова свалиться на пол.

— Что же я такого ему сказал? — одними губами шептал он, вновь и вновь вспоминая широко раскрытые глаза юного гостя, полные ужаса и отвращения. — Неужели он мог подумать обо мне ТАКОЕ?

Старик замер, пытаясь вспомнить каждое слово из своей речи, которая родилась в нём под влиянием пережитых им в прошлом невзгод.

— Может быть, я слишком резко высказался? — пробормотал он, глядя в пустоту. — Или же он просто не понял меня?

Хозяин квартиры вспоминал, как пару минут назад пытался донести до юного гостя свою душевную боль, как желал поставить того в известность о своих переживаниях, о том, как роковая встреча с той девочкой превратила его жизнь в ад.

Он надеялся, что откровенность поможет юноше понять, что он, Джафет Бирнс, лишь жертва обстоятельств. Но, может быть, в этом своём желании он сам не заметил, как сказал что-то не то?

— Я хотел поплакаться ему в жилетку, — пробормотал он, стараясь успокоить себя. — Но, может, вместо этого я только вызвал в его сердце ужас?

Его сердце сжалось от понимания того, как легко можно задеть человека за живое, даже не желая этого. Он вспомнил, как юноша смотрел на него со страхом и как через секунду тут же резко бросился к выходу из кухни, как будто за ним погнались фурии.

В этом мгновении старик крепче сжал свои виски, пытаясь прогнать воспоминания об этой кошмарной сцене.

— Что, что такого я ему сказал? — думал он, вспоминая, как пытался открыть душу, но вместо этого лишь напугал юношу до полусмерти.

Старик глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках. Он понимал, что не может позволить себе больше мучить себя этими мыслями, что ему нужно вернуться к своим повседневным делам, но осознание того, что он совершил что-то предосудительное, не позволяло ему успокоиться.

Вдруг старик услышал слабый шорох, который послышался со стороны входной двери. Он насторожился, и в сердце его начало нарастать беспокойство. Кажется, кто-то был в его квартире. Но кто? Старик встал, стараясь подавить дрожь в коленях, и осторожно вышел из кухни.

Когда он оказался в коридоре, он тут же отпрянул в ужасе — прямо напротив него стояла маленькая девочка. Её вид вызывал у старика отвращение, смешанное с паническим страхом. Лицо жуткой гостьи было бледным, с глубокими тенями под глазами, которые в полумраке квартиры казались ему чёрными ямами.

Её обветренные и ссохшиеся бескровные губы, казалось, навеки замерли в странном выражении презрения и равнодушия ко всему живому. Некогда красивые чёрные волосы были спутаны в мерзкие клочья и казалось были пропитаны чем-то мокрым и липким.

Одета она была в испачканную могильной землёй больничную пижаму некогда белого цвета, которая во многих местах разошлась и являла своему единственному зрителю бледную и посиневшую кожу.

В ужасе опустив глаза вниз, старик заметил, что низ её рубашки и почти вся ткань штанов были пропитаны кровью, как будто перед смертью кто-то нанёс ей множество режущих ран в область бёдер.

А остатки сгнивших марлевых бинтов, которые висели струпьями на её голых лодыжках, свидетельствовали о том, что причиной её смерти было жестокое издевательство над её телом руками некоего безумного хирурга.

Жуткое трупное зловоние, которое шло от её тела, заставило бедного старика зажать нос, но при этом он не забывал пятиться назад, ибо ему вовсе не хотелось оставаться с ней один на один.

А мёртвая маленькая девочка тем временем продолжала неумолимо надвигаться прямо на него, причём её лицо по-прежнему сохраняло одно и то же выражение человека, учуявшего дерьмо и желающего как можно скорее от него избавиться.

Бедный инвалид принял это на свой счёт и не удержался от того, чтобы возопить:

— Тебе что, маленькая дохлая пиздёнка, мало того, что моего друга Джо в тюрьме сгноила, ты ещё и со стариной Джафом хочешь счёты свести? — истерично заверещал старик. — Так хуй тебе, пидораска малолетняя!

С этими словами хозяин квартиры, повернувшись к мёртвой маленькой девочке спиной, напряг все свои силы и ринулся к небольшому окошку, видневшемуся в конце коридора.

Ему уже было плевать, преследует ли его призрак или нет, он знал лишь одно — нужно не дать себя отдать в полусгнившие руки этой воняющей могилой сучки! В его старческом мозгу уже родилась идея — высадить головой стекло и вывалиться наружу, прямо в объятья ночного эфира. И он сделал это.

Никто из жителей дома номер сто пятьдесят четыре не видел, как из окна восемьдесят второй квартиры выпрыгнул старый Джафет Бирнс, одетый в старый потрёпанный временем спортивный костюм.

Никому не было дела до того, что, сделав в полёте пару кульбитов, вышеупомянутый гражданин со всей силы брякнулся об асфальт, распластав руки в обе стороны.

Из его разбитого черепа потоком хлынула чёрная кровь, которая тут же смешалась с пылью и мусором, в который угораздило приземлиться незадачливому самоубийце.

И уж конечно никто не мог видеть, как через пару мгновений после смерти старика в оконном проёме его квартиры показалась маленькая фигурка черноволосой девочки в больничной пижаме, которая с застывшей на губах улыбкой смотрела вниз, прямо на неподвижное тело Джафета Бирнса — единственного человека, который знал эту незнакомку в лицо и, кабы не его смерть, мог бы с уверенностью заявить свидетелям своей гибели, что её звали Делия.

— Устала, малышка? Уложить тебя в постельку?

— Нет, дядя Джо, нет. Дядь, привези мне, пожалуйста, выдумку.

— А зачем тебе выдумка?

— Самое интересное на свете, вот!

— Кто сказал?

— Джером сказал.

— В следующий раз ты ему ответь: самое интересное на свете — правда. А выдумка... Просто она делает правду ещё правдивее!