Тем временем девушка успела войти в дом и пройти на кухню — похоже на то, что в то время, пока Бобби «Его-звали-Роберт» дрых в своей постельке, Молли успела не только порезвиться с его старшим братом, но и изучить планировку дома.
По крайней мере, она с первого раза отыскала туалет, в который она тут же зашла и заперлась на щеколду.
По совершенно очевидным причинам мальчику не было никакого смысла пытаться подглядеть за гостей, поэтому он просто напросто пошёл в комнату к своему брату, дабы поставить его в известность о том, что протеже мисс Скэллоп подышала свежим воздухом и вернулась к ним домой.
Войдя в комнату к Райану, Бобби «Его-звали-Роберт» заметил, что тот сидит у окна спиной к двери.
— Братишка! — крикнул мальчик. — Я тебе новость принёс!
— Ну чо там? — недовольно пробурчал Райан, слегка повернувшись к брату.
— Молли вернулась! — с гордостью сообщил ему братик таким тоном, которым дети сообщают родителям о своих успехах в школе.
— Ну и ебись она конём, — равнодушно отозвался его старший брат — было видно, что для него эта тема давно потеряла всякий интерес.
— Сейчас она в сортире, — продолжал Бобби «Его-звали-Роберт» торжественным голосом телеведущего. — Скоро она выйдет оттуда, э-э-э, ну ты понял! И тогда мы её трахнем прямо здесь! Прямо сейчас! Вот увидишь!
Ох, не стоило мальчику говорить таких слов брату-ассексуалу!
Услышав эти слова, Райан будто с цепи сорвался — вскочил со стула словно тигр и одним прыжком оказался возле брата; схватив того за шкирку, другой ладонью зажал рот мальчика.
После этого ненасильственного акта юноша развернул братика лицом к выходу из своей комнаты и на прощание дал пинка под зад коленом.
— Не говори со мной на эту тему, говнюк! — донеслось до его ушей гневное изречение старшего брата.
Мальчик некоторое мгновение стоял неподвижно посреди коридора, глядя на захлопнувшуюся перед ним дверь комнаты Райана. Затем лицо ребёнка исказила гримаса ненависти ко всему миру и к старшему брату в частности.
Вдруг сзади послышались шаги, и мальчик рефлекторно обернулся. Как и стоило ожидать, это была Молли. Увидев его пронзительный взгляд, она остановилась напротив него примерно в двадцати пяти шагах от него.
Мальчик почувствовал непреодолимое желание кинуться ей навстречу и вцепится руками во все доступные места тела девушки... Но вместо всего вышеперечисленного произошло следующее — девушка вдруг приблизилась вплотную к Бобби «Его-звали-Роберт» и попыталась заключить его в объятия, чего мальчик никак от неё не ожидал.
— Бедненький мой, — засюсюкала Молли, глядя на затравленного мальчика.
Её ласковый голос вдруг вызвал в нём воспоминания о его давно погибшей матери. Поддавшись настроению, Бобби «Его-звали-Роберт» вдруг заплакал навзрыд и сам пошёл к девушке на ручки.
Последняя подхватила плачущего восьмилетнего оболтуса своими нежными ручками и прижала его к своей груди.
И впервые за всё время, что он видел женщин (неважно, живых или нарисованных), Бобби «Его-звали-Роберт» не захотел тут же стянуть одежду с девушки и начать мацать её за сиськи.
Вместо этого мерзкого по своему характеру желания им овладело чувство стыда и раскаяния вперемешку с чувством одиночества.
— Не плачь, малыш, я постараюсь, чтобы у тебя всё было хорошо, — продолжала ворковать Молли, и Бобби «Его-звали-Роберт» уже и думать позабыл о том, что у неё крокодилья рожа — в конце концов у всех людей есть свои недостатки: кто ж виноват если они такие уродились?
Можно сказать, что впервые с того момента, как умерла его мать (а умерла последняя практически сразу после того, как его родила), Бобби «Его-звали-Роберт» увидел в женщине не объект для дрочки, а человека с золотым сердцем.
И, проливая слёзы в объятьях совершенно незнакомой двадцатидвухлетней девушки, мальчик ощутил себя по настоящему беззащитным и требующим заботы со стороны любящих людей. А то, что Молли его полюбила, не было никаких сомнений. И дело тут было вовсе не в педофилии — то был всего лишь материнский инстинкт, который ни с того ни с сего возобладал в её естестве среди незнакомых людей.
А что же Райан? Ассексуальный наркоман, который не испытывал сексуального влечения к кому бы то ни было, всё ещё представлял интерес для протеже мисс Скэллоп. Видимо, она думала, что нежелание Райана явить ей свой могучий фаллос было лишь проявлением застенчивости, и она надеялась в будущем взять своё.
Но пока этот вопрос стоило отложить до вечера — в конце концов, Молли нужно было освоиться в доме и определиться, какую роль ей нужно будет играть на протяжении того неопределённого срока, пока она будет тут находиться.
Поэтому, утерев сопли Бобби «Его-звали-Роберт», девушка встала и пошла в ванную, дабы привести себя в порядок, пока мальчик, приходя в себя после сеанса плача и обнимашек, с дурной головой вошёл в свою комнату и тут же грохнулся на кровать — не для того, чтобы начать наяривать на образ мисс Виейры, а лишь затем, чтобы успокоить свои нервы, забывшись в полудрёме. Вскоре он утонул во сне.
Проснувшись на следующий день, мальчик заметил в окне что-то странное — человеческую фигуру в красной рубашке и джинсах. Не поднимаясь с кровати, Бобби «Его-звали-Роберт» потянулся за своим телефоном, чтобы запечатлеть диво на дерьмовую (всего два мегапикселя) камеру, но загадочный призрак исчез так же внезапно, как и появился.
Тогда мальчик, ни капельки не испугавшись, решил позвонить мисс Скэллоп — в конце концов это был его долг, отчитываться перед нею о судьбе её протеже, которая со вчерашнего дня обретается в их с Райаном доме.
Листая свой вацап в поисках контакта старой коровы, Бобби «Его-звали-Роберт» с ужасом заметил, что, по крайней мере на аватарке, мисс Скэллоп выглядела вылитой копией шлюшки Молли — разумеется, с поправкой на возраст.
Мальчик мог поклясться, что последняя была если не дочерью, то очень близкой родственницей старой пизде, потому что у той и у другой были одинаковые крокодильи морды и длинные волосы — различия в основном заключались в том, что если мисс Скэллоп укладывала волосы в одну косу, то мисс Виейра распускала их как вздумается.
Ну и не стоило упускать из виду тот факт, что если лицо старой коровы было изъедено морщинами и алкоголем, то хоть и безобразное, но всё таки цветущее личико Молли не оставляло сомнений, что последняя была моложе первой лет на двадцать.
Как бы то ни было, Бобби «Его-звали-Роберт» терялся в догадках относительно того, какая же всё-таки связь между двадцатидвухлетней шлюшкой и сорокадвухлетней раздолбанной старой пиздой.
Их фамилии были слишком уж разными, чтобы можно было утверждать их родственные связи. Хотя, кто их знает, как там водится у двоюродных и троюродных родственников... В любом случае мальчик уже набирал номер мисс Скэллоп в предвкушении задать ей гложущий его вопрос.
Его надежда оправдалась: старая манда тут же взяла трубку и что называется с порога начала бомбардировать маленького мальчика расспросами на такие «интересные» для него темы, как косметика и гигиена её протеже.
Бобби «Его-звали-Роберт» едва сдерживал себя от того, чтобы не наорать на старую женщину и приказать ей заткнуться, однако всему есть предел — когда мисс Скэллоп начала интересоваться тем, сколько у мисс Виейры в сумочке прокладок и не стоит ли ей заказать по почте ещё, он сжал телефон обеими руками и, старясь не материться, крикнул в трубку:
— Уважаемая мисс Скэллоп! По всем вопросам о проблемах мисс Виейры обращайтесь к моему старшему брату! Я слишком маленький, чтобы разбираться в таких вещах!
— Учиться никогда не поздно, малыш! — весёлым тоном ответила ему старая женщина и тут же залилась беспричинным хохотом.
Мальчик воспользовался минутной слабостью противника и применил наконец своё оружие:
— Мисс Скэллоп, так кем же вам приходится мисс Виейра, что вы так за неё переживаете?
Выпалив эти слова, мальчик затаил дыхание. Ответит или не ответит ему эта старая мандавошка? Проигнорирует ли она его вопрос или же начнёт его ругать? Однако он никак не мог ожидать того, что последовало дальше.
Когда до его собеседницы дошёл смысл его слов, та тут же перестала хохотать и произнесла каким-то странным заговорчискем тоном:
— Дорогой мой Роберт, — она всегда так называла мальчика, когда хотела преподать ему урок вежливости, — ответ на этот вопрос на сегодняшний день несёт ясность только для меня... И нескольких избранных, — добавила она после секундной паузы. — Я... То-есть мы не хотим, чтобы это стало достоянием общественности.
— Но мисс Скэллоп! — закапризничал мальчик. — Скажите мне, вам что, трудно?
— Сказать-то не трудно, — хмыкнула старая корова, — а вот расхлебать последствия информационной утечки будет не под силу даже таким, как...
Видимо, поняв, что ещё чуть-чуть, и она сболтнёт что-то лишнее, мисс Скэллоп, издав странный сдавленный звук, нажала на кнопку отмены звонка.
Понятное дело, что мальчик не мог этого видеть, но ведь вам и самим должно быть понятно, что когда на экране вашего телефона вдруг пропадает окошко звонка, то это значит, что абонент завершил связь с вами!
В любом случае, мисс Скэллоп уклонилась от ответа на казалось бы очень простой вопрос, отчего сердце маленького Бобби «Его-звали-Роберт» наполнилось тревогой непонятного свойства — как будто бы старая мандавошка утаила от мальчика информацию о чём-то таком, что могло в любую секунду разрушить привычную жизнь восьмилетнего дрочера.
По крайней мере он ощутил странное чувство, будто кто-то начал давить на его затылок, и он, тут же бросив замолкнувший телефон на кровать, схватился за свою голову обеими руками.
Вороша свои коротко подстриженные чёрные волосы, Бобби «Его-звали-Роберт» пытался встряхнуть оцепенение, так внезапно охватившее его, однако ничего толком у него не получилось — результатом всего этого было лишь то, что его обычно аккуратно уложенная причёска приняла безумный вид, который лучше всего можно охарактеризовать словами великого английского писателя Пелама Гренвилла Вудхауса — «Тебя, что ли, кошка с помойки притащила?».
Понятное дело, малолетний пиндос никоим образом не мог в свои восемь лет прочесть «Брачный сезон» — да и не факт, что даже во взрослом возрасте он бы заинтересовался английской литературой середины двадцатого века.
Но зато он осознал другое — он только что пережил то же самое, что было с главным героем фильма про мёртвую маленькую девочку из колодца! «Звонок»!
Бобби «Его-звали-Роберт», так же, как и Кадзуюки Асакава (переименованный тупыми пиндосами в Рэйчел Келлер) взял трубку и услышал... Да в том-то и дело, что ничего не услышал!
Если в фильме была сакраментальная фраза «семь дней!», то в случае со звонком мисс Скэллоп мальчик сам нарывался на то, чтобы узнать нечто такое, что последняя говорить ему наотрез отказалась! Иными словами, не наличие неких слов, а напротив их полное отсутствие — вот что придало ужас всей этой безумной истории!
Бедный Бобби «Его-звали-Роберт» сидел на кровати, поджав ноги под себя на манер турка и глядел прямо перед собой. Всем своим атрофированным мозгом он ощущал грядущий пиздец, но какого он рода и когда он произойдёт — на эти вопросы ему не было ответов.
Он знал лишь одно — тайна связи мисс Скэллоп и мисс Виейры была настолько глубока, что её раскрытие — или утаивание? — могло оказаться для него последним, что его ожидало впереди.
Эти мрачные и не по детски сложные думы прервал скрип двери. Мальчик поднял голову и тупо уставился на своего старшего брата, который, упёршись правой рукой в косяк двери, смотрел на Бобби «Его-звали-Роберт» с улыбкой на устах.
Несколько секунд братья смотрели друг на друга с совершенно разными чувствами, пока старший не прервал тишину уместным в данной ситуации вопросом:
— Кушать хочешь?
Повседневность этих слов казалась до странности нелепой для переживающего сложное утро пацана, однако последний нашёл в себе силы, чтобы поступить как истинный еврей — ответить вопросом на вопрос.
— Ну что ты на меня так смотришь?
— А что, нельзя? — резонно поинтересовался Райан, неосозновая, что он заводит обмен вопросами в энную степень. — У тебя вид, как будто...
— Как будто меня кошка с помойки притащила? — произнёс Бобби «Его-звали-Роберт», одновременно заводя диалог в тупик и совершенно неожиданно для себя процитировав английского классика.
— Я хотел сказать, как будто тебя откопали из засыпанного метро, но и твое сравнение тоже подойдет. Что с тобой случилось?
Мальчик устало коснулся ладонью лба.
— Братик, — ответил он с неожиданной для себя сентиментальностью, — меня попытались затащить в ад.
— А я думал, — прервал Райан, — что ад — единственное местечко, в которое можно попасть даже тогда, когда идёшь к себе домой, ни о чём не подозревая. Ну и как там в аду дела обстоят?
— Да не был я в аду, мудила тупой! — шутливый тон Райана выводил мальчика из себя. — Я хочу тебе рассказать страшную историю!
— Такую же страшную, как фильм «Омен», или ещё страшнее?
— Бля, ты заебал! — вышел из себя Бобби «Его-звали-Роберт». — Прекратишь ли ты шутить или нет?
— А прекратишь ли ты материться, маленький засранец? — таким же грубым тоном ответил ему старший брат. — Мне Молли сегодня за завтраком все уши прожужжала на тему того, что ты в свои восемь лет ругаешься как извозчик и что это нужно немедленно...
Дальнейшие слова мальчик уже не слышал — схватив со стула в охапку свою одежду, он пулей умчался в коридор и, нырнув в ванную комнату, заперся на задвижку.
Однако, услышав позади себя едва сдерживаемое хихиканье, он тут же обернулся с бешено стучащим сердцем — оказывается, в ванне в эту самую секунду находилась Молли, которая — подумать только! — брила себе подмышки!!!
Мальчик никогда не знал о такой гигиенической процедуре у девушек, поэтому его удивлению не стоило удивляться, уж простите за тавтологию.
Он молча стоял прямо перед мисс Виейрой, держа в руках рубашку и шорты, пока особа с крокодильим лицом и золотым сердцем стояла перед зеркалом и аккуратно елозила бритвой подмышкой.
Хотя она и стояла спиной к мальчику, но они оба видели лица друг-друга в зеркале, и поэтому они оба испытывали некоторый дискомфорт — по крайней мере Бобби «Его-звали-Роберт», что же касается Молли, то, казалось, ей было только по кайфу присутствие постороннего во время её гигиенических процедур.
— А ты любопытный, я смотрю, — хохотнула мисс Виейра, не сводя своих глаз с удивлённой мордашки мальчика, которое отражалось в зеркале. — Зашёл ко мне посмотреть, как я брею подмышки. Небось, и смену прокладок хотел бы увидеть, да, мой маленький извращенец? — с этими словами она залилась смехом.
Мальчик не знал, куда себя деть, но одно он знал точно — уж лучше быть в компании этой дурочки с ветром в голове, чем рядом с Райаном, которого хлебом не корми, только дай прочитать нравоучение младшему братишке.
К тому же в этой ситуации было нечто, как бы помягче выразиться, интимное...
— Я знаю, о чём ты сейчас подумал, пошляк, — вдруг раздался голос Молли. — Но на это ты даже не надейся — прокладки я сменяю в туалете, а в нём я запираюсь всегда и ото всех! К тому же, — продолжила она, не переставая водить бритвой подмышкой, — я не такая дура, чтобы залететь по статье совращения несовершеннолетних.
— Э-э-э... — промямлил Бобби «Его-звали-Роберт», руки которого вспотели и едва не намочили одежду, которую он продолжал держать в охапку.
— Так что давай гуляй, парень, — сказала мисс Виейра и неожиданно для мальчика положила бритву на раковину и, открыв дверь, легонько толкнула его в плечо, выпихнув таким образом в коридор.
Мальчику ничего не оставалось, как последовать совету старшей по возрасту и пойти вперёд, на кухню, где его уже ждал Райан, который, похоже, всё ещё нуждался в необходимости выговорится после случившегося несколько минут назад конфуза между ним и младшим братом — иначе как ещё объяснить то, что при виде вошедшего на кухню Бобби «Его-звали-Роберт» он тут же пустился в размышления вслух об особенностях полового созревания мальчиков младшего школьного возраста?!
Впрочем, говоря откровенно, этот разговор мало интересовал маленького бесёнка-пиндосёнка. Куда больше его воображение поразила большая тарелка, в которой лежали нарезанные помидоры вперемешку с кусочками ветчины и огурцами, причём всё это великолепие было залито оливковым маслом вместо опостылевшего мальчику майонеза.
— Это всё мне? — спросил мальчик.
— Думаю, что тебе... — загадочным тоном ответил Райан, который наконец прекратил свои нравоучительные беседы.
— А как же мисс Виейра? — спросил Бобби «Его-звали-Роберт» с надеждой в голосе и посмотрел на старшего брата снизу вверх своими большими глазами цвета шоколада.
— Она не будет возражать против того чтобы ты умял всю тарелку, — сказал Райан, который ещё не вышел до конца из своей роли наставника. — Однако я надеюсь, что ты не будешь есть всё в один присест? Ты ведь знаешь что это вредно для здоровья!
— Да мне и не слопать столько! — с досадой сказал мальчик. — Может, присоединишься ко мне?
— Я тебе помогу, — странно ответил Райан, — буду сидеть напротив тебя и следить за тем чтобы ты не переел. Понял меня?
Говоря откровенно, мальчик не понял ни слова из того, что сказал ему старший брат — точнее, он не мог понять, в чём тут заключается «помощь», — однако, чтобы не нарываться на конфликт, он молча кивнул. Последнее действие вызвало довольную улыбку на устах юноши.
— Ну вот видишь! — сказал тот. — А теперь иди сюда...
Бобби «Его-звали-Роберт» не нужно было просить два раза — он тут же подошёл к столу и сел на своё место.
— Вот так, хорошо, — удовлетворительно кивнул Райан. — Так держать!
Было что-то странное в этой озабоченности старшего брата касательно насыщения маленького мальчика, однако последнему было на это глубоко насрать — чего нельзя было сказать о тарелке с салатом, на который Бобби «Его-звали-Роберт» накинулся в ту же минуту, как сел за стол. И если бы Райан не следил за ним, он наверняка сожрал бы всё до последней крошки.
Но старший брат продолжал сидеть напротив него и внимательно следить за движением ложки в правой руке младшего брата — видимо для того, чтобы выслужиться перед протеже мисс Скэллоп, которая, как помнил Бобби «Его-звали-Роберт», всё утро только и делала, что жаловалась Райану на его поведение... Но это не главное.
Когда тарелка была опустошена почти наполовину, Бобби «Его-звали-Роберт» с трудом оторвал от неё глаза и взглянул на брата: тот сидел с пустым стаканом и у него было совершенно спокойное лицо, которое было непроницаемым, словно маска.
Казалось, что это был совсем другой человек по сравнению с тем, который сидел с ним за столом в этой комнате всего пару минут назад! Странный блеск в глазах юноши только усиливал это впечатление.
— Э-э-э... — промямлил Бобби «Его-звали-Роберт», глядя на Райана, который не обращал внимания на его действия.
Мальчик чувствовал себя неуютно под этим пристальным взглядом; ему казалось что старший брат в эту самую секунду видит в нём нечто такое, что лучше бы и вовсе никогда не видеть.
Однако ход его мыслей был прерван самим Райаном, который вдруг оторвал свой взгляд от Бобби «Его-звали-Роберт» и поднял глаза к потолку комнаты: по его телу пробежала судорога словно от удара током, и вдруг на его лице появилось выражение ужасающей муки пополам с каким то странным торжеством.
Всё вышеперечисленное было так неожиданно для мальчика, что он не сразу понял, что происходит. А когда до него дошло — то ему стало страшно и очень захотелось убежать из этой комнаты куда-нибудь подальше...
Но Райан уже пришёл в себя; его лицо снова было спокойным как обычно: видимо то был просто некий приступ от внутреннего напряжения... Старший брат посмотрел на мальчика с улыбкой победителя, в которой были одновременно радость победы со слезами боли. Бобби «Его-звали-Роберт» даже почудилось в ней присутствие какой-то вины перед ним самим.
— Что это было? — спросил мальчик своего брата.
— Ничего страшного, — успокоил его Райан. — Тебя это не касается, — вдруг совершенно другим тоном произнёс он.
Бобби «Его-звали-Роберт» уже столько повидал за последние дни, что подобная смена настроения разговора прямо посередине предложения уже не повергала его в шок — к тому же не стоило забывать, что Райан был большим любителем наркоты, поэтому подобные перепады настроения были, что называется, не в новинку.
Именно поэтому мальчик не стал мучить старшего брата мало значащими расспросами, а лишь молча отодвинул от себя наполовину опустошённую тарелку салата и, вытирая вымаранный оливковым маслом рот, встал из-за стола.
— Погодь чуток, — остановил его Райан.
— Чего тебе? — недовольно буркнул Бобби «Его-звали-Роберт».
— Да я тут вспомнил о багаже моей шлюшки, — продолжил старший брат. — Эта дура столько трезвонила о каких-то пустяках, а о том, когда же доставят её багаж, ни единого слова, понимаешь, НИ ЕДИНОГО! — вдруг заорал он на последнем слове.
Бобби «Его-звали-Роберт» невольно вздрогнул от того, что Райан вдруг ни с того ни с сего повысил голос, однако хвататься за голову и убегать в панике разумеется не стал.
— Ну, ни единого так ни единого, — философски изрёк мальчик, выбрасывая грязную салфетку в мусорное ведро. — Тебе-то какое дело?
— Какое мне дело? — с каким-то звериным оскалом спросил его старший брат. — А ничего, что эта шлюха распоряжается моими шмотками? Взяла мою бритву? Выпила мой сок? ВЫКИНУЛА МОЮ ЗАНАЧКУ! — вдруг заорал он, вставая из-за стола и сжимая кулаки. — МОЮ ЗАНАЧКУ, МАТЬ ТВОЮ!!!
— Эй, палегче, ПАЛЕГЧЕ БЛЯТЬ! — в тон брату крикнул Бобби «Его-звали-Роберт».
С этими словами он сделал то, о чём потом горько жалел всю свою последующую жизнь — когда в одночасье озверевший Райан бросился на него с кулаками, мальчик хладнокровно подставил взбесившемуся старшему брату подножку, отчего тот, не удержав равновесие, с размаху грохнулся на линолеум.
Одновременно с этим Бобби «Его-звали-Роберт» стремглав выскочил из кухни, боясь мести со стороны Райана. Однако опасаться ему нужно было отнюдь не этого...
Дело в том, что, с разбегу упав на пол, Райан умудрился разбить свои очки, которые он на кой-то хрен нацепил этим утром — чего, кстати, за ним никогда ранее не замечалось.
Впрочем, достаточно было глянуть на дужку очков, чтобы понять, что они принадлежали особе женского пола — яркий розовый цвет и недвусмысленная форма в виде сердечек говорила громче любых слов. То-есть, непосредственно в то утро Райан одолжил очки у своей новой подружки — шлюшки Молли, — о чём ему пришлось горько пожалеть.
Ведь что произойдет, если упасть на пол лицом вниз и при этом умудриться разбить очки? Авторша этих строк никогда не переживала ничего подобного, да и не видела никогда в жизни, но простая логика подсказывает ей, что осколки очков вонзятся в глаза, отчего хозяину очков придётся очково — уж простите за чёрный юмор.
Как бы то ни было, дело было именно так — мальчик подставил старшему брату подножку, тот ёбнулся со всей силы на пол и, разбив очки, одновременно с этим порезал себе оба глаза.
Крови было — будто свинью зарезали, весь пол под головой Райана был ею залит. А уж о криках говорить и не приходится. Правда, что характерно, вопил не Райан, а его ненаглядная шлюшка Молли, которая, окончив бритьё подмышек, вышла из ванной и, увидев, что её новоприобретённый ёбырь валяется на полу лицом вниз и истекает кровью, повела себя как истинная истеричка.
Остаётся только удивляться, что эта дура в ту страшную минуту не натворила всяких делов и не наломала всяких дров, зато по крайней мере дожила до похорон Райана — которые таки состоялись, я вам гарантирую это! Что же было с нею дальше — никто вам никогда не скажет, потому что страница истории на этом моменте обрывается.
Есть мнение, что Молли Виейра ушла в проститутки — что, учитывая её первый контакт с Райаном, который произошёл на глазах самого маленького участника во всей этой истории, было бы совершенно неудивительно. Другие ратуют за то, что она, как бы это сказать, не пережила утраты и отправилась вслед за своим возлюбленным.
А когда влюбленные совершают такие поступки, то ко всем остальным людям они уже никогда не вернутся. Надеюсь, вы меня правильно поняли.
Как бы то ни было, нас с вами совершенно не должна интересовать дальнейшая судьба этой в высшей степени мерзкой особы, которая мало того что имела рожу крокодила, так и ещё имела повадки самой настоящей шлюхи!
Будем считать смерть Райана Антрихристовой карой этой твари!