"Амалия" шла довольно низко - всего в сотне-двух иардах над землёй. Рурро занял место в рубке, вглядываясь в ночь. Погода испортилась, пошёл ливень. Прожектор давал только размытое пятно и его погасили. Дирижабль летел в кромешной тьме, а Винтерс с Лемке больше ориентировались на компас и альтиметр. Задачей волка было подать сигнал, если он увидит препятствие или встречный дирижабль. Высоту выбрали исходя из того, что большинство транспортников держалось выше. Курс держали к юго-западу чтобы не залететь за новую границу, получившуюся после войны, когда Бранн оторвал кусок королевства.

- Вот вы и вне закона. - резюмировал Лаузен. Жандармы не участвовали в деле, но сразу отобрали у всех вернувшихся револьверы, расстелили на столе газетку и принялись за чистку оружия с особым тщанием. По тому, как они это делали, Пауль понял, что эти люди разбираются в пистолетах похлеще иного оружейника.

- У вас остались ещё патроны из этой же партии? - спросил Маутцен.

- Конечно. - Пауль смаковал коньяк, чтобы сбросить возбуждение. На голодный желудок получалось плохо.

- Придётся выбросить и закупить новые. Никогда не ходите на такие дела с патронами из большого запаса, герр барон. Лучше купите пачку-другую, а остатки выбросите туда, куда никто не полезет, или отстреляйте.

- Почему? - удивился Пауль.

- Партии патронов маркируются. - угрюмо бросил Лаузен, собирая револьвер Пруманна. - По маркировке на гильзах наши коллеги установят партию и начнут проверять все лавки, куда её отгружали. В каждой партии семь тысяч штук или пятьсот стандартных пачек. Сколько вы купили?

- Четыреста с чем-то. - нахмурился Пауль. - В Реминдене, мы всегда закупаемся там.

- То есть тридцать пачек. - резюмировал лейтенант. - Отстреляли, наверное, по два барабана каждый, так?

- Да, - подтвердил Пауль. - у каждого из нас было по два револьвера.

- Тогда где ещё один? Тут семь "леферов".

- У Бонке был ещё "виган", но он же другого калибра.

- Неважно. Тащите ствол сюда.

Пауль повиновался. Ему пришлось вытащить сонного Бонке из койки и тот отдал револьвер. Получив трофейное оружие в руки, Лаузен живо разобрал его, перебросил ствол Маутцену, лихо управлявшемуся с шомполом, и подбросил на ладони два жёлтых цилиндрика:

- Расточеный! Те же патроны! Уже легче. Но зря он расточил ствол - может разорвать. Никогда так не делайте. Инженеры просчитывают толщину стенок на свой калибр. Если уж эта машинка рассчитана на шесть-тридцать пять, то нечего точить до восьми. И нарезку уничтожил. Плевательница. - с отвращением закончил бывший рубежник.

- Лучше пусть продаст какому-нибудь кузнецу на железо. - посоветовал Маутцен.

Дерек Лаузен легонько шлёпнул его ладонью по загривку:

- Отметившийся ствол? Да ты в своём уме? Нет уж, разве что самим переплавить или утопить поглубже. - он покосился в сторону кубрика.

Пауль вздохнул.

- Бывает, герр барон. - зевнул ветеран. - Такой дряни на руках полно. С одной стороны память о фронте, а с другой мина под самого себя. Бранский боеприпас сейчас не достать, вот и точат под наш. А из чего стреляли храмовники?

- Не помню. - пожал плечами Пауль. - У старшего точно был "гранд", а у остальных - не помню.

- "Гранд" как раз восьмёрка. - заметил Маутцен.

- Да, у них оригинально, конечно. - Лаузен откинулся на мягкую спинку и заложил руки за голову. - Солдатский револьвер меньшего калибра, чем офицерский.

- Зачем вообще револьвер солдату? - раздражённо бросил Пауль.

- В машине неудобно с карабином. - пожал плечами Маутцен. - Артиллеристов они им вооружают, аэронавтов. Поди развернись с винтовкой в том же бронеавтомобиле!

- Броневики у них дерьмо. - буркнул его камрад. - Низкие, днищем грязь черпают. Пулемёт только вперёд торчит, угол наводки градусов пять.

- Ничего, сейчас с трофеев скопируют. - проворчал Пауль. - Отодрали нас всё-таки.

- Скорей дожали. - возразил Лаузен. - Наш старик Фрицци схватился за этого ди Фарнау, как пьяница за кружку. Не на что было дальше воевать, похоже.

- Как ещё кордассары-то отошли. - Пауль хмурился всё больше и больше. Он не знал, что делать с пленным в трюме. Идея поговорить провалилась сразу - Гюнтер обложил его крепкими морскими словами и заявил, что Пауль и его брат "безмозглые ослы, не соображающие где настоящий враг". Умный и ироничный прежде, Гунти выражался то ли лозунгами, то ли тезисами, постоянно ссылаясь на некоего Розенвурга. Он настойчиво советовал Паулю прочитать его труд "Великая Битва", из которой тот живо поймёт, что лишь людьми было завоёвано право быть господами земель, а прочие обязаны склониться перед ними. Никакие призывы к прошлому и аргументы не помогли. Из Гунти словно мозг вынули.

- Корды Темерса боятся. - Альфред Маутцен плеснул на тряпку керосина и принялся оттирать ладони от грязи и масла. - Он весь Запад кормит. Ну, из Суонна что-то идёт, а южане и девульки с кордами вообще на ножах.

- Вы не знаете - кто такой Розенвург, Альфред?

Парень криво ухмыльнулся:

- Писака. Газетчик. Как-то пролез в главный штаб "Пиккельхаубе". Он в войну, герр барон, пописывал статейки о героических солдатиках на Гарадском фронте, потом перебрался в Сабар. У него была серия репортажей о той ужасной бомбардировке восемьдесят пятого года. Ну, скажем так, достойно. А после опять повело на всякую лабуду. А что?

- Клазевиц свихнулся. - мрачно сообщил Пауль. - С ним толковать ни о чём нельзя. Сразу сыпет цитатами и прославляет этого Розенвурга. Он книжку написал. "Сражение" или как-то так.

- А-а-а... - протянул Лаузен. - читал. Страницы до сотой. Заехало, похоже, герру Розенвургу по башке похлеще, чем Удо Готтенштофу! Такое несёт - аж тошнит. Но убедителен, рогуляка!

- Я не могу с ним говорить. - Пауль резко опрокинул в себя рюмку коньяка и замотал головой, словно отряхиваясь. - Это не Гунти, а кукла деревянная.

- Вы его вообще зачем приволокли? - резко спросил Лаузен.

Пауль уставился в тёмное окно, за которым вдали мелькали зарницы.

- Я хотел поговорить с ним, понять! Ведь это же Гунти. Славный парнишка Гунти, залезший в сад со злющими псами, чтобы набрать каких-то необыкновенных цветов для подружки! Гунти, чьи тосты слушал весь "Якорь"! Гунти, с которым мы вместе удирали от патруля! И то, что он сотворил в ночь Очищения... - Пауль воздел руки к подволоку в бессилии.

- А что он сотворил? - спросил Маутцен.

Пауль фон Эбсен резко обернулся и сверкнул глазами:

- Вам не покажу, а вот вашему другу - пожалуй можно. Они делали снимки, герр Дерек. Альбом в рубке.

Старший из пары резко сбросил руки на колени и покрутил головой:

- Пошли. А ты собери револьверы, Альф.

Лаузен стоял в крохотном тамбуре между рубкой и люками под лампой и молча перелистывал альбом. Он не ужасался и не наслаждался - он собирал сведения. Лицо каменело на глазах, взгляд становился всё более отчуждённым. Он захлопнул тяжёлую книгу, едва одолев половину. Помолчал, поморщился:

- По-людски, герр барон, проделать бы с ним вот это всё, да нет возможности. По закону с ним не поступят - самое большее в приют умалишённых запихнут. Эту гадость бы за границу переправить, коллегам герра Розенвурга. Скандал куда быстрей очистит Дессау, чем всякие прошения в то же Министерство Юстиции.

- А если его скинуть в Бранн? - спросил Винтерс, регулируя что-то на моторном щите. - И книженцию привязать с запиской - вот что этот тип сделал. Попадётся оркам - они его так казнят, как никому и в голову не придёт!

Мужчины переглянулись:

- Свиноморды... - со злобой протянул Лаузен. - Да, это такая сволочь!

- А что, это идея. - Пауль решительно шагнул в рубку и пробрался мимо Рурро к штурманскому столу - определить место и новый курс.

......................................................................................................................................................................................

Рыжий лис обогнул город со стороны суши и под утро просочился в монастырь каролинцев через низенький проём в стене, предназначенный для сброса воды со двора. Он мелькнул стремительной молнией по лестницам и переходам, свернул в тупиковый коридорчик и толкнул одну из дверей лапами.

Рыжий оказался в обычной келье, но гражданский наряд на вешалке, прислонённая к стене винтовка и коробка папирос на дощатом столе как-то не сочетались с монашеским уставом. Лис встал посреди кельи, встряхнулся, взъерошил шерсть и закрутился волчком, обратившись в оранжево-белый вихрь. Смерч вытянулся вверх и распался, а в келье теперь стоял голый маленький коренастый моложавый мужчина.

- Ну и ночка! - пробурчал он. Первым делом Томас Садринек - и тут никаких сомнений, то был именно бывший домоуправитель покойного графа фон Мальтбурга - сделал хороший глоток из зелёной бутылки, утёр губы и принялся одеваться, насвистывая. Едва Томас завязал галстук, как к нему постучали.

- Войди. - бросил через плечо кавалер "Стального Копыта".

- Где ты шлялся всю ночь? - строго спросил входящий в келью Номак перед тем, как закрыть за собой дверь.

- Да просто пошёл проводить фон Эбсена. - Томас не без удовольствия осмотрел свое отражение в зеркале, поправил лацканы пиджака и развернулся, как вальс танцевал. - Славный парень.

Мужчина сел на узкую кровать под окном:

- А если бы тебя заметил волчард? Эти твари нас видят. - сурово произнёс он, хмуря брови.

- Мы с ним туда-обратно прокатились в монастырской таратайке. - беззаботно отозвался Томас. - Не заметил же.

- Потому что не смотрел. Ладно, но это было безрассудно, сын.

- А ваша затея не безрассудна, папаша? Ну чем нам не жилось в Фальтвельде? Никто не шляется, тихо, мирно, лисятам раздолье. Дичи полно. Нет, надо вылезти в мир, поставить не на ту лошадь, а потом ещё и на меня наорать. Нет уж, отец, довольно с меня приключений!

- Ты будешь делать что я велю. - Отрезал Номак. - Сколько лис у тебя в стае?

- Одиннадцать. - усмехнулся Садринек.

- У твоего прадеда Саддаса было двадцать семь.

- Да-да, а у его прадеда полсотни, а у...

- Тоум! - рявкнул Номак.

Маленький убийца скрестил руки на груди и с кривой усмешкой уставился на Вожака Вожаков.

- Фальтвельд мал, узок и постепенно редеет. Мы вымираем. Саддия и Аллис по праву наши. - Номак выражался рублеными фразами. - Людская стая ослабла и пора нам вернуть своё! Да, верно, я отправил тебя ошибочно. Иоганн фон Мальтбург не хотел земель. Но вот тот святоша - очень хочет. - Он ткнул пальцем в стену. - И мы пойдём одним следом с ним.

- Он на Реминд нацелился, а не на Аллис. - уточнил Садринек.

- Как говорят сами они - есть хочется, когда ешь. Надо только обернуть его глаза к югу от Пурпуроттер, а не к северу.

- Есть ещё некто герр Шмидт и дивуры, которые не дадут ему сойти с тропы. Слишком уж он с ними крепко обнюхался.

- Да. Верно. Шмидта приструнить следует. А для того надо, чтобы в Ар-рганд вернулся законный наследник. Я разведал тропы, Тоум. Не мы одни не желаем соседства с дивурами. Есть и иные силы, - шипел старый лис. - а для верности твоя сестрица Лонса сейчас пересекает Великую Воду. Не позовут долг и жадность - позовёт женщина!

- Да вы, отец, прямо хоть сейчас на трон можете взойти. - иронично заметил Томас. - Такие интриги сделают честь исламурскому двору.

- Мне довольно Камня Вожака. - отрезал Номак. - Отдохни, Тоум. Тебе предстоит долгий путь. Я обдумал кое-что и считаю, что не стоит оставлять фон Эбсена без присмотра. А то натворит дел. Куда ушла летучая машина?

- К полудню. - сухо ответил Тоум.

- Она идёт верно. Один наш друг как раз сейчас на юге и играет свою игру, не менее любопытную, чем наша. Смотри не перестарайся, как в тот раз. Кстати, а кто начал-то - вы или эти пожиратели плоти детей?

- Они. - Садринек потянулся всем телом, щурясь от лучей солнца, что заглянуло поутру в келью. - Мы дождались когда этот треклятый кабатчик навесит ему по башке ребром ладони чтобы чувств лишился, и вот тогда вмешались. Не так уж сильно они фон Шебберта и поколотили. В основном там работа моей стаи.

- Не люблю лишних страданий и крови. - поморщился Новак. - В другой раз полегче. Всё, иди в трапезную - и спать. Вечером поохотимся, а послезавтра как раз и отправитесь. Скорее всего, я буду точно знать куда.

......................................................................................................................................................................................

Гюнтера вытащили из трюма и подняли в тамбур. Нижний люк был уже открыт, канат свесился с лебёдки, покачиваясь на ветру. Маленький капитан окинул присутствующих яростным взглядом:

- У вас нет права судить меня!

- Поэтому тебя будут судить непредвзятые. - невозмутимо сообщил ему Пауль и показал перевязаный крест-накрест альбом с запиской на браннском языке "It was done on his orders". На глазах у Гюнтера под верёвки просунули хрусткую парафиновую бумагу.

- Сволочь тыловая! - прошипел Гюнтер. - Да вы слепые! Вы не видите врага у себя под боком!

- Это кто ещё тыловая. - отпарировал Пауль. - Помнится, наш славный Остзеефлот пол-войны просидел в гавани, пока кордасский десант прорывался с Тишты на Лазуричку и Белую Кушту.

- Ещё скажи - ты воевал! - сморщил нос фрегаттен-капитан.

- Я обер-лейтенант воздухоплавательного флота. - сухо сообщил ему Пауль. - Герр лейтенант Лаузен и герр унтер-офицер Маутцен из рубежников, одна из восточных бригад. Герр Бонке - маат машинной команды крейсера "Брелгау". Герр Пруманн - рулевой того же крейсера, стабсгефрейтер. Герр Винтерс - фельдфебель воздухоплавательного флота. Тебе мало? Мой брат, которого твои свиньи избили до полусмерти, лейтенант автоброневого дивизиона, дрался под Порт-Сабаром! Герр Люнке - санитар-гефрейтер! Гарадский фронт! Да, Лемке не прошёл по возрасту! Зато на его долю выпала кордасская оккупация! Тебе мало, Гюнтер?!

Рурро, сидевший посреди рубки, обернулся всем телом и нехорошо заурчал. Золотые глаза перебегали то на одного, то на другого члена экипажа. Волчард не слишком разбирался в званиях, но он уловил главное - его окружают воины! Достойная стая!

Клазевиц набычился:

- Извините. - выдавил он из себя. - И всё же вы ни рогуля не понимаете! Эти недомерки едва не растлили всю эскадру! Вы бы видели что творилось! Мы спускались в низы с заряжёнными револьверами! Матросы дерзили нам в лицо!

- Потому что вы кормили их тухлой капустой! - выкрикнул Маутцен, шагнув вперёд. - А мясо сбывали на чёрный рынок! Зато плёток не жалели! Жаль, что рвануло на крохотном кораблике, а не на броненосце! Вы бы так легко не отделались!

- Я никогда не торговал припасами. - отрезал Клазевиц, гордо вскинув голову. - Я не украл ни пуговицы и до последнего пытался воспитывать матросов словом или карцером! По уставу!

Лаузен оттащил друга назад, поскольку носки сапог парня уже нависли над краем распахнутого в ночную мокрую тьму люка.

- Но вы, герр фрегаттен-капитан, несомненно знали о хищениях и молчали из вашей идиотской солидарности офицеров! Судя по нашивке, вы штурман. То есть сами действительно могли стащить разве что линейку или секстан. Но торговцев интересовали сукно, мясо и крупа, верно? - резко спросил седой лейтенант.

- Эти недомерки шныряли по кораблям, как у себя дома. - Клазевица трясло, он был бледен. - Шныряли и соблазняли деньгами, девками, даже дурманом!

- Сука не захочет - кобель не вскочит. - презрительно бросил Пруманн, не отрываясь от штурвала. - У нас тоже эскадру снабжали и ундманы в том числе. Но кормёжка была приличная.

- Они ещё и команды подбивали на бунт! Они всегда нам завидовали! Нам - повелителям! Я не жалею их!

- А убивать-то зачем было? - тихо спросил Лаузен. - Жарить детей на вертелах, швырять женщин в выгребные ямы? Сажать на кол стариков? Зачем надо было протаскивать под винт связку орчат? - он помолчал, резко выдохнул. - Это было не возмездие, герр капитан, а месть труса. Вы злобная трусливая гадина, вот во что превратился некогда славный парень из Дессау! Лавочники убирали конкурентов. Вы - злобно мстили за страх и дерзость матросов. Ваших матросов, доведённых до бешенства гнильём в миске и плёткой по спине!

- Да провались ты, жандармская морда! - ответствовал Клазевиц. - Наслышан как воевали рубежные бригады! Бегали, штаны теряя! Ещё скажи, что твой дружок хоть одного орка видел!

Побелевший Маутцен резким рывком разорвал на себе рубашку и сдёрнул свой лёгкий шарфик. Команда дирижабля ахнула. Винтерс схватился за сердце.

Всё тело молодого жандарма покрывали страшные гниющие рубцы и язвы, дорожки гноя прочертили немногие участки чудом сохранившейся больной красноватой кожи. На шее справа горело страшное клеймо - APW-R.

- Герр Люнке! - рявкнул Пауль самым что ни на есть командирским голосом, неожиданным при его внешности.

Лаузен сорвал с себя пиджак, набросил на плечи друга и потащил его в салон. Люнке с ящиком аптечки в руках проскользнул следом за ними.

- Довольно! - велел молодой барон. - Его изуродовали в плену. - пояснил он Клазевицу. - Изуродовали так, что он при виде орка в обморок падает. Но ему всё же хватило ума сообразить где враги, а где друзья! А ты, Гунти, со страху потерял и разум, и честь, и всё на свете! Ты живёшь умом тылового писаки! Мы - ветераны войны. Мы приговариваем тебя к изгнанию. Пусть тебя судят другие. Под нами Бранн. Пусть они по этой книжке решат чего ты достоин, Гюнтер Клазевиц, фрегаттен-капитан Остзеефлота! Обвязывай!

Роберт Лемке с Бонке завязали на Клазевице канат так, что получилось вроде шлеечного поводка. Отдельно к канату прицепили жуткий альбом.

- Вам это даром не пройдёт! - заявил Клазевиц и сам прыгнул в люк.

Лебёдка завизжала, раскручиваясь, но пружина не дала ей выбежать на все сто иардов. Извивающееся тело болталось под медленно идущим дирижаблем. Матросы взялись за рукояти, Бонке ногой прижал педаль тормоза, отпуская пружину, и отчаянно вопящий секретарь "Пиккельхаубе" поехал вниз со скоростью, которая точно не дала бы ему разбиться насмерть.

- Как только ребята закончат, возьмёте курс восемьдесят семь градусов! Машинам вперёд до полного. И помигайте прожектором, а то вдруг они там засели по блиндажам и не слышат. - распорядился Пауль, обращаясь к механику.

- Я и пару ракет запущу, герр капитан. - заверил командира Винтерс.