Когда я добрался до дома, ещё не было темно. На самом деле, не стоило удивляться, но Майя казалась такой уставшей, что я и сам поверил, что времени утекло много. Но ещё не успел задуматься о том, как странно, порой, ощущается время, когда заметил, что на скамейке сидит Сергей. Вернее, он почти даже лежал, облокотившись на спинку и закрыв глаза.

Я подошёл к нему медленно, осторожно, удивляясь тому, что он здесь. Конечно, в нашей ситуации, всегда найдётся причина для встречи, но ведь в первую очередь, дело волнует Майю… Хотя сейчас рассказывать ей было бы неудобно.

— Сергей?

— Эл… — он сел и потянулся, но почти тут же сделался недовольным и хмурым. — Да где тебя носило, а? Я жду тут уже…

— Я был с Майей. Все время, кроме дороги.

— Что вас там, в полиции, пускать не хотели?

— Нет. Просто потом мы сразу пошли к Зое домой. И я думал, что вы с ребятами в школе.

— Мы там были, — скорее отмахиваясь, чем рассказывая, ответил Серёжа, и криво улыбнулся. — Толку-то с этого? Таратар нас чуть не мокрой тряпкой погнал от себя. Говорит, не лезьте, не хватало ещё! И я его понимаю… Но пришёл тебе не про Таратара рассказывать.

— А про кого? — на самом деле, мне было почти все равно про кого слушать. Лишь бы Сергей вернулся к настроению менее мрачному.

— Про меня. Я устал. И я не хочу больше ничего слышать про дело. Не сегодня.

Кивнул я ему с пониманием, но почти тут же заметил, что не касаться нежелательной темы будет нелегко. Она вытеснила все, все-все, что было прежде.

Сергей скривил губы.

— Да, я вот тоже так думаю, — сказал он, будто прочитав мою мысль. — Поэтому, я тебе предлагаю просто пойти со мной.

— Пойдём. Но куда? — где можно уйти от себя, от мыслей и просто от факта?

— В парк, — излишне небрежно выплюнул Сережа.

Парк. Что ж, может быть, парк и правда немного поможет. В парк он привёл меня, когда мы впервые встретились. В парке был мой первый шаг к тому, чтобы получить Рэсси. В парке мы познакомились с Майей.

И даже неприятные воспоминания все о том же парке теперь полезны, чтобы отогнать тревогу.

— Хорошо.

Но Сергей, со странной улыбкой, выдохнул:

— В тот, что с аттракционами.

Я потерянно смотрел на него, ожидая, что он засмеется. Скажет, что пошутил, снова пошутил, чтобы проверить, стал ли я менее наивным. Но он не смеялся. И смотрел на меня прямо и устало.

— Сейчас?..

— Сейчас! — с вызовом подтвердил Сергей. — Именно сейчас! А что такое, Эл? Нет карманных? Ничего…

— Не в деньгах дело…

— А в чем? Эл! — нет, теперь я понимал. Хотя он и дремал на солнышке прежде, чем я пришёл, все же, эта злость была в нем раньше, заранее, до моих слов. — Знаешь что? Знаешь?!

— Что?

— Мы её не убивали, вот что!

Может потому, что он кричал, а может и потому, что мысль была слишком проста, осмыслить её было так трудно. Конечно, конечно, не убивали… Разве кто-то нас в этом винит?

— Да…

— Да! И это значит, что… Да просто, что нам не надо сажать себя на цепь и грустить!

Я растерянно моргнул. Самое странное, что я его понимал. Понимал, хотя хотел бы не понять. Это чувство уже касалось меня в первый же день, когда нам рассказали о Зое. Чувство… Тяжести. От того, что теперь должен вести себя как-то иначе, хотя, кажется, никак почти не связан…

— Да, Сергей… Но тебе не кажется, что это слишком?

— Да, Эл. Это слишком. И именно это нам и нужно. Когда я вернулся домой и подумал: а что же теперь делать, сегодняшнее расследование кончилось, а телевизор смотреть как-то нехорошо… Поэтому, надо самое худшее, самое развлекательное.

— И все же это… Не по-человечески.

— Эл… — он опустил ладонь мне на плечо. — Если честно, если бы не Майя… Кукушкина сама не вела себя по-человечески. И если бы… С кем-то другим случилось такое, не думаю… Да она бы даже радовалась. Такой простор для шантажа!

Я нахмурился, отгоняя от себя мысль о том, чтобы согласиться. Нет-нет, какой бы Кукушкина ни была, но она бы не радовалась.

— Я думаю, Сергей, ты преувеличиваешь. Но даже если бы так бы и было, мы — не она.

— И мы это доказали.

— Сергей…

— Ладно, Эл, — он отдернул руку, и опустил голову, — не хочешь, я пойду сам. Или с ребятами.

— А ты их не звал? — мне не стоило ни удивляться, ни волноваться. Те времена, когда мы ходили гулять исключительно огромной толпой, прошли. В сущности, все мы и впрямь уже начали «разлетаться, кто куда»… И все же, я ощутил волнение.

— Ну да, конечно, звал, Эл, я же просто мечтаю прокатиться в одной кабинке с Гусевым! А тем более сейчас, когда он такой дерганый! И вообще, как будто сам ты не знаешь…

Да. Я и сам знал, что ещё прошлым летом совместное время стало тяжестью. Может быть потому, что именно тогда Сергей и Майя стали встречаться вдвоём…

А теперь и она не пойдёт с ним. И после её слов, я уверен, не потому, что устала, и не потому, что скорбит…

Я опустил взгляд на асфальт. Желание согласиться и пойти с ним сделалось совсем неверным, неправильным…

— Я пойду с тобой, Сергей, — и все-таки, я ему поддался.

***

Всё-таки, что бы Сергей ни говорил, трудно было поверить, что он пришёл веселиться. Во всяком случае, вместо того, чтобы как обычно броситься к «Вихрю» или «Автодрому», он решительно повёл меня на «Колесо обозрения», чего не случалось с тех пор, когда он позвал меня в парк впервые.

Но даже тогда, целью его было затащить в ту же кабинку Майю, и на самой вершине начать рассказывать, что одно лишнее движение может привести к падению всем на голову, поскольку, кабинка не рассчитана на мой вес.

Та шутка не удалась.

Я, конечно, воспринял её серьёзно и взялся рассчитывать вероятность, а Майя и вовсе рассердилась.

Тогда я был в недоумении, но теперь это казалось почти смешным. И Сергей заметил моё веселье.

— Мог бы и забыть! — возмущённо воскликнул он.

— Мог бы, но мне очень не хотелось, Сергей. Я не хочу стирать из памяти того, что с тобой связано.

— Ну хотя бы такое дурацкое, что ли…

— Но дурацкого намного больше, — беспомощно развёл руками я. — Точнее, я бы назвал это просто весёлым.

— Конечно, когда не сам делаешь что-то дурацкое, то все кажется просто весёлым, — продолжал ворчать он.

— Наверное. Но я ведь тебе не запрещаю помнить, как не мог понять идиом?

Сергей фыркнул и отвернулся.

— Ладно-ладно, Эл… Вообще-то, я тебя сюда привёл сегодня, как раз наоборот. Не пугать. А чтобы побыть в безопасности. Высоко, никто достать не может. Вот доедем до середины, а ты возьми, да и останови…

Я с трудом сдержал улыбку. И после этого он хочет, чтобы я помнил не дурацкое.

— И тогда начнётся паника, беготня, крики, приедет пожарная машина, а потом, если не повезёт, нас оштрафуют. Очень безопасно.

— Ну… Зато это было бы так романтично, — сдался он, хотя почти тут же серьёзнее прибавил: — Не в том смысле, конечно.

Я кивнул, но с большим удивлением. Нет, само то, что он подразумевал романтику приключения, было вполне ясно, даже без уточнения ясно. Удивляло именно то, что он решил уточнить, не оставляя шанса…

Какое-то время мы ехали вверх молча, и вот уже правда было недалеко до середины. Всего пара кабинок перед нами.

Куда более тихо, Сергей спросил:

— Как Майя?..

Теперь я отвернулся от него. С колеса, как будто, следовало рассматривать город, но, в основном, здесь были видны только деревья, окружавшие парк со всех сторон. Когда-нибудь, здесь может появиться вполне настоящий лес.

— Она сердится на тебя, — сказал я. Это было и слишком мягко, и слишком жестоко. Сергей, наверное, знал, и хотел услышать совсем другое…

— Нет, Эл. Если бы она на меня сердилась, все было бы… Поправимо. А она на себя саму. А меня, видишь ли, хочет спасти от танца на тех же граблях. А я, может… — он вдруг смутился и странно, коротко взглянул на меня. Этот взгляд отчего-то напоминал то, как он же смотрел на меня, убеждая участвовать в хоккее. — Ну, не так уверен, что вообще на них танцую.

Снова молчание. Стало вдруг как-то совсем невыносимо, а кабинка как будто застряла в самом центре колеса, и даже солнце, казалось, посылало в нашу сторону томный вздох…

Затем мы поплыли вниз.

— Не знаю я, Эл, что делать… — вдруг безрадостно разрушил тишину Сергей. — Попросту говоря, я ей не нужен. А если точнее, нужен, но только совсем не так.

— Очень хорошо тебя понимаю… — рассеянно сказал я, и лишь затем вдумался в смысл своих слов. Они открывали лишнее, а забрать их назад я не мог.

И Сергей не посчитал нужным не заметить.

— И давно ли ты понимаешь, а? — с интересом спросил он.

— Да, относительно давно.

— А кто тебе объяснил?

Но я только покачал головой. Нет. Я ещё не могу.

— Не скажешь? Лучшему другу!

— Никому, — тихо ответил я.

— Ну тогда я решу, что это Майя, и буду на тебя злиться!

— Нет, это не Майя. Но на другие догадки я отвечать не стану. В конце концов, ты тоже не говоришь про «грабли». Даже про Майины.

— Это не мой секрет, — все-таки смутившись, выдохнул Серёжа.

— Давай просто не будем, — серьёзно попросил я. Даже если он и будет обижен, это не повлияет на него так, как правда.

— Легко сказать. А если мы не будем, то что дальше? Снова начнём думать о всяком… Я не хочу!

— Наверное, нужно выбрать быструю карусель. Чтобы не было времени, — мне это, конечно, не поможет. Самая быстрая карусель не так быстра, как я сам. Но Серёже может быть станет лучше. — Это приятнее, чем мучить друг друга.

— Так уж и мучить… — он пожал плечами, но так, будто и сам не мог всерьёз с этим спорить. — Если говорить о неважном, то ничего не выйдет — не увлечет.

— Ссора, конечно, увелчет, но что потом? Все то же, но с разных сторон комнаты?

— Потом… Да не знаю, Эл. То и дело кажется, что «потом» может и не быть.

— Сергей, — я привстал и поймал его руку. — Я тоже напуган, но… Думаю, говорить такое преждевременно. Дмитрий Андреевич вообще не верит, что бандиты с этим связаны.

— Кто?..

— Полицейский.

— А, — Сергей скривил губы, — ну конечно, ему, естественно, удобнее их не признавать. Но мы-то с тобой видели.

— Видели. Просто я допускаю теперь, что это не связано с Зоей.

— Ну а если и нет, нам, что, легче, что ли? Для того, чтобы оно все шуткой было, погодка была не самая… Тфу ты, Эл! Говорил же, начнём лишнее, так сразу…

— Извини. Но, ты ведь понимаешь, если говорить о Майе, то тоже…

Но я не успел закончить, потому что кабинка наша оказалась уже у земли, и пришлось спешить.

А выбравшись, Сергей почти со злостью бросился к другим каруселям. От одной к другой он почти бежал, и действительно становился все более весёлым. Но мне за это время не сказал ни слова, и всякий раз будто специально выбирал момент, чтобы поехать одному или с кем-то вовсе незнакомым.

Лишь когда вокруг стали зажигаться фонари, Сергей взял меня за руку и утянул к одной из скамеек.

Он сел с уверенным видом, только вот веселья в нем не было снова.

— Слушай, Эл. Уже пора идти, но я тут вспомнил… Ты вызываешь Рэсси?

Я не ответил ему сразу, смущенный напоминанием. Рэсси. Как и вчера, я не знал о нем ничего нового.

— Нет. Не зову.

Лицо Сергея выразило то, что обычно выражало, если я называл контрольную легкой: возмущение полное непонимания, негодования, и неспособности даже вместить или выразить столь сильное недовольство.

— В этом нет смысла, — прибавил я, чтобы избавить его от необходимости спрашивать почему.

— Ну Эл! Да я не!.. Да от тебя!.. Это в твоём подражании профессору нет смысла, а Рэсси нам здесь очень нужен!

— А… При чем тут профессор?

— Да при том. Он тебя отпустил, а ты — Рэсси. Но сейчас-то случай не подходящий, чтобы его отпускать! Зови его!

— А ты почему не зовёшь? Твоё устройство точно такое же.

— Потому что я сплю по ночам, потому что у меня голос срывается, потому что родителям это мешает! Но я все равно его звал, Эл!

— Даже если бы ты не спал и звал его весь день, Сергей, — проговорил я с тяжестью, — это оставалось бы бесполезным. Потому что раз Рэсси не отвечает, значит он вне зоны доступа. Мы с ним давно договорились, если такое случается, он выйдет на связь, как только окажется достаточно близко. Прежде этого времени, как ни срывай голос, это не поможет.

Сережа резко вздохнул и опустил голову.

— Вот где его носит, когда он так нужен?

— Он ведь не знает, что нужен.

В чем-то Сергей был прав. В том, что я отпустил Рэсси. Он свободен, он друг, но далёкий друг, и на него нельзя полагаться. Он не поможет, потому что не успеет. Не придёт. Не вернётся. Его жизнь отдана ему.

— И знать не хочет, — вздохнул Сергей и встал на ноги. — Ладно, Эл. Не помогло это все. Пора по домам.

— Хорошо, — тихо согласился я.

Мне не хотелось, несмотря на его мрачность, разлучаться, но спорить я не стал.

Сергей нахмурился.

— Да никакое не «хорошо», Эл!

И вдруг, вскочив с места, он обхватил моё лицо руками, так крепко и с таким странным выражением…

Я легко мог вырваться, но совсем не понять, и все во мне дрожало.

Что? Что? Что?..

Он смотрел мне в глаза.

— Сергей…

— Да странно мне! Странно! Мне с тобой все время странно! Но особенно когда ты… Такой!

— Такой?

— Расстроенный!

— Только ты совсем не всегда так кричишь в этих случаях… — заметил я, в ещё большей растерянности.

— Да знаю… Знаю… — остывая, ответил он, — иногда это все-таки…

— Что «это»?

— Да лицо! Я имею в виду, это всегда странно, что мы одинаковые, но иногда ещё страннее.

— А я думал, ты привык, — медленно проговорил я.

— Привыкнешь тут… Да нет, Эл, не слушай, — он выпустил меня. — В смысле, конечно, я привык. Но сейчас меня все раздражает!

Я помолчал. Всё. И все. Но… Что-то тут было не так.

— Почему? — наконец, спросил я.

— Почему?!

— Да. Почему?

Он ещё раз возмущённо вздохнул, а затем тяжело тряхнул головой.

— Да потому!.. Потому, Эл… Я-то думал, что все понимаю. И все решил. Или, хотя бы, понимаю, что об этом думаю… А теперь… А ты… Не обижайся, Эл. Я не к тому это… Просто… Как будто самого себя обижаешь.

Я улыбнулся, хотя не очень весело. Нет, обижаться именно на это мне не хотелось.

— Я ощущаю это также. Но будь иначе, мы бы не подружились, да?

— Наверное, нет. Хотя, ты был очень настойчив. Даже интересно, вот как родные близнецы с этим живут?

— Привыкают с детства.

— Я бы так не хотел. А ты?

— А я и так к тебе привыкаю с детства. Просто это другое детство, осознанное. Не как у людей. Поэтому и привыкание не срабатывает на том же уровне.

— А тебе, наверное, хотелось бы побыть настоящим ребёнком? — почти смущённо улыбаясь, спросил он.

— На самом деле, нет. Я люблю учиться, но все же страшно представить такой объем незнания, такой объем информации и такую неудобную форму для их обработки, в совокупности со слабым управлением.

Сергей засмеялся, но не так, как вчера. Весело, без истерики.

— Ну, Эл, ты иногда!.. Ладно. А теперь уже и правда пойдём.

— До завтра, Сергей.