***

– Они все такие молоденькие, – тихо шепталась Талли, пухленькая соседка, пришедшая помочь с ужином. – Видела? Там всего один старичок, как учитель с классом на экскурсии, – Талли хихикнула себе в ладонь.

– Только одного и видела, – отозвалась Клара, продолжая чистить картошку. – Отца Велиара. Который высокий блондин.

– Самый хорошенький. И его все так слушают, будто он у них самый-самый главный. Да он даже не похож на итальянца! – взорвалась смехом Талли. – Я думала, что они выглядят как мексиканцы, что-то такое низкорослое и темнокожее… А этот словно из Калифорнии приехал.

Клара закатила глаза, ничего не ответив. Она мыла картошку под проточной водой, но девушке все казалось, что поцелуй так и остался на ее коже. Несмываемый. Разве так должен вести себя робкий священник? Что-то внутри нее шевельнулось, недовольно заворочалось, но не проснулось от тряски. Талли продолжала болтать, а Клара резала картошку мелкими круглыми кусочками. Отец Джон попросил девушек запечь для него и гостей картофельный гратен с беконом. Талли мешала сливки со специями. Вечер подкрался быстро, девушка не успела заметить его приближение за работой в церковных бумагах и готовкой в доме священника. Где ей сегодня ночевать? У бабушки или... Дома? Странно было называть то место своим домом, Клара проводила в нем не так много времени.

– Как думаешь, им понравится? – спросила Талли, отправляя гратен в разогретую духовку. – Итальянцы, говорят, очень уж привередливы в еде. 

– Мы в него всю душу вложили, ну конечно им понравится, – ответила Клара с голливудской улыбкой. 

Мысли о том, что Отец Велиар будет есть ее душу, взбудоражила воображение. Призрачный поцелуй снова загорелся на руке. С Кларой прежде так не обращались. Так... Небрежно? В детстве она была гадким утёнком: большие нелепые очки, рыжие волосы, пребывающие в творческом беспорядке, слегка пухловатые щеки. Ее или дразнили, или попросту не замечали. В четырнадцать лет, когда грудь ее округлились, врач выписал контактные линзы, а бабушка подарила девушке хороший стайлер, отношение одноклассников переменилось. Клара знала, что стала настоящей красавицей, но Бог предусмотрительно запретил нам тщеславие. Она не пользовалась своей красотой, просто помнила о ней. 

– Вот, готово, – прошел час, час бессмысленных разговоров, и Талли вынула запеканку из духовки, поставила на стол, не стянув красные рукавицы. – Ну, понесли? Я отнесу блюдо, а ты неси салат, хорошо? 

– Только не обожгись, осторожно, – предупредила Клара. – Эти рукавицы выглядят очень ненадёжно.

Девушки подхватили приготовленные ими угощения и двинулись вверх по лестнице. Делегацию принимали здесь, прямо в доме пастора. Отец Джон предоставил гостям три спальни своего огромного дома, в котором проживал совсем один. Он тратил все свои деньги на благотворительность, потому жил очень скромно, обои в его доме сохранились с семидесятых готов, а мебель – и того старше. Готовил мужчина редко, чаще всего добрые прихожанки подкармливали его своими запеканками и пирогами. Клара улыбнулась, заметив на стене фотографию собаки. Клара помнила ее: Бэтти, милый золотистый ретривер, умерла два года назад от старости. С тех пор, как собаки не стало, пастор изрядно растолстел без прогулок, но нового пса не заводил. 

Кухня находилась в почти подвальном помещении, откуда приходилось шагать по лестнице вверх. Лакированные ступени скрипели при каждом шаге. Раньше этот огромный дом принадлежал каким-то богачам, не иначе. Внизу обитала многочисленная прислуга, а на верхних этажах жили господа. Интересно, что с ними стало... Клара старалась идти быстро, не отставать от соседки, бегущей вперёд. Талли и сама походила на собаку в своем невероятном стремлении угодить всем и каждому. Не хватало только бодро виляющего из стороны в сторону хвоста. Клара прикусила внутреннюю сторону щеки, снова напомнив себе о доброте и всепрощении. Она и раньше бывала в доме пастора и хорошо знала, где находится столовая. Поняв, что Талли потерялась, Клара тихо позвала подругу и бедром приоткрыла белую дверь. Голоса на мгновение смолкли, чтобы тишину прорезал именно он. Шепот Дьявола.

– Я-то думал, что девушки решили утопить нас в слюне, – Клара не успела повернуться к гостям лицом, как услышала все тот же голос. – Пахнет просто восхитительно. 

– О, девушки нашего прихода вызвались помочь мне, принять высоких гостей, – забубнил пастор. 

– Все мы равны в глазах Господа, не стоит нас так смущать, Отец Джон, – заговорил кто-то третий.

Клара осмелилась поднять взгляд и тут же увидела его лицо... Карие глаза мужчины смотрели на нее с неприкрытым любопытством, и на долю мгновения ей показалось, будто в комнате их лишь двое. Он и она. Слегка загорелая кожа выдавала в Отце Велиаре южанина, иностранца в нем демонстрировал лёгкий акцент. Гласные буквы звучали в его устах особенно звонко, точно кто-то звонил в колокольчик каждый раз, как он произносил букву «о». Клара не смогла справиться с этим взглядом, она тут же отвернулась. Серое платье отчего-то показалось девушке старомодным и нелепым, оно больше подойдёт бабушке Анне, чем ей. 

– На женских плечах стоит целый мир, – он говорил так, как иные коты мурлычут. – Мы невероятно благодарны вашим старательным подопечным. 

– Может и девушки голодны? Они весь день трудились для нас на кухне, – говорил высокий и худой мужчина лет шестидесяти, лысая голова его блестела в свете старых жёлтых лампочек. – Присоединитесь?

– Нет, нет, спасибо, – шепнула Клара, снова опуская глаза к полу, она не могла пробыть в компании этого человека дольше пяти минут. – Мне нужно домой. Мама...

– Ой, и верно, – перебил ее Отец Джон. – Сестра Клары... – мужчина замялся, подбирая слова, а Клара пожелала провалиться сквозь землю. – Болеет. Клара вынуждена помогать домашним. 

– Какая славная девочка, – снова заговорил Отец Велиар, и Клара почувствовала себя особенно неловко. – Ну беги скорее домой. 

– До свидания, – голос ее сделался совсем идиотским.

Клара почти выбежала из комнаты, быстро обулась и вышла на улицу, чувствуя, как горят ее щеки. 

***

Бабушка расспрашивала ее долго и мучительно, словно следователь в отделении полиции, она желала знать все до мельчайших деталей. Клара не успевала жевать приготовленные ею фрикадельки. Томатный соус отдавал химозным привкусом: бабушка уже давно использовала готовый, из банки. Девушка рассказала про обед, дорогие машины, улыбку, что так и не сходила с лица Отца Джона. Про наглого итальянского священника удалось умолчать. Девушка взглянула на настенные часы: кот, чей хвост весь день ходит туда-сюда вместе с секундной стрелкой. Ей бы пора идти спать. 

– А почему сегодня ты решила вернуться ко мне, милая? – спросила женщина с понимающей улыбкой. – Джейн опять всю ночь орала, как бес? 

– К ней сегодня должен был явиться доктор, – ответила девушка уклончиво. 

– И забрать ее на пару месяцев, надеюсь, – лающий смех поднялся к самому потолку, и Клара улыбнулась, поддержав бабушкино веселье. – Ох, матерь божья, когда же это кончится. 

Знали только небеса… Бабушка и внучка вместе собрали тарелки: белые с нежно-розовой цветочной каймой, вместе протёрли стол и разошлись по разным комнатам. Клара смотрела в свое отражение в зеркале и думала о том, что кожа у нее слишком бледная... Слишком бледная на контрасте с этим итальянцем. Она вспомнила его взгляд, и мурашки прошлись по коже одна за другой. Клара не знала, что именно делает не так, но точно знала, что совершает грех, вспоминая его перед сном. Чувство было... Странное.

***

– Клара, я бы не посмел тебя просить, но ты ведь понимаешь, – тараторил Отец Джон, пухлыми руками стирая с лица пот. – Мы просто не можем оплошать перед людьми Господа.

– Что случилось, сэр?

– Отцу Велиару срочно нужна твоя помощь, – рассказал пастор, положив свою полную ладонь Кларе на плечо, и девушка почувствовала, как его пот пропитывает ее одежду. 

«Опять он, этот выскочка», – подумалось ей. Девушка удержалась, она не кусала губы в этот раз, только поджала пальцы ног, в туфлях ведь никто не увидит. Клара медленно кивнула, и мимо Отца Джона пролетел огромный желтовато-рыжий шмель. Заметила его не одна только Клара, ведь в следующее мгновение воробей поймал несчастного в полете. Щелк-щелк, и тело насекомого превратилось в птичий завтрак. Пастор позвонил Кларе полчаса назад и просил как можно скорее явиться в церковь. Он не объяснил причину, нагнал на нее страху... И вот Клара разделяла судьбу шмеля. Итальянец сожрет ее с потрохами.

– Я бежала сюда со всех ног! – возмутилась она, редкое явление, и Отец Джон удивлённо выгнул бровь. 

– Прости, милая, я не хотел пугать тебя... Но ты ведь понимаешь! Они знают Папу, – пастор указал пальцем в небо, возвел вверх глаза. – Мы должны угодить им, это зачтется на том свете.

– Хорошо, – выдохнула девушка, она ведь стремилась быть самой правильной и самой хорошей. – А с чем ему нужна помощь? 

– Мне нужно показать местные магазины, – вмешался в разговор виновник торжества. – И надеюсь, я не потревожил ваш сон своей скромной просьбой. 

Когда Клара повернула лицо к говорившему, тот улыбался ей самой нескромной улыбкой. Хорошо, что пастор не додумался дать мужчине ее номер телефона и заставить звонить самому. Отец Джон бывал столь... Наивен. Долгие годы службы давали о себе знать, священник сделался бесхитростным и простым, как ребенок. Клара слабо улыбнулась в ответ, только из вежливости. Она не знала, как долго делегация пробудет в городе, но надеялась, что эти мучения закончатся очень скоро. Девушка шевельнула пальцами в темно-зеленом кармане своей толстовки. Она выбежала из дома в спортивном костюме. 

– Чем я могу вам помочь? – спросила она почти холодно. – Показать... Магазины?

– Да, у вас отличный слух, – он говорил с ней так, как говорят с клиническими идиотами. – Мне нужно закрыть список покупок, а я в другой стране, в незнакомом городе... – мужчина многозначительно махнул рукой. – Да и, боюсь, что моего английского может не хватить. 

– Ваш английский безупречен, – ответила девушка почти враждебно. 

– Благодарю, сеньора. Пройдемте же в машину, пока я не окоченел. 

Но погода стояла прекрасная, в апреле редко бывало так восхитительно тепло. Священник встретил Клару в черной рубашке и брюках широкого кроя. Он выглядел слишком необычно для города, в котором мужчины его возраста носили только синие джинсы и белые футболки под расстегнутыми фланелевыми рубахами. Клара медленно переглянулись с пастором и смиренно кивнула, показывая, все же, что не в восторге от происходящего. Она прошла за священником к машине и остановилась у распахнутой им двери.

– На переднее? – спросила она робко. 

– Женщина, сидящая подле мужчины, не совершает никакого греха, – с лукавой улыбкой заметил священник. – Садись, золотце, ничего страшного не случится. 

«Скажи ему, что тебя нельзя так называть», – сознание взбунтовалось, но Клара не смогла разлепить губы и исполнить задуманное. Клару слишком долго воспитывали хорошей девочкой, она всю жизнь пыталась соответствовать, быть противоположностью пропащей сестры... Вот и сейчас лишь покорно села в машину. Клара поспешила пристегнуться, опасаясь, что мужчина захочет помочь ей, и коснется рукой ее бедра. Она не вполне понимала, почему для поездки ему понадобилась помощь. Люди ведь так давно придумали навигаторы, и в этой машине он явно имелся. 

Красный кожаный салон казался слишком… Дорогим для священника. Машина двигалась плавно, словно дикая кошка. Мотора не было слышно. Отец Велиар включил печку, ему явно не доставало римского тепла. Клара не знала, куда себя деть. Она смотрела то в окно, то на собственные руки, боковым зрением замечая, что священник наблюдает за ней через зеркала. Его карие глаза пронзали ее, точно ножницы тонкий лист бумаги. Девушка тяжело вздохнула. Мимо мелькали дома, и полоса жилого сектора будет тянуться ещё долго, минут десять. Только после нее они выйдут к череде магазинчиков, венцом которой станет огромный гипермаркет с парковкой на тысячу мест.

– Что вам нужно купить? – спросила Клара почти обречённо. – Сувениры?

– Да. Для моей прелестной итальянской семьи. Огромной семьи, разумеется, так уж у нас заведено. Вот, погляди, – он небрежно бросил ей на колени список покупок. – Хочешь, мы и тебе что-то купим? Чтобы было не так обидно вставать в такую рань. 

– Знаете, вы мало похожи на священника, – отозвалась Клара, разворачивая шуршащий листок. 

– Это почему же? – эта лукавая улыбка сидела у нее в печенках. – Из-за того, что у меня нет огромного живота?

– Нет. Вы позволяете себе слишком много, – Клара на секунду замялась, она и хотела сказать ему все, что думает, и боялась до нервной дрожи.

– А может это ты позволяешь себе слишком мало, милая? И меряешь всех по себе. Мне нужна твоя помощь с покупками, только и всего... Я ведь не прошу тебя отдать мне свою душу. Пока что, – усмехнулся он. – А тебе, как я знаю, нужна моя, – он выделил это слово. – Помощь. 

И в чем же, интересно? Клара нахмурилась, она собиралась прочитать список, но остановилась на первом пункте: Три упаковки соуса Ranch. Какая ещё помощь ей требуется? Листок шуршал в ее руках, и отец Велиар поворачивал к магазинам, он прекрасно знал, куда следует ехать. А Клара ведь ему не подсказывала... Девушка повернулась к мужчине лицом, и теперь все внимание водителя принадлежало лишь дороге. Клара его словно и не волновала. Неприятное чувство стыда снова заворочалось в груди, заставив прикусить внутреннюю сторону щеки. 

– Ваша помощь? 

– Ты же хочешь отправиться в монастырь или в паломничество, – скучающе произнес священник, Отец Джон рассказал ему. – Это – большой и трудный шаг, золотая моя. И уверяю тебя, Клара, просто так не берут даже в монашки. 

– Но я...

– Тебе придется доказать свою преданность Господу, Клара, и ты точно уверена, что пройдешь все его проверки? Отдаться святости, потонуть в ней, слиться в едином порыве?

Кровь прилила к щекам. С чего бы ему сомневаться в ее намерениях, в ее непорочности? В ее непогрешимой воле? С чего бы ему думать, будто ей не справиться без помощи? Кларе на секунду показалось, что нечестивые мысли написаны на ее лице. Черная душа рвется наружу, и внутреннее уродство становится внешним. Может она и пыталась быть хорошей девочкой, но получалось лишь казаться. И он, этот нахальный иностранец, прибывший в город лишь проездом, раскусил ее за две мимолётные встречи. Что же думает о ней весь город? Что думают соседи, знающие о пропавшей сестре? «Проклятая семейка». 

– Вы хотите привезти из Америки майонезный соус? – тихо спросила Клара, она надеялась перевести разговор в другое русло. 

– Подарю своим недругам, – отозвался священник, и девушка осторожно улыбнулась. 

***

Тяжело было признаваться, но прошедший день был одним из самых весёлых в ее жизни. Отец Велиар много болтал. По-правде говоря, рот у него почти не закрывался. Мужчина не говорил ничего серьезного, но все, что срывалось с его губ, казалось Кларе чрезвычайно важным. Погода в Ватикане и Италии, привычки монахинь, вкус вина. Услышав, что Клара никогда не пила вино, мужчина сначала рассмеялся, но, не встретив ответную улыбку, нахмурился. Девушка сама не успела понять, как ее угораздило здесь оказаться... В единственном на весь город ресторане, где по счастливой случайности подавали итальянскую кухню. «Ну… Тебе ведь нужно пообедать?», – успокаивала ее совесть.

– Отвратительно, – поведал священник, чуть отодвинув от себя тарелку с зелёной пастой. – На вкус как горькое разочарование. 

– Хорошее описание для алкоголя, – ответила Клара, доедавшая фрикадельки. 

Макароны как макароны, фрикадельки как фрикадельки. Клара отказалась от десерта, и теперь смотрела на бокал сухого красного вина, стоявший перед ней. Она пила вино лишь на причастии. Раз в полгода, да и то всего по глотку. Сейчас же едва знакомый служитель церкви ждёт, что она выпьет целый бокал... И это на глазах у всех остальных посетителей, ее соседей. Их было совсем немного, человек пять или шесть в это время дня. Только Клара все равно не могла решиться. Не слишком ли сильно она нагрешит, пригубив вино? Девушка прикусила губу, и итальянец не открывал от нее любопытного взгляда. Он все ждал, когда же Клав возьмёт бокал в руки, когда поднесет его к губам. Словно стервятник, круживший над умирающей трапезой.

– Знаешь, монахиням иногда приходится делать вещи похуже, – уклончиво произнес священник, и Клара заметила два серебряных перстня на его правой ладони. – Ради служения Господу они идут на страшные вещи. Что уж говорить о кардиналах и Папе. Чтобы приблизиться к Богу, нужно отдать ему все. И тело, и душу, и разум. Поверь мне, Клара, он затребует у тебя все, что есть.

– Я просто не хочу здесь оставаться… – она пыталась отмахнуться, но нутро сопротивлялось лжи. 

– Ты просто боишься возможностей, предоставленных жизнью, милая, – смешок сорвался с его красивых губ. – Напускная скромность – вот, что греховно. Да и Бог не любит трусов.

«Хорошо», – подумалось ей. В словах Отца Велиара была доля правды. Она подалась вперёд, оглянулась по сторонам, точно собиралась украсть что-то под покровом тайны. Холод стеклянного бокала пронизывал насквозь. Клара поднесла его к губам, осторожно прильнула к краю и сделала первый глоток. Казалось, что он и стал первым ее шагом к адовой бездне. Девушка не увидела, как на губах ее спутника расцвела довольная улыбка. Рот ее обожгло горечью, и огонь этот спустился ниже, к желудку. Второй глоток последовал за первым, но третьего уже не случилось, Клара отставила вино в сторону. 

– Хорошая девочка, – произнес священник таким тоном, что у Клары подкосились ноги. – Так скажи-ка мне, милая... Чем именно ты хочешь заниматься дальше?

Он похвалил ее, подумать только. Клара давно не сталкивалась с чьим-то интересом к ней и ее жизни, важные ей люди редко говорили Кларе, что она умница или молодец. Вспомнилась вечно занятая мать, холодный и вымотанный отец, зависимая сестра. Ласку Клара получала лишь от бабушки, но этого было слишком мало. Бойкая старушка посещала все кружки по интересам в городе. Отец Велиар учуял ее слабость, подобно адской гончей, он шел на пряный запах отчаяния. Мужчина приподнял самый краешек губ и наклонился вперёд, ближе. Пусть этот разговор станет их общей тайной. 

– Я знаю, через что тебе пришлось пройти, Клара. Знаю о твоей сестре. 

– Она больна, – в голосе послышалась дрожь, врать она не привыкла. 

– Нет, – эта дикая, неправильная улыбка снова расцвела на его красивом лице. – О, нет, оставь эти нежные сказки для приходских сироток. Она слаба и ничтожна, – священник откинулся на спинку стула, и красный бархат обивки заскрипел. – Ты – совершенно другое дело... – он приложил два пальца к губам, взгляд его карих глаз изменился, мужчина оценивал свою спутницу. – Пострадала от рук собственной семьи. Настоящая трагедия, прошу заметить. 

– Да, – коротко согласилась Клара, никто раньше не говорил этого вслух. – Трагедия.

– Но давай не впадать в отчаяние, правда? – итальянец небрежно провел ладонью по волосам, убрал их назад. – Твоя сестра не может отравлять твою жизнь вечно. Ты ведь не хочешь этого? 

– Разумеется, не хочу, – выдохнула девушка, слегка нахмурив брови. 

– Ты хочешь сбежать, Клара.

Он снова заставил ее испытывать что-то странное. Страх и гнев в равной пропорции, щепотку отчаяния, немой мольбы. Клара потянулась к бокалу и сделала ещё один глоток. С непривычки алкоголь ударил ей в голову, пошатнул пространство вокруг. Золоченые люстры качнулись, белая скатерть танцевала вместе с круглым деревянным столом. У родителей дома больше не было белых вещей: Джейн все испоганит и запачкает. Клара отвела взгляд и услышала очередной смешок, тот снова сорвался с губ Отца Велиара. Ей больше нравилось, когда мужчина непринужденно шутил, а не лез к ней в душу.

Она собиралась уехать, это правда, выспрашивала Отца Джона о предлагаемых им программах. Но сбежать? Разве можно это так назвать? Клара ведь просто собиралась жить своей жизнь, стать взрослой и самостоятельной. И навсегда забыть о существовании этого жалкого городка.

– Вы знаете меня второй день, – напомнила она. 

– Правда? Ощущается как целая вечность, милая, – в его карих глазах заплясали огоньки. – Как вся жизнь. Я знаю, что ты устала от такого существования, что тебе надоело быть на вторых ролях. Бедная. Брошенная. Клара. Ты ведь понимаешь, что ради спасения можно пожертвовать некоторыми… Идеалами?

– Мне не нравится этот разговор, – сердце ее забилось быстрее. 

– Но и происходящее дома тебе не нравится, какая ужасная досада, – мужчина сдавленно улыбнулся, бросил взгляд на наручные часы. – Впрочем, я не намерен тебя мучить, милая, не сейчас. Но если ты вдруг захочешь подумать о своем будущем, – священник протянул ей визитку, и Клара увидела на ней номер, выведенный под золотым крестом. – Просто позвони мне или напиши.

Она не ответила ни «хорошо», ни «ладно», но визитку все равно сунула в кошелек. Отец Велиар расплачивался, не скрывая неприязни к официанту и самому заведению, а Клара кусала внутреннюю сторону щеки. Она бы встала и ушла, если бы... Если бы мужчина не должен был отвезти ее домой на своей машине. «Ты хочешь сбежать», – эхом пронеслось в голове. Хочет... Но ему-то какое до этого дело? Почему какая-то итальянец решил помочь ей уйти от ужасного прошлого в светлое и теплое будущее?