Прошли годы. Все потихоньку привыкли к новой блажи Кощея: раз в несколько месяцев похитит девушку, а через месяц возвращает с приданым. Сначала царских дочек похищал, потом перешёл на кого попроще, а под конец уже на происхождение и не глядел. Глядел обычно на внешность, но, бывало, и совсем обыкновенную девицу умыкнёт. Но через месяц все стабильно возвращались целыми, невредимыми и с сундуками приданого.

           Всё равно его, конечно, боялись, но уже не так сильно. Хотя близлежащие земли дань платили исправно: когда золотом, когда девушек посылали.

            – Да какая ж это дань, если девчонка обратно больше прежнего привозит? – размышлял Кощей, и со временем брать дань девушками перестал.

           И вот однажды отправился Кощей за очередной девушкой под покровом ночи. Прилетел коршуном в богатый портовый город, выбрал большой дом с широким двором, полетел в распахнутое окно, видит – спит под одеялом девушка – только длинные тёмные волосы и видно, – схватил вместе с одеялом и был таков.

***

За несколько дней до этого

            – Марья, выходи за меня замуж.

           Марья вздохнула. Опять он за своё.

            – Ваня, сколько раз тебе повторять, что я ещё слишком молода для замужества?

            – Тебе же уже девятнадцать. Вон, на днях царская дочь, Марья, замуж вышла. А ведь она младше тебя!

           «Ага. И замуж, говорят, вышла, потому что жених её волшебной щуке желание загадал, дуралей. Из-за него чуть войну с заморским принцем не развязали. Ну, нет! Я за дурака замуж не пойду, пусть даже такого симпатичного».

           Иван (которого Марья про себя называла Иван-дурак, потому как был у них ещё Иван-царевич – старший брат Марьи и будущий правитель… ну, и потому что её Иван и правда не был семи пядей во лбу, пусть и был красивый, добрый и работящий) опять ушёл не солоно хлебавши. Отец Марьи был недоволен.

            – Ты что, до старости будешь в девках сидеть? Скоро всех хороших женихов разберут!

            – Ты, папенька, что хочешь, делай, но за Ивана я замуж не пойду.

           Отец улыбнулся.

            – А за кого же ты тогда пойдёшь?

           Марья легко пожала плечами.

            – Поживём – увидим.

***

           Когда Марья проснулась, – а спала она всегда крепко, – она лежала, так и завёрнутая в одеяло, но неизвестно, где.

           Горница была чужая, но богатая, просторная, на лавках лежали платья на выбор, расшитые золотом и серебром, кокошники с жемчугами и изумрудами, на полу в рядок стояли атласные туфельки – в пору царевне на собственную свадьбу надеть.

           Марья быстро смекнула, что её выкрали и, судя по убранству, не Иван. А вот зачем конкретно выкрали, стоило уточнить.

           Марья поднялась с постели, завернулась в одеяло так, чтобы можно было в нём ходить, но мало что рассмотреть чужому глазу, и пошла осматриваться. За небольшой дверью обнаружилась наполненная ванна, исходящая паром, ковши, полотенца, большое зеркало и всяческие прочие банные принадлежности.

           «Ура!»

           Девушка на радостях от своей находки решила повременить с прогулками в одеяле, привела себя в порядок, заплела длинные тёмно-каштановые волосы в косу вокруг головы, чтобы не мешали (давно бы отрезала, да отец костьми ложился за такую красоту), надела самое простое платье, которое на удивление пришлось впору, нашла туфельки по размеру и отправилась выяснять, где она, собственно, и зачем.

           Кругом светло и чисто, но как-то пусто. Постепенно Марья начала улавливать вкусный запах, поняла, что голодна, и отправилась по наитию в столовую.

           «Или на кухню, главное, чтобы еды там было вдоволь».

           Пришла Марья в столовую и тут она, наконец, поняла, где оказалась. Не понять было трудно.

            – Такого я не ожидала, – честно призналась она, громко хмыкнув, отчего Кощей даже вздрогнул, хотя некоторое время уже сидел здесь и целенаправленно ждал, когда же она появится.

           Кощей, к слову, такого тоже не ожидал. Ни того, что девчонка, выкраденная чисто по наитию под покровом ночи, да ещё и завёрнутая в одеяло с головой, так что невозможно ничего рассмотреть, окажется такой редкой красавицей, ни того, что она будет стоять и смотреть на него не то что без страха и отвращения, а с неприкрытым интересом.

           Чтобы выиграть время, потому что не мог сразу решить, как себя вести, Кощей хмыкнул в ответ.

            – Да уж я думаю, вряд ли ты к этому готовилась,… хотя окно оставила открытым.

           Марья со смешком фыркнула и направилась к свободному месту за столом, потому что зверски хотела есть и готова была сесть рядом с самим чёртом, если её вкусно накормят.

            – Это для того, чтобы был свежий воздух, а не для того, чтобы меня похищали. – Марья оглядела всё более недоумевающего Кощея, прищурившись, и принялась рассуждать вслух: – Выкуп тебе за меня вряд ли потребен, значит, ухаживание. Интересно. Ивану бы такое ни в жизнь в голову не пришло. Только и знай, повторяет «Выходи за меня замуж!». Повторяет – и больше ничего. – Она вздохнула и отпила из кубка. Кощей молча наблюдал за ней.

            – А где же вопли и истерики из-за того, что я тебя похитил?

           Марья, потянувшись за румяным яблоком, со вкусом откусила от него внушительный кусок и, не дав себе труда прожевать, пообещала:

            – Если не будешь меня кормить, будет тебе истерика. А так что мне жаловаться? Кровать мягкая, вода горячая, платья красивые, еда вкусная. А ещё целый месяц вдали от Ивана и его настойчивых предложений выйти замуж. – Её взгляд мечтательно затуманился, а потом она деловито уточнила: – Месяц же, я правильно понимаю? Или как эта схема устроена?

           Кощей попытался ответить, но понял, что язык от удивления прилип к нёбу. Так себя с ним ещё никто не вёл, даже девицы, добровольно прибывшие в качестве дани или в довесок к ней же.

            – В принципе, да. Через месяц ты вольна уйти. И да, считай, что я к тебе сватаюсь. Месяц погости, подумай, потом и ответишь.

           Марья кивнула.

            – Без проблем.

           Кощей, не удержавшись, вскинул брови. Видел бы его сейчас Иван-царевич…