30.03.2304 г. о.с. Ядкар.

К концу марта путешественники, наконец, добрались до храма в Ядкаре. Храмы на каждом эрде были выстроены одинаково, отличаясь только цветовой гаммой и расположением статуй: в центре большого круглого зала стояла статуя Матери рука об руку с тем божеством, от которого вела свой род местная королевская семья. В Ядкаре, соответственно, Маат держала за руку Ядэ. Его изобразили высоким, с густыми чуть вьющимися волосами до плеч и держащим череп на поднятой ладони. Символ черепа был также изображён у бога на лбу: знак смерти и перерождения, ведь именно Ядэ решал, где и когда переродится человеческая душа. Хоронили умерших тоже здесь, поэтому священный огонь, горевший у подножья каждой статуи, в центре ядкарского храма был гораздо шире и больше. На этот огонь и клали умерших, а сверху сыпали таволгу, параллельно читая погребальную молитву. В таком огне тело сгорало дотла.

Хоронить молодые люди, конечно, никого не планировали, но всё равно по очереди подошли помолиться, потом перейдя к другим богам. Последним подошёл Люта, благородно пропустив всех остальных вперёд себя. В тот самый момент, как он, дочитав молитву, занёс руку с жертвоприношением над огнём, на него сзади налетела девичья фигурка и повисла на шее. Юноша вскрикнул от неожиданности и разжал ладонь. Таволга высыпалась в огонь и мигом сгорела

– Люта-а-а! – воскликнула девушка ему в ухо. Крик эхом разнёсся по залу. – Как здорово, что ты приехал! Я скучала!

К счастью, почти сразу девушка дала Люте возможность дышать и двигаться. Он повернулся и увидел сияющее лицо ядкарской принцессы.

– Зама́ро, неужели ты ещё подросла с нашей прошлой встречи?

Принцесса Замаро-Ядде́ра Ядкарская, достававшая парню до кончика носа, ткнула его кулачком в плечо.

– Это каблуки, дурачок! – Она демонстративно отошла на несколько шагов назад и покрутилась, взметнув подол чёрно-белого платья, из-под которого стали видны туфельки на каблуке: правая – белая, а левая – чёрная. Королевская семья Ядкара носила только чёрно-белую гамму – цвета королевского дома. Волосы у принцессы тоже были чёрные и волнами спускались почти до пояса. Девушка сияла.

– Надо рассказать родителям и братьям, прикажем подать за обедом больше приборов. – Она вытянула шею, ища взглядом остальных. – А где твои друзья?

Люта обернулся. Вохаз и Мика стояли у статуи Бостона, курчавого бога неба и погоды с облаком на лбу, трубящего в рог. Люцеле и Земфира, шепчась и смеясь в ладони, как раз подошли к статуе Люмин. Та везде выглядела по-разному. В некоторых храмах её даже изображали мужчиной, потому что она там такой и появлялась, но все статуи имели характерное сердце на лбу, так что перепутать было невозможно. А Умал-Хазаше как раз отвернулся от статуи Шери, бога транспорта и путешествий с колесом на лбу и рюкзаком за плечами. Умал сдержал обещание и на каждом эрде, куда они приплывали, увезя Люцеле из Воланты, Шери получал богатую жертву – вещи и пищу с других эрдов.

Заметив, что на них смотрят и что Люта теперь в компании девушки, все подошли поздороваться. Юная принцесса была знакома со всеми, кроме Люцеле, и теперь с любопытством её рассматривала.

– Замаро, это Люцеле-Эрис Болескская, наша новая подруга. Люцеле, а это принцесса Замаро-Яддера Ядкарская. Это с ней вместе мы росли.

Принцесса улыбнулась и протянула руку. Люцеле пожала.

– Со мной и моими братьями тоже. Они, как всегда, заняты, но на обеде будут, конечно. – Она подмигнула Люцеле.

Девушка улыбнулась в ответ. Чего-чего, а выйти за принца она никогда не рассчитывала и даже не мечтала. Наследный принц – точно не вариант, потому что королевские наследники женились только на других королевских особах, обычно тех, кто как раз таки не наследовал эрданский трон. Благо, эрдов было четырнадцать и обычно в королевских семьях рождалось больше одного ребёнка, так что нехватки в королевской крови для династических браков не было заметно. Бывали, конечно, исключения, вроде истории, когда спаситель принцессы, будучи не королевских кровей, объехал все эрды, чтобы заручиться поддержкой королевских домов и смочь жениться на ней. Он совершил множество подвигов, и эту историю с тех пор без устали пересказывали по всей Эрде, писали книги и снимали экранизации. Были и те, кто пытался повторить такое чудо, но никому не удалось. Да и эрданских принцесс нечасто приходилось спасать.

– Это чудесно, – сказала девушка. – Я бы с удовольствием познакомилась с людьми, которые приняли в свою семью безродного ребёнка, оставленного в храме, и вырастили как родного.

Принцесса удивлённо моргнула и склонила темноволосую голову набок.

– Оставленного в храме? – переспросила она и перевела взгляд на названного брата. – Так ты…?

– Давайте не будем сейчас об этом, – поспешно вклинился юноша, изобразив кривую улыбку. – Милая, ты же можешь распорядиться, чтобы нам приготовили комнаты? Мы, на самом деле, не просто так приехали.

Замаро очаровательно надулась, скрестив на груди руки.

– Так ты приехал не потому что скучаешь?

– Я всегда по вам скучаю, – заверил Люта так просто и искренне, что принцесса тут же оттаяла и бросилась обниматься. Люцеле стало так тепло от этой сцены, что она пожалела о том, что у неё не было ни братьев, ни сестёр.

– Ладно, я распоряжусь. Обед через три четверти часа. Надеюсь, вы успеете привести себя в порядок.

Все поспешно закивали, и принцесса ушла. Люцеле заметила, что Люта на неё смотрит.

– Я что-то не то сказала, да?

– М-м-м… – неловко протянул он, запустив большие пальцы за ремень штанов и покачиваясь с пятки на носок. – Я не очень люблю об этом говорить.

– Ничего страшного, – заверила девушка. – Я не настаиваю.

Люта благодарно ей улыбнулся, облегчённо выдыхая и опуская широкие плечи.

Принцесса вернулась очень быстро и бойко принялась указывать, где находятся их гостевые комнаты. Только общий круглый зал со статуями и алтарями был открыт для всех. Все остальные этажи и комнаты принадлежали королевской семье, части приближённой знати, которая тоже могла здесь жить, служащим храма, которые следили за состоянием статуй и алтарей, а также поддерживали огонь, и, разумеется, слугам. Свободных комнат для гостей тоже хватало, так что путешественники никого не стеснили.

Люцеле-Эрис получила комнату рядом с Земфирой-Кали, и та первым делом пошла смотреть комнату подруги. Комната была небольшой и аккуратной, с одноместной постелью, небольшим шкафом, туалетным столиком и письменным столом у окна, куда лился дневной свет. Всё было выполнено в чёрно-белой гамме, даже ковёр, покрывавший весь пол, был в чёрно-белую клетку.

– Ну, как? Нравится?

Девушка кивнула.

– Да, это очень мило. Я до сих пор не могу привыкнуть, что королевская семья нас так легко приняла и выделила комнаты.

Земфира улыбнулась и положила руку ей на плечо.

– Это потому что мы в Ядкаре, и нас привёл Люта-Ядэ. Далеко не на всех эрдах готовы привечать каждого встречного. – Она задумчиво хмыкнула. – Во всяком случае, недолго.

– А… – начала было Люцеле, но замялась, не зная, как выразить свою мысль.

Земфира глянула на неё и сразу всё поняла.

– Ты хочешь спросить про Люту, да? Не удивлена, что он тебе не рассказал. Он вообще не очень любит об этом распространяться. Мы-то знаем, потому что уже сколько лет дружим, да и тут гостили тоже. Только, если что, я тебе ничего не говорила.

Люцеле кивнула. Земфира заперла дверь спальни Люцеле изнутри и, убедившись, что их не подслушают, уселась на кровати. Люцеле опустилась рядом, по привычке собираясь поправить подол платья, а потом, вспомнив, что уже полторы декады не носила юбок, нервно тряхнула руками и просто села. Земфира, заметив это, улыбнулась.

– Так вот, ты уже знаешь, что Люту-Ядэ так зовут, потому что кто его родители – неизвестно. – Люцеле кивнула. Все знали о традиции называть оставленных в храмах безымянных детей вторым именем по имени бога, на чьём эрде его оставили. – Но на самом деле, его не просто нашли в храме. Одна из служительниц поздно ночью пошла проверить, горит ли священный огонь, и увидела, как некая женщина собиралась положить младенца в погребальный костёр. Увидев служительницу, женщина вскрикнула, и ребёнок закричал тоже. Так стало понятно, что младенец не мёртв. Служительница забрала дитя у матери, которая только плакала, ни слова не говоря и никак не объясняя свой поступок, а потом она убежала, а ребёнок остался. Утром ядкарка рассказала обо всём королеве, и Её Величество кири́а^[1] Ядде́ра-Яди́ста Ядкарская повелела оставить ребёнка в храме и вырастить вместе с королевскими детьми. Она же и дала Люте имя, так обещая, что он будет удачлив, любим и процветать тоже будет. В королевской семье не процветать – это редкость. – Она хохотнула.

– О-о-о, – заворожённо протянула Люцеле-Эрис. Ничего себе, как причудливо порой складывается судьба!

– Знаю-знаю, по нему, вроде, и не скажешь, что с королевскими детьми рос, но это он уже с годами пообвык. – Земфира махнула рукой. – Тем более что в одиннадцать его отправили учиться в Умару, и в Ядкар он возвращался только на каникулы. Там, в Умаре, мы и познакомились.

Люцеле кивнула. Это она уже знала. Да, всё-таки, сколько не расспрашивай, а всё равно остаётся ещё много неизведанного и удивительного в людях, хоть ты знаешь их полтора десятка дней, хоть полтора десятка лет.

Земфира, вздохнув, вдруг резко хлопнула себя по коленям и поднялась на ноги.

– Заболталась я с тобой, а нам надо ещё к обеду готовиться. Если хотим успеть в ванну, надо поторапливаться.

Внутри Люцеле всё воспрянуло. Ванна! Водопровод! Цивилизация! Путешествовать на корабле, конечно, очень романтично и интересно, но с благами цивилизации это не сравнить.

Девушки, обменявшись короткими фразами, отправились собираться к обеду. Время действительно поджимало.

***

Обеденный зал ядкарского дворца (он же храм) был гораздо больше, чем тот же зал в доме Люцеле.

«Ну, естественно. А чего я ожидала? Стола на десяток персон, чтобы одному ещё пришлось стоять? – мысленно одёрнула она себя».

Зал действительно был просторный и очень ярко освещённый. Он был прямоугольный, с длинным прямоугольным же столом, стоявшим по центру и почти таким же длинным как сам зал. По сравнению с масштабами зала, стол казался узким, но когда Люцеле приблизилась, поняла, что это вовсе не так, и если бы она легла поперёк, вытянув над головой руки, даже тогда не смогла бы дотянуться до противоположной стороны. Стол был накрыт на пару десятков персон, и девушка поняла, что обедать они будут не только в присутствии королевских особ, но, скорее всего, ещё и здешней высокой знати. В горле неожиданно пересохло. Оставалось радоваться, что приплыв в Ядкар, по дороге к храму они купили себе одежды и обуви. Всё это, естественно, поставлялось из Болеска, за редкими исключениями. Теперь Люцеле хотя бы не чувствовала себя бедной родственницей. В королевские цвета она решила не наряжаться, поэтому выбрала светло-розовое платье, в меру скромное, но и в меру дорогое. Земфира же по такому случаю распаковала платье глубокого фиолетового цвета с таким низким вырезом, который Люцеле никогда бы не решилась надеть. Земфира же в этом смотрелась не только ошеломляюще, но и на удивление органично. Заметив оценивающий взгляд Люцеле, Земфира подмигнула и шепнула:

– Я росла в Зенове. Хватит с меня скучных платьев.

Парни выглядели не так эффектно как Земфира, но всё равно хорошо и свежо. Умал-Хазаше даже повязал на шею щегольской платок такого ярко-зелёного цвета, что было больно смотреть. Мика-Дехал выбрал чёрную расстёгнутую жилетку поверх белой рубашки, Вохаз-Азхал – простую чёрную приталенную рубашку, а Люта-Ядэ пришёл в белом.

– Наслаждается, пока может. На корабле-то в таком не походишь, – улыбаясь, шепнула Люцеле Земфира.

Часть мест уже была занята, очевидно, королевскими детьми, сидевшими недалеко от главы стола. Рядом с принцессой сидели двое молодых людей: один более тонкий и высокий, с шапкой каштаново-рыжих густых волос, которые то и дело убирал по сторонам лица, а второй – широкий в плечах с буйной шапкой такого же цвета кудрей. У обоих были длинные лица, густые брови и тонкие, но хорошо очерченные губы. Принцесса же, очевидно, пошла в другого родителя: брюнетка, с широкими скулами, острым подбородком и пухлыми карминовыми губами.

Вскоре обеденный зал заполнился, и началась трапеза. Король и королева сидели во главе стола и поддерживали светскую беседу. Почти сразу, впрочем, стали обсуждать неожиданный визит сына.

– Дорогой, надолго ли ты к нам приехал? – спросила королева, высокая, черноволосая, очевидно, выпрямлявшая свои волосы, в отличие от дочери.

Люта глянул на капитана.

– На самом деле, я не уверен, – сказал он, замявшись. – Мы приехали, скорее, за советом.

Король, Зеро́-Эрзе́да Зеновский, с такими же каштановыми волосами, что и у сыновей, но менее густыми и аккуратно зачёсанными, а также с небольшой бородкой, вопросительно хмыкнул.

– Да? Тогда спрашивай, мы всегда рады помочь.

Люта потянулся к бокалу с водой, чтобы промочить горло.

– На самом деле, это целая история, и лучше, если её расскажу не я.

После этого Люта-Ядэ представил Люцеле-Эрис королевской семье, и ей пришлось держать слово. К счастью, она подозревала, что так и будет, поэтому это давалось легче. Вскоре к рассказу подключился Умал-Хазаше и остальные, внося свой вклад и дополняя рассказ деталями.

– И я предложил поехать сюда за советом, потому что мы сомневаемся, что именно лучше сделать дальше. Нельзя же плавать по Эрде бесконечно.

Король покивал.

– Разумеется, нельзя. Не ровен час, Хаум-Хоше сообразит, как найти девушку магией или решит потратить свой магический запас и попросту попытается, например, перенести её к себе, в Люстру, – Люцеле похолодела, – но будем надеяться, что он оставит что-то подобное на совсем уж крайний случай.

– Тут также важно, как далеко вы готовы зайти и с какими последствиями мириться, – заговорила королева. – Например, убивать сеньора Хаума-Хоше вы вряд ли решитесь.

Все как один замотали головами.

– Так и я думала. Замуж вы, деспини́с^[2], за него, конечно, не хотите.

Люцеле покачала головой. Королева хмыкнула.

– И компас отдать не согласитесь, даже в обмен на свою свободу?

Люцеле поджала губы. Сколько бы она об этом не думала, никак не могла себя заставить отдать такое чудо этому человеку. Кто знает, что он станет с ним искать? Он же из Хатора, там сплошь хаос и практически полное беззаконие, а раз он зарабатывает на жизнь, в основном, тем, что ищет для других людей то, что им нужно, значит, минимум, в половине случаев, лучше, чтобы он этого никогда не нашёл. Ну, или, по крайней мере, искал в разы дольше.

– Нет, – наконец, ответила она так решительно, что сама себе на миг поразилась, но поняла: так и есть. Она ничего ему не отдаст, даже если он на ней женится и станет пытать. Она скорее умрёт.

Её величество Яддера-Ядиста медленно стучала кончиками пальцев по столу.

– Что ж, – сказала она. – Единственное, что мне приходит в голову: избавиться от компаса, чтобы жених утратил к вам интерес.

Король кивнул.

– Согласен. Если вы передадите артефакт кому-нибудь, допустим, нам, тогда ему будет гораздо тяжелее его заполучить.

Неожиданно голос подала принцесса.

– А лучше вообще его уничтожить! – запальчиво воскликнула она, чем притянула к себе все взгляды и слегка смутилась. Откашлявшись, она пояснила уже спокойнее: – Тогда компас точно не попадёт ему в руки – это раз. И два… Может, это эгоистично, но я не хочу навлекать такого человека как сеньор Хоше на наши головы. – Она виновато взглянула на родителей. – У нас и так забот хватает.

– Тут поддерживаю, – отозвался старший принц, Ядзе́го-Зеро Люстрский.

Король посмотрел на наследника, вздохнул, но кивнул, соглашаясь. Королева же испытующе смотрела на Люцеле, словно стараясь считать, хватит ли ей решимости.

– Так что вы думаете, деспинис? Согласны уничтожить божественный артефакт в обмен на свою возможную свободу?

Люцеле медленно вздохнула, твёрдо встречая взгляд королевы. Во взгляде Яддеры мелькнуло уважение.

– Согласна. – Она перевела взгляд на своих попутчиков, посмотрев на всех по очереди и, наконец, остановившись на Умале. – Тогда нам придётся плыть в Болеск, чтобы сжечь компас на божественном алтаре Мален. Своего эрда у неё нет, но вся магия сосредотачивается там, поэтому и плыть стоит туда.

Принцесса Замаро ахнула.

– Вот это приключение! Хотелось бы и мне так же!

Люцеле слабо усмехнулась. Да уж, много бы она дала, чтобы не ввязываться в это приключение, которое сулило крупный конфликт с влиятельным хаторцем. Но, с другой стороны, если бы сейчас вдруг ей предложили повернуть время вспять, чтобы к ней при этом никто не сватался, и не пришлось уплывать на корабле с первым встречным юношей, Люцеле не была уверена, что согласилась бы. Слишком много она обрела, чтобы отказываться.