Малыш завозился в колыбели, закряхтел, захныкал. Таллия, хоть и была уставшей и сонной, отреагировала уже автоматически: наклонилась к колыбели, придвинутой к кровати, принюхалась, убедилась, что сын не наделал в пелёнки и жалуется на жизнь по другой причине, взяла его на руки и приложила к груди. Тот, со второго раза сумев захватить губами сосок, тут же прекратил возмущаться, закрыл глаза и довольно зачмокал.

Таллия родила неделю назад. И повитуха, и целительница наперебой сказали, что ребёнок крупный и крепенький, особенно для первенца, но, Двуединый, разве правда это? На взгляд Альбуса, он был очень маленьким и хрупким. Когда ему впервые дали подержать новорождённого сына, он запаниковал и замер, боясь и сжать слишком крепко, и уронить. И был невероятно благодарен повитухе, которая забрала у него младенца и отдала матери.

Таллия, будучи крепкой и здоровой женщиной, успела отойти от родов и училась обращаться с ребёнком; кормить его она решила сама, благо молока хватало. Брать сына на руки и держать его как следует она уже наловчилась, и делала это почти рефлекторно. Только уставала с ним, несмотря на помощь служанок, самого Альбуса и целительницы Аммелы, — последнюю попросили пока остаться в Аэно, чтобы следить за состоянием Таллии и малыша. Здешней лекарши с повитухой, по мнению Альбуса, для этого не хватало.

Таллия устроилась на подложенных под спину подушках. Ребёнок увлечённо сосал молоко, и его сморщенное личико немного разгладилось. Нет, какой же он крошечный — особенно ручка, которую он высвободил из-под пелёнки. Рядом с рукой Таллии она выглядела бы игрушечной, если бы малыш не шевелил забавными коротенькими пальцами. А мордашка была серьёзная-серьёзная...

— Он такой смешной, — пробормотал Альбус, глуповато улыбаясь.

— Ты был таким же, — отозвалась Таллия. — И я. Так странно...

Действительно — странно.

Альбус ещё толком не успел свыкнуться с мыслью о том, что он теперь отец, а слова жены подбросили ему новую. Ведь это крошечное и хрупкое существо со сморщенной мордашкой будет расти, научится ходить, разговаривать, читать... У него будет своё мнение, характер и взгляд на мир, своя судьба и своя жизнь. И всё это возникло и развивалось у Таллии внутри, а потом явилось на свет. И все, совершенно все люди появляются подобным образом.

Странно, удивительно и потрясающе.

— Представляешь, это же целый новый человек, — в тихом восхищении прошептал Альбус. — Как женщины вообще это делают?

— У самой в голове не укладывается, — устало улыбнулась Таллия. Он покачал головой и молча поцеловал её в висок. — Я до сих пор не могу придумать ему имя — какое на ум ни придёт, всё не то.

— До имянаречения ещё полгода, успеем придумать, — хмыкнул Альбус; он и сам мучился этим вопросом. Насчёт второго имени он уже решил, а вот первое... А Таллия повернула к нему голову и сказала с внезапной тревогой:

— Альбус, мне страшно. Он же совсем беспомощный, во всём от нас зависит, и так легко может умереть... Наверное, это глупо звучит... Я вроде бы достаточно обо всём этом знаю, даже роды принимала как-то, но я теперь очень боюсь что-то не так сделать...

— Тш-тш-ш, — он пригладил ей волосы и признался: — Я тоже очень боюсь, солнце. Думаю, это нормально. Поспрашиваем Серену, Аммелу, служанок, у которых есть дети... Поверь, всё непременно будет в порядке. Я не позволю, чтобы что-то случилось с ним или с тобой.

Альбус раньше не верил, что у него когда-нибудь будет своя семья, — не отец, братья и Серена, а жена и ребёнок, может, дети, кровь от его крови, — и считал, что не заслуживает такого, что ему это не нужно вовсе и будет мешать. А теперь, когда обрёл, готов был защищать свой островок спокойствия от любой напасти, потому что жил благодаря ему, а не просто дышал и двигался.

Таллия слабо улыбнулась, а потом вдруг скривилась и пожаловалась, что у неё опять разболелся живот. Альбус встал с кровати, чтобы привычно развести в стакане обезболивающее снадобье Аммелы, — целительница уверила, что для ребёнка оно безвредно, — а сзади донеслось:

— Бара-ашка. У тебя ничего срочного сейчас нет?

— Я свободен. А что?

— Когда он поест, ты его возьми, посмотри за ним? Я так спать хочу, а он пока явно не собирается.

— Разумеется, сердце моё, — мурлыкнул Альбус. Ему не в тягость было.

Но было ужасно непривычно, страшно даже — быть ответственным за такое крошечное создание. Вдруг он не сможет стать хорошим отцом? Конечно, он долго морально настраивался, как и Таллия, но быть полностью готовым оказалось нереально. И хорошо, что малыш был не таким крикливым и шумным, как Дайго, — как с ним, должно быть, намучилась Серена...

Ну ладно, хватит. Будет трудно, но всё обязательно наладится. Обязательно. Сил придавала мысль, что, когда он достигнет своей цели, — а он не может этого не сделать, просто не может, — ему всё ещё будет ради чего жить.

Только не наделать бы ошибок, только бы...