Изнеможённый истерикой и затянувшимся пребыванием в ветеринарной клинике, Кот мирно дремал на руках им же изувеченной хозяйки, слегка прикусив свой маленький розовый язычок. Заняв всё доступное место на её коленях, и тем самым наглядно дав понять, что как бы ни старался сверлящий их взглядом мужчина, все права на Ирину Алексеевну по-прежнему принадлежат только ему, тихо посапывал, периодически вздрагивая от «больничных» кошмаров.

  «Надо же, без задних лап дрыхнет, оглоед», — мысленно сокрушался Алеников, заворожённо наблюдая за этой предельно статичной картиной, которую ещё по дороге на кошачью экзекуцию он абсолютно справедливо прозвал порабощением котом человека. Надеясь на то, что спячка этого маленького засранца, устроившего им такой «весёлый» и насыщенный день продлится до утра, чем он, несомненно, планировал воспользоваться, Анатолий Борисович лишь периодически вздыхал, мысленно проклиная столичные пробки. Ночь, проведённая в одиночестве, определённо навевала тоску, а судьба с притворной благосклонностью оказала медвежью услугу: крен машины влево, и, потерявшая равновесие Ира вынужденно прижалась к нему, крепко вцепившись пальцами в бедро.

— Ирина Алексеевна, — ухмыльнувшись, обратился к ней, наблюдая за тем, как быстро его женщина ретируется из зоны опасной близости, продолжая оберегать покой этого бессовестного комка шерсти, — ты бы поосторожнее, — ладонь, преодолев разделяющие их сантиметры, по-хозяйски устроилась на её колене, — всё-таки не с роботом бесчувственным рядом сидишь, — после чего начала медленно продвигаться выше, настойчиво скользя по шершавому дениму.

— Толя, — сверкнув в его сторону гневным и определённо не одобряющим взглядом, кивнула головой блондинка, указывая на водителя, — мы всё ещё не одни, — надрывный шёпот смешался с периодически дребезжащим визгом пролетающих машин и шумом работающего двигателя, позволяя остаться услышанной исключительно её визави. Впрочем, этот хлипкий, по мнению Аленикова, аргумент остался в сознании без отклика, не заставив ни на секунду усомниться в своевременности своих действий. — И Кот спит, — резко добавила она, перехватывая руку, которая однозначно не собиралась останавливаться, — отстань!

      Услышав последнее слетевшее с её уст слово, представитель семейства кошачьих, словно понимая, что моривший беззащитного питомца голодом двуногий настойчиво покушается на его безоблачную негу, блаженно перевернулся, не упустив возможности сильно лягнуть того по костяшкам, на что Ирина сдержанно улыбнулась, обуздывая так и норовящий вырваться ехидный смешок.

      «Сговорились, значит», — отстранившись, не без иронии подумал мужчина, отворачиваясь к окну, за которым один за другим пролетали урбанистические пейзажи вечерней Москвы. Второй раз за день его далеко идущие планы на Ирину Алексеевну терпели крах из-за пушистого драчуна, который даже во сне умудрялся использовать свои боевые приёмчики.

***

      Несколько раз провернув ключ в замочной скважине, Анатолий Борисович открыл дверь, галантно пропуская свою пассию с невероятно ценным грузом вперёд в безмолвный мрак пустой квартиры, после чего, нащупав на стене выключатель, заставил прихожую залиться ярким светом лампы.

— Садись, — взглянул на приобретший чёткие формы недвижимый силуэт, обладательница которого явно находилась в раздумьях и, оценив ситуацию, осторожно посадил её на банкетку, опускаясь рядом на колено, — мне не привыкать снимать с тебя обувь, — ладонь крепко держала щиколотку, в то время как пальцы второй руки ловко расправлялись со шнуровкой, — Ирина Алексеевна.

      Воспоминания о том, как прекрасно закончился их вечер, когда в первый и, по настоятельной просьбе крайне смущённой тогда Иры, последний раз он припоминал ей про инцидент с несчастными сапогами, заставили мужчину просиять лукавой улыбкой.

      «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!» — подумал он, решив, разумеется, из благих побуждений, нарушить данное ей обещание. Однако, в отличие от обещания, «сухой закон» в квартире Ирины Алексеевны нарушить было довольно проблематично, особенно тогда, когда мысли этой женщины были заняты совершенно другим.

      Обжигающий взгляд зелёных глаз, так точно устремлённый прямо в душу, буквально испепелил всё вокруг. Быстро засунув ноги в любезно предоставленные ей домашние тапочки, Ира резко поднялась и, метнув в него очередную изумрудную молнию, направилась в гостиную, где осторожно положила на диван всё ещё сладко спящего питомца.

      Анатолий лишь иронично усмехнулся, убедившись в том, что эту неприступную крепость придётся вновь брать штурмом.

— Что ты делаешь? — появившийся через несколько минут он тихо подкрался сзади, заприметив её, стоящей около кухонного гарнитура с пачкой кошачьего корма. Левая рука, оставляя после себя жаркий след, скользнула под пальто, которое Ира так и не удосужилась снять, крепко прижимая её к мужскому торсу.

— Надо разбудить и покормить Кота, ты же этого не сделаешь, — вновь, как бы невзначай, припомнила ему его вчерашнюю выходку, не подавая вида, что происходящее однозначно начинает её волновать, — хоть и наглаживаешь его постоянно, — уголки губ дрогнули в мимолётной полуулыбке, в то время как сыплющийся в железную миску корм наполнял пространство монотонным грохотом.

— Я и тебя поглажу, — пальцы свободной руки проникли в белокурые волосы, поправляя выбившуюся из укладки тонкую прядь. — Ир, ну что ты с ним, как с маленьким, ей Богу?

— А с тобой не как с маленьким? М? Приготовь, подай, убе… — нервно вздохнула, неожиданно ощутив его ладонь рядом со своей на гладкой картонной поверхности.

— Поставь, — прошептал ей на ухо Толя, перехватывая злосчастную пачку, придя к печальному для себя выводу: события вчерашнего дня и сегодняшней ночи ещё не раз ему аукнутся. — Знаешь, Ирина Алексеевна, — развернул её к себе, тут же сталкиваясь с испытующим взглядом, — мне кажется, что это я вполне заслужил, — сделав шаг в сторону, прижал её к слепящей поверхности холодильника.

— Если ты решил этим померяться, Бог, — расположив ладони на мягкой ткани серой кофты, она отчётливо чувствовала глухой стук размеренно бьющегося сердца, придерживая мужчину на едва ощутимом расстоянии, — то тут мы с тобой на равных. Или, может быть, я уже не Венера, Афродита, Гера?

— Я люблю тебя, Ирина Алексеевна, — ухмыльнулся, вновь ощутив дурманящее влияние светлых фантомов их общего прошлого. Пальцы перехватили тонкие запястья, медленно их опуская, а затем, проделав путь вдоль распахнутых пол крайне неуместного сейчас предмета верхней одежды, оказались близ хрупких ключиц.

— Толь, я устала.

— А я и не предлагаю тебе напрягаться, — ладони нежно очертили плечи, наконец, сбрасывая с них шерстяное пальто, — даже совсем наоборот — расслабься, — горячее дыхание обожгло шею, сменившись влажными рваными поцелуями.

      Ощущая непростительно затянувшееся отсутствие внимания со стороны своей горячо любимой хозяйки, Кот, решив, наконец, разузнать причину такого внезапного затишья, встрепенулся, словно горный орёл и, позабыв о неприятных, но чертовски расслабляющих уколах, которыми не так давно мучили его пушистый зад, с шумом свалился с дивана.

— Толя! — вскрикнула Ира, резким движением отстраняя его от себя и, схватив миску, быстрым шагом направилась в гостиную.

— Не надо было класть его на диван! — нравоучительный тон крайне раздосадованного произошедшим мужчины гулким эхом раскатился по комнате, оживляя моменты, предательски ожидающие своего часа на задворках её памяти.

— Ну, да, — горько усмехнулась, поднося к мордочке шерстяного привереды, который из-за своей гордости и невероятных задатков манипулятора категорически отказывался есть сам, очередную порцию полагающегося ему кушанья, — я снова виновата, — в голове что-то щёлкнуло: поняла, что ей не стоило произносить это вслух.

— Спокойной ночи! — резко бросил Анатолий Борисович, подходя к спальне, а глаза его вновь наполнились болью, которая буквально душила по крупицам проступающую злость.

— Мг, — слегка кивнула головой, продолжая смотреть в одну единственную точку. По спине пробежал едва ощутимый холодок.

      Буквально осязая всем своим пушистым тельцем подвох во вновь образовавшемся затишье, Кот, прекрасно усвоив урок вчерашнего дня, решил поскорее спрятать всё оставшееся яство в свой явно не подготовленный к такой ответственной миссии желудочек, а потому отчаянно уплетал корм за обе щеки, разбавляя звонким хрустом давящую тоской атмосферу.

      Ещё около часа, одиноко лёжа в постели, Толя прислушивался к звукам, доносившимся из-за плотно закрытой двери: шаги, звон посуды, щелчок закипевшего чайника, шум разбивающейся о ванну струи воды.

      «Ну, нет, на такое я не подписывался», — осознав, что уже около пятнадцати минут он не слышит ничего кроме кромешной тишины, а заветная дверь так и не распахнулась, он сгрёб в охапку одеяло и медленно поплёлся в комнату Артёма.

— Простите, — прошептал максимально тихо, увидев, что обнимающая Кота, мордочка которого уютно устроилась на подушке, Ира уже пребывает в царстве сновидений, — вынужден нарушить вашу идиллию.

— Знаешь, Ирина Алексеевна, — бубнил себе под нос, забираясь на кровать с противоположной стороны, — проводить вторую ночь подряд в гордом одиночестве я не собираюсь, — укрывшись принесённым с собой одеялом, придвинулся ближе, отчётливо ощутив умиротворённое сопение шерстяного, который важно возлежал между ними, абсолютно довольный своим положением. — Да и, чёрт знает, что взбредёт ему в голову, когда закончится действие успокоительного, — рука осторожно опустилась на её талию, — буду закрывать тебя своим телом.

— Да ты только этого и ждёшь, я смотрю, — с трудом приоткрыв глаза и слабо усмехнувшись, просипела Ира, чуткий сон которой был потревожен этим занимательным монологом.

— Разговорчики! — строго произнёс Толя, полностью отзеркаливая её искреннюю улыбку, — время позднее, а мне и тебе, между прочим, завтра на работу. Так что, давай-ка спи, — привстал и, подтянувшись поближе к ней, чмокнул в щёку, после чего вновь опустился на подушку.

      Через пару минут сумрачное пространство окончательно погрузилось в безмолвие, нарушаемое лишь монотонным размеренным дыханием.