28.10.2024. Понедельник

В школе Саша всё равно невольно нервничала, потому что ей было необходимо увидеть почерк Арины, чтобы подтвердить свою теорию, но пока она не могла этого сделать и даже не была уверена, как. Ещё и первым уроком в расписании стояла история, так что Саша терялась в догадках: действительно ли историка в пятницу уволили? А если уволили, будет ли он сегодня вести уроки или кто-то другой? А если не он, то кто? И ещё с десяток вопросов кружились в её голове, перекрывая болтовню однокашников. Но вдруг все разговоры резко смолкли. Саша завертела головой, чтобы понять, в чём дело, и тоже замерла: в класс вошёл человек, но это определённо был не их историк. Среднего роста светловолосый молодой человек, очень ухоженный и симпатичный, в чёрной водолазке и джинсах, уселся за учительский стол и принялся разбираться в бумагах. Все взгляды были прикованы к нему. Часть ребят его определённо знала, да и Саша, приглядевшись, подумала, что точно его видела.

Наконец, разлившуюся тишину прервал звонок. Весь класс почти синхронно вздохнул и отмер.

 – Доброе утро. Меня зовут Давид Григорьевич Кольцов. Я – ваш новый учитель истории.

Сашу словно током ударило. Точно! Это же Давид Кольцов! Тот, о ком она столько прочитала в дневнике Кристины.

«Вот так встреча! Сначала Снежана, теперь он…»

Конечно, Саша застала те времена, когда Кристина и её компания учились в школе, но когда они учились в выпускном классе, Саша была только во втором, поэтому толком их и не помнила. Её тогда вообще мало занимала общественная жизнь, вся эта борьба старшеклассников за популярность и место под солнцем была от неё далека. Что и говорить, она только сейчас начинала входить в курс дела, общаться с людьми, зарабатывать себе какую-то репутацию помимо тихой девочки-отличницы.

Пока девушка отвлеклась на эти размышления, занятие уже началось. Давид («Григорьевич! – мысленно одёрнула себя Саша, который после знакомства с Кристининым дневником было не так-то просто сразу перестроиться») занимался тем, что опрашивал учеников, выяснял, кто на чём остановился, когда была последняя общая работа, есть ли работы, которые он должен проверить, и так далее. На всё про всё ушло минут пятнадцать, и новый историк, сверившись со своими записями, сообщил, что сейчас вполне может начать лекцию по новой теме. Ребята пробовали протестовать и заболтать его, но безуспешно, и вскоре класс уже с интересом слушал о развитии культуры в XIX веке. Саше, разумеется, тоже было интересно (она вообще с интересом относилась к учёбе, а не только ответственно), но почти сразу мысли её вновь обратились к Кристине, а следом и к Арине. Рассказ, конечно, был интересным и живым, но то, что его вёл Кристинин одноклассник, не давало полностью этим рассказом увлечься. Сейчас были дела поважнее. Нужно было придумать, как раздобыть образец Арининого почерка так, чтобы это не выглядело подозрительно и не вызвало у той вопросов. Как назло, в голову ничего не шло, а потребность сличить почерк была такой сильной, что сначала у девушки от нервного перевозбуждения затряслись руки, а потом она с нарастающей паникой почувствовала, что начинает подниматься в воздух.

«О, нет! Только не это! Только не сейчас! Отставить! Отмена! Опустись!»

Но это мысленное внушение не помогло. Саша в отчаянном порыве схватилась за парту и попыталась удержаться за неё, чтобы опуститься, но эта попытка тоже провалилась. Парта только заскрипела и чуть-чуть проехалась по полу. Тут стало очевидно, что лекция отошла на второй план, и все, включая преподавателя, теперь смотрят на неё. От этого Саша только больше занервничала.

«Успокойся! Успокойся! В прошлый раз же получилось опуститься самой, давай!»

Но проще приказать, чем сделать, особенно, когда к тебе приковано всеобщее внимание. Саше показалось, что это унизительная и смущающая сцена длится уже несколько минут, хотя на деле не прошло и минуты, прежде чем Давид Григорьевич заговорил:

 – Ребят, мне казалось, за столько лет в нашем городе вы должны были уже всякого повидать, а когда способности только появляются, мало, кто способен их контролировать. Этому нужно учиться. Не смущайте девушку. Продолжаем. – И продолжил лекцию как ни в чём ни бывало. Саша удивлённо смотрела на него, но он делал вид, словно её и вовсе нет в классе. Это подействовало успокаивающе, так что Саша решила игнорировать чужие взгляды и, в свою очередь, сосредоточиться на преподавателе. Эта тактика сработала. Через несколько минут дыхание выровнялось, и Саше удалось приземлиться на своё место. Она аккуратно поправила парту и лежащие на ней вещи, демонстративно игнорируя тех, кто продолжал украдкой пялиться в её сторону.

В голове зазвучал голос Арины:

«Теперь, раз уж ты собралась становиться будущей королевой, президентом школы и так далее и тому подобное, тебе нужно твёрдо запомнить: к тебе будет приковано всеобщее внимание. Всегда. Чего делать ни в коем случае нельзя – это показывать, что тебя это внимание заставляет нервничать или пугает. Показывай, что ты им наслаждаешься, а ещё лучше относись спокойно. Спокойствие – ключ ко всему! А внимание и мнение окружающих не должно определять каждый твой шаг. Это, конечно, важно, но окружающим об этом знать вовсе не обязательно».

Саше в очередной раз подумалось, насколько же нехарактерно для энергичной, живой, взрывной Арины уверять, что спокойствие – ключ ко всему, пусть в этом и было зерно истины. И это снова вернуло её к тому, с чего всё началось: ей нужно было раздобыть образец Арининого почерка, и чем скорее, тем лучше. Иначе она просто сойдёт с ума от неизвестности, и никакие мантры уже не помогут.