На белый свет, казавшийся теперь таким приветливым по сравнению с тьмой подземелья, они вылезли усталые и покрытые хрустящей коркой грязи. Астера ощущала, как по шее стекает пот, щекоча разгорячённую под доспехом спину — всё тело покрылось неприятной испариной. Липли к влажным голеням пыль подземелья и жёсткая шерсть гаргантюа. Голые руки стягивала бесова кровь и застывшая слизь, как будто Астера копалась во внутренностях, как заправский лекарь. От воспоминания о взорвавшемся испорченном, раскидавшем горячую требуху во все стороны, всё ещё мутило.

Мэйрос выглядел почище, но он с трудом переставлял ноги и колыхался в разные стороны, как пьяный.

— Тебе бы помощника призвать, а то не доползёшь, — усмехнулась Астера беззлобно. Некромант даже не повернул головы. Вся его разговорчивость, на которую он расщедрился во время боя, испарилась, стоило чёрному зёву пещеры изрыгнуть путников наружу. Астера из спонтанного интереса гадала: чернокнижник так умело игнорирует её? Или перестал замечать без любого притворства — как не замечаешь вездесущий песок в пустыне, привыкаешь к неудобству?

Выбившаяся из сил, она волочила за собой копьё, оставляя глубокую борозду во влажной земле — низкие хандарасские тучи успели напитать почву добротным ливнем, который шёл невесть сколько. Ослабшая тетива лука впивалась в грудную клетку. Астера медленно размышляла: да бес с ним с этим луком, можно подтянуть тетиву в кузне, на худой конец поменять… Выторговать услугу за бесценок — чай не прохлаждались они с чернокнижником, а спасали Орден, рисковали головами… Навидались всякого, выкарабкались живёхонькие… Нет, не бес с луком; добрый друг заслужил королевского обращения. Между ней и смертью шелестели тетива и оперение, как древний заговор, отводящий опасность.

Посланные сюда отряды Сестёр тоже охранял этот шёпот, рождённый таинством лука и стрелы. Не уберёг — ни одну. Почему божества Аскари услышали в этом прóклятом месте лишь её?

Астера вздохнула-всхлипнула — вылезая наружу, не позволяла ни единой мысли об увиденном впиться в сознание. Думая о том, как долго придётся скоблить кожу где-нибудь в уголке лагеря под накрапывающей моросью и уже набранной дождевой водой, насильно вспомнила о жарких купальнях Лут-Голейна.

Но вместо пёстрых мозаичных стен перед глазами встали истерзанные трупы Сестёр.

Когда чужеродная тьма рассеялась, обезображенные тела юных лучниц вынырнули откуда-то из небытия. Оказывается, всё это время они были здесь — насаженные на кольях, растянутые на дыбах, варящиеся в котлах по частям, втоптанные в землю пещеры кровавым пятном — опороченные, встретившие кошмарную смерть. Горы трупов. Кровавые следы тянулись до самого потолка пещеры. Как это можно было не заметить раньше?

— Это их крики были, — с каменным лицом сказал некромант, не отрывая взгляда от скальпа, в который он погрузил сапог.

— Как? Они давно мертвы. — Астера вглядывалась в растерзанное тело неподалёку: в плоти завелись опарыши, уже обглодавшие лицо и череп до кости. Рвотные позывы подкатывали к горлу толчками. Наёмница отвернулась.

— Не знаю, — пробормотал Мэйрос совсем уже невнятно. У Астеры неприятно свело живот; до этого ей казалось, что некромант хорошо разбирается в свалившейся на Санктуарий беде. Не хотелось думать, что хуже: чувство потерянности и засасывающего с головой отчаяния, которое она испытывала теперь так часто, или же то, как пугающе быстро она положилась на чернокнижника.

Там, в пещере, она этим вопросом не задавалась. Трудно думать о чём-либо ещё, когда пялишься на изувеченные тела. Астера всё пыталась отводить взгляд — но возвращала обратно, будто кто-то насильно заставлял её это делать. Смотреть до тошноты, до трясущихся поджилок. Упиваться отвращением и ужасом.

С одного тела — безголового, стоявшего на четвереньках около костра падших — Мэйрос снял пустой колчан. Астера смотрела, как шевелятся его губы, но ничего не слышала — догадка о том, как порочили бесы мёртвую девушку, вышибла из неё весь дух.

— Докажешь капитанше, что мы и правда нашли отряды, — разобрала она спустя время. Пальцы нервно сжали кожаный мешок. Уже на поверхности Астера прочитала коротенькую молитву, тиснёную в коже: «Незрячее Око, не закрывайся на моё будущее».

Как оно было жестоко, это Незрячее Око.

Обратный путь Астера не запомнила. Перебитая ранее нежить лежала на своих местах и не торопилась восстать снова, а попавшиеся под руку падшие оказались такими нерасторопными, что скелет Мэйроса снёс им головы одну за другой. Его истлевшие кости хрустели от каждого шага, как будто приспешник некроманта рассыпáлся на глазах. Измотанный Мэйрос не смог поднять второго. Попробовал притянуть к себе небольшие кости падшего, но те даже не сдвинулись с места.

Некромант, скелет и живая наёмница. Кровавую Пустошь, поросшую полынью да вереском, пересекала странная компания. Астера отметила где-то краем сознания: на месте Кашии она бы их застрелила ещё издалека. Бестолково бродящие мертвецы выглядели в этих местах не так подозрительно, как они втроём.

Страшно изуродованные трупы стояли перед глазами. Некромант как назло молчал, будто разучился говорить, а скелет громыхал так, что всё живое и неживое должно было услышать их за много футов. Накрапывал дождь — видно, не истратил все силы и готовился к новому ливню. Чавкала грязь под сапогами. Эти звуки заполняли сознание — и почему-то только укрепляли Астеру в мысли, что Хандарас кажется совсем мёртвым, словно всё, что её сейчас окружало, — иллюзия, жалкое подобие жизни.

Трупы перед внутренним взором никуда не девались.

Резня в Тристраме тоже её поразила, но Астера быстро пришла в себя (если не думать о том, что после этого её ни на мгновение не покидала душевная пустота и омертвение) — разевай она тогда рот, не смогла бы выбраться. У живых не было времени, чтобы оплакивать мёртвых; риск присоединиться к упокоившимся был слишком велик. Но погибшие Сёстры… Эти колчаны, тиснёные молитвами тайного Ордена… Астера не знала, почему гибель множества девушек задела её за живое. Оправиться от ужаса и смятения никак не выходило.

Значит, вот, что уготовано их миру — смерть, и страх, сводящий с ума, и беспросветная тьма? И никто, ни единое божество, ни избранный, которым должна разродиться в тягостное время земля, не придёт на помощь? Зачахнут столицы, пропитается скверной природа, и нечестивый дух изничтожит человека — такого слабого и беззащитного перед злом. Что же делать?

Астера сжала копьё, почтительно вытащила его из грязи. Её руки способны держать оружие. Это уже лучше, чем ничего. Это уже больше, чем смирение.

— Птиц нет, — хмыкнул Мэйрос, нарушая тишину. — Столько мертвечины, но нет ни одного падальщика. Боятся. Мясо гниёт, а ходит. Я бы тоже боялся.

Астера вдруг хихикнула. Судя по тому, что он начал язвить, Мэйрос медленно восстанавливал силы. Некромант покосился на неё презрительно.

— Хохочешь, наймичка? — и по неведомой причине смягчился: — Никакого сочувствия к животине… Друиды бы за такое тебя вздёрнули на суку. Эти, наверное, сейчас в ужасе. Природе — и той кирдык. Ну и прошёлся Тёмный Странник по земле, и сколько ещё пройдёт… Падаль, — сплюнул он с чувством.

— Он же наверняка демон, — сказала Астера. — Разве некроманты…

— Невежда, — перебил он с видом оскорблённой невинности. — Нет никакой разницы, демон это или ангел. Если он нарушает Баланс, значит, некроманты приступят к работе. Вечный Цикл должен находиться в равновесии. Если тебе встречался некромант, который призывал демонов, то это одно из двух: или так было нужно ради Цикла, или это был бестолковый чёрный маг, порочащий доброе имя некромантов. Наверняка его потом сожрали на обед.

И замолчал. Помрачнел и отвернулся, будто Астеры здесь не было, прибавил шаг. Наёмница успела только вздёрнуть бровь. Одни боги ведают, что было на уме у Мэйроса. Астере хватало своих забот, чтобы ещё гадать о том, что занимает чернокнижника.

Солнце клонилось к горизонту. Его лучи слабо пробивались сквозь плотную завесу седых туч, так что вечер наступил намного раньше положенного. В ложащемся на землю сумраке Астера разглядела знакомый частокол. Послышался глухой деревянный перестук — опустила лук часовая, узнавшая путников. Приглушённые огни за забором совсем немного согрели на расстоянии — Астера подумала о той чудесной куче сена в хлеву, на которой так хорошо спалось сном мертвеца прошлой ночью. Наконец-то привал…

Стоило им войти в лагерь, как некромант что-то прокряхтел себе под нос, сделался совсем равнодушным — и исчез прямо из-под Астериного носа, слившись с окружением. Бессовестно оставил на её плечи задачу разбираться с Сёстрами, ждавшими хороших вестей. Она вздохнула устало: лучницы оборачивались к ней, как по команде, награждали нечитаемыми взглядами. Будь, наверное, Астера одной из них, знала бы значение каждого. Но от неё, чужачки, глаза Сестёр хранили тайны. Короткое знакомство с Акарой убедило её: тайн этих было столько, что не перечесть.

У костра, стелившегося сегодня ближе к земле, застыла изваянием Кашия, слушая тихий голос Акары. Жрица пряталась от мороси под лиловым плащом, сжимала сухие ладони одну в другой, словно не могла скрыть волнения. Женщины одновременно повернули головы, стоило Астере приблизиться на расстояние нескольких шагов. Она подняла на уровень глаз найденный колчан. Кашия бросила на неё тот самый взгляд, который невозможно было расшифровать, отрывисто кивнула и отвернулась к костру, предпочтя ничего не говорить.

— С Логовом Зла покончено, — сказала Астера.

— От имени Сестринства Незрячего Ока благодарю вас обоих, — ответила Акара, но в её голосе не было ни торжественности, ни радости. Только скорбь. Жрица не отрывала глаз от колчана; на немолодом лице застыла печаль, делавшая Акару старше своих лет. — Теперь у нас есть надежда продержаться ещё какое-то время. Спасибо.

— Если Кровавый Ворон не подымет всех тех, кто погиб в той пещере — да, у нас есть шанс, — проговорила Кашия глухо, глядя в огонь. — Она разворошила наше кладбище и засела там, как королева. Думает, верно, что похожа на свою хозяйку.

— Как бы ты ни злилась на неё, это уже не тот человек, что был раньше, — ответила Акара ровным тоном. — Боюсь, потребуются значительные силы, чтобы вернуть ей рассудок.

— Ты всё ещё веришь, что Морейна когда-то станет собой? — Кашия ухмыльнулась, оскалилась в жестокой усмешке. — Очнись, Акара. Побывав в Аду, не вернёшься прежним. Мы можем только убить её. Это будет последняя милость от Ордена.

— Про кого вы говорите? — Астера нахмурилась. Незнакомые имена означали, что разговор двух матрон не предназначался для чужих ушей — но почему-то они говорили при ней и даже не понижали голоса. Будто… хотели, чтобы она знала.

Астера не успела подумать, стоит ли ей ввязываться в то, что ей предложат. Кашия заговорила — чётко и ровно, командирским тоном:

— На монастырском кладбище завелась нечисть. Зовёт себя Кровавым Вороном. Она собирает армию мертвецов — при этом сама давно должна гнить в могиле. Мои разведчицы пытались прикончить её, но справиться с кукловодом, пока его куклы давят числом, трудно. — Астера нервно повела плечом; голубые глаза Кашии пригвождали к месту, как копьё: — Убей её, амазонка.

— Почему? — хмыкнула наёмница, вглядываясь в жёсткое волевое лицо Кашии. Та истолковала её вопрос верно:

— Нам некого посылать. Мы снарядили один отряд, но он не вернулся. Каждый боец на счету.

— Кровавый Ворон была лучшей из нас, — вдруг заговорила Акара надломленным голосом, так что Астере стало ясно: эта боль так и не прошла. — Морейна была капитаном лучшего отряда нашего Ордена. Она дошла до самого дна Тристрамских катакомб и сразила Диабло вместе с принцем Хандараса и визджерейским магом, и вернулась домой с победой. Но… Зло всегда находит самый короткий путь, дитя. Одна душевная рана, и зло вцепится в неё паразитом, уничтожит твой дух, извратит саму суть. Морейна вернулась с победой и с иссечённой душой.

— Поэтому стала Кровавым Вороном? — догадалась Астера.

— Да. Она взяла себе новое имя и покинула нас. Больше она не принадлежит себе.

— Её можно только убить, — повторила Кашия с нажимом, по всей видимости, обращаясь к Акаре. — От этой напасти нет ни молитвы, ни эликсира. Она обретёт покой только в смерти.

Астера отвела взгляд. Вряд ли ей за это заплатят; с другой стороны, что ещё ей остаётся? Кровавый Ворон — одно из препятствий на пути в Лут-Голейн. Она держалась за мысль о Лут-Голейне, как за последнее, что связывало её, оцепеневшую и парализованную, с реальностью. Вырваться из Хандараса, дойти до Морей-Близнецов — а там уже действовать по ситуации. Плана лучше у Астеры не было. Что вообще можно считать «планом лучше», когда вокруг творится сплошная чертовщина? К тому же… Жалость к обездоленному Ордену, возникшая в ней, стоило Астере впервые войти в их лагерь, никуда не делась. Отстаивающие существование Ордена Сёстры почему-то пробуждали больше чувств, чем очередная опустевшая деревня; вид брошенных хижин был до равнодушия привычным.

— А чернокнижник?.. — спохватилась Астера.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь, — язвительно прозвучало за спиной. Она обернулась: Мэйрос с недовольным видом зачерпывал ложкой похлёбку. При взгляде на него Астера почувствовала, как сводит живот от голода. Значит, пока она разговаривала с матронами, он успел соскрести с себя грязь и добыть еду. — Я некромант, наймичка. Чернокнижник — это ваш Кровавый Ворон.

— Много чести разбираться в сортах дерьма, — бросила Кашия с надменным видом. Акара долго на неё посмотрела. К удивлению Астеры, капитанша заметно стушевалась под внимательным взглядом жрицы.

— С дерьмом кому-то нужно разбираться, иначе этот мир утонет в нечистотах, — философски изрёк Мэйрос; на секунду он даже выглядел не таким противным, словно во взгляде у него появилась доселе невиданная мудрость. — Но кто я такой, чтобы указывать на нюансы, правда? — Он расплылся в издевательской усмешке, от которой Кашия медленно потянулась к клинку на поясе.

— Ты поможешь? — спросила Астера прямо, чтобы пресечь назревающий конфликт. Странное дело: за несколько часов, проведённых бок о бок с Мэйросом, у неё выработался иммунитет к его гадкому языку и презрительному взгляду. Вместо раздражения она даже ощутила, что его язвительные речи веселят её.

— «Помочь» и «наняться» — совершенно разные вещи. Тоже нюанс, между прочим. — Он с силой грохнул ложкой по опустевшему дну железной тарелки. Кашия вздрогнула; сложила руки на груди и вцепилась пальцами чуть ниже плеч, словно не давала им совершить непоправимое. Например, придушить некроманта. — И, по-моему, ты должна разбираться в этом лучше всего.

— Я не нанималась к Ордену, — ответила Астера громко, надеясь, что пресечёт поток издёвок правдой. — Я хочу помочь.

— Ну а я — нет. — Кривляясь, Мэйрос отвесил поклон Акаре и Кашии: — Спасибо, любезные. Я очистил пещеру вместе с этой блаженной, вы — предоставили кров и еду. На рассвете я покину вас.

— Но Кровавый Ворон… — начала Астера, распаляясь. Он всё слышал! Ведь не слепой, тоже видит, в каком бедственном положении сейчас Орден! Астера привыкла получать достойную плату за свой труд, но это не означало, что ей было чуждо понимание. В такое время бросить на произвол судьбы нуждающихся — взять на душу неискупимый грех.

Акара прервала её мягким движением руки и заговорила вкрадчиво:

— У меня есть некоторые магические артефакты, которые могут тебя заинтересовать, некромант. — Астера видела, как у Мэйроса сверкнули глаза. — Заговорённые амулеты, кольца с камнями, волшебные посохи…

— Втридорога небось? — усмехнулся он.

— Спроса на них никакого. С нежитью особо не поторгуешь, — улыбнулась Акара насмешливо. В отличие от Кашии, она ни словом, ни жестом не показала своей неприязни и, кажется, относилась к некроманту хорошо. — Кто знает, может, отдам что-то бесплатно…

— Выступим через два дня, — подумав, вынес Мэйрос свой вердикт. — Отдохну и посмотрю, что можно сделать с вашей Морейной.

— Спасибо вам обоим, — протянула Акара напевно, словно молитву. Изгиб её улыбки, показавшийся из-под тьмы капюшона, отозвался внутри неожиданным теплом.

***

Грязь не хотела отскребаться. Астера принялась скоблить кожу обломанными ногтями; мороси с неба и вылитых ей на голову двух полных вёдер не хватало. Будто она родилась в той пещере и собирала грязевую броню на коже долгие годы.

— Может, потереть? — неуверенно предложила Мерана, девчонка лет пятнадцати. — Где-то у нас был пук травы для этого…

— Давай сюда, что ж поделать…

Пока девочка бегала по лагерю в поисках мочалки, непредусмотрительно забрав с собой факел, Астера, голая и мокрая, в полутьме оттирала тряпкой грязные пятна с кожаного доспеха, стараясь не разводить на нём сырость. И при этом думала — не могла отделаться от мыслей: куда её занесло? Когда-то после тяжёлых переходов через пустыню или морских путешествий она отмокала в купальнях Лут-Голейна. А сейчас — закуток лагеря, грязь под ногами, ночь и затянутое тучами небо над головой. Уставшее замёрзшее тело била дрожь, а головная боль никак не проходила ещё с момента, когда в пещере верещали падшие.

Не Астере было жаловаться на жизнь, но с Фаридом, готовым потратиться на единственную вещь в этом мире — комфорт, она привыкла к удобствам. Старик всегда брал в караван дополнительную крытую повозку, в которой никогда не везли товар — в ней спали по ночам или отдыхали днём. На постоялых дворах он всегда брал лучшие комнаты, а также лучшие блюда. В общем, Фарид был самым богатым её наймодателем.

Если бы её мать узнала о том, как Астера сейчас вся внутренне сжималась от нищей обстановки, дала бы ей хорошую затрещину. И непременно бы сказала: я в твои годы довольствовалась самым малым. Ну что ж… Самое малое у Астеры сейчас и правда было.

Она знала: дело было не в лишениях. Просто забытый богами лагерь — ещё одно свидетельство того, что в эти земли пришло зло, способное смести человека.

— Нашла. — Запыхавшаяся Мерана приладила факел к пустой повозке, за которой пряталась Астера, поставила ещё одно наполненное ведро рядом и тут же принялась усиленно тереть её плечи. — Сейчас, госпожа, я вас почищу.

Благо, воняющая корка была только на руках, шее и ногах — там, где не закрывал тело доспех. Мерана работала так тщательно, что Астера на секунду представила себя какой-нибудь знатной дамой, у которой было множество слуг. Одна для того, чтобы надевать платья, другая — для водных процедур, третья — для причёски…

Она поглядывала на девчонку, нахмурившуюся от старания. В её лице было ещё так много детских черт — тело уже оформилось, а вот лицо преобразиться не успело. Даже голод и физический труд не испортили этой нежности. Тёмные волосы Мерана собирала в хвост, как и другие Сёстры, но у шеи торчали несколько неубранных прядей. Кожаный доспех был не по размеру и забавно топорщился на ней.

Маленькая. Ещё совсем маленькая, несмотря на возраст.

Мерана бросала на неё взгляды исподтишка, мялась. В отличие от Сестёр постарше, она не умела прятать эмоции. Ребёнок…

— Чего хочешь спросить? Я же вижу, — сказала Астера. Девчонка тут же открыла рот:

— Госпожа, а как там, на Кровавых Пустошах? Много гадов?

— Не шибко. В пещере было больше.

— Знамо дело, их к Монастырю всё больше и больше. Прутся туда, где… — Мерана резко осеклась. Виновато взглянула на неё: видимо, чуть не сболтнула лишнего. Перевела тему: — Мне Сёстры говорили, что в Пустошах сейчас тихо почти, потому что мы ушли далеко, а всех в округе они постарались сжечь, чтоб мертвяки не вставали заново. Я-то в лагере сижу, меня не пускают даже в караул в Пустоши. Будь, говорят, тут, сторожи матерь нашу Акару… — Она понизила голос и зашептала тоскливо: — Да только ей, Акаре, вряд ли нужна моя защита, она во сто крат меня сильнее… А я хочу на вылазки, как остальные. Я лучше всех из младших стреляю из лука, а Кашия только отмахивается: тебе, говорит, далеко ещё, пока перо в полёте не собьёшь — ко мне не суйся даже…

— И что, не сбивается пока? — спросила Астера и с трудом сдержала улыбку. Девчонка говорила серьёзно; не хотелось обижать её насмешкой.

— Не сбивается… Видели худую курицу? Это Дикарка. Это я… Хех. Это я ей все перья пообщипала, пока тренировалась.

— Ничего, обрастёт. А почему Дикарка?

— Да она совсем бешеная! То, что яйца не даёт забрать, — это ещё ладно. Эта дура заклевала недобитого падшего, представляете? Он у лагеря откуда-то взялся, весь в ранах. Так она выскочила и как давай на него кидаться! Не успокоилась, пока не прикончила. Так что… у нас даже курицы боевые, госпожа.

— Как она тебе только отдавала свои перья? — не выдержав, рассмеялась Астера. Под разговоры Мерана оттёрла с неё грязь и теперь помогала с волосами, которые пережили выкрутасы от испорченных. Оказывается, слюна демонов очень стойкая — хоть в причёсках используй, если надо закрепить волосы.

— Не знаю даже, может, чует, что я своя… Госпожа, я попросить хотела. Только не гоните меня, ладно? — Астера приподняла наклонённую голову, взглядом призывая говорить дальше. — Возьмите меня с собой, а? Я могу нести для вас копья и колчаны. Могу быть приманкой для демонов — я быстро бегаю, не догонят. А если убьют — стану скелетом для некроманта. Одна польза.

— Разрази тебя Зераэ за такие речи, глупая, — осадила её Астера. — У некроманта этих скелетов пруд пруди, зачем ты ему? Видно, поэтому тебя Кашия и не выпускает, чтоб ты не убилась раньше времени.

Астера с силой принялась мылить волосы щёлоком. Девчонка так разозлила её, что ей с трудом удалось успокоиться. Она прекрасно понимала, почему младших держат в лагере; им, недоучкам и детям, не место на войне. Кашия теряла отряды обученных воительниц, но не заменяла их такими, как Мерана.

Она подняла голову, посмотрела на девчонку спокойным взглядом. Тут и внутреннего взора не нужно, чтобы понять: очень хочет быть нужной, но сама ещё так юна. Мерана, кажется, сдерживала слёзы.

— Ну, не обижайся. Я же не знаю, какой ты воин, вот и сказала сгоряча. — Астера нагой укуталась в плащ, затем положила руку на худенькое плечо. — Мы с чернокнижником пойдём на Кровавого Ворона. Судя по описаниям Кашии, это опасный враг. Тебе с таким сражаться ещё рано.

— Но потом… Потом-то возьмёте? — спросила она жалостливо.

— Как знать. Вдруг Кашия решит, что ты готова? — Астера улыбнулась ей, подбадривая. Мерана неловко улыбнулась в ответ.

— Вы очень красивая, госпожа. Волосы такие светлые… У наших нет таких ни у кого.

— Мерана, меня не возьмёшь лестью, — хмыкнула Астера. Вот же пройдоха.

— А это не лесть. Если мне нужно будет доказать, что меня можно брать с собой, я докажу это делом, а не словами. Я просто говорю правду…

— Спасибо. И за помощь тоже. — Астера усмехнулась. Эта девочка начинала ей нравиться — и дело было вовсе не в комплиментах.