Провернув два раза ключ, Стёпа оставил его в замке. Затем разулся, снял куртку с шапкой и поплёлся в ванную. Вымыв и согрев руки, поднял взгляд на своё отражение. Лохматый раскрасневшийся Стёпа в зеркале расплылся в глупой, словно бы ещё немного пьяной улыбке.

Он и не думал, что Володя сдержит своё обещание сводить его на каток. Но за завтраком — оказалось, Стёпа на самом деле любил овсянку, просто ни он, ни Слава не умели её готовить — тот уточнил, не занят ли сегодня Стёпа, и предложил после еды двинуть на ближайший каток. Стёпа готов был согласиться, но, подумав, решил, что ему надо хотя бы на пару часов остаться одному и переварить вчерашний день. Или, скорее, вечер. И ночь.

Володя пожал плечами, согласился встретиться в обед, вызвал ему такси и, коротко поцеловав в коридоре на прощание, проводил до шлагбаума. А потом попрощался ещё раз, чисто «по-мужски» пожав Стёпе руку. И Стёпа всю дорогу до своего дома пялился на эту руку, словно бы пытался убедиться, что произошедшее ему не приснилось.

Он взял со стиральной машинки телефон и открыл диалог с Володей, где сам пятнадцать минут назад написал: «встречаемся в два!». Не приснилось.

Уже зайдя в спальню и плюхнувшись на неаккуратно застеленную кровать, прочитал новые сообщения от Феди и позвонил ему. Ответил тот почти сразу.

— Что-то ты часто стал звонить. Может, мне уже и голосовые можно тебе слать?

— И тебе привет. Как Тёма?

— Уже лучше, но пока придётся полежать в ветеринарке под капельницами, — вздохнул Федя. — Ну, не впервой, переживём… Как твоё свидание?

— М-м… — Стёпа задумался. Как это свидание охарактеризовать-то? — Хорошо. Сегодня будет второе.

— Серьёзно? — с искренним удивлением спросил Федя.

— Серьёзно, — передразнил Стёпа.

— Ему настолько понравился букет?

— Ага, конечно, только из-за него мне и дал.

— Он тебе… дал?

— Нет, — с некоторой обидой в голосе ответил Стёпа, — он на первом свидании не даёт…

Федя рассмеялся — немного глухо, видимо отняв телефон от уха. Потом сказал:

— У меня тут тоже, ну… Мы с Маем теперь встречаемся.

— Быстро ты моему совету последовал. — Стёпа лёг на живот и подтянул к груди подушку. — Познакомь нас как-нибудь, что ли.

— Обязательно, — пообещал Федя, явно улыбаясь во все тридцать два.

— Слушай, Федь, — начал было Стёпа. Затем он замолк, закусив щёку. Вздохнув, всё же продолжил: — У тебя ведь в любом случае опыта больше… Я просто не совсем понимаю, ну, как с парнями…

— Что? Секс?

— Какой, блин, секс! — Стёпа от смущения и негодования резко подскочил и сел по-турецки. — Я тебе девственник, что ли? Я умею инетом пользоваться, спасибо… Я про отношения. Свидания и всё такое. Только не надо вот это вот «просто будь самим собой».

— А кем ещё? Я с девушками, конечно, не встречался, но не думаю, что что-то сильно отличается. Вы просто занимаетесь тем, что вам обоим нравится, хорошо проводите время, находите компромиссы в случае разногласий… В идеале. Боже, Стёпа, я тоже не знаток. Я же до Мая только с Костей и встречался.

— Плохой опыт тоже опыт, — возразил Стёпа. — Ладно. Спасибо. Пойду, что ли, морально готовиться. Ты это, тоже звони, если что. — Подумав, добавил: — Но голосовых не надо.

— Окей, — со смешком ответил Федя и, попрощавшись, отключился.

Отложив телефон, Стёпа упал спиной на кровать. Подготовиться стоило, но он совсем не знал как. Думать о предстоящей встрече было волнительно. И в хорошем, и в плохом смысле. Володя не был похож ни на кого из его окружения. Он вообще с такими «взрослыми» взрослыми разве что по работе общался. Точного возраста Стёпа не знал, но он бы дал Володе лет тридцать пять. Да, он бы дал Володе… Стёпа вздохнул и накрыл лицо подушкой. Может, ему попросту хотелось секса? Может, в нём проснулись желания, от которых его сперва отвратили наставления строгой сестры, а затем — не особо участливое отношение Кости после той новогодней ночи?

Да нет. Вернее, не так: ему хотелось, но только с Володей. И хотелось с ним не только секса. То самое романтическое влечение — только в этот раз совсем не лёгкое.

Ну и угораздило же его в клуб сходить.

В час Стёпа почти был готов. Он перерыл шкаф, нашёл более-менее устроившие его джинсы и свитер, на всякий случай помылся и перекусил. Затем достал из глубин тумбы в коридоре коньки и примерил: давно не надевал, мало ли. Люди, говорят, до двадцати пяти лет могут расти. Ему вообще не помешал бы сантиметр-другой… Стянув коньки, он поднялся с пола и поплёлся обратно в спальню: слишком рано собрался. Стёпа хотел позалипать на соцсети, чтобы как-то отвлечься, но, взяв в руки оставленный на кровати телефон, увидел сообщение от Володи.

«Тебя забрать?» — написал он минуту назад.

Точно. Утром Стёпа отказался от того, чтобы Володя подвёз его, — мол, они ведь вчера пили. Но теперь, когда разум немного прояснился, он был готов увидеть Володю за рулём. Ещё несколько часов назад он бы не пережил такой удар. Только не после Володи у плиты. Какая же у него спина…

«Было бы неплохо», — поспешил ответить Стёпа и следом скинул адрес.

«Буду через полчаса».

Следующие тридцать минут пережить оказалось труднее, чем три предыдущих часа. Покопавшись немного в телефоне, Стёпа не выдержал, оделся, обулся и, закинув на плечо рюкзак, вышел во двор. Протоптал в снегу новую дорожку через парковку и оказался на улице. Заметив знакомую фигуру, застыл. Володя стоял у высокой чёрной «Мазды» и… не делал абсолютно ничего. Просто стоял. Возможно, в раздумьях. Стёпа решил уж было вернуться во двор и дождаться, пока ему напишут, но тут сам Володя заметил его.

— Ты рано, — неловко заметил Стёпа, подойдя ближе.

— Быстро доехал.

— Так сильно хотел меня увидеть? — пошутил он.

— Наверное, — неожиданно серьёзно ответил Володя. Он открыл переднюю дверь. — Садись, не мёрзни.

Стёпа сел. В салоне было чисто и просторно. Пахло чем-то древесным. Стёпа поднял взгляд на небольшой матовый пузырёк с ароматизатором.

— Люда подарила на Новый год, — пояснил Володя. — Жена брата.

— Приятно пахнет.

Володя кивнул, завёл машину и включил печку. Догадавшись, видимо, о содержимом рюкзака, он спросил:

— У тебя свои коньки?

— Ага. Правда, я давно не катался. Я вообще не планировал их покупать, но Саша… Это друг. Наверное, бывший — мы уже почти не общаемся. В общем, он убедил нас, что у каждого россиянина должны быть свои коньки. Типа мы живëм в стране фигурного катания и хоккея, а у самих коньков даже нет. Но сходили мы компашкой на каток от силы раза два… Возможно, я разучился уже.

— Ничего, раскатаешься.

— У тебя тоже свои?

— Свои. Только заточить надо.

— Дай угадаю: часто катаешься с племянниками?

— Ну, бывает, — рассмеялся Володя. Он наконец встроился в поток машин. — Они только в этом году на лёд встали, учил их в основном я. Так что я привык падающих ловить, не беспокойся.

— А успокаивать всё-таки упавших? — полюбопытствовал Стёпа.

— Тоже иногда приходится.

Представить его с детьми было трудновато, но у Стёпы всё-таки получилось: вот весь такой серьёзный Володя, за правую его руку держится пятилетняя девочка в цветастой куртке и шапке с завязками, за левую — похожий на неё мальчик того же возраста. Мило. Хотя он бы скорее предпочёл увидеть эту картину вживую. «Да, дети, я друг вашего дяди, который на добрый десяток лет меня старше… Почему я так на него смотрю? Ну конечно, я завидую его мышцам! Слюни? Какие слюни?..» Стёпа хмыкнул.

— Если б знал, что тебя тоже придётся успокаивать, взял бы с собой носовых платков.

— У меня свои есть, — едва сдержав улыбку, отозвался Стёпа.

Этот сдержанный бугай, из которого и смех едва выдавишь, начал шутить! Прогресс, прогресс.

Володя припарковался перед торговым центром, и они выбрались из машины. Ветра почти не было, как и облаков, но по большому овальному катку рассекало не больше человек шести-семи: будний день ведь. Тем лучше, решил Стёпа. Володя заплатил за заточку коньков — и своих, и чужих, — и, по его же настоянию слегка размявшись и переобувшись, они вышли к катку. Стёпа вслед за Володей поставил на лёд первую ногу, потом, вцепившись в ограждение, вторую. И замер в нерешительности. Лëд выглядел как-то особенно скользким. Может, не стоило вообще всё это затевать? Сейчас он ляпнется, и свидание их продолжится в травмпункте…

Развернувшись, Володя протянул ему руку. Кто-то протиснулся в проход слева от Стёпы, и он, всё же взявшись за предложенную руку, попробовал двинуться вперёд. Володя встал сбоку от него.

— Можно я тебя за локоть возьму? — смущённо попросил Стёпа. — А то люди смотрят…

Володя послушно подставил ему локоть вместо ладони и посоветовал:

— Попробуй пока просто походить, чтобы привыкнуть. И согни немного ноги в коленях.

— Типа так?

Скользнув вперёд и встав полубоком, Володя обхватил его колено и чуть разогнул. Потом положил ладонь на спину, чтобы Стёпа выпрямился, и, наконец, мягко взяв за подбородок, приподнял его голову.

— Если ты ещё раз так сделаешь, у меня ноги, наоборот, разъезжаться начнут, — тихо пробурчал Стёпа.

Володя удивлённо взглянул на него, кашлянул и занял своё прежнее положение.

— Пробуй.

Стёпа переставил ногу. Затем вторую. Пока ничего травмоопасного. Он ещё прошёлся и, косясь на движущегося рядом Володю, попробовал поскользить.

— Ну вот, молодец. Теперь лучше одной рукой держись, чтобы свободнее было.

Надёжный твёрдый бортик, который точно никуда не уедет, или Володя, тоже довольно-таки твёрдый и вроде как никуда уезжать не собирающийся? Стёпа, кинув прощальный взгляд на ограждение, оттолкнулся и позволил Володе вести. От скорости он сперва испуганно напрягся, но, привыкнув после первого круга по катку, восхищённо поделился:

— Классно… Я обычно только часа через полтора от бортика отлипал.

— Здесь главное — практика. Желательно хотя бы раз в неделю заниматься.

— Думаю, без такой поддержки, — Стёпа похлопал Володю по руке, — я быстро себе нос расквашу. Никогда не был силён в спорте.

— Пару свободных часов в неделю я найду.

— А племянники?

— Можно с ними, если ты не против, — пожал плечами Володя. — Они уже уверенно стоят на льду, я им и не нужен особо.

— Быстро ты решил меня с семьёй познакомить, — хмыкнул Стёпа. — А кто-нибудь знает, что ты?..

— Брат знает. Люда тоже. Детям пока необязательно.

— Это… классно.

Расскажет ли Стёпа когда-нибудь своим? Ну, пока и рассказывать особо было нечего. Стёпа вздохнул и постарался отогнать невесёлые мысли. Может, у них ничего и не склеится, но почему бы не позволить себе просто хорошо провести время? Позавчера он и на первое свидание особо не надеялся, а сегодня его терпеливо учат кататься на коньках и даже готовы с драгоценными племянниками познакомить.

Спустя час, когда Стёпа уже мог почти свободно скользить без поддержки и научился правильно падать, потому что, оказалось, этому тоже надо учиться, поднялся ветер. Нагнанные им облака Стёпу мало волновали, но вот руки начали мёрзнуть даже в перчатках, вытащенных из закромов шкафа. Да и куртка на нём была короткая, не зимняя.

— Хочешь глинтвейна? — спросил Володя. — В кофейне на первом этаже должен быть. — И, прежде чем Стёпа успел что-то сказать, уточнил: — Безалкогольный.

Ну да, пьяным Стёпа позволял себе немного больше, чем позволял обычно. Но обязательно было вот так об этом напоминать?

— Сказал так, словно я пьяница какой-то… Давно глинтвейн не пил. Почему бы и нет.

Переобувшись и оставив коньки в машине, они направились к торговому центру. Вход в кофейню, находившийся снаружи здания, был украшен искусственными еловыми ветками — весьма, впрочем, похожими на настоящие — и блестящими красными шарами. Не особо оригинально, но зато не вырвиглазно, благодушно заключил Стёпа и вошёл первым. Они заказали у позёвывающей в кулак бариста глинтвейн на виноградном соке и имбирное печенье и заняли столик у окна.

— Ну что, ученик из меня лучше, чем из пятилетки? — спросил Стёпа, устроившись на высоком стуле.

— Ты молодец. Быстро учишься.

— Мне повезло с учителем. Думаю, из тебя вышел бы отличный тренер.

— Всё ещё пытаешься найти мне новую профессию? — с лёгкой улыбкой спросил Володя.

— Мог бы просто сказать: «Спасибо за комплимент».

— Спасибо за комплимент.

— Не за что, — буркнул Стёпа. И почему любой их диалог рано или поздно начинал походить на флирт? Или, когда человек тебе нравится, у любого слова появляется какой-то розоватый оттенок? — А на кого ты вообще учился?

— Учился? На сварщика. По профессии года три работал…

Принесли заказ, и Володя отвлёкся на то, чтобы поблагодарить всё ту же бариста. Стёпа хлебнул глинтвейна из высокой прозрачной кружки и спросил:

— А потом?

— Потом охранником. Ещё грузчиком, и ещё раз грузчиком. Теперь вот в клубе.

Ну ладно, решил Стёпа, вышибалой безопасней работать, чем сварщиком. Максимум пьянчуга какой лицо разукрасит. Если решится.

— А как ты?.. — спросил Стёпа, коснувшись своего носа.

— Бурная молодость, — хмыкнул Володя. — Мозги у меня не сразу появились. Ты есть не хочешь? Я сам редко вне дома обедаю, не подумал.

— Не-а. У меня аппетит ближе к вечеру просыпается. Я и завтракаю не всегда. — Стёпа откусил от печенья и запил большим глотком глинтвейна. — Тебе же завтра на работу? — Володя кивнул. — Сходим куда-нибудь на следующих выходных? Может, в кино что-нибудь интересное идёт…

— А коньки?

— А это через выходные, — вскинув голову, быстро ответил Стёпа.

— Хорошо.

Отлично. Третье свидание — и вроде как четвёртое — у него в кармане. Но лучше пока не расслабляться. Володя не был похож на того, кто не держит слово, но Стёпа умел всё испортить.

Отогревшись глинтвейном, Стёпа, не хотевший пока расходиться, предложил прогуляться в парке неподалёку. Уже шагая по утоптанному снегу тротуара, Стёпа вспомнил разговор с Федей и спросил:

— Ты сам чего хотел бы? А то я тебя то туда, то туда таскаю…

— Я доволен, если доволен ты.

Стёпа закатил глаза. Ну, чего-то похожего он и ожидал.

— Дамский угодник.

— Почему дамский?

— Ну да… А всё-таки? Ты ж не только с братом и его семьёй зависаешь. Бары? Клубы? Тебя же наверняка в своём угощают.

— Я редко как гость прихожу. Слишком шумно и ярко. Да и танцы не моё. Бары… Бывает.

— Кино? — продолжал расспросы Стёпа.

— Если приглашают.

— Не любишь?

— Не то чтоб не люблю. Просто не вижу смысла идти только ради фильма. А с хорошей компанией — почему бы и нет.

— И часто тебя приглашают?

— Не особо. Наш люд предпочитает сразу в койку. И разбежаться. А я от такого подустал.

— Я, если что, убегать никуда не собирался, — поспешил оправдаться Стёпа. Он повернулся полубоком к Володе, чтобы лучше видеть его лицо. Стёпа не заметил ни тени укора в его взгляде, но почему-то почувствовал новый прилив стыда. — Я просто, ну…

Он вдруг проехался подошвой ботинка по какому-то обледеневшему бугру и завалился назад быстрее, чем Володя успел схватить его. Под пронзённой вспышкой боли рукой что-то хрустнуло, и перчатка тут же потяжелела от воды. Левая штанина тоже начала неприятно липнуть к бедру. Шею холодил набравшийся за ворот снег.

— Что-то поймать у тебя не получилось, — выдохнул Стёпа. Боль, к счастью, тут же прошла. — Утешать будешь?

Утешать не пришлось, потому что из-за намоченной одежды и одного-двух синяков он не сильно расстроился, но вместо парка они направились к парковке. Володя стянул с него, трясущегося от холода, мокрую куртку, кинул её на заднее сидение, накрыл Стёпу своей и включил печку. Прогрев машину, он вырулил на дорогу и как бы в оправдание сказал:

— Ко мне ближе будет.

Стёпа согласно кивнул. Кто он такой, чтобы отказываться снова побывать у Володи дома и, возможно, надеть его одежду?

— Знаешь, — начал Стёпа, когда они встали в небольшую пробку, и тут же замолк. Володя лишь бросил на него внимательный взгляд и не стал ничего говорить. — Ты мне на самом деле сразу понравился. Дело даже не во внешности, хотя она у тебя, конечно, выразительная, а в чём-то… Я не знаю, мимике? Манере речи? Меня, конечно, выбесило, что ты меня в клуб не пустил, но ты так вежливо отказал. Мало кто так с подростками важничает. И я просто подумал, вдруг… — Он потёр шею и подхватил тут же сползшую куртку. — Вдруг что-нибудь получится. А если нет… то нет. Вряд ли ж ты станешь мне на рабочем месте морду бить. Я долго был безответно влюблён — или, не знаю, одержим? — и мне захотелось чего-то нового. Прости, если показалось, что я над тобой издеваюсь. Не мог же я просто начать тебя пикапить. Я в принципе не умею. А букет… Тоже глупо вышло. Неудачная шутка.

Пробка рассосалась, но «Мазда» почти тут же остановилась перед светофором. Володя положил руку на Стёпино плечо и слегка сжал.

— Да симпатичный букет, чего ты… Да и ты тоже… Только это, вазу купить надо. Согрелся?

Стёпа закивал. Согрелся — мягко сказано. У него всё лицо горело от стыда и смущения. Падение в лужу и то не так по гордости било. Радовало лишь то, что его смущение, по-видимому, передалось и Володе.

В квартире Стёпе сразу выдали тапки и одежду, в которой он спал, — самую маленькую, наверное, из футболок и спортивки со шнурком, чтобы точно не спали, — и отправили в душ. Стёпа быстро стянул с себя одежду и, оставшись в одних трусах, включил горячую воду. За сдвинутой к середине шторой он обнаружил пышный фикус в высоком белом горшке. Стёпа сперва завис, потом выключил воду и задумчиво почесал шею. Наверное, неприлично как-то будет вместе с этим крепышом мыться?

— Володь! — крикнул Стёпа, приоткрыв дверь. — Тут бы фикус убрать.

Володя вскоре появился в проёме.

— Забыл про него. — Он бросил быстрый взгляд на Стёпу, тут же вспомнившего, что на нём одни трусы, и повернулся к ванной. — Подарили на новоселье. Уже года три пытаюсь его не угробить.

— Это… Я не специально. Да и не то чтоб мне есть чем тебя соблазнять.

Володя кинул на него ещё один взгляд, на этот раз задержавшись подольше.

— Вполне себе есть, — пожал он плечами и, подняв горшок, опустил его на поддон у стиральной машины.

— Да? Ну, на тебя что-то пока не подействовало.

— Я умею себя контролировать, — улыбнулся Володя.

Он закатал рукава, снял со стойки душ и, включив сильный напор, направил на белую эмаль ванны. Стёпа присел на угол бортика.

— Как будто кто-то тебя об этом просит. Ладно. — Стёпа вздохнул. — Не заставлять же мне тебя, в конце концов. Хотя помыться мы могли бы и вместе. Согреть, так сказать, друг друга.

— В лужу падал только ты, — напомнил Володя. Он повесил на место душ и вдруг сказал: — Ну хорошо. Спину потереть мне не трудно.

— Серьёзно? — удивился Стёпа, вскинув голову и тут же опустив.

Получается, ему как минимум придётся полностью раздеться при ярком свете вон тех вот светильников на потолке. Как-то Стёпа это не учёл…

— Что такое? — Володя подошёл ближе и нагнулся, чтобы быть на одном уровне с ним. — Уже не хочешь?

Лицо его оказалось слишком близко. Стёпа заморгал быстро-быстро, но после каждой короткой чёрной вспышки он неизменно видел Володю. Невольно вспомнив вчерашний поцелуй, Стёпа зажмурился. Однако прошла секунда, две, три — и ничего. Он приоткрыл глаза. Володя улыбнулся и, ладонью убрав его волосы, поцеловал в лоб.

— Серьёз…

Подбородка его коснулись пальцы, и он оборвался на полуслове. Володя аккуратно повернул его голову чуть вправо и на этот раз прижался губами к щеке. Затем — к другой и, наконец, к губам. Стёпа вцепился в его запястье, чтобы не свалиться в ванную. Стоило признаться: целоваться Володя умел.

— Ты точно спинку мне тереть собираешься? — пробурчал Стёпа, когда тот отстранился. — Больше на прелюдию похоже.

— Одно другому не мешает.

Володя включил горячую воду и стянул с себя свитер. Стёпа отвёл взгляд — уж Володе было чем соблазнять. Когда решился вновь взглянуть, на том остались лишь чёрные боксеры с белой резинкой. Стёпа отвернулся к сияющему чистыми зелёными листьями фикусу и пробормотал:

— Я, наверное, пока тут посижу…

— Сам просишь, — Володя опустился перед ним на корточки, — а когда дают — не берёшь. Что я у тебя там в трусах не видел? У самого всё то же самое.

— Не думаю, что прям то же самое, — с сомнением заметил Стёпа, пытаясь оценить размеры в, так сказать, сложенном виде. — Да и не в этом дело…

Поднявшись, Володя стянул его с бортика и вновь поцеловал. Огладил спину и, плавно спустившись к пояснице, забрался пальцами под резинку — пока только кончиками. Стёпа замер, пытаясь понять, чего в нём больше: любопытства и желания или иррационального страха опять сделать неправильный выбор, опять привязать себя не к тому человеку. Наконец, он выдохнул:

— Продолжай, что ли, раз начал.

Володя скользнул ниже и, огладив обеими руками ягодицы, снял с него трусы. Поднял Стёпу, поставил в ванную и, раздевшись уже догола, забрался следом. Вопреки Стёпиным ожиданиям — ну а что ещё можно подумать, оставшись один на один с мужчиной, только что тебя раздевшим и явно не по-дружески поцеловавшим? — Володя намочил губку и выдавил на неё геля. Взяв за руку, осмотрел её, аккуратно огладил назревающий синяк на локте и спросил:

— Больно?

— Не-а, — отозвался Стёпа. — Только волосы не намочи, пожалуйста. А то потом мороки столько будет…

— Принято.

Странно, конечно, стоять и позволять себя мыть какому-то — пусть и довольно привлекательному — мужику. Странно, но приятно. Было в этом что-то совершенно интимное. Это, наверное, как спать в обнимку голышом. Не то чтобы Стёпа пробовал, но… Он вздохнул. И никуда ведь не денешься: перед глазами чужая грудь, накачанная явно не столько жимами в спортзале, сколько физическим трудом, а в голове — одна пошлятина.

— Повернись.

Стёпа развернулся отчасти с облегчением: неловко стоять с полувставшим членом, когда по тебе столь заботливо елозят губкой. Особенно если встал не только у тебя. Володя намылил ему спину и вдруг положил ладонь на грудь.

— Подрочить? — тихо спросил он, касаясь губами уха.

— Вот это сервис… — прошептал Стёпа. — Ну, в общем-то, можешь… и вставить.

— Без смазки и резинки?

— Ну, я готовился…

Губка упала на дно ванной. Володя коснулся подушечкой входа и, словно дразня, покружил. Ладонь с груди скользнула к низу живота. Володя обхватил его член и наконец сказал:

— Как-нибудь в другой раз.

Он прижал Стёпу к себе, и тот почувствовал, как по копчику скользнул чужой член. Володя, тяжело дыша ему в затылок, задвигал рукой в такт толчкам. Не глядя нашарив кран и выключив воду — и без того жарко, — Стёпа опёрся на стену. Володя остановился на мгновение, вставил член меж его ног и принялся двигаться быстрее. Стёпе пришлось закусить губу, чтобы не разбавить их громкое дыхание стоном.

Как ни странно, Володя кончил первым. Он поцеловал Стёпу в шею, у самой линии волос, и размашистыми движениями руки довёл до оргазма и его. Тот прижался лбом к кафелю и, пытаясь восстановить дыхание, невольно начал хватать воздух ртом. Когда в голове немного прояснилось и осознание собственной — и не только — наготы стало как-то совершенно явственно бить по мозгам, Стёпа почувствовал острую необходимость сбавить градус интимности.

— Я же говорил, — тяжело выдохнул он, — что у меня не то же самое…

— Не прибедняйся, — добродушно ответил Володя, — с рыжими даже интересней.

— Я не про волосы! И не такие уж они там и рыжие, скорее каштановые, просто отливает немного…

Володя рассмеялся. Он включил воду, переключил с крана на душ, смыл белые капли с плитки и них обоих.

— А размер особо значения не имеет. Хотя как раз с большим бывают трудности… — Он первым делом вытер Стёпу и, накинув на него длинный тёплый халат, принялся вытираться сам. — Есть будешь?

— Буду, — кивнул Стёпа. Он опустился на сухой угол ванной — тот, что со стороны крана, они весь забрызгали, так как никому в голову не пришло задёрнуть штору до конца. — Я и на ночь могу остаться…

— Оставайся, — согласился Володя. — Согрею тебя и во сне.

— Звучит заманчиво.

Стёпа закинул ногу на ногу, запахнул халат и прикрыл глаза, поддавшись послеобеденной сонливости и растёкшейся по всему телу приятной, тёплой слабости. Может, семье ему и нечего будет рассказать, но вот Феде — вполне. У него, так-то, тоже жизнь налаживается!