Ранним утром понедельника Анна проснулась и босиком подошла к окну. В сумраке белела ровная гладкая, как лист бумаги, лужайка, ведь всю ночь сыпал снег. "Вот и знак," - подумалось девушке, - "начинаем с понедельника новую жизнь. Попытка номер три," - грустно улыбнулась Миронова и занялась утренним туалетом. Расчесанные волосы были собраны в высокий хвост, светло-коричневым карандашом были подведены брови и нарисованы стрелки на верхних веках, губы покрылись светло розовой помадой. Укороченный свитер крупной вязки - вместо длинного, а брюки сменились теплой узкой юбкой до середины икры с высоким разрезом на одной ноге. Дополнили образ высокие сапоги. Оглядев себя в зеркало, Анна осталась довольна, но потом решила, всё-таки, хвост свернуть на макушке. Получилось очень по-деловому. Отойдя, наконец, от зеркала, девушка вспомнила про парфюм. Еще один штрих и Миронова отправилась в новую жизнь на прежнюю работу...

"Психолог я или как?"- подшучивала она над собой. "Вот и вытаскивай сама себя, как Мюнхгаузен, из болота психологических проблем".

Из-за непривычно долгих сборов на работу Миронова опоздала. Но, с гордо поднятой головой и улыбкой голливудской звезды, она все-таки смогла войти в кабинет и, поздоровавшись со всеми, как в ни в чем не бывало сесть на рабочее место.

Пятнадцатиминутка закончилась, но опера не торопились расходиться. Все пытались как-то втянуть девушку в разговор, улыбались ей и не скрывали своей радости, что она вернулась из отгулов. Штольману пришлось пару раз кашлянуть, чтобы все угомонились и разошлись по местам. Антон со смущенной улыбкой негромко произнес:

- Прекрасно выглядишь… выглядите, Анна Викторовна.

Девушка благодарно улыбнулась ему и включила компьютер. Потом тоном, не содержащим и намека на вину, произнесла, больше обращаясь к Антону, чем к Штольману:

- Прощу прощения, проспала.

Послала лучезарную улыбку начальнику и уткнулась в экран монитора. Штольман, крякнув, поднялся и вышел из кабинета. Анна, воспользовавшись этим, попросила Коробейникова ввести её в курс дела. Тот с радостью начал рассказывать...

Яков отправился к Милтцу за результатами экспертизы вскрытия тела Колосовой и Бусеева. Хотя там и так все было понятно. Еще нужно было забрать заключение о вскрытии тела Головина. Вот там могли быть сюрпризы. Но самая главная причина, почему он бежал из кабинета, осталась в кабинете и сияла, словно солнышко. Улыбалась, сверкала голубыми глазами и румяными от мороза щеками. Он боялся растаять как Коробейников и умильно любоваться этой картиной. А ему, зрелому и умудренному опытом мужчине, это не пристало. И, вообще, надо держать дистанцию с Мироновой, потому что Нина явила подозрительную осведомленность в их непростых отношениях.

Доктор Милтц был рад видеть следователя, но новости, по его словам, у него были не очень приятные. Это касалось смерти доктора Головина. Она наступила из-за острой сердечной недостаточности, а ее причиной стал препарат, который доктор обнаружил в крови Головина. Этот препарат попал в кровь еще живого доктора за час - полтора до его смерти.

- То есть доктора убили в палате реанимации? - уточнил Штольман. Милтц кивнул и протянул ему результаты экспертизы.

- Что касается смерти Колосовой, то никаких отпечатков на теле не найдено. Ее задушили в перчатках, похоже в кожаных, - продолжал доктор.

- И еще по поводу найденных следов крови и отпечатков в номере Бусеева. Кровь принадлежит самому Бусееву. Но отпечаток пальца в этой крови удалось получить. Про него Вам скажет эксперт-криминалист, - еще несколько листков Милтц передал в руки следователя. Тот прочитал еще раз все и, поблагодарив, вышел.

После криминалиста, Штольман подошел к дежурному и поинтересовался у него вчерашней воровкой кошельков. Ей оказалась, некая Ксения Буравкина. Она до сих пор находится у них в следственном изоляторе. Следователь решил взять у нее отпечатки пальцев, пригласил для этого криминалиста и отправился к себе в кабинет.

…. Антон рассказал Анне обо всей проделанной ими работе за последнюю неделю. А потом вспомнил, что о ней спрашивали.

- Да? Кто? - удивилась Анна.

Тут в кабинет вернулся Штольман. А Коробейников продолжал рассказывать Мироновой:

- Он сказал, что учился с тобой до девятого класса. Я его не очень хорошо помню. Иван Шумский. Ты его помнишь?

Анне захотелось прекратить этот разговор, но Коробейников ждал ответа.

- А, да. Помню..., - приглушенным голосом ответила девушка и занялась бумагами.

- Сейчас он старший лейтенант, в нашем управлении дорожной полиции работает, - продолжал Антон, не замечая смущения Мироновой, - приехал как-то на той неделе вечером после работы. Миронову Анну искал, - с улыбкой закончил Антон.

- Надо же... - чтобы что-то ответить, произнесла девушка, не отрываясь от бумаг, а сама мысленно просила Антона сменить тему.

- Я бы на месте Анны Викторовны не торопился с новыми знакомствами, - сухо произнес вдруг Штольман, перебирая принесенные документы. Миронова подняла глаза на следователя, а тот продолжил, все так же шурша бумагами: - Еще старые не почили.

Анна вспыхнула и сжала ладони в замок.

- Грех так говорить, Яков Платоныч, - не удержалась она от упрека.

- Ну уж как есть, - произнес Яков, наконец то взглянув на девушку.

Анна молча отвернулась.

Коробейников смотрел в недоумении то на одного, то на другого и не мог понять, что же между ними происходит. Ему такая перепалка показалась странной.

Тут в кабинет вошел криминалист Федор Иванович со своим чемоданчиком, а

следом вошли полицейский с Буравкиной. Пока Штольман объяснял женщине, для чего ее сюда привели, Анна отвлеклась на дух Бусеева, который снова появился. Усевшись прямо на угол ее стола , он внимательно наблюдал за тем, что происходит в кабинете. Миронова мысленно обратилась к духу, но он никак не откликался на зов девушки. Услышав имя арестованной женщины и сопоставив это с появлением духа Бусеева, Миронова предположила, что это она приходила ночью к инженеру в номер. Тем временем отпечатки были сняты и Штольман задал Буравкиной несколько вопросов о том, где и как она провела предыдущую ночь. Та, не стесняясь, сообщила, что была у любовника. Имя и место встречи отказалась называть. Молодая женщина была привлекательной и вела себя раскованно, улыбалась и строила глазки следователю. Тот тоже не скупился на улыбку. Мироновой, почему то, было неприятно это наблюдать, и она постаралась переключиться на дух, но тот молчал. Вскоре Штольман приказал увести подозреваемую. Тут Анну накрыло видение. Бусеев открывает дверь номера. К нему входит Буравкина в синем пуховике, скидывает капюшон с головы и улыбается мужчине, проходит на середину комнаты и там уже раздевается. Инженер пьяными глазами смотрит на неё и развязывает пояс халата…

Анна очнулась и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

- С Вами всё в порядке, Анна Викторовна? - спросил обеспокоенно Штольман.

Девушка посмотрела на него и произнесла:

- Буравкина Ксения пришла к инженеру ночью после меня. Она была одета в синий пуховик.

- Точно! И Синельников вспомнил, что, уходившая в два часа ночи, женщина была одета в синее, - оживился Коробейников.

- А Вы откуда знаете? - обратился следователь к Мироновой.

Та пожала плечами и указала на угол своего стола, где всё ещё сидел дух инженера:

- Дух Бусеева показал.

Жест Мироновой следователь не понял, но от реплики не удержался:

- Вот ведь какие дисциплинированные духи стали. Сами приходят в участок и докладывают о своих убийцах.

Штольман пытался шутить. Но девушка его шутку не приняла, строго взглянула на него и перевела взгляд на Антона. Тот извиняюще улыбнулся. Тишину нарушил звонок внутреннего телефона. Трегубов вызывал всех к себе на доклад.

В кабинете у полковника расположилась бригада Штольмана в полном составе.

- Ну что, господа. Начнём с дела Калинкиной-Сажина-Белова. Слушаю вас, - обратился Трегубов к подчиненным.

- Николай Васильевивич, - начал Штольман, - дело можно считать законченным. Деньги, которые Белов забрал у Калинкиной, он перевел на счет детского дома, где воспитывался. Делал он это анонимно. Но банковские документы требуют конкретики. Там остались его данные.

- Кто бы мог подумать, - задумчиво произнесла Миронова.

- Видимо чувствовал, что этими деньгами не скоро сможет распорядиться, - предположил Коробейников.

- Отлично. Дооформляйте документы, и мне на стол, - похвалил Трегубов.

- А вот доктора Головина, по-видимому, убили в реанимации, введенным препаратом. Для кого-то он стал бы большой угрозой, начни с нами сотрудничать. Придется отдельное дело заводить. Конечно, опросим весь персонал там.. - Штольман умолк не договорив.

- Висяк однако, - вздохнул Коробейников.

- Еще раз опросите всех в отделении реанимации. Кто дежурил в ту смену? Надо это дело решить, - Трегубов не желал висяков в своем отделе.

Штольман согласно кивнул.

- Что выяснили по делу инженера? - перешел к другому вопросу полковник.

- Кровь в номере и возле его дверей принадлежит самому Бусееву, - продолжил докладывать Штольман, - а вот отпечаток пальца, найденный в этой крови, принадлежит Буравкиной Ксении, портнихе, а по совместительству проститутке, которая находится как раз у нас в следственном изоляторе по совсем другому делу. Криминалист уже сверил отпечатки. Кстати, в номере Бусеева на полу была обнаружена мной весьма примечательная пуговица. Аналогичная имелась на одежде той же Буравкиной. Так что будем предъявлять ей обвинение в убийстве.

- Что же они не поделили с Бусеевым ночью? - спросил полковник.

- Думаю, портфель с секретными документами. Ведь его мы так и не нашли, - ответил Штольман.

- Нехорошее дельце, - изрек Трегубов, - Придется докладывать куда следует.

После некоторой паузы, полковник с улыбкой посмотрел на Миронову и произнес:

- А теперь сообщение на другую тему. До Нового года остался месяц. И для Новогоднего корпоратива Вас, Анна Викторовна, выбрали быть Снегурочкой.

- Что? - лицо девушки вытянулось от удивления, - Николай Васильевич, а можно отказаться?

- Анна Викторовна, тут боюсь без вариантов. У нас коллектив в основном мужской. Вы видите здесь кого-то еще похожего на Снегурочку? - с улыбкой полковник обвел взглядом всех сидящих оперов. Молодежь негромко стала подшучивать друг над другом.

- Это у нас. А во всем отделении? - несмело сопротивлялась Миронова.

- В отделении найдутся, не спорю, - парировал Трегубов, - но они либо не подходят по возрасту и… хм комплекции, либо уже участвовали раньше, так что...Вы одна новенькая..

- Ясно, - признавая неизбежное, со вздохом произнесла девушка.

- Яков Платонович, имейте это в виду и входите в положение, когда Миронову позовут на репетицию, - обратился полковник к Штольману. Тот пожал плечами и, молча, кивнул. Яков был на нескольких предыдущих новогодних праздниках и видел Снегурочек. И мысленно уже поставил сто против одного, что нынешняя произведет фурор.

- А Дед Морозы не нужны? - вклинился тут Синельников, - а то я тоже новенький.

Молодежь снова захихикала. Штольман сурово глянул на опера. Трегубов сухо ответил, что Деда Мороза уже нашли, насколько он понял - из другого отделения.

- Хорошо, господа. На этом все свободны, - подытожил полковник. Но тут же добавил:

- Штольмана и Миронову прошу задержаться.

Оба названных замерли и вернулись на свои места.

- Анна Викторовна, я не забыл про Ваш рапорт, - начал Трегубов, когда остальные сотрудники вышли, - так как Яков Платонович является Вашим начальником, думаю, Вы не будете против его присутствия.

Анна была против, но, пожав плечами, промолчала.

- Я переговорил со своим замом, - продолжил полковник, глядя на девушку, - группа по работе с личным составом, учитывая Ваш диплом психолога, готова найти для Вас место. Но, как Вы понимаете, для применения Вашего... ээ... дара, там не будет возможности. Придется Вам навещать начальника отдела уголовного розыска как частное лицо, - закончил Трегубов с легкой улыбкой. Но его подчиненные не оценили иронии. Он чувствовал напряжение между ними.

- Я приношу свои извинения Анне Викторовне за, возможно, излишнюю резкость, - вступил тут в разговор Штольман, глядя на Миронову, - но это было только ради дела. Ничего личного. Если бы это коснулось Николая Васильевича, допустим, я действовал бы так же.

Анна кинула строгий взгляд на следователя и снова опустила глаза.

- Так что? Голубушка, Анна Викторовна, может мы забудем этот неприятный инцидент, господину Бусееву уже не поможешь, увы...

- Я очень жалею, что так всё случилось, - вздохнула Миронова, все еще не поднимая глаз, - жалею, что не смогла убедить господина инженера быть более осторожным.

Она говорила тихо, как будто сама с собой.

- А почему Вы решили, что Бусеев в опасности? - спросил Трегубов, - вы что-то почувствовали?

- Я стала невольным свидетелем одного странного разговора. Если бы Бусеев не погиб, я была бы уверена, что неправильно истолковала услышанное, - Анна чувствовала взгляд Штольмана, сидевшего почти напротив нее, но обращалась к полковнику.

- А можно поподробнее, что и от кого Вы услышали? - спросил он.

- На субботнем ужине у генерала Разумовского, нашего соседа, я услышала, как он говорил с какой-то женщиной, - начала рассказывать Миронова, - лиц я не видела, но его голос я узнала.

Дальше она дословно пересказала услышанное и свои последующие действия, не вдаваясь в подробности их ссоры с инженером.

Штольман слушал Анну и ругал себя за несдержанность. Если б он повел разговор с ней по-другому, то не было бы этой ужасной ссоры. Наверно... Хотя мысль, что этот ловелас пытался насильно целовать девушку, жгла его до сих пор.

- Разумовский? Это кто? - уточнил Трегубов.

- Это генерал полиции в отставке, переехал к нам недавно из Москвы, - вмешался в разговор Штольман, - Вы с ним не пересекались?

- Не приходилось, - задумчиво ответил Трегубов, - попробую навести о нём справки. Дело принимает совсем неприятный оборот.

- Так что, Анна Викторовна, думаю, мы с Вами договорились? - продолжил с улыбкой полковник после паузы.

- Да, Николай Васильевич… Я могу быть свободна? - откликнулась Миронова.

И с разрешения начальника покинула кабинет. А Штольмана Трегубов еще задержал.

- Яков Платонович, прошу Вас побыстрее восстановить благоприятный, так сказать, климат в коллективе, - тепло обратился Трегубов к следователю, - Негоже нам такого сотрудника терять. Вы согласны со мной?

Штольман кивнул и старался не выдать эмоции на лице.

- Ведь мне позвонил полковник Артюхин из Москвы, бывший начальник Мироновой. Откуда уж он узнал о наших внутренних делах, не знаю. Но он намекнул мне, что готов принять Анну Викторовну обратно к себе в отдел через пару месяцев. Как ей и обещал. Понимаете, Яков Платонович?

Штольман снова кивнул. Он начал догадываться, откуда ноги растут у этой истории. "Неужели Нина нашептала там уже кому следует?"

А вслух произнес то, что от него ждало начальство:

- Я сделаю все от меня зависящее, чтобы мои сотрудники чувствовали себя комфортно... Разрешите идти?

… Вернувшись в кабинет, Штольман застал своих коллег разливающими чай по стаканам и мило болтающими. Миронова, молча вернулась за свой стол со стаканом. А Коробейников предложил начальнику выпить с ними чаю. Тот поблагодарил и налил себе. И вспомнил тот бокал чая, заботливо налитый ему когда-то Анной. Со вздохом сев на место, он украдкой поглядывал на профиль девушки. Пил и думал Яков о том, хорошо или плохо, что Миронова осталась в его отделе? Его сердце и мозг раздирали его в разные стороны. Сердце кричало о том, как он будет теперь жить, не видя Анну? Не видя ее глаз, пусть даже сейчас не смотревших в его сторону. Не видя её улыбки, пусть расцветающей сейчас не для него. Но он может это хотя бы украдкой лицезреть и быть уже от этого более счастливым. А мозг, его рассудительный мозг, требовал: с глаз долой - из сердца вон. Ведь он как чувствовал, что появление этой девушки в отделе привнесет столько неразберихи. Но он и предположить не мог, что это коснется ЕГО ЖИЗНИ. Настолько, что сейчас его рациональное сознание сбилось и не может найти точку опоры... Сейчас он точно не может ничего предложить этой девушке. Да и не пара он ей. Слишком уж зрелый он… и прожжённый жизнью… Да еще Нина, которая явно заподозрила в Мироновой соперницу. Нина опасна и может навредить Анне… Поэтому дистанция с Мироновой необходима… Ничего… Переживет, переболеет свою симпатию, а потом всё вернется на круги своя. Будет занят работой и отдавать ей всего себя. А там может и на его улице случится счастье…. А оно без Анны для него возможно? Стоп...стоп... куда это его понесло?? О счастье и спокойствии он сейчас думать и мечтать не будет.. . Пока у него обязательства перед Варфоломеевым и шпионские игры с Нежинской. Он должен разобраться с этим делом. Личная жизнь- потом…

В таких самовнушениях на некоторое время утонул подполковник…

… Анна чувствовала взгляд Якова на своей щеке. Из-за этого ей так хотелось перевестись куда-нибудь подальше... от него …Но стоило признаться, что с архивом она, пожалуй, вчера погорячилась. Не сможет она нигде работать кроме отдела по расследованию убийств.. Духи пока не собираются оставлять ее в покое. Они измучают ее своими видениями. И ей придется снова идти к Штольману или ему подобным. Она уже прошла такой опыт, ученая. Так что останется работать здесь. А если Штольману что то не нравится в ней то… то… это его проблемы. Вот!

Но, с другой стороны, в глубине души поселилась еще одна маленькая радость, от того что ей не пришлось уходить. Ведь, почему-то, уже сейчас было страшно представить, что она больше не увидит этого… несносного и такого вежливого, такого галантного… но грубого сухаря ... и просто красивого мужчину… Все чувства в ее душе перемешались ... Ведь Яков нравился ей и очень... Нет...нет... Не надо об этом…Надо срочно чем-нибудь отвлечься.

Дверь кабинета распахнулась, и дежурный с порога произнес:

- Бригада Штольмана на вызов. Труп в лесу.

Миронова чуть не поперхнулась чаем. Не такого отвлечения она хотела….