После общего ужина Сан стал приходить чаще. По началу они с Сонхва сидели в его комнате, однако вскоре, по причине также зачастившего Юнхо, все встречи плавно перетекли на кухню. Их друзья невероятно сдружились между собой. Хонджуну иногда казалось, что они приходят в гости друг к другу, а не к нему и Сонхва. Изредка они втроем, без Сонхва, выбирались вместе прогуляться или посидеть в кафе. Никто не думал звать с собой Пака, а он не особо стремился составить компанию: лицо наследника Северного Дома до сих пор мелькало в новостях желтой прессы и лишнего внимания никому не хотелось. Хонджун не сомневался, что в Северном Доме давно знали с кем живёт один из сыновей, но по прошествии целого месяца их никто не трогал. Его это полностью устраивало. 

Дома же Сонхва с удовольствием принимал участие во всех спонтанных или спланированных сборищах. К концу месяца уже казалось, что Сан к ним практически переехал, бывая в квартире каждый день. Стало привычно приходить домой после университета и слышать из кухни знакомые голоса и дразнящие запахи еды. В одинокую жизнь Хонджуна, где раньше было место только учёбе и редким встречам с Юнхо, незаметно пробрались другие люди, не желающие оставлять его в покое. Да он бы этого и не хотел. Признаться себе в этом оказалось на удивление легко. 

Нелегко оказалось принять тот простой факт, что насколько бы интересно им не было друг с другом, за пределами небольшой квартирки существовал реальный мир со своими законами и правилами. И как бы они не выстраивали отношения внутри их группы, порядку извне приходилось подчиняться.

Спустя пару месяцев после общего знакомства, все, как обычно, сидели на кухне. Сан залипал в телефоне, привалившись к плечу Юнхо, который по-доброму подначивал лениво переругивающихся Сонхва и Хонджуна. Они, впрочем, уже давно растеряли запал эмоций и цеплялись друг к другу скорее по привычке, нежели всерьёз пытаясь задеть чувства другого.

Отвлекло их резкое рычание со стороны Сана и звук упавшего телефона. В комнате повисла тишина и все уставились на молодого волка, который отполз от Юнхо и забился в угол, как испуганный волчонок.

– Санни? – Сонхва встревоженно всмотрелся в его лицо, – Что случилось?

Сан тяжело сопел, дергая пальцами рукав толстовки, и только сжимал губы. Потом загнанным взглядом посмотрел на них и еле слышно пробормотал:

– Комиссия. Извините, мне пора идти. Спасибо за ужин.

Он резко поднялся и понуро поплелся из кухни. Сонхва, тихо ругнувшись, жестом остановил собирающегося задать вопрос Хонджуна.

– Не надо, я потом всё объясню. Провожу его.

Юнхо и Хонджун остались сидеть в кухне. Они оба молчали, боясь что-то предполагать. Комиссия обычно назначалась для проверки соблюдения условий работы и содержания определенного круга лиц. Чаще всего к таким относились бывшие заключенные или те, кто имел проблемы с законом. Но были и другие категории, к которым наведывалась Комиссия. Строить догадки было слишком рано. 

Тихо хлопнула входная дверь, и Юнхо развернулся полностью к выходу из кухни, в ожидании Пака. Тот зашел и устало привалился к косяку, потирая лоб.

– Санни просил вам рассказать. У него есть один небольшой секрет, и с этим приходится мириться. Он сын чистокровного, – тихо закончил Сонхва и устало снова прошёл за стол. – Комиссия для него – неприятная, но реальность…

Юнхо присвистнул. Хонджун нахмурился, чувствуя, как внутри скребёт возмущенный волк. Стала понятна слабая сопротивляемость Сана к алкоголю и плохая регенерация, о которой упоминал Сонхва. Но это было не единственными проблемами волков, имеющих одним из родителей – человека. Как бы правительство не продвигало идею о защите человеческой расы – к ним до сих пор относились с настороженным презрением. Если на свет появлялся волчонок от человека – положение всей семьи становилось незавидным. Ребенок же и вовсе считался “грязным”, с клеймом на всю жизнь. Более того, по мнению большинства, такие волки могли дать лишь слабое потомство или вовсе стать причиной новых болезней. Поэтому и нужна была Комиссия – для выявления непредвиденных отклонений, учёта необходимых данных, а также для строгого контроля поведения и личных характеристик “наблюдаемого”. Приятного в этом было мало, Хонджун знал не понаслышке: в одной из стай их Дома был полукровка.

– Вот почему у него иногда появляется этот сладковатый запах. Я думал это просто особенность природы… – Задумчиво проговорил Юнхо. – Это привлекает.

Пак невесело хмыкнул.

– У Сана куча проблем из-за этого запаха. Вожак Семьи пытался предъявить на него права. Но ему дали отпор: вся Семья была резко против. Кто-то, как родители Сана, защищал его, кто-то, как жена и сыновья Вожака, защищали себя. Сейчас Сан, хоть и запуган, но тоже может показать зубы. 

– Мерзость, – скривился Юнхо, – их Вожак же старше Сана лет на тридцать!

– Тридцать три, – кивнул Сонхва, – вот поэтому ещё бесится, что какой-то сопляк пошёл против его, Вожака, воли. 

– Сан многих привлечёт таким запахом… – с долей сожаления проговорил Юнхо, начиная сосредоточенно сворачивать салфетку и явно уходя куда-то далеко в своих мыслях.

– Уён, – тихо выдохнул Хонджун, спустя какое-то время повисшей тишины.

Сонхва внимательно посмотрел на него, явно пытаясь разгадать, что именно сейчас в голове у соседа. Ким отвернулся, поджав от досады губы. Кажется, и так было понятно, что он об этом думает.

– Возможно, – осторожно произнёс Пак, но не дал сказать Хонджуну и слова тут же переключаясь на другую тему: – у родителей Сана очень неясная и тёмная история.  Его отец – чистокровный человек. Мать, как и все, перевёртыш. У них была маленькая Стая – шестеро, включая Сана. Вы знаете, что такие в пределах Клана долго не держатся. Сан, как полукровка, был интересен вожаку Семьи не только запахом, но и привилегиями. Поэтому после смерти отца, Санни с матерью попал в опалу своей Семьи. Их стая распалась, и они двое были практически насильно присоединены к ведущей стае. Думаю, мне не надо вам объяснять, зачем.

Хонджун выдохнул. Объяснения действительно были не нужны. Человечество в обществе считалось пройденным этапом, но потомство чистокровных, имея незавидное положение в обществе, приносило Клану ощутимую выгоду. Сказка о сохранении человечества как вида поддерживалась государственными выплатами: отпрыскам таких семей полагались ежемесячные пособия “на поддержание здоровья” и полная неприкосновенность стаи до возраста создания или вступления в другую. Чаще всего они, конечно, оставались в той Семье, где выросли. Обычно – насильно. Нечистые на руку Кланы или низшие Дома нередко этим пользовались, устраивая браки между чистокровными и волками. 

Но Комиссия проверяла такие союзы спустя рукава. Зато очень тщательно проверяла детей. Постоянные заборы крови, унизительные осмотры, запугивания и убеждения остаться в той Стае, к которой принадлежишь, прикрывались проверкой потомков чистокровных на предмет условий проживания, отсутствия меток и психологического давления. Это также красиво расписывалось в СМИ наравне с фото счастливых семей. Кто-то безусловно в это верил, но точно не те, кто столкнулся с Комиссией лично.

Хонджун стянул на груди футболку, пытаясь утихомирить подвывающего от волнения волка. Сана было жаль. Если бы Хонджун мог, он бы забрал его в свою стаю. Пусть и ненадолго. 

– Думаю, Уён об этом знает, – задумчиво проговорил Юнхо и пожал плечами, когда на него посмотрели с двух сторон, – я не знаю как. Но он совершенно неожиданно загорелся идеей перевести Сана в наш универ. Это даже больше похоже на одержимость. Будто у него появилась важная цель. Ёнджуна долгое время считали чистокровным. Думаю, он не понаслышке знает, что грозит Сану.

– Это невозможно, – отрезал Хонджун. – Я не знаю, какими связями нужно обладать, чтобы перевести студента из низшей Семьи в университет нашей категории. Меня-то не жалуют, хоть я и сын вожака, и вложила моя Семья в это поступление немало средств. Сану просто не дадут даже на порог ступить. 

– Здесь я с Кимом согласен, – проговорил Сонхва, – чтобы провернуть такое надо подключить как минимум ведущий Дом. И Уён, хоть и близок к моей Семье, не имеет столько власти, – он выдохнул и снова пожал плечами, – хотя это был бы лучший вариант. Мне намного спокойнее, что он рядом с вами, а не в той дыре, где каждый второй – уже связанный с криминалом волк. Его, конечно, пока никто не трогает, но кто знает, будет ли так всегда.

 ***

Грустное открытие о жизни Сана стало лишь началом последовавших событий. Второй удар прилетел на следующий день совершенно неожиданно, на общем собрании Университета. Такие мероприятия обычно проводили для объявления важных дат, вроде квалификационных игр, экзаменационных сроков, проходного балла для каждой категории студентов. Однако только общей информацией дело, конечно, не ограничивалось. Ректорат Университета любил устраивать публичную словесную порку неугодным студентам, и Хонджун был в их числе постоянно. В прошлом году, к примеру, его назвали в списке отстающих, хотя он имел достаточно высокий балл по всем итоговым тестам. Но слова ректората были более весомыми, чем табель успеваемости, и если до этого неудачником его считали лишь единицы, то после прошлогоднего объявления презрительное отношение к нему распространилось почти на весь Университет. Его не оскорбляли, его просто перестали замечать. 

В этот день Юнхо приехал в Университет значительно раньше и уже занял для них места. Хонджун, полночи продумавший о ситуации с Саном, отчаянно зевая, плюхнулся рядом с другом, чуть не разлив свой кофе. Однако провести последние минуты перед унижением в счастливом спокойствии ему не дал громкий и визгливый окрик. 

– Ким! – голос, разлетевшийся по всему залу, заставил вздрогнуть и чертыхнуться. 

Уён вихрем пролетел по проходу и уже через минуту радостно втиснулся рядом с ними. Хонджун хмуро посмотрел в сторону захихикавших студенток, и те быстро отвернулись.

– Почему этот день не мог стать идеальным, и ты не прошёл мимо? – проворчал он, раздраженно наблюдая, как Уён обнимал Юнхо. Его друг совершенно точно не испытывал тех же эмоций, что и Ким, с улыбкой похлопывая парня по спине.

– Потому что у меня для тебя о-о-о-очень серьёзный разговор! – Уён отлип от Юнхо и, подперев голову рукой, уставился на Хонджуна.

Немного поиграв в гляделки, он сдался и хихикнул.

– Окей… Во-первых, я должен побывать хотя бы на одном ужине в твоей берлоге. Там три моих друга и ты. Тебя я как-нибудь переживу, конечно, но это как минимум невежливо - не приглашать меня.

– Ты не приглашён примерно никогда, – скучающе ответил Хонджун. – Дальше. 

Уён цокнул и закатил глаза.

– Я всё ещё могу тебе приказать, как старший в иерархии.

– Не страшно, у нас есть Сонхва. 

Уён рассмеялся и тут же затараторил, не давая даже толком уследить за его мыслью.

– Да вы такими темпами скоро стаю свою создадите, ещё и не пустите никого! А разговоров-то от вас было, что глотки друг другу перегрызете! На свадьбу пригласишь?

Хонджун повернулся к шутнику, пытаясь одним взглядом показать, насколько он сейчас хочет выпустить своего волка, чтобы тот загрыз болтуна. Рядом вдруг хохотнул Юнхо и тут же поднял руки в защитном жесте, когда на него уставились два недовольных взгляда.

– Ладно, проехали, сами разбирайтесь, – сдался Уён и снова повернулся к Хонджуну, – ещё я хочу официально вас с Сонхва, как самовольных опекунов Сана, поставить в известность, что я собираюсь перетащить его в наш Университет. И этому вы помешать точно не сможете.

Хонджун тихо рыкнул, еще не отойдя от первой вспышки гнева, но попытался успокоиться. Всё же, вступать в конфликт с волком настолько  выше по иерархии – не самая лучшая затея. Особенно, когда за ними с интересом наблюдает половина Университета

– Если ты думал, что повергнешь меня в шок этим, то увы. Я уже в курсе, – скептически фыркнул Ким.

– Юнхо! – возмущенно воскликнул Уён и стукнул того по плечу, – ты зачем проболтался?!

– Ситуация была… Надо было, в общем, – спокойно и немного сконфуженно ответил Юнхо, потирая плечо.

Уён обиженно надулся и снова уставился на Хонджуна. 

– Жаль, такая сцена провалилась. Ну и ладно. Я всё равно больше хотел предупредить: не мешай мне, Ким. Не крутись рядом, не вынюхивай и не встревай. У меня есть способ вытащить Санни. Он достоин учиться здесь, а не в какой-то дыре с тараканами на стенах. Всё, парни. Удачи на собрании. 

Он послал воздушный поцелуй Юнхо и резво сбежал на три ряда вниз, где сидел его брат. Хонджун проводил парня взглядом, пытаясь понять, что задумал Чон. Внутри кипело глухое раздражение, мешавшееся с отчаянным желанием поверить в успех Уёна.

– Как думаешь, у него получится? – негромко проговорил Юнхо, вторя его мыслям, и Хонджун заметил, как он нервно мнет уголок оценочного листа, чуть покусывая губы. Сан, этот шумный, постоянно смущенный и бесконечно добрый волчонок, за короткое время сумел намертво приклеить к себе не только Сонхва и Уёна, но и их с Юнхо. Они все хотели, чтобы ему было лучше. 

Хонджун проглотил череду угроз в адрес несносного Чон Уёна и тихо выдохнул, сам себе признаваясь:

– Я очень на это надеюсь.

Общее собрание проходило раз в год. Раз в три года также выбирались студенты, которым было позволено сформировать пробные стаи раньше срока. Считалось, что так в игровой форме студентам можно показать, насколько это важный и интересный процесс. На деле же это было либо публичным высмеиванием неугодных, либо льстивыми плясками возле  высокопоставленных семей. Ни тот, ни другой случай в восторг Хонджуна не приводил. 

И именно этот год был третий по счёту. После длинных речей от ректора, где прилюдно были отчислены пятеро студентов, воспеты дифирамбы детям ведущих Домов (куда попали и Уён с его братом Ёнджуном), перешли как раз к оглашению десяти “счастливчиков”, что попали в список на пробное формирование стай. 

И Хонджун честно не ожидал услышать среди них своё имя. 

Он перевел взгляд на не менее шокированного Юнхо и спрятал под стол руки, которые начали мелко подрагивать. Чон тоже протянул свою ладонь под стол и сжал его запястье. 

– Какого черта… – Прошептал Хонджун, судорожно соображая и едва ли слыша следующие слова ректора:

– Напоминаю, что пробные стаи формируются только из студентов нашего университета. Привлекать можно любой курс. Вы не участвуете в квалификационных играх, но списки стаи должны быть заверены и поданы комиссии до конца этого месяца. Также мы ждём от вас проект о построении внутри Семьи и распределении должностей среди правящей стаи. 

У Хонджуна звенело в голове. Те два года, что он учился в университете, прекрасно дали понять, насколько его не любит весь управляющий состав. Но выдвинуть его на одного из вожаков пробных стай было явным унижением. Его Дом презирали, и то, что он учится здесь – многие считали чуть ли не личным оскорблением. Было очевидно, что у него нет шансов собрать команду за такой короткий срок – к нему в стаю просто никто не пойдёт. И в этом виделся настоящий замысел комиссии: если пробная стая провалится – у потенциального вожака на следующий год в квалификационных играх будет меньше баллов. Если же вожак и вовсе не сможет собрать стаю, то в следующем году он будет обязан её сформировать. Если же у него это не выйдет – он лишается права на свою стаю или же вступление в другую стаю в течение двух лет. Это был практически приговор.

 Окончание собрания прошло для Хонджуна в тумане. Он написал матери, которая сначала невероятно разозлилась на такой ход университета, а затем заверила, что они обязательно попробуют найти кого-то, кто согласится.  Юнхо сразу сказал, что уже вступил в его стаю, и Хонджун благодарно боднул его в плечо. В чате группы написали о разосланной по всему курсу угрозе о снижении баллов за вступление в стаю Хонджуна, и он после этого просто отключил все уведомления. И даже Уён бросил сообщение” “Ты пиздец вредный хорёк, Ким, но я всё равно желаю тебе удачи”.

Ким Хонджун снова был у всех на слуху.

Но сам он прекрасно понимал, что в этой истории счастливого финала ему не увидеть.

После университета они с Юнхо недолго посидели в кофейне, но разговор откровенно не клеился. Хонджун никак не мог собрать разбегающиеся мысли, цепляясь то за одно, то за другое, а Юнхо не понимал, откуда начинать искать, и постоянно проваливался в разговоры с кем-то в чатах. Остывший кофе не лез в глотку и после бесплодных попыток завязать осмысленный разговор, они разошлись по домам. 

Уже подходя к своему району, Хонджун вдруг свернул в магазин и очень долго топтался возле витрины, не до конца понимая, что он делает и зачем. В конце концов, вместо привычного любимого лимонада он взял пару бутылок пива.

Открыв дверь домой, он как будто впервые за день действительно проснулся. Квартира обняла привычным, чуть влажным теплом,  с кухни слышались уютные звуки готовки, тонко пахло мясом и специями, а сам Сонхва негромко подпевал какой-то веселой популярной песне. Хонджун вздохнул и сразу прошел на кухню, тут же выставляя на стол свою покупку. На вопросительный взгляд соседа он молча протянул ему одну из бутылок. 

– Мы так сопьемся, – хмыкнул Пак, но, тем не менее, протянутую бутылку взял.

Хонджун усмехнулся и со вздохом потер лицо.

– Есть повод, – выдохнул он, открутил крышку и жадно сделал глоток. Молчание Сонхва говорило, что он ждал. Ким выдохнул и искоса посмотрел на него. С чего начать, он не знал, как и не знал, нужна ли вообще его соседу такая информация. – Меня выдвинули как претендента на создание пробной стаи в этом году. Юхууу. – наконец вяло проговорил он, скривившись. – Какой потрясающий шанс показать себя! Какая прекрасная возможность унизить Ким Хонджуна ещё больше!

Сонхва нахмурился.

– Погоди, но ты же на третьем году обучения, разве нет?

– Всё так, – кивнул Хонджун, – но раз в три года в Университетах проводятся так называемые пробные игры. Кандидаты в вожаки от Кланов должны собрать пробную стаю и защитить проект. И знаешь, что в этом самое замечательное? Если ты не собираешь стаю, ты как бы признаешь себя несостоятельным и автоматически подлежишь разжалованию до простых рабочих.

Сонхва медленно подошел к столу, задумчиво покусывая губы, и тихо вздохнул.

– Тогда даже не знаю, у кого из нас сегодня день паршивее, – он повертел бутылку в длинных пальцах и тоже открутил крышку, – Есть у тебя кто-то на примете?

Хонджун пожал плечами, а потом резко помотал головой, бессильно выдохнув.

– Юнхо согласился сразу. Но что насчет остальных студентов… Видишь ли, деканат пригрозил всему курсу, что тем, кто вступит в мою стаю, занизят итоговые оценки за контрольные тесты. Классно, да?

– Ситуация отвратная.

– Не могу поспорить. 

Они замолчали. Хонджун до сих пор не понимал, почему рассказал об этом Паку. Надеялся на помощь? Вряд ли. Поддержку? Тем более нет. Скорее всего, это просто стало привычкой – делиться чем-то, что происходит каждый день в их жизни. Какая ирония: привычка обмениваться информацией о себе с тем, кто вообще ничего личного знать не должен. Хонджун посмотрел на всё также хмурящегося Сонхва. Тот не ощущался врагом или человеком, которого надо сторониться. Нет, господин Пак Сонхва давно стал просто знакомым, с которым неплохо посидеть вместе в компании друзей или даже разделить время завтрака. Какая подлянка от совместного существования.

Хонджун вздохнул. Как бы там ни было, он, кажется, совсем не против сложившихся отношений.

– Как Сан? – Ким сел за стол и прислонился спиной к стене.

Сонхва пожал плечами и тоже сел за стол напротив.

– Нервничает. И готовится, – он неторопливо перелил пиво в стоящий на столе стакан, –  Комиссия вечером. Я пригласил его сегодня, как сможет. Приготовил его любимую свинину в соусе. Надеюсь, он будет в порядке.

Хонджун медленно покачал головой, думая, впрочем, о своём.

– Хорошо... Видел сегодня Уёна, он сказал, не вмешиваться в его дела с переводом Сана. 

– Что ж, не будем. Следить за тем, что он делает нам это не мешает, ведь так?

Хонджун хмыкнул и устало посмотрел на своего невольного союзника.

– Вы полны сюрпризов, Пак Сонхва. А как же полное доверие друзьям?

– Я доверяю Уёну. Но он слишком импульсивен и временами бывает отчаянным, не думая о последствиях. Ёнджун может его направлять, но сомневаюсь, что он поддержит его идею о переводе.

Снова повисла тишина. Внутри Хонджуна всё рвалось помочь молодому волку, но он прекрасно понимал, что такие порывы могут принести лишь неприятности. Мысленно пожелав Сану удачи, он решил отодвинуть этот вопрос до вечера и того момента, пока снова не увидит его улыбку с ямочками. Однако поднимать тему о создании стаи, находясь в привычной обстановке квартиры, ему и вовсе расхотелось. Он перевел взгляд на Пака, прищурившись.

– Так, ладно. Что случилось у тебя? Рассказывай. Я, может, хоть порадуюсь.

Сонхва фыркнул.

– Даже не сомневался, – он явно не выглядел расстроенным фразой Хонджуна, скорее, наоборот, пытался скрыть веселые искорки в глазах, – а я получил привет от семьи. От человека, которого не ожидал снова увидеть в этой жизни.

– Хочешь поговорить?

Сонхва задумался, хмуря брови и разглядывая бутылку. Но потом резко расслабился и помотал головой. 

– Нет, пожалуй нет. Давай лучше поедим, м? Будешь рамён?

– Ты опять готовишь, – Хонджун почувствовал как при слове “рамен” во рту появилась слюна, – я ведь привыкну. 

– Привыкай, я отсюда съезжать пока не собираюсь. К тому же, мне не жалко. Ты мелкий, много всё равно не съешь.

Хонджун скривился и смерил Сонхва раздраженным взглядом. 

– Вот чего ты такой противный, а? 

– Я? – Картинно удивился тот. – Да я - сам ангел во плоти, видишь, даже еду тебе готовлю. Ешь, а то передумаю. 

Дальнейший ужин проходил в основном в тишине. Но впервые она была между ними настолько комфортной, что Хонджуну стало не по себе, как только он это осознал. Нужно было срочно придумать тему для разговора, чтобы не сойти с ума от этого вопиющего несоответствия. 

– Пак, тебя же наверняка прочили в вожаки? – Хонджун посмотрел на соседа и тот непонимающе пожал плечами. – По времени ты должен был набрать стаю… Когда? В прошлом году? Почему же я не вижу возле тебя благоговейно взирающих на отпрыска Северного Дома подхалимов и сообщников?

Пак удивленно приподнял брови, но затем лишь мягко улыбнулся. Закончив с ужином и оттягивая ответ, он поднялся из-за стола и стал собирать грязную посуду. Хонджун терпеливо ждал, чувствуя нарастающее волнение. Неужели у Пака есть ещё пара секретов в запасе?

– Я должен был им стать, – наконец начал сосед негромко и  совершенно безэмоционально, – и точно бы стал, будь образцово-показательным отпрыском. Но я, видишь ли, с пятнадцати лет никак не демонстрировал послушание и рвение стать достойным сыном своих родителей. Когда мне исполнилось девятнадцать, Семья перестала пытаться наставить меня на путь истинный. Они сделали всё, чтобы я не унаследовал права стать вожаком. – Он усмехнулся как-то зло и неестественно. – Ты знаешь, что я психически неустойчивая личность? Я не проходил медицинскую комиссию, но в моём личном деле написано: “Подвержен неконтролируемым вспышкам агрессии, легко поддаётся внушению, нестабилен психически”. Вожаком мне не быть. Никогда. Да и, честно говоря, мой отец готов руку самому себе оттяпать, лишь бы я не становился во главе стаи.

– Я живу не только с потенциальным убийцей, но ещё и с психом, – вздохнул Хонджун, прикрывая глаза и упираясь затылком в стену. Секунду было тихо, но изменившийся вокруг воздух он почувствовал сразу, скорее инстинктивно, нежели осознанно выбрасывая руку вперёд и распахивая глаза. Ладонь врезалась в горло Пака, сжимая его, внутри рычал волк, почуявший опасность. Сонхва нависал над ним с черным отблеском в глазах, приставив к его горлу…

– Это что, морковка?! – прохрипел Хонджун, тут же убирая руку и откашливаясь. – Ты точно псих!

Сонхва громко рассмеялся, отходя от него и взмахивая морковкой. Выглядел он при этом совершенным ребёнком, которому удалась дурацкая шутка над взрослыми.

– Да, это самое страшное орудие убийства! – хохоча проговорил он и в доказательство смачно откусил сразу половину моркови.

– Придурок, – рыкнул тихо Ким, всё ещё пытаясь усмирить волка и успокоить пульс, но против воли начал улыбаться, – ты нахрена на меня бросился?

– Давно хотел, надо следовать своим желаниям, – сосед, всё ещё широко улыбаясь, снова куснул морковку, – да и реакция у тебя, что надо, Ким. Я бы такой удар мог и пропустить. А ты меня сразу за горло сцапал. Зря в себя не веришь. Тебе стоит попробовать собрать стаю.

Хонджун в немом изумлении уставился на парня. 

– Я правда сейчас это слышу? Пак Сонхва из Северного Дома говорит Киму из Дома Трёх озёр, что у него получится? Ого. Это что, поддержка?

Волк напротив закатил глаза и раздраженно цыкнул, снова отходя от стола и возвращаясь к немытой посуде.

– У твоего Дома, Ким, мерзкая репутация. Знаешь, что я слышал о вас? – Сонхва включил воду и принялся за наведение порядка, будто не нападал ни на кого с морковкой, – Что все вы пьяницы, не чураетесь разбоем, метками и оргиями. Чего только стоили скандалы с обращенными и той девицей, что сбежала из-под венца с каким-то вором в законе. Ваш Дом – синоним грязных мелких делишек и попрания общественных норм, – он повернулся, с прищуром разглядывая Хонджуна, – но знаешь, что я вижу перед собой, Ким? Волка, который умеет держать обещания. Который защищает своих друзей и дорожит ими. Того, кто несмотря на все препятствия, упорно идёт вперед и делает максимум, на который способен. Кто не сдается и ищет пути решения проблем. Кто завидев на своём пороге человека, которого знал только по слухам, решил сделать выводы сам и смог изменить своё мнение.

Хонджун фыркнул и отвернулся. Слышать так много хорошего в свой адрес от Сонхва было слишком непривычно. Слишком… приятно. 

– Кто сказал, что я изменил мнение? – неуверенно проворчал он, пытаясь уйти от пронизывающего взгляда.

– Брось, Ким. Мы можем друг друга раздражать и бесить, но разве между нами есть ненависть? Более того, ты только что умял тарелку рамена и даже ни разу не вспомнил о крысином яде.

Хонджун открыл было рот, чтобы что-то сказать, но остановился. Осознание опустилось на него ударом по голове: Сонхва прав. Вредный, невыносимый Пак Сонхва – прав. Ни ненависти, ни злости между ними не было. Они не стали друзьями, но их отношения точно переросли во что-то большее, чем просто соседи. Иначе как объяснить, что получив подножку от судьбы, он посчитал необходимым поделиться этим с Сонхва да ещё и притащил ему пива?

Он сморщился и выдохнул:

– Ты знаешь, что ты меня бесишь, Пак?

– Ещё бы, – легко рассмеялся тот и снова отвернулся к посуде, – я ради этого существую. Ну так что, вожак? Попытаешь свою судьбу? Твой курс забанили, но ведь есть еще три курса студентов.

– Я не вожак, – выдохнул Хонджун, и снова скривился, поймав насмешливый взгляд Сонхва через плечо, – но я попробую. Ла-а-а-адно.

Пак довольно хмыкнул и кивнул. Они снова замолчали, и эта тишина вновь не была гнетущей, очень тепло заполняя пространство между ними.

 Хонджуну казалось, что он долго плыл под водой, а теперь смог выбраться наверх и вздохнуть. Это было странным и непривычным ощущением, но ему определенно нравилось. Удивительно, как иногда распоряжается жизнь – то бьёт по голове, то вдруг подсовывает странную сладкую  пилюлю.

Ведь кто бы мог подумать, что ему будет так необходимо получить поддержку от самого Пак Сонхва.