— Как тебе местный кофе?

Кафка оторвалась от румяных блинчиков с черничным соусом, которые до того крайне увлеченно уплетала; настолько, что минут десять они просидели в молчании. Ничего удивительного: они сутки провели без провизии в грузовом контейнере на торговом космическом судне, чтобы пересечь границу атмосферы планеты, обойдя пограничный контроль. Хотя КММ еще не успели протянуть сюда свои хищные лапы, и плакаты о розыске с баснословными суммами под их портретами не были знакомы местным жителям, осторожность никогда не бывает лишней.

Потому теперь они мирно завтракали в придорожной закусочной, дешевой и совершенно безызысканной. Молоденькая официантка в клетчатой рубашке с полами, завязанной у нее под грудью, то и дело подливала в кружки черный кофе, бесконечно подогреваемый, а завсегдатаи-работяги так и тянулись ущипнуть ее пониже поясницы. Блэйд, кошмарно голодный, расправился со своим завтраком вдвое быстрее Кафки.

— Чертовски хороший кофе, — не без изумления ответил он. Официантка, заметив, что его чашка опустела, быстро подскочила к столику и наполнила ее снова. Блэйд сделал глоток и обжег язык, — и горячий.

Кафка улыбнулась ему теплой, смягченной усталостью улыбкой. Длинные штрихи солнечных лучей расчерчивали светлые облака и белым золотом проливались из окна на потертую столешницу. В этом свете ее кожа казалась бледной, как у гипсовой статуи.

— Наш сценарий начинается только завтра, — напоминает она, без прежнего энтузиазма отрезая от блинчика кусок, — мы успеем как следует выспаться и посвежеть. Кажется, рядом с закусочной есть и отель.

— Отель — это громко сказано.

На онлайн-карте у отеля значилась только половина звезды. Ряды крошечных комнатенок тянулись рядом с закусочной, и Блэйд видел, как был потрепан серый тюль, прикрывающий слепые глазницы окон. О том, что скрывали за собой скрипучие двери с неверными замками, ему не хотелось даже думать.

— Мы ночевали в местах похуже, чем эта дыра. Но если у них нет номеров с двуспальными кроватями, — зачем-то Кафка указала на Блэйда вилкой. На стоянку перед закусочной въехал тяжелый грузовик, да с таким грохотом, что посуда вздрогнула с тихим звоном, — то подыщем что-нибудь поблизости. В город пока лучше не соваться из соображений безопасности, и без меня это понимаешь.

— О нас здесь наверняка даже не… — вибрация в кармане прервала ход его мыслей. Блэйд поставил кружку на стол и достал телефон.

Его брови изумленно взмыли вверх. Элио прислал ему сообщение. Как странно: обычно все указания он направлял Кафке, если она была на миссии. Блэйд открыл переписку.

Будьте осторожны.

На вас охотятся.

КММ?

Охотники за головами, и они будут совсем скоро.

Понял.— Что там, Блэйди? — за развязной ленцой в голосе Кафки сокрылась крепкая настороженность. Она хорошо знала, что никто просто так не пишет Блэйду, а значит, дело серьезное.

— У нас неприятности.

Телефон снова завибрировал.

И запомни очень хорошо, Блэйд.

Орел.

Блэйд недоуменно нахмурился. Какой еще орел?

Спросить он не успел: окно пронзила громыхнувшая неподалеку пуля, и, осыпая их стеклянным крошевом, блеснула в дюйме от глаз Блэйда. Закусочная, как по строгому взмаху дирижера, наполнилась истошными воплями, и только Кафка с Блэйдом сохраняли молчаливую, напряженную сдержанность, которую так просто было спутать со спокойствием. Оба нырнули с диванчиков на пол, прижались к ним с торца и выхватили оружие. Они пересеклись взглядами: Блэйд крепко сжимал рукоять меча, а Кафка щелкнула предохранителем пистолета.

— Кто? — коротко спросила она, чуть выглядывая из-за ярко-красной обивки.

— Охотники за головами.

Кафка кивнула. Трудно было переговариваться в свалившемся на закусочную хаосе, где посетители и персонал беспокойно метались туда-сюда, наталкивались друг на друга и спотыкались о столики, не в силах сообразить, как выбраться наружу и спасти свою шкуру. Блэйд видел, как Кафка замерла. Ее грудь невысоко вздымалась, дыхание было ровным и спокойным. Серьезная опасность грозила только ей, и они оба это хорошо знали. Блэйд занес меч над собственным запястьем.

— Не надо, — слегка нахмурившись, мотнула головой Кафка, — по крайне мере, не сейчас. У нас есть время, пока посетители не уберутся отсюда. Им не нужны жертвы среди мирного населения — не оберутся проблем с местной полицией, а, может, и с КММ.

Блэйд, стиснув зубы, опустил левую руку. Кафка неожиданно ласково улыбнулась ему.

— Мы справимся с ними и так.

Когда посетители наконец повыскакивали из закусочной, а сотрудники попрятались в подсобных помещениях, внутрь ворвался едва целый отряд бойцов, вооруженный до зубов и закованный в бронежилеты, и тут же тяжело повалился с ног, сбитый режущим порывом наэлектризованного ветра. Столы с грохотом повалились набок, и Кафка, воспользовавшись суматохой, скрылась за стойкой, пока Блэйд, поднявшись на ноги, направился прямо на охотников.

Наивно с их стороны вообразить, что они сами скоро не окажутся дичью.

Снаряды рикошетили от бронежилетов, но пулеметные очереди все равно грохотали, беспрерывным градом обрушиваясь на бойцов, а клинок звенел, разбивая не такие уж и крепкие шлемы. Даже за шумом боя, отражая мечом вражеские пули, Блэйд услышал, как воздух начал статично гудеть. Значит, Кафка принялась за дело, а ему осталось сконцентрировать внимание бойцов на себе, пока она не закончит.

Очередной выстрел полоснул Блэйда по плечу, брызнув кровью на красную обивку дивана, но пока сердце усердно качало по жилам адреналин, боль даже не ощущалась. Кажется, заработал еще пару царапин, но раз уж он мог двигаться, они не имели никакого значения. Бойцы то и дело валились с ног, сокрушенные тяжелыми ударами мечом и пуль. Некоторые из них даже не трудились подняться, торопливо целясь в Блэйда прямо с пола, и из-за разбитых забрал он видел наполненные животным ужасом взгляды. Наверняка уже успели пожалеть о своем решении, подумал он, когда с размаху опустил меч на разбитый шлем одного из них, услышав затем влажный, омерзительный хруст.

Вдруг все бойцы замерли на месте. Блэйд едва мог различить пронзившие все помещение нити, редко сверкавшие электрическими разрядами. Они оплели оставшихся в живых бойцов, резко натянулись, и в следующий миг раздался оглушительный грохот, словно все они оказались в самом центре грозового облака. В ушах зазвенело, и Блэйд крепко зажмурился, а когда открыл глаза, бойцы уже лежали у его ног, не двигаясь.

Воздух пах порохом и озоном. Кафка вышла из-за стойки, поправляя смятый рукав блузки. Проходя мимо бойцов, она мыском туфель сбивала то, что осталось от их шлемов, а затем пускала в голову по одной пуле на каждого.

— Неплохая разминка, м-м? — с задумчивой улыбкой протянула она, продолжая вышагивать по закусочной. За ней растекались лужи свежей крови, такие темные, что казались бездонными, и скоро зал наполнился тяжелым зловонием железа.

— Просто замечательная, — фыркнул Блэйд, вытирая клинок белой сервировочной салфеткой, и вдруг замер. Голос засквозил напряжением, и он снова поднял меч, — Кафка.

Кафка вскинула к нему взгляд, и Блэйд кивнул в угол, образованный стойкой и стеной. Там, силясь сжаться в точку и беспомощно суча ногами, сидел последний выживший боец. Лишившись шлема и оружия, он глядел на них округлившимися от испуга глазами и, когда Кафка повернулась к нему, замотал головой, немо шевеля побледневшими губами. Блэйд сделал шаг вперед.

— Постой, — прикончив последнее лишенное сознания тело, сказала Кафка и, коснувшись плеча Блэйда, обошла его.

— Хочешь допросить его?

— Нет необходимости.

Блэйд прошел за ней, и она, спрятав пистолет в кобуру, присела перед бойцом. Его перепачканное кровью лицо, совсем юное, застыло, словно глиняная маска.

— С того самого момента, как вы приняли решение напасть на нас, — начала Кафка таким заботливым тоном, словно разъясняла неразумному ребенку, почему небо голубое, — ваша судьба была предрешена. Любопытно, о чем вы думали, когда шли только с огнестрельным оружием на одних из самых разыскиваемых преступников в обозримой Вселенной? То же самое, что идти на медведя со столовым ножом. Самоубийство.

Боец молчал. Блэйд, привалившись к стене рядом, видел, что он мелко дрожит. От этого крепления на его бронежилете тихонько позвякивали.

— Блэйди успел отрезать тебе язык, м? — Кафка вскинула к нему взгляд и игриво подмигнула. Ее глаза были пугающе пусты, как всегда бывают у человека, который только что совершил убийство и планировал еще одно, — Ладно, теперь причины все равно не имеют значения. Судьба определилась, ее уже не изменить. Давай узнаем, что она тебе заготовила.

Она пошарилась в карманах и вытянула из одного монетку. Та бледно сверкнула в ее руках, словно тоже подмигнув Блэйду.

— Сейчас мы сыграем в орлянку, и ты сделаешь ставку. Если угадаешь — мы сделаем вид, что не заметили тебя, прежде чем убраться отсюда. Если нет…

Она кивнула назад.

— Ты присоединишься к своим товарищам. Понял?

Ответа не требовалось: прежде, чем боец успел среагировать, Кафка подкинула монетку, тут же поймав на тыльную сторону ладони. Блэйд пригляделся.

— Говори.

Губы у бойца дрожали. Секунду он мялся, сверля взглядом укрывшую его судьбу ладонь, а затем крепко зажмурился, часто, глубоко дыша. Нос был сломан, и каждый вдох шумно свистел. Открыв глаза так широко, словно очнулся от ночного кошмара, он обронил:

— Орел.

Кафка медленно убрала руку. Издевательская десятка улеглась на грань монеты. Блэйд покачал головой.

Человек — единственное животное, которому не страшно нападать, смотря прямо в глаза противнику. Кафка же не боялась вообще ничего. Короткое мгновение для нее заняло вынуть из кобуры пистолет и пустить пулю бойцу меж глаз, в которые пристально смотрела все это время. Гильза упала к ее ногам с полым, пустым звоном. Боец крупно вздрогнул и, откинувшись на измазанную красным стену, обмяк. Кафка поднялась, отряхиваясь.

— Это было обязательно? — спросил Блэйд, отлипая от стены.

— Такова была его судьба, — покручивая в пальцах монетку, произнесла Кафка с почти мечтательной улыбкой, — и я всего лишь сделала то, что должна была.

— Порой твой фатализм сводит меня с ума.

Кафка резко обернулась к нему, и их взгляды пересеклись. Блэйд немедленно замер, и она шагнула к нему, остановившись почти вплотную. Ее внимательные глаза сощурились, и отблеск света в них потух.

— Это не просто фатализм, Блэйди. Я, в отличие от многих, просто признаю мировой порядок. Есть вещи, которые должны произойти. И они неминуемо происходят, как ни пытайся обмануть судьбу.

Блэйду казалось, что за лиловой непрозрачностью ее глаз сгустилась такая непроглядная темнота, с которой можно столкнуться, только всматриваясь в пустое нутро черной дыры.

— Знаешь что? Давай тоже сыграем, — она отстранилась и уложила монетку на согнутый палец, готовясь ее подбросить, но замерла, задумавшись.

— Я все равно не умру, — подметил Блэйд. Не в настроении он был для игр.

— Знаю. Думаю, как сделать игру интере… — на ее лицо легла глубокая тень пришедшей ей в голову мысли, и Блэйд догадался, что она ему не понравится, — я выстрелю себе в висок, если ты не угадаешь. Но ты угадаешь. Мы оба знаем, что мне еще не время умирать, так что ответ, который ты назовешь, будет правильным.

Блэйд вздрогнул так, словно его облили ведром ледяной воды. Он принял самый мрачный вид, на который только был способен, силясь скрыть охватившее его волнение.

— Я не буду играть, Кафка. Это бессмысленный риск.

Бесполезно: звякнув, монетка взмыла в воздух по идеальной прямой, и Кафка поймала ее, плотно прижав одной рукой к другой. Затем подняла к Блэйду взгляд, в котором на миг вспыхнул странный, нездоровый блеск.

— Давай. Ты уже знаешь ответ.

— Да откуда мне его знать? — Блэйд начинал нервничать, — Прекрати. Я не буду этого делать.

— Говори, Блэйд, или я все равно застрелюсь.

Тон ее был так тверд и серьезен, что Блэйд не сомневался в ее намерении. Сковывающий мороз ужаса прокрался под кожу, впрыскивая в кровоток парализующий яд. Это безумие, думал Блэйд, полагаться на судьбу вот так отчаянно, отметая свободу воли и значение выбора. Все они шли за Рабом судьбы, но это…

— Блэйд.

Вдруг осознание прошило его электрическим разрядом. Раб судьбы. Элио. Элио подсказал ему правильный ответ. Сердце заколотилось в груди, и жар облегчения проступил на лбу блеклой испариной.

— Орел, — без колебаний выдохнул он.

Кафка опустила взгляд на монетку. Он угадал. Конечно, он угадал.

— Вот видишь, — она одарила его самой нежной из своих улыбок и спрятала монетку в карман, — ты знал правильный ответ. А теперь давай выбираться отсюда.

Она устало потянулась и зашагала к выходу, огибая лужи крови, в которых черными силуэтами вырисовывалось отражение закусочной. Приходилось выбирать, куда наступить, чтобы не испачкать туфли.

— Кафка, — окликнул ее Блэйд и дождался, пока она обернется, — если бы я ошибся. Ты бы выстрелила?

— Ты бы не ошибся.

— А если да?

Кафка вздохнула. Затем снова улыбнулась и подошла к нему.

— Нет, Блэйди. Мне еще нельзя умирать, — она потянулась к нему и оставила невесомый поцелуй в уголке губ, — мой сценарий далек от завершения. Не думай об этом больше необходимого.

Блэйд стиснул челюсти. Она лжет, чтобы успокоить его, понял он, когда увидел крепкую и холодную сталь решимости в ее глазах.

— Ради меня, — глухо начал он, — ты бы тоже не воспротивилась судьбе?

Улыбка немедленно сползла с лица Кафки, и взгляд застекленел, как у мертвеца. Всего на миг, а затем она сморгнула наваждение и, развернувшись, зашагала к выходу.

— Пойдем, Блэйди. Я кошмарно устала. Обсудим это как-нибудь потом.

И Блэйд пошел, надеясь, что никогда не узнает ответ на свой вопрос.