Вай чувствует себя дерьмово, если не сказать хуже. Она даже подозревает, что работа на Силко — работа с Силко ради Вандера — была не самым ужасным, что случалось с ней в последнее время. Все чаще Вай задумывалась о том, что ей вовсе не следовало покидать тюрьму, а уж тем более — связываться с Кейт. Раньше алкоголь и постоянные драки глушили эти размышления, у нее просто не было времени думать и жалеть себя, но теперь эти мысли накидываются на нее, как голодные собаки.

Но Вай привыкла, что работу придется делать, даже если в конце окажется, что ты совершил еще больше ошибок. Она стоит в окружении бандитов Силко, впереди выделяется Севика, которая на голову выше большей части головорезов. Ви помнит, как они схлестнулись в прошлый раз, и не прочь повторить — просто чтобы показать себе, что может победить не только пьяниц на арене. Однако сегодня они работают вместе.

Оглядываясь по сторонам, Вай видит, как они все похожи: пирсинг, татуировки, змеящиеся по лицам, шеям и рукам, черные кожанки. Она легко слилась с толпой, особенно когда заново подмазала волосы углем. Это ее город. Люди, такие же, как она. Они выросли умеющими убивать, в злобе и жестокости. Только дурак мог бы решить, что способен что-то изменить, исправить их, сделать их жизнь лучше.

Вай знала одного такого дурака. Ради него она и ввязалась в это.

Над крышами поднимается зеленый дымок — сигнал от Джинкс и Иши. Вай тянется, чувствуя приятную ломоту в спине. Руки просят драки, потому что так она может забыть. Может просто делать то, что у нее получается лучше всего. Ломать чьи-то лица. Ломать все. Вай мотает головой, волосы рассыпаются по плечам.

— Риктуса брать живым, — приказывает Севика.

Вай знает: это тот ноксианец, личный телохранитель Амбессы Медарды. Если захватить его и отдать Силко, он расскажет; «Они все рассказывают», — снисходительно говорит Силко, когда они снова обговаривают план. У Вай от его усмешек мороз по коже, и он точно знает, какое впечатление производит.

Смич владеет несколькими заведениями, которые похожи то ли на притоны, то ли на казино, то ли на все вместе сразу. Несмотря на его попытку держать лицо и приодеться, прицепить идиотский цилиндр (возможно, в нелепой пародии на гардероб Силко?), Смич остается всего лишь бандитом, который позарился на кусок не по себе. И люди Силко вполне доступно ему это объяснят. Вай сжимает пальцы в перчатках, чувствуя их приятную тяжесть и гудящую силу.

Риктус и несколько его людей появляются с оружием на повозке. Вай старается не вертеть головой, ища на крышах Джинкс и Ишу, которые определенно где-то рядом, преследуют ноксианцев поверху. Те не знают, что такое Заун, что он живет со всех сторон, что надо смотреть одновременно и на то, на что ты наступаешь, и на то, что нависает над твоей головой. Они разгружаются на заднем дворе Смитчева заведения, когда Севика ведет за собой людей. Парень рядом с Вай удобнее перехватывает дубинку, колючую от раскрашенных игл.

Замерев над ящиком, из которого принимал товар, хекстековые ружья, Смич смотрит на Севику. Сцена кажется комичной, но ни один из них не смеется, только в глазах химбарона вспыхивает что-то… страх, паника, но вместе с тем — понимание. Он знал, что Силко кого-то пришлет. Ничего в Зауне не делается вне его поля зрения.

Риктус и несколько его людей хватаются за глефы.

Когда Севика хочет что-то сказать, возможно, предложить ультиматум, Вай слышит щелчок, оборачивается, боясь, что им зашли за спины — этот район держит Смич, вдруг он припрятал бойцов на такой случай?.. Но это крыша, это Джинкс, это ракетница в ее руках.

Вай падает. Заряд врезается прямо в ящики ноксианцев, и что-то гремит, воет, во все стороны летят искры, словно запустили фейерверк. Земля под Вай трясется и выворачивается из-под ног, она кашляет в густом разноцветном дыму, но знает, что не должна останавливаться. Боец Смитча выныривает из-за завесы, не успевает ничего понять, когда тяжелый удар перчатки впечатывает его в землю. Вай отдаленно слышит хруст кости. В ушах звенит. Раздается безумный хохот Джинкс, и Вай приходится пригнуться, чтобы свинцовый дождь сверху не скосил и ее вместе с бандитами. Севика прикрывается рукой, пуля отскакивает от железного запястья. «Джинкс!» — рычит она и впрямь как проклятие.

Дыхание заканчивается. Вай бежит вперед, ищет взглядом ноксианцев. Один лежит с проломленным черепом, и неясно, то ли ему голову снесло взрывом, то ли кто из людей Силко постараялся. Бой превращается в несколько свалок. Вай награждает вставших на ее пути противников оплеухами, которые отшвыривают их к стенам с нечеловеческой силой. Она пробивается вперед, размахивая кулаками. Мельком думает: овеянная дымом, тень со стальными руками, она должна казаться им чудовищем вроде Вандера…

— Я им займусь, — говорит Севика, когда у них на пути оказывается Смич, его тонкие длинные руки угрожающе взвизгивают, когда он готовится к броску. Взгляд у химбарона мутный — то ли обдолбанный, то ли контуженный, хрен его разберет.

Влево. Вай видит там блеск глефы, сияющий росчерк, который лишает того парня с битой головы. Легко, как ножом по маслу. Вай оказывается лицом к лицу с Риктусом, его кожа покрыта густым слоем сажи и крови, но глаза сияют уверенно и спокойно. Вай усмехается, она просто чуть подается вперед, готовясь к драке, всем телом показывая, что не даст ему уйти. К его чести, Риктус не пытается бежать от сражения. Глефа раскручивается, чтобы ужалить резким выпадом, и Вай едва успевает поднырнуть под нее. Она словно бы глохнет, грохот битвы стенка на стенку исчезает, отрезая ее и противника.

Риктус хорош, и она невольно представляет его на бойцовской арене, среди раскиданного песка. Его движения легкие, точные, и он не разменивается на лишние финты. Вай пляшет перед ним; возможно, в этом его план. Заставить ее выдохнуться. Глефа взрезает воздух рядом с ее распаленной щекой. Она делает шаг в сторону, уклоняясь от удара, но чувствует, как напряжение нарастает. Вай догадывается, что Риктус не просто соперник — он хитрый стратег, который всегда на шаг впереди. Каждый его удар — это не просто попытка сбить ее с толку, это часть плана, который она еще не полностью осознала.

Глефа снова свистит в воздухе, но теперь она готова. Вай уклоняется и наносит ответный удар, пытаясь поймать Риктуса врасплох. С ловкостью хищника он отскакивает назад, его глаза сверкают. Вай чувствует, как ее сердце бьется быстрее, но она не собирается сдаваться. Никогда не сдавалась на арене. Никогда.

Вай напрягает мышцы, ощущая, как адреналин разливается по венам. Она знает, что должна быть начеку, ведь каждый его шаг — это предвестие следующего удара. Она отвечает на взмах глефы быстрым движением, бьет, но он снова ускользает, словно тень.

Риктус слишком идеален. Строгая выучка. Скупые движения. Он не ожидает животного рывка Вай, когда она грудью бросается на него, словно напрашиваясь на клинок. Глефа встречается с перчаткой с оглушительным звуком грохочущего металла, и Вай ощущает, как сила удара гудит на ее руке. Риктус, на мгновение сбитый с толку, теряет равновесие, и Вай, не упуская шанса, бросается вперед на упавшего, готовая завершить начатое.

Ее отвлекает вспышка сбоку, и будто из ниоткуда рядом появляется Джинкс. Сестра растрепана, на щеке темнеет пятно крови, и она на мгновение улыбается Вай опьяненной счастливой улыбкой, будто и ее тоже хорошая схватка делает живой. В ее руке сверкает пистолет, и Вай бьет ее под локоть, чтобы Джинкс не разнесла голову Риктусу — голову, в которой может храниться множество ответов.

— Ай! — верещит Джинкс. — Да я не собираюсь его убивать! Просто хотела убедиться, что он не сбежит! Вот!

Она быстро дергает спусковой крючок, и оглушенный Риктус, пытающийся подняться, падает с простреленным коленом. Джинкс стреляет второй раз. Вторая нога. Она определенно входит во вкус. Вай шумно выдыхает и заступает его, очутившись перед сестрой. С чего бы Джинкс вообще влезать в эту битву? Никак думала, что Вай ни на что не способна, хотела сама принести добычу своему обожаемому Силко? Насупившись, Джинкс косится на Вай, как будто та не понимает что-то важное, и цепляет на Риктуса наручники, подозрительно напоминающие наручники миротворцев.

— Смич? — спрашивает Вай, когда видит Севику, которая собирает оставшихся бойцов. Полосы цветного дыма все еще стелются по земле.

— Его брать живьем никто не просил, — подмигивает Джинкс.

Покачав головой, Вай решает, что ей не стоит волноваться об очередном химбароне, который отравлял Заун. Бросив последний, немного сожалеющий взгляд на Риктуса, она отступает в сторону, чтобы передать его людям Силко. Неважный конец для бойца, который всю жизнь посвятил оттачиванию своего мастерства… Но ему стоило знать, что Заун живет по своим законам, и Нижний город сожрет кого угодно, кто сунется к ним.

Вай не задает вопросы. Иногда лучше ничего не знать, закрыть глаза. Риктусом занимается Силко, а может, кто-то из наиболее умелых его палачей. Вай снимает перчатки и оставляет их в комнатке, похожей на чулан, что ей отдали в «Последней капле». Жмурится до боли. Из подвала слышится утробное рычание Вандера, который бросается на новую, более крепкую дверь, обитую металлом. Густой запах свежей крови туманит его голову — значит, Риктус однажды заговорит. Она не хочет там присутствовать.

Сев на кровать, Вай запускает руку в волосы. Все это… неправильно, не то, как она хотела закончить. Оружие Силко. Боец в войне банд, которые уничтожили город ее детства. Лучше бы Вай и дальше оставалась в неведении в тюрьме, не видя отраву, которая захватила весь Заун. Дело не только в мерцании; дело в жадности, в жестокости, в крайностях, до которых могут дойти те, кто желает власти.

Ей кажется, что она предает кого-то — Вандера? Но Вандер здесь, Вандер рядом, и Вай делает это ради него.

Вечером, добившись всех нужных ответов, Силко вешает Риктуса под вывеской «Последней капли». Вечер смурной и холодный — других в Зауне не бывает. Вай смотрит на бледное лицо, залитое кровью, на слипшуюся бороду, на покачивающиеся мыски сапогов.

— Готовимся к приему гостей, — хихикает Джинкс, которая вертится рядом, как любопытная кошка. Ишу, правда, не видно, но сестра чуть не светится от восторга. На груди Риктуса ядовито-яркий крест из краски.

При взгляде на ее ухмылку Вай становится тошно.

***

— Обычно я нахожу здесь по ночам Севику.

Вай поднимает взгляд от стакана и мутными глазами смотрит на Силко, которого вовсе не ожидала увидеть у бара. Мысли ползут едва-едва: он оставался наверху, ковырялся в своих бумагах… Руками, перепачканными в крови Риктуса… Устал, видно. Не за столом же он спит, ага? Вай просто отворачивается, показывая, что не собирается болтать, а потом вдруг моргает и находит Силко за баром. Возможно, он сам собирался выпить после долгого дня, но наткнулся здесь на Вай. Да, похоже на то…

Это бар Вандера, хочется сказать ей, но Вандера, которого она знала, больше нет. Есть только отголосок его мыслей, почти потерявшийся за волчьим воем. Сил ворочать языком у Вай тоже не осталось, поэтому она лениво наблюдает за тем, как Силко перебирает бутылки за баром.

Слепая зона. Слева. Это очевидно, но теперь Вай видит это вблизи: как он переставляет бутылку биттера вправо, чтобы прочитать название на этикетке. Силко наливает себе, а потом ставит стакан перед Вай.

— Это что? — голос помимо воли выходит угрожающий.

— Ты пытаешься напиться, так хоть имей совесть делать это с приличными напитками, — дергается уголок рта Силко, и Вай уже знает, что он так шутит. — Вандера окончательно хватил бы удар, если бы он увидел, как в его баре пьют из горла.

Вай двигает локтем и слышит отдаленный звон. Кажется, там стоят бутылки.

Силко — змея. Доверять ему нельзя. Для него она сегодня убивала людей (которые, вероятно, еще хуже того, что Вай может представить) и приволокла ему пленника, который теперь украшает бар вместо вывески. От этого не просто дерьмово — хуево, по-простому говоря. У нее внутри перекатывается огонь, словно зажегшийся вулкан. Вай опрокидывает в себя содержимое рюмки, но не чувствует вкус, потому что пламенеющая ярость застилает все.

— Если бы я решил убить тебя, я выбрал бы нечто более запоминающееся, чем яд, — снисходительно говорит Силко.

Пьет Вай молча. Сложным разговорам она не обучена. Стакан остается пуст, и она с легким сожалением думает о том, что совсем не ощутила вкус, настолько бухло ей приелось. Подниматься с барной стойки не хочется, потому что Вай так удобно на нее облокотилась — она уверена, что упадет, если потеряет такую классную опору. Впрочем, оставаться наедине с Силко, с его пронзительным янтарным глазом, который, возможно, и впрямь обладает каким-то магическими свойствами, хер его знает… Вай хочется думать о чем угодно, кроме того, что этот человек разрушил ее семью. А теперь зачем-то собирает по обломкам.

О чем угодно, значит.

— Кейт… — бормочет она.

— Командир Кирамман, — Силко не оставляет ей ни шанса, ублюдок с хорошим слухом. — Не уверен, что хочу слушать про ваши… запутанные отношения.

Это Джинкс ему наплела. Ну прекрасно, вот что они обсуждают: как Вай влюбилась в пилтошку. Обхохочешься.

— Да нет, — Вай еле ворочает языком, она пьяна, но думала об этом слишком долго, поэтому выпаливает как на духу: — Мы можем рассказать Кейт. Про Амбессу, про эту… Ренни, про нападение…

Как ни странно, ее бормотание складывается у Силко в общую картину. Он задумчиво смотрит на Вай (и ей хочется отвернуться), чуть наклоняет голову. Вай уже знает это выражение крысиного лица: у него есть какой-то план. Но Силко замечает как бы вскользь:

— Я думал, жизнь научила тебя не доверять Пилтоверу? Ты ведь знаешь, как оно бывает. Они используют тебя, забирают у тебя все, а потом бросают в крови и грязи, среди сожалений.

— У нас один враг, — пожимает плечами Вай.

— И если умирать в битве с ноксианцами будут пилтоверцы, а не мои люди… — протягивает Силко. Звучит заманчиво.

— Обязательно должен кто-то умирать? — спрашивает Вай и сама понимает, как наивно, по-детски это звучит. В ее оправдание: в ней столько алкоголя, сколько свалило бы Силко с ног.

— Именно так, Вайолет. Без жертв не будет победы…

Силко задумывается, как будто уже говорил эти слова кому-то.

— Мое имя Вай, — нахмурившись, бросает она.

— Вандер придумал твое имя, ему нравятся фиалки, — вдруг говорит Силко. Он наполняет стакан — в этот раз для себя. Должно быть, есть воспоминания, с которыми даже человеку вроде него сложно справиться. — А я придумал для Паудер — из-за цвета… Тогда это место было другим. Мы все были наивны — сильнее, чем ты в своем возрасте. Это-то нас и сгубило. Тяга к прекрасному будущему.

— А я придумала имя для Джинкс, — вдруг говорит Вай.

Она знает, что Джинкс нравится Силко гораздо больше, чем забитая Паудер. Что она удобна Силко гораздо сильнее, что она убьет для него кого угодно. Силко умеет пользоваться людьми, и того же он хочет от Вандера, которого прячет в подвале, как самое тайное оружие. То же он сделал с Вай, которая сегодня сражалась для него. Все это ложь, они лишь удобны ему, полезны. Как только они станут ему не нужны, он с безжалостным спокойствием избавится от них.

Но в чем тогда смысл? Зачем Силко наполняет ее стакан?

— Возможно, это сработает. Я про договор с Кирамман, — размышляет Силко. — Но говорить с Кейтлин придется тебе, потому что кому-то из Зауна она не доверится.

Силко наверняка не намеревается подружиться с Пилтовером, вовсе нет, особенно — из-за портретов Джинкс, что они везде вывешивают, но он не прочь использовать еще кое-кого… Вай вспоминает, как приклад врезался под ребра. Как она захлебывалась горячими злыми слезами.

— Я справлюсь.

Она не справляется. Уже давно не справляется. Силко наверняка видит это, он умеет понимать людей, иначе не захватил бы весь город, не опутал бы всех щупальцами. Видит в людях их слабости и уязвимости, их боль и сожаления. Силко считает, выживут только сильные. Вай слишком запуталась: почему она все еще может драться, но внутри все такое хрупкое и дребезжащее?..

— Если Кейтлин вздумает напасть на Джинкс, я прослежу, чтобы наверх она поднялась по частям, — как бы между прочим говорит Силко. — Да и ты сама понимаешь: Вандер оторвет голову тому, кто попытается навредить его драгоценной Паудер.

Прикусив губу, Вай кивает. В преданности зверя она не сомневается. Вандер готов кого угодно разодрать ради Паудер, несмотря на то, что натворила Джинкс, он не задумывается о ее ошибках, обо всех ужасных делах, к которым она приложила руку… Его любовь безусловна и огромна. Как и любовь к Вай. И даже к Силко — вот уж кто, по мнению Вай, такой защиты недостоин.

— Разберемся, — бормочет она. — Повторишь? — и придвигает стакан.