Иша рисует.

Она всегда могла отвлечься от мрачных мыслей, могла повеселиться, малюя разные рожицы и невиданных зверей. Найдя Джинкс, она порадовалась, что кто-то так же увлечен, так же любит яркие краски и забавных кракозябр. Позже Иша поняла, что рисунки значат для Джинкс что-то другое, что дремлет в ее голове, а потом выплескивается наружу неаккуратными цветными кляксами. Что-то опасное.

Иша рисует заячьи уши на каске. Иша рисует голубые цветы, распускающиеся на домах. Иша рисует Джинкс на стене, с волной распущенных волос, поднявшую руку с дымящейся синей шашкой.

Сначала ей просто нравилось рисовать, она хотела показать всем Джинкс, отважную и упрямую, громкую и веселую, ту Джинкс, которую Иша хорошо знает. Именно благодаря ей она спаслась от уличных бандитов, когда думала, что ее уже зажали в угол. Этой Джинкс можно доверить все секреты, она всегда поймет и поддержит любую идею, даже самую дурацкую. Джинкс становится всем ее миром, и Иша любит их маленькое убежище, где они валяются в палатке и обсуждают всякие глупости, где Джинкс подолгу мастерит что-то за столом, а Иша может просто сидеть рядом и мычать себе под нос мотив прилипчивой песни.

Но Иша не ребенок, что бы о ней ни думали. Здесь, в Нижнем городе, рано взрослеют.

Она рисует Джинкс, потому что людям нужна надежда, что-то яркое, что-то красивое. Для Иши Джинкс — спасительница, и даже если это неправда, не совсем правда, даже если Джинкс на самом деле не способна спасти весь Заун целиком, Иша может дать им хотя бы искорку надежды.

Ребенок, перепачканный в краске. Такая мелочь, не так ли? Таких вокруг бегает слишком много, чтобы заподозрить ее. Она научилась обходить кордоны миротворцев и ноксианцев, потому что никто не обратит внимания на обычную девочку. Разговоры текут вокруг, шуршат слухи. Иша не говорит, но она запоминает. Ноксианцы готовятся к наступлению на Заун, их генерал в ярости, они сметут все, они ищут хекстек, пытаются воззвать к технологиям — у них не получается, и они обращаются к другому пути, к доктору, которого стоит называть в лучшем случае «подозрительным». Они идут. Идут.

Иша рисует синий крест под крышей дома, еще и еще, пока вся улица не загорается приветственной яркой краской. Утерев нос ладонью, Иша довольно улыбается, глядя на мелькание синего сквозь тусклые и грязные цвета Зауна. Она раскрасит. Разукрасит свой дом.

— Вот ты где, — ладонь знакомо ложится на каску, треплет. Джинкс умеет появляться эффектно, в блеске и во взрывах, но сегодня она такой же незаметный призрак, блуждающий по готовому к осаде городу. — Хочешь запугать ноксианцев, да? — скалится она, поймав Ишу за плечи. — Чтобы они увидели синие крыши, расплакались и побежали к своей мамочке?

Она хрипло смеется, похлопав Ишу по спине. Обойдя ее, Джинкс мыском сапога отодвигает ведерко с краской и присаживается напротив Иши, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. Глаза у Джинкс — ярко-малиновые, переливчатые. Сегодня — особенно тревожные.

— Когда они придут, тебе надо спрятаться, — убеждает Джинкс. — Как когда мы играли в прятки, понимаешь? Чтобы никто тебя не нашел, кроме меня.

Она волнуется. Иша — не ребенок, она понимает, что близится война. Даже если взрослые это так не называют, не говорят в открытую, что их ждет ужасный бой. Джинкс предпочитает называть это «заварушкой». Силко говорит: «проблемы». Иша знает, что иногда слова не имеют значения. Важно то, что ты думаешь, как ты двигаешься, как смотришь на мир.

Помотав головой, она смотрит на Джинкс, и та сдавленно ругается. Хотя и наверняка понимает, что это она научила Ишу упрямству. Джинкс никогда не оставляла ее, защищала ее, так почему Иша не может сделать то же самое? Несправедливо!

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — бормочет Джинкс. — Я никому не позволю тебя обидеть, ясно, мелочь? Но и ты должна быть осторожна. Очень тихой и очень ловкой, как мышка. Новая игра, а?

Иша заинтересованно улыбается.

***

Иша рисует семью.

Вот Джинкс. Она проводит много времени за столом, забывая даже о еде и сне, она мастерит что-то, потом бросает работу, ругается и принимается заново. Она слишком дерганая, словно тоже вот-вот взорвется. Она не играет с Ишей в прятки, не устраивает жучиные бои, потому что занята. Джинкс хочет сделать все, что от нее зависит, но этого все равно оказывается мало. Она не может изобрести такое оружие, которое всех спасет, прямо как в сказке, хотя ей точно этого хочется. Джинкс валяется лицом среди шестеренок и посапывает. Иша накидывает на нее пестрое лоскутное одеяло. Впервые Иша жалеет, что не может сказать Джинкс: они обязательно справятся.

Вот Вай. Вай — сестра Джинкс, хотя она едва ее не убила, как утверждает Джинкс, закатив глаза. Но Иша видит, что Вай совсем не злая, не убийца — живя в Зауне, встречаешь каждодневно много преступников, и Вай точно не одна из них. Она грустная в последнее время, возможно, потому что ей нравится драться, а они не дерутся, а только готовятся. Вай однажды уходит, сопровождаемая несколькими хмурыми людьми, и Иша не понимает, куда она идет. Наверх? Наверное, Вай надо с кем-то поговорить, решает она, когда видит ее напряженную спину. Вай не признается, что ей страшно, потому что она все-таки старшая. Джинкс Ише тоже не признается.

Вот Силко. Он проводит время в кабинете, но он не делает оружие, как Джинкс, а заключает союзы и ведет переговоры. Силко не нужно бегать по Зауну, чтобы поболтать со всеми. Иша наблюдает за торопливыми росчерками пера, за тем, как он вдавливает печать в горячий сургуч. Силко нужно больше людей, говорят все, чтобы отстоять город. Ему надо собрать химбаронов, а единственное, что Иша знает о химбаронах, так это то, что им нельзя верить — так Силко говорит. Силко не воин, не генерал, но это он решает, где и как они будут вести битву, и Иша даже думает, что он чародей из сказок, кто-то ужасный и могущественный, способный всеми в городе повелевать. Пока Силко, в ярости смяв очередное письмо, не подпаляет бумагу от сигары. Даже чародеям нужна помощь.

Вот Вандер. На Вандера Ише посмотреть любопытнее всего, хотя ее не пускают в подвал, говоря, что это может быть опасно. Таких, как Вандер, больших, лохматых и рычащих, Иша никогда не видела. Джинкс говорит, что раньше Вандер был другим, и чуть заметно хмурится, как будто сама не знает, каким он был. Вандер никогда не обижает Ишу, хотя многим он кажется свирепым чудовищем. Он спит в подвале, сжавшись, ему больно — или дело в чем-то другом. Иша знает, что они ищут доктора для Вандера, и это кажется ей правильным: может, этот загадочный док избавит его от больной головы и от нехорошего алого огня, который вспыхивает в глазницах, когда Вандер злится.

Вот Иша. Она надавливает на карандаш, немного сомневаясь. Рисунок не похож на те рисунки семьи, которые делали другие знакомые дети, еще давно, когда она жила в шахтерском поселении в низовьях Зауна. На тех рисунках были мама, папа, дети, иногда — собака, кошка или даже мышка. Иша обводит взглядом нарисованные фигуры, которые стоят вокруг маленькой Иши на листке. Они не держатся за руки, они не улыбаются, они просто есть там, и от этого немного легче. Она не одна, никогда не будет одна. Никогда больше.

Иша кладет рисунок к зеркалу, залепленному пластырями, листочками и пятнами краски. Небольшой хоровод. Вандер — человек с головой волка — смотрит на нее виноватыми цветными глазами. Иша все-таки пробирается в подвал, когда хочет, когда другие не замечают, и она догадывается, что Вандеру тяжело от того, что его прячут, пока его стая должна сражаться. Вандер тоже говорит мало слов, но Иша даже лучше понимает его тихие, печальные вздохи, такие человеческие.

Завтра с утра они придут — те, кто хочет забрать Вандера. Иша прокрадывается мимо спящей Джинкс, ее пальцы нашаривают рукоять пистолета. Наверняка Джинкс решит, что потеряла его в беспорядке, будет волноваться, торопиться… Пистолет тяжелый, но Иша улыбается. Завтра они придут — и Иша спасет Вандера. Спасет семью.