Мягкий лунный свет, пробравшийся через витражные окна, разбивался на причудливые тени, накрывая свернувшуюся калачиком девушку пёстрым одеялом красок. Иногда ему хотелось, чтобы мир замер, позволив любоваться женой: разметавшимися в беспорядке по подушке вишнёвым локонам, вздымающейся под очередным провокационным подарком аккуратной груди и беззащитным выражением лица, от которого сердце наполнялось теплом, а в глазах, как уверяла семья, зажигались искры счастья. Да, миру точно стоило замереть. На маленькую личную вечность.

      Ночь, точно подчиняясь его желаниям, была необычно тихой, только бы не потревожит эту чарующую картину. Она пришла в его жизнь, измученная, но не сломленная, трепетно хранящая свои маленькие мечты и надежды. И он подарил ей весь мир, узнавая его с ней так, словно и не жил до того. Дея наполнила его дни светом. Научила жить. Тьер осторожно присел рядом, боясь разбудить, молча наслаждаясь моментом, когда мир вокруг исчезал и остались только они вдвоём.

      Но что-то было не так.

      Защита молчала, даже Унар не шевельнулся, и только проклятый инстинкт дергал нервы. Ему всегда было спокойно в мрачных стенах Лангреда и сейчас, различная в темноте лицо его спокойно спящей жены, Риан не хотел признавать сам себе: охотник внутри вёл себя так лишь в одном случае – демон был близко. Так близко, что древний монстр дрожал от жажды пролить чистую, огненную кровь, оросить когти и начать великую охоту.

      Чужой, неразличимый шёпот давил на виски, заставляя наследника зажмуриться и тряхнуть головой, прогоняя растревоженного монстра в глубь сознания. Во всех мирах существовал лишь один демон, который так нагло обходил родовую защиту. С другим Риан решил бы, что высший тешится своей властью Правящего, но только не с ним.

      Он мог бы открыть портал, но измаявшаяся за день Дея, спящая слишком чутко точно проснулась бы от рёва пламени – страх того, что он без объяснений уйдёт, подставится под новый удар неведомого врага, всё никак не отпускал её. И не отпустит никогда. Поэтому Риан выходит из спальни через смежную дверь.

      Тишину кабинета нарушал только ворчливый треск огняв камине, который он точно не разжигал и тиканье часов, разносившееся по комнате скорее зловещим эхом, чем обычным мерным ритмом. Оно било, как удары сердца смертных. Мрак клубился по углам, делая каждый шаг оглушительным, тонким намеком на то, что купол безмолвия подняли в спешке. Пламя, танцуя, бросало зловещие тени, будто призраки прошлого, и каждый секундный тиканье часов навевало мрачные мыли, заставляя напружиться в ожидании чего-то привычно паршивого.

      Рэн редко напоминал, что их высокие замки, древние хранители и сложно плетённая защита ничего не стоят перед Дакрэа. Каждый раз после такого на языке горчил едкий пепел, стеклянным крошевом скрипело на зубах отвратительным напоминанием. И всё же, он был здесь. Когда не прошло и недели. Риан не надеялся увидеть друга, как с Василеной, минимум месяц. В отсветах магического огня мужская фигура казалась мрачной. Рэн отвернулся от украшающей стену карты империи, лениво глядя на неё, как будто видел в первый раз.

      — Переговоры с драконами ещё идут.

      Не вопрос. Риан косится на карту, где летящие острова на восточной границе уже числятся собственностью империи.

      — Мама ведет переговоры, — лорд складывает руки на груди, приваливаясь плечом к стене, с прищуром рассматривая друга, тот помят, в каких-то человеческих тряпках и очевидно всё ещё пьян. В другое время наставник не ходил бы вокруг, устав от серпентария адского двора он всегда говорил прямо. Хотя бы ему. — Вопрос считай решеный. Хочешь осудить политику?

      Даррэн кривится – после дурного пойла, по ошибке названого вином голова просто раскалывается, от чего самоуверенность имперцев цепляет особенно остро. Сильнее злит только спокойствие друга, так неожиданно равнодушного к исчезновению собственной жены. Или Риан знал о прогулке молодой леди Ть- неважно, но и не думал просить у него помощи с поисками. Даже сейчас.

      — Нет, — ему стоило успокоиться и выдохнуть, им бы поговорить, но не сейчас, — просто хотел узнать, — ноги сами несут к креслу у камина, где под пологом иллюзии тихо сидела удивленно пискнувшая Дея. Слишком тихая, даже не отреагировавшая на Риана, а кажется с его появлением вжимается в спинку только сильнее. И это дёргает, демон внутри рычит, красочно предлагая разорвать причину её страха. С собственной сутью стоило что-то решать.      

      Да хоть согласиться на проклятые медитации или начать танцевать с песком, как дед.            Признать, что ни черта он не справляется.

      Трансформировавшиеся когти скребут по обивке, на что Риан хмурится, осторожно подходя ближе, а Дея вжимает голову в плечи, не сводя с него перепуганных карих глаз. Странно.

      Зачем он вообще вернул её, не став слушать? Опьянение медленно отпускало, позволяя оценить глупость поспешных решений. Из отвратительного страха поддаться собственной слабости и по глупости потерять и без того редких друзей. Не подводят только интонации, привычно едкие, насмешливые, — ты ничего не терял, Риан? Никого?

      Видеть удивление на лице непрошибаемого Бессмертного редкое удовольствие, в другое время он бы даже подшутил, только присутствовать при нежном воссоединении не собирался, хотелось обратно в пьяный дурман. Иллюзия трескается как лед по весне под ногами, являя сжавшуюся в кресле девушку.

      — Эллохар, — неприкрытая угроза в голосе заставляет демона подобраться. Слишком часто между ними звенели такие интонации в последнее время, — это просто-

      — Ты выгнал жену из дома? — Даррэн скалится в ответ, опуская руку на плечо хмурой Деи, то, что она сидела, точно окаменев и до сих пор не кинулась на шею Тьера говорило только про очередную ссору, — или она от тебя сбежала? Так третье королевство не императорский сад, где опаснее я бы поспорил, но Риан, оставлять её одну среди отчаявшихся людей…возвращаю.

      Поднявшаяся в груди ярость отпускает, кровавая дымка, застелившая глаза на миг, отступает, заставляя Риана удивленно рассматривать девушку до ужаса похожую на ту, что сладко сопела в их общей постели. Разве что эта, несмотря на очевидный страх переводила взгляд от темных на дверь за их спинами, просчитывая шансы на побег. И вот это было плохо.

      Там была Дэя.

      И здесь тоже.

      Нечто, ощущающееся как его любимая жена. Что-то с её лицом, запахом и даже нервной привычкой заламывать пальцы в моменты волнения.

      — Рэн, — напряжение сжимает в тиски и только выдержка удерживает от призыва огня, сжечь это чем бы оно ни было. Сейчас. Немедленно. Суть требует выпотрошить фальшивку. Сначала узнать, чей очередной коварный замысел оборвался так неудачно – встречей с пьяным Эллохаром, а потом уничтожить. Запирающее заклинание ложиться само собой, и брюнет кивает в сторону двери, — идём, покажу кое-что. — Тьма, да он же разорвёт эту девицу, если она вообще была человеком, если пробудет с ней рядом ещё хоть секунду.

      Друг если удивлен, то на счастье держит язык за зубами, однозначно оценив и плетение заклинания, и ставшие безликими интонации. Щелчок закрывшейся двери звучит оглушающе и в другое время Риан не позволил бы видеть любимую такой беззащитной, но…

      — Вот Дэя, — резкий кивок в сторону кровати, — возилась с делами, которые подсунул дроу, потом мы поужинали, и она уснула, а что, —очередной кивок, но уже на дверь, — Тьма знает. Откуда ты ту взял?

      Допьешься. Сокрушался дед всякий раз, кривя губы на незнание наследником меры и Даррэн готов был с ним согласиться: напился, не удержал силу, как много раз раздраженно пророчил ему другой демон, и та в отместку не только обрела образ, терзавший сердце, но и каким-то образом существовала точно живая, абсолютная копия. Ожившая иллюзия. Если всё было так, то он пал даже ниже Алсэра, тащившего в кровать похожих северянок.

      — В третьем королевстве, — пятерня зарывается в волосы, оттягивая до боли, недостаточно, чтобы собрать мысли в кучу и вспомнить, когда же он не удержал контроль даже не над демоном, над магией, — появилась из неоткуда на площади.

      Риан фыркает недовольно, выражая общую мысль «на третьем королевстве если не свет клином сошелся, то с постоянными проблемами его проще было уничтожить» и собирается предложить что-то, когда дверная ручка щелкая вновь, игнорируя запирающее заклинание и в дверной проём просовывается яркая макушка не-Дэи.

      И это уже не тревожный звоночек, это громогласный набат, отдающийся болью в висках.      Магия рода воспринимала фальшивку молодой хозяйкой. Его драгоценной Дэей.

      — Гм… лорды, — девушка запрокидывает голову, встречаясь с тяжелыми, изучающими взглядами от которых хочется сбежать. С такими препарируют ящериц, подвергшихся мутировавшему проклятию, а не жаждут помочь заблудившейся девушке. Их сила давит, клонит к земле ещё больше от недружелюбного настроя лордов, но позволить этим… решать свою судьбу слишком страшно. Цепочка нагревается, привычно ограждая от чужого влияния, — мы похоже не поняли друг друга, — браво, Дэя, переговорщик из тебя никакой и начинать нечего. Наставник наверняка бы закопался от позора. Взгляды двух мужчин только тяжелее стали, а молчаливая переглядка не сулила ничего хорошего, — я здесь по ошибке.

      — Правда? — нет, пьяным блондин всё же был поприятнее, хоть и оказался темным лордом, от присутствия которых и так было всегда страшно, но сейчас, когда мужчина нависал сверху, почти в плотную приблизившись к лицу, ноги не подгибались только чудом, или спасало то, что личину он так и не снял, — а что так? Слишком рано на глаза попалась?

      Какие бы выводы не сделали эти двое Риате понимала– в их глазах она виновна в каждом из придуманных грехов. Хотелось плакать. Расстаться с жизнью так: по воле нелепой случайности, в логове врага и даже не за защиту родного дома было просто жалко и совсем недостойно. Но просить о милости тёмных- (она бы никогда на такое и не пошла)не тогда, когда их страшное оружие показательно казнили на столичной площади несколько недель назад. Только проклясть напоследок, проклятия, подпитанные смертью, не снимал ещё ни один проклятийник.

      — …ство, — прерывает её лихорадочный анализ голос брюнета, с ней говорили, пытались похоже даже о чем-то договориться, Дэя нервно заправляет упавшую на глаза челку за ухо, сверля тёмного лорда взглядом исподлобья, вот сейчас как поймёт, что она не слушала и потащит в грязную пыточную. Воображение живо нарисовало картину сырого подземелья, о которых в красках рассказывали спасённые: темнота, лужи хорошо если крови и металлический запах от которого выворачивало самых крепких. И проклясть лордов захотелось ещё больше.

      — Зря время теряем, — игра в молчанку блондину надоело быстро, он поднял руку, мертво светящуюся холодным голубым светом, поднося ближе к лицу отшатнувшейся пленницы, — проще воспоминания считать, — разве что голос в противовес байкам о кровожадных соседях звучал совсем не предвкушающее.

      А потом случилась странность. Брюнет зарычал. Глухо, страшно, дико. Предупреждающе. Точно зверь. По позвоночнику табуном ломанулись мурашки, потому что хоть рычание звучало иначе, но не узнать в нём тот жуткий хрип–вой было нельзя. И Дэя дернулась назад, с грохотом врезаясь в стену спиной.

      Ужас почти затопил сознание, когда прозвучал её собственный голос.

      — Риан?

      Голос звучал хриплым ото сна, взгляд невольно метнулся за спину прекратившего рычать лорда, туда, откуда почему-то звучал её собственный голос. Увиденное заставляет в очередной раз задуматься о проблемах с порталами, она точно застряла где-то и сейчас умирающий мозг подбрасывал безумные сюжеты. Особенно когда на постели, прижав к себе черное одеяло сидела сама Дэя. Сжимающая большим и средним пальцем переносицу в попытке проснуться, взъерошенная, такая странно домашняя в логове темных. Она. В кровати темного. И не в ужасе.

      Ну точно предсмертный бред. Какие воспоминания о прожитой жизни. Скорее хоррор.

      А вот темные не молчали. Их присутствие двух версий одной человечки не смущали.

      — Оставайся на месте, Дэя.

      Это от брюнета, попытавшегося заслонить не-Дэю. Поздно правда.

      — Прелесть моя, сиди, а то отшлепаю, — звучать должно было весело, только к девушке, в отличие от своего друга, блондин не обернулся, позволяя Риате оценить лёд в серых глазах и прочувствовать, что ничего веселого их не ждёт. Брюнет коротко недовольно рыкнул, но ни одна из то ли просьб, то ли приказов не остановило эту Дэю.

      Юная леди Тьер чертыхнулась, вспомнив, что так и уснула в подарке «любимой» свекрови, пользуясь заминкой, пока дорогие лорды опять пытались её удержать, Тьер обернулась грубо содранной с постели простыней и прошмыгнула мимо мужа к неизвестной фигуре. Не знай Дэя, что зеркал напротив кровати никогда не было, и столь диковинного подарка, как отражение чтобы оценить образ, они не получали, Дэя решила бы, что смотрит на своё отражение. Если бы спала, конечно, в форме, отдаленно напоминающей её собственную, только бежевую. И собирала волосы в деланно непокорную кудрявую гриву.

      — Ох… — вышло растеряно, и её странный двойник вторила ей, не отводя взгляда с своего–чужого–но–своего лица. Чья рука потянулась первой сказать было нельзя. Позже Дэя Тьер решит, что сделали они это одновременно. Выругался Даррэн, дернулся Риан, но они уже держали ладони на щеках друг друга, недоверчиво обводя знакомые черты.

      — Ты – это же я…

      Смешок вырвался сам собой, потому что произнесли они это одновременно.

      Даже с собственными сестрами Дэя не была так похоже, как на чужачку, чью судьбу однозначно пытались решить лорды. Чудо мгновения разрушилось в тот момент, когда родные руки крепко обхватили за талию, подняли и оттянули прочь. Тревога в любимых черных глазах обычно выметала все мысли, но сейчас Дэе как никогда хотелось вернуться к этой незнакомо–знакомой девушке.

      Запрокинув голову Дэя, заглянула в глаза мужа, чувствуя, как Риан напряжен, но ей нужно было узнать, откуда эта незнакомка. Кто она и почему так похожа. Мелькнула шальная мысль о паранойе Тьеров, но даже у императорской семьи не было двойников, так с чего бы накалять обстановку и находить для неё? Глупость. Только знание, что, если она попросит – отпустят, успокаивало. А вот в стороне все шло не так гладко.

      — Пусти, — а вот девушка шипела, успокоиться не желая, извиваясь ужом и – Тьер была уверена – примеряясь, как бы зарядить каблуком во что ни будь особенно ценное своему пленителю, — я гражданка Империи, тебе руки вырвут.

Бессмысленно, конечно. Рэн, так и остающийся под личиной, из-за чего её копия похоже и обманулась, приняв Эллохара за если не равного, то реального соперника, хоть и бесился, но применить к неёей внешности хоть что-то грубее жесткого захвата не мог.

      — Да? — зло рявкнул демон, всё же получив по колену, встряхивая за плечи неугомонную воительницу, — это какой?

      — Единственной, — эта кривая подрагивающая улыбка на собственном лице младшую Тьер неприятно удивила, шокировала даже. А вот дальнейшее повергло в шок всех троих. — Хешисаи.