Справедливо рассудив, что шанс ошибиться минимален, я начал присматриваться к недавно поступившим на службу лицам, имеющим высокую должность и возможность получить сведения о личности жертвы. Ну и в любой момент покинуть территорию казематов — пусть даже на короткое время.

Кста-а-ати, это бы объяснило факт брошенных тел. У волколака тупо не было возможности их припрятать!

Кивнув самому себе, приступил к работе и в конечном итоге свёл список к пяти именам, которые подходили по графику службы, положению и были сравнительно недавно (в пределах трёх лет) переведены в эти казематы.

Ну-с, вроде бы и всё? Настал момент возвращения в прошлое. Геральт, ха-ха, уже наверняка направился выслеживать оборотня один, не став меня ждать. Опоздание на пару часов не может быть прощено женщине, что говорить об обычном бродячем священнике?

Ладонь обхватила деревянную фигурку, которую я наскоро вырезал сегодня утром, пока отдыхал в номере. Для отката на сутки её хватит даже с запасом!

Время застыло, я окунулся в него, ощутив, что могу узнать чуточку больше, чем раньше. Теперь я не привязан к своему телу, могу ходить по ограниченной области вокруг себя, осматриваться, изучать обстановку, заглядывать кому-нибудь через плечо, подслушать болтовню в соседнем кабинете или пересчитать пуговицы на чьём-то мундире…

Прям высокого интереса давно уже не было, «игрой» моя сила перестала быть очень давно, однако в моменты, когда мне нужна была информация, я смело её эксплуатировал, не ленясь заглянуть в каждую дыру — лишь бы возможность была! А она была…

Оказаться в кабинете Ляшареля в момент, когда в нём находился кто-то ещё, но не было меня, являлось весьма простой задачей. Я не был привязан к своему телу, а мог действовать на некотором расстоянии от него, поэтому зашёл внутрь кабинета вместе с прошлым собой, а потом начал отматывать время снова, то есть заставил прошлого себя идти назад, закрыв дверь перед лицом, а далее… Хе-хе, вот и тот мужик, который о чём-то болтал с главой Секретной Службы. Давайте-ка послушаем…

— …весьма неудачно, Грабий, что на тебя поступил донос, — говорил Ляшарель. Причём это явно не самое начало диалога, но… на слишком большое расстояние от своего тела я тоже не мог уходить. Учитывая, что я прибыл под двери кабинета далеко не к началу разговора, то мог узнать лишь концовку. Жаль, но хотя бы так. — Второй донос за последний год, — продолжил глава Секретной Службы. — Это вынуждает меня рассмотреть его куда тщательнее, чем в прошлый раз.

— Я не виноват, ваше святейшество, это проклятая конкуренция на рынке! — мужчина прижимал к груди шапку, а сам смотрел на Ляшареля взглядом побитой собаки. — Они топят меня, топят моё дело, словно котят в пруду!

— Как изящно, Грабий, — по лицу инквизитора пробежала тень. — И ты утверждаешь, что никогда не привозил семена мандрагоры для перепродажи на рынках нашего чудесного города? И партия, которую мы изъяли всего три дня назад, совершив налёт на склады, не относилась к тебе?

— Так это… — купец утёр пот со лба сжимаемой в руке шапкой, — склад, видимо, был не мой? Мне бы доложили…

— Конечно же, не твой, — его собеседник устало закатил глаза, — иначе мы общались бы в подвалах, а ты был бы скован и с раскалённой кочергой в жопе.

— Простите, ваше святейшество! — склонился Грабий.

— Прощаю, — холодно произнёс Ляшарель. — Сейчас мои дознаватели изо всех сил стараются выяснить владельца, ведь он оказался весьма хитёр и всю работу вёл через подставное лицо, которое сразу же покинуло Новиград.

— Это… — пробормотал торговец.

— Более того, я хотел бы уведомить тебя, Грабий, что доносчик — носильщик Яхим из таверны «Золотой Парус», где ты и остановился — уже брошен в яму. Есть все основания полагать, что он врёт. Возможно, был пьян или нанюхался фисштеха. Ведь не может так быть, чтобы человек, поставляющий для храмов Вечного Огня столько полезнейших вещей, являлся не просто контрабандистом, но тем, кто поставлял бы в Новиград запрещённые ингредиенты для чернокнижия?

— Конечно! — быстро закивал купец.

— Ведь не стал бы уважаемый купец, тем более такой, как ты, заниматься столь мерзкими делами прямо под носом доблестной инквизиции Вечного Огня? — продолжил глава Секретной Службы. — Посему донос Яхима был бы достоин осмеяния, если бы не одна маленькая деталь… — Инквизитор демонстративно замолчал, отчего Грабий побледнел ещё сильнее. Ноги его задрожали, а сам он опёрся на ближайший предмет мебели, чтобы не упасть.

Ляшарель, сделав эффектную паузу, вновь заговорил:

— Да… маленькая, но весьма существенная деталь, — усмехнулся он, — а именно: мы имеем дело с ересью и святотатственным кощунством, ибо известно, что ни одно, абсолютно ни одно тёмное чернокнижие не могло бы даже сорваться с пальцев или извергнуться из поганой глотки колдуна в стенах Новиграда, ибо в девятнадцати храмах города пылает Вечный Огонь, святая сила коего хранит нас. Тот, кто утверждает, будто видел применение тёмного волшебства, некромантии или демонологии, есть кощунствующий еретик и обязан от своего утверждения отказаться… Если же он отказаться не пожелает — мы поможем ему в этом, по мере сил и возможностей, которые, поверь, у нас в ямах всегда под рукой. Посему, как видишь, беспокоиться не о чем.

— В-верно… — едва дыша, согласился Грабий.

— Совершенно не о чем беспокоиться, — повторил Ляшарель. — Никаких обвинений даже по второму доносу тебе предъявлено не будет. Однако вынужден потребовать, дабы о достойных сожаления вымыслах носильщика Яхима ты, уважаемый и благородный торговец, никому не рассказывал и уж тем более никак не комментировал. Высказывания, подрывающие божественную силу Вечного Огня, независимо от намерений, мы, скромные служители церкви, вынуждены будем трактовать как ересь со всеми вытекающими отсюда последствиями. Собственные религиозные убеждения хоть кмета, хоть купца, хоть аристократа, которые я уважаю вне зависимости от того, каковыми бы они ни были, значения не имеют. Мне плевать, кто и во что верит. Это личное дело каждого. Я терпим до тех пор, пока почитают Вечный Огонь и не кощунствуют против него. А ежели кто-либо начнёт кощунствовать, то такового велю спалить, и точка. В Новиграде все равны перед законом. И закон один для всех: всяк кощунствующий против Вечного Огня идёт на костёр, а его имущество конфискуется. Но довольно об этом. Повторяю, никаких обвинений тебе предъявлено не будет…

Ляшарель слабо улыбнулся, отчего его щёки растянулись в презрительной гримасе.

— …на этот раз, — докончил глава Секретной Службы. — И я очень надеюсь, что он окажется последним, иначе, кто знает, как далеко мы зайдём в следующий? На этом всё. Благодарю, что заглянул, Грабий. Можешь идти.

На дрожащих ногах купец вывалился из кабинета, после чего в него зашёл прошлый-я.

Коротко усмехнувшись, настоящий-я снова отмотал время, но теперь уже занимался не слушанием разговора, а осмотрел открытые бумаги Ляшареля — увы, всего лишь финансовые отчёты, потом заглянул в один неприметный журнальчик, который инквизитор ненадолго открыл, увидев там сведения о градоначальнике Шевзере — компромат, что ли? Последнее меня заинтересовало, так что поставил себе в голове пометку, дабы по возможности постараться заполучить сведения, пусть даже силовым методом — главное, пролистать успеть, а там, при откате, в «застывшем времени» всё внимательно изучу.

Открутив время на момент встречи с Вальдом, я поморщился.

— А вот тут у меня и правда дурацкое выражение лица, — пробормотал я на моменте, когда он меня окликнул.

Вернулся я ровно в миг, когда вместе с Геральтом выбрался из вонючей канализации и мы осознали, что потеряли волколака. Ведьмак как раз перекинул мне посеребрёный кинжал, который я излишне показушно — как со стороны — поймал на лету.

Сука, как же не хочется туда вообще лезть! В канализацию, имею в виду. Хочется вернуться в момент погони или ещё раз попробовать организовать «битву со зверем». Вот только в этом, как я уже осознал, есть хороший такой минус. Если волколак с ходу будет убит, то я потеряю нашу с Геральтом «дружескую историю», а с ведьмаком подружиться нужно. Просто нужно, и всё. Уверен, он ещё не раз вылезет в будущем, засветившись в так называемом «каноне», даже если я его как следует изменю.

— Предлагаю разделиться, — говорил я в моменте прошлого, пока я-настоящий смотрел на ситуацию со стороны. — У меня есть знакомые, которые могут сообщить, если кто-то из стражи завтра не выйдет или обзаведётся характерной синевой.

— Предлагаешь ждать? — нахмурился Геральт, скрестив руки на груди.

— Вряд ли он сегодня попробует напасть на кого-то ещё, — хмыкнул прошлый-я, а потом поморщился, ощутив мерзкий запах, исходящий от тела. — Всё-таки серебра в него влетело почти на десять золотых. А это, мой желтоглазый друг, целое состояние.

— Для жреца — так уж точно, — ведьмак характерно приподнял бровь.

— Ах да, «бродячий священник», — излишне профессионально покрутил я кинжал. — Изредка я вспоминаю об этом. Жрецом быть удобно. Если следить за настроением людей и не проповедовать там, где твоя религия не в почёте, то всегда будешь сыт и с крышей над головой.

— По-настоящему ты, как я вижу, не веришь, — с неопределённой интонацией произнёс он.

— Вечный Огонь, который горит в каждом человеке, животном, растении, дереве и камне? Это же бред. Внутри человека лишь вонючие потроха, которые способны создавать столь же вонючее дерьмо, — указал прошлый-я на люк, крышку от которого Геральт успел положить на место. — Вот только вера сплачивает народ. Позволяет нам ощутить родство друг с другом. Это здорово. Моя проповедь может зажечь людей, заставив их действовать единым целым. Желать блага и отвергать скверну, — улыбка прошлого-меня стала мягче. — Понимаешь это, ведьмак? Вера — инструмент, которым можно бить, словно кувалдой, а можно настраивать, как алхимические аппараты дистилляции.

Я в тот момент считал, что Геральту нужно тонко намекнуть, что я не так прост, как кажусь со стороны. Сейчас мне кажется, что это глупо. Он и так осознал, что я непрост, когда я победил оборотня. Нет смысла продолжать кидать пафосные фразочки. Это однозначно нужно будет изменить! Конкретика вместо возвышенности. На ведьмаков она должна работать куда как лучше.

Далее мы с Геральтом договорились разделиться, привести себя в порядок, а потом встретиться снова уже утром. Я сказал, что раздобуду сведения о тюремной страже, а ведьмак хотел осмотреть подвал, где скрывался волколак. Ну и по окрестностям побродить.

— Вот только утро у меня оказалось чрезмерно занято, — почесал настоящий-я подбородок, ощутив пальцами пробивающуюся щетину. — И Ляшареля посетить всяко надо. Один день пропуска — простительно, но два? Не поймут.

Хмыкнув, я вернулся в момент подъёма из канализации и осознания, что паскудный оборотень сумел сбежать.

— Фу, — невольно скривился я. — Мы воняем, словно измазались в дерьме. А, постой-ка…

— Я говорил… — начал было Геральт, но я остановил его движением руки.

— На сегодня приключения закончены, — произнёс я. — Мне необходима баня и смена одежды. Встретимся завтра, в обед, возле казематов. Я раздобуду сведения об охранниках. Есть у меня мыслишки, кто может оказаться нашей целью.

— «Нашей»? — выделил он интонацией это слово.

Я улыбнулся. Знал, что ведьмак именно так и поступит.

— Я не собираюсь позволять волколаку ходить по моему городу, — спокойно и без излишнего апломба пояснил я. — Возможность это сделать у меня есть, вот только выгоды, в отличие от тебя, я не получу. Всё-таки заказ взял ты, а не я. Следовательно, это ты, Геральт, должен уговаривать меня помочь тебе.

— С чего это? — скрестил он руки на груди в знакомом жесте. — Я работаю один.

Наработал! Вечно в каноне ходил словно бомж, без гроша в кармане!

Говорить так, я конечно, же не стал.

— М-м, — протянул я, — может быть, ты даже сумеешь найти список людей, работающих в казематах? И узнать график их смен? Сопоставить, определив тех, кто устроился в тюрьму недавно, после чего и начались убийства? Сколько на это уйдёт времени? И что будет делать оборотень, осознав, что на него открыли охоту? Я бы поставил на то, что он бросится избавляться от серебра в своём теле, а потом сбежит из Новиграда или заляжет на дно. Тогда хер ты чего добьёшься, Геральт. Я же подойду со списком завтра, в обед. Утром, увы, не смогу. Ночь будет посвящена мне самому, бане, ужину и хорошему сну. А утром придётся прогуляться — навестить парочку должников.

Ведьмак молчал несколько ударов сердца, а потом коротко кивнул.

— Я буду ждать тебя завтра, в обед, возле казематов. Не опаздывай, — бросил он, а потом пафосно развернулся и пошёл в одному лишь ему известном направлении.

Нет, понятно, что всё это не просто так. Имею в виду поведение Геральта. Охота на монстров — это не развлечение, это тяжёлая и очень опасная работа. Её нельзя сравнить даже с полицейской, которая в каком-то роде является задачей стражи. Нет, всё куда опаснее. Полиция редко сталкивается с отморозками, которые устраивают перестрелки. Нечасто бывают и случаи, где их пытаются убить. А вот работа ведьмака — это ходьба со смертью под руку. Мало того, что чудовища обычно очень и очень опасны — гораздо быстрее и сильнее обычного человека, так ещё и столкнуться можно с чем угодно! От группы гулей и утопцев (тоже опасны толпой) до высших вампиров, мощь которых позволяет перемалывать буквально орды солдат, ведьмаков и чародеев.

Ха-а… лишь самые искусные маги и самые умелые ведьмаки способны выстоять и победить настоящего высшего вампира. К счастью, эта самая высшая форма — человекоподобный вампир — встречается редко. В основном «высшими вампирами» называют чудищ-кровососов, тоже опасных, хитрых и безжалостных, но не столь могучих.

Неважно. Работа ведьмака — это ужас и тлен. Вероятность умереть на каждом заказе стремится к пятидесяти процентам, а награда — к горсти медяков. Ещё и обмануть попытаются, потому что ты «приблуда поганая». Мутант. Нелюдь. А ведьмаки молча берут свои гроши, плюют на землю, выражая этим всё отношение к спасённым, после чего уходят прочь.

С этой точки зрения очень даже понятно его отношение ко мне. Подозрение, недоверие. Ну и само желание «помочь в охоте на монстра». Он видит во мне боевого юнца, который играет в жреца. Мальчишку, которому повезло отогнать оборотня. Кажется, Геральт и согласился-то только потому, что осознал: иначе я буду действовать один.

Слабо улыбнувшись, я вздохнул и направился в сторону Дырявого Барабана, подле центрального рынка. И в этот раз я уже не буду бродить кругами и окольными путями, дабы не наткнуться в своём виде на каких-нибудь людей. Потому что в этих самых закоулках, по которым я бродил, людей шлялось даже больше, чем по основным улицам…

Утром я шёл к Ляшарелю во всеоружии. Но вначале нужно встретиться кое c кем другим!

— Господин офицер, там за храмом какой-то жрец царапает богохульные тексты! — воскликнул я, заметив Крабша. Вальд ухмыльнулся и вразвалочку подошёл ко мне.

— Амброз, кого я вижу! — Мы пожали друг другу руки. — Вернулся, гад; поди, ещё и не первый день в городе?

— Только вчера добрался, — отмахнулся я. — Правда, уже успел услышать, что Витольд получил чин старшего жреца.

— Ты с ним встречался? — удивился он.

— Что ты, ты — первый из моих друзей, — выделил я последнее слово, — с кем я столкнулся.

— Всегда поражался твоей осведомлённости, — Крабш покачал головой, а потом обернулся к своим солдатам. — Вольно, парни, дайте нам десять минут…